– Да...
– Они сейчас тощие и полумертвые от голода, но па узнал их; он хочет попытаться снова их приручить. Лошади тоже были в скверном состоянии, и мы нашли много кошачьих черепов...
На следующее утро с восходом солнца Банни и Диего снова выехали на дорогу и направились прочь от реки. Ветер Сурса подталкивал их в спину, словно бы направляя в сторону Фьорда. С собой они везли умело перебинтованную и тепло укутанную Дину.
***
Мэттью Лузона забавляло то, что Мармион Алджемен полагала, будто держит его под контролем, противореча его теориям, привечая врагов Компании и пытаясь переманить его сотрудников. Разумеется, она была не способна понять такого человека, как он. Она оставалась всего-навсего вечной дебютанткой, которая получила в наследство жадность, и потому хорошо умела преумножать свое состояние. Она не могла даже приблизиться к пониманию таких людей, как Мэттью Лузон, – тех, кем руководили не деньги, не желание возвыситься, а чистая, абсолютно альтруистическая преданность истине и науке.
Над ним смеялись, когда он называл себя ученым, однако Мэттью был предан науке так, как немногие. Образованный человек, он тем не менее восхищался той ложью, которую сочиняли люди о вселенной, бывшей их домом, несмотря на тот факт, что обычный человек управляется электрохимическими импульсами так же, как компьютеры – электрическими, а сама вселенная была одной огромной, великолепной катастрофой.
Большинство ученых и научных групп в Компании думали так же, как Мэттью, но мало у кого хватало убежденности, или фанатизма, чтобы не только верить в истину, но и раскрывать ту ложь и самообман, которые вредили ясности разума, всей обитаемой вселенной и к тому же Компании.
Людей, удалявшихся от цивилизации, поражала своего рода лихорадка мозга. Мэттью имел много случаев убедиться в этом; и зараженные попадались ему не только среди обитателей миров-колоний, подобных этому, но и на космических станциях и на кораблях, которые слишком давно были в полете. Люди встречались с тайнами, которые еще не были должным образом изучены, и внезапно решали, что даже те факты, которые были им известны, имеют под собой какую-то странную подоплеку. Они начинали верить в мифы, очеловечивали механизмы и неразумные формы жизни, говорили с животными и растениями... Нелепо, конечно. Сам Мэттью считал себя чем-то вроде реформатора или компьютерщика, исправляющего подпорченную программу.
Как он обнаружил, обычно у таких людей был лидер, точнее, человек, формировавший мнение, – как правило, тот, кто страдал “пограничной шизофренией”, которая выдавалась за “творческие способности”. Эти люди нуждались в стабилизации и коррекции, в противном случае их нужно было уничтожать. Уничтожение не было предпочтительным, просто потому, что на место такого лидера неизбежно становился другой. Если же человек использовал ту власть и влияние, которые уже приобрел среди своих товарищей, в иных целях, результатов долго ждать не приходилось.
В качестве антрополога Мэттью провел тщательное исследование верований, которые придумывали себе люди. Судя по всему, что он слышал о Сурсе, массовая иллюзия, во власти которой находились жители этой планеты, не была чем-то необычайным.
Они полагали, что их планета разумна. Весьма вероятно, что все эти якобы значимые инциденты, метеорологические казусы и геологические подвижки были простым совпадением, возможно, замедленной реакцией на процесс терраформирования планеты по методу доктора Фиске. Мэттью винил Виттэйкера Фиске в том, что тот не рассматривал подобной возможности. Разумеется, все эти естественные явления нельзя приписывать деятельности каких-либо сверхъестественных сил или огромной чужеродной жизненной формы, которая вызывала так называемые “адаптивные изменения”.
Он не был дураком. Он изучал результаты аутопсии и все прочие “свидетельства” жителей Килкула. Он склонялся к мысли, что подобные заявления были скорее продуктом местных верований, не затрагивавших всей планеты. “Адаптивные изменения”, которые доходили до крайностей, несомненно, были мутациями, вызванными латентными токсинами, присутствующими в этом мире и ранее не обнаруженными. Разумеется, их потребуется уничтожить или же надо будет переселить обитателей этого мира, что вполне согласуется с интересами Интергала.
Однако комиссия совета директоров не сделает этого, полагаясь только на его мнение, – разумеется, если его никто не поддержит. Самым мудрым в этом случае будет найти лидера, который не разделяет веры обитателей Килкула, чтобы продемонстрировать комиссии, что местное суеверие одной группы не должно приниматься за всепланетное мнение.
Чтобы осуществить задуманное, Мэттью затребовал в свое личное пользование вертолет, покуда Мармион не было на базе – она в это время очаровывала местных жителей. Мэттью сообщили, что в его распоряжение может быть предоставлен пилот Грин.
– Пункт назначения, сэр?
– Я хочу отправиться в поселения южного полушария, – сказал Мэттью. – Мне будет нужен транспорт и все необходимое для меня и трех моих ассистентов.
– Я весьма сожалею, сэр, – ответила диспетчер извиняющимся тоном, – но единственное транспортное средство, доступное в настоящее время, может принять на борт только пилота и двух пассажиров. Это все.
– Тогда достаньте другое транспортное средство. Вы полагаете, моя работа настолько незначительна, что я могу обойтись без вспомогательных средств?
– Вы так сказали, сэр. Я этого не говорила, сэр.
– Ваше имя? – прошипел Мэттью.
– Райс-Холл, сэр. Капитан Нева М. Райс-Холл, офицер связи. Я не хотела оскорбить вас, сэр. Если вы хотели узнать имя пилота, сэр, то это Джон Грин. Он должен лететь во Фьорд Гаррисона в ближайшие два часа, может заправиться там и доставить вас на юг. Если к этому времени вы будете готовы, то сэкономите время и сможете добраться туда до наступления темноты.
– А условия проживания?
– Вы там будете сами по себе, сэр. До недавнего времени Компания не считала, что эта планета стоит того, чтобы строить на ней два командных центра и две базы. На вашем месте я взяла бы с собой спальник и палатку, сэр.
– Благодарю вас за совет, капитан. Я его не забуду, – “как и тебя, заносчивая сучка”, закончил про себя Мэттью.
Один ассистент? Ему было нетрудно принять решение. Брэддок Макем, человек, думающий почти так же, как и сам Мэттью, был самым надежным и инициативным из его ассистентов. Мэттью нашел Брэддока в его спартанской комнате изучающим различные отчеты и изложил молодому человеку, что от него требуется. Он был совершенно уверен, что все оборудование и сам Брэддок в придачу будут готовы к назначенному сроку.
Глава 9
Когда Мармион добралась до того здания (выкрашенного в действительно ужасающий тусклый темно-зеленый цвет), которое Мэттью Лузон сделал своей штаб-квартирой, она обнаружила там только пятерых его сотрудников. Все пятеро были погружены в работу, набирая на клавиатуре команды, в то время как на экранах высвечивались кривые, графики и колонки цифр. Мармион не любила статистику как класс: статистика доказывала только то, что хотел от нее человек. Отчеты о проделанной работе и перспективы развития, разумеется, относились к совершенно другой категории.
Им хватило хороших манер на то, чтобы подняться, когда она вошла в комнату; картинно оглядывая комнату, Мармион улыбнулась им.
– Я не вижу доктора Лузона, а я так хотела перекинуться с ним парой слов, – сказала она, одаривая ближайшего к ней молодого человека сияющей улыбкой. – Вы...
Она на секунду задумалась, припоминая, как Салли учила ее различать их по мелким деталям внешности.
– Иван, верно?
– Да, мэм.
– А где же доктор Лузон? – Мармион заметила отсутствие Брэддока Макема и начала осознавать, что недооценила фанатичность Мэттью. Как скверно.
– Или он отправился на просторы в поисках приключений, оставив вас здесь корпеть над скучными подробностями?
Один за другим крепкие молодые люди откашливались, прочищая горло.
– О! Вижу, именно так он и сделал – и это очень скверно с его стороны, потому что я уговорила капитана О'Ши отвезти всех нас в эту таинственную пещеру, чтобы мы могли исследовать ее на месте. Мэттью так любит исследования на месте, – изобразив на лице гримаску разочарования, проговорила она, – а это одно из самых важных, как уверял меня Виттэйкер Фиске...
Она умолкла, внутренне переживая свое разочарование, потом, просияв, с улыбкой оглядела молодых людей:
– Но это вовсе не значит, что вы не можете поехать со мной – ведь достать достаточно большой вертолет, чтобы отвезти туда нас всех, так тяжело! Мы и без того займем все свободное место... Ну, идемте. Сохраните все эти важные программы, ребята, берите свои куртки и едем...
Когда еще один молодой человек – да, припомнила она, самого светловолосого зовут Гансом, – открыл рот, чтобы возразить ей, Мармион немедленно остановила его:
– Нет-нет, Ганс, никаких отговорок! Это так же важно, как все ваши цифры: вы получите не объективную, а субъективную информацию, и комиссия убедится в том, как прилежно вы вели исследования, рассматривая все грани ситуации.
Салли и Миллард тихо проскользнули в помещение и теперь протягивали молодым людям верхнюю одежду, которую те приняли автоматически – в силу привычки подчиняться приказам начальства. Когда ассистенты Лузона сообразили наконец, что происходит, они уже покинули здание, сели в машину для персонала и проехали больше половины пути к тому месту, где стоял большой вертолет.
Рик О'Ши быстро впустил их на борт и рассадил так, чтобы сохранить равновесие.
– Здорово, ребята! Я рад, что вы нашли время для этой прогулки, потому как из “шаттла” не слишком-то многое увидишь. Только глазом моргнешь – а все интересное уже позади. Мисс Алджемен, садитесь на переднее сиденье... Эй, а где же доктор Лузон? – Рик огляделся; на его лице читалось удивление и разочарование. – Я-то думал, что именно он так хотел туда слетать...
Мармион была готова расцеловать молодого человека (который к тому же был весьма привлекателен), поскольку в этот момент Иван и Ганс как раз раздумывали, верно ли они поступают.
– Вот же черт! – Рик покачал головой, его лицо помрачнело, но потом внезапно прояснилось; он глубоко вздохнул. – Ну, по крайней мере, вы, ребята, можете дать ему полный отчет о том, что он пропустил. Так вот. А теперь – пристегнитесь.
Большой вертолет поднялся в воздух и плавно направился на север.
Салли втиснулась между Гансом и Марселем, Миллард устроился у окна напротив Ивана, Джорджа, Джека и Шимуса Рурка, которого Мармион представила как проводника экспедиции. Шимус участвовал в этом по предложению Клодах. “Во всем, что вам может потребоваться, он не хуже меня или Шона”, – уверяла Клодах.
– Вы часто бывали в этой пещере, мистер Рурк? – начала разговор Салли, едва заметив на загорелом лице Джека выражение сомнения – что-то вроде: “А правильно ли мы делаем?..” Мармион сидела впереди, и Салли чувствовала, что ее обязанность – сделать так, чтобы здесь, сзади, все было в порядке.
– Не в этой, мисс Салли, – охотно отозвался Шимус: ему было непривычно вот так сидеть, ничего не делая. – Я был в большинстве пещер восточного побережья – везде, куда нас приглашали на лэтчки. Принимаем друг друга в знак гостеприимства: мы – в Килкуле, они – на побережье, раз в год. Хорошая это штука, лэтчки, – продолжил он, заметив ее вопрошающий взгляд. – Приходит народ из разных селений – все, кому погода позволяет, – и решает проблемы, которые накопились. Песни поем хорошие... Жалко, что вас здесь не было во время последнего лэтчки. Майор Мэддок и молодой Диего пели отличные песни. Такие песни облегчают сердце и смягчают душу. Может, мы сумеем собрать еще один лэтчки – это будет что-то вроде вашей встречи с Сурсом, – прибавил он. – Из-за ранней оттепели мы собирались его устроить незадолго до начала июня, но, думаю, пока вы все здесь, почему бы не выказать вам, ребята, наше сурское гостеприимство? Любите танцевать, а?
В его голосе было столько скептицизма, что один из помощников Лузона просто вынужден был ответить:
– Полагаю, все мы это любим, сэр.
– Разумеется, мы не будем ждать от вас песен, – заметил Шимус и поспешно прибавил, опасаясь кого-нибудь обидеть, – конечно, если у вас не найдется песни, которой вы хотели бы поделиться с нами.
Помощники Лузона казались совершенно выбитыми из колеи. Салли и Миллард старались сохранить на лицах выражение внимания, но не решались смотреть друг на друга.
– Ну, вы всегда можете просто послушать, – продолжал Шимус, – и поесть действительно вкусной еды, и, конечно же, Клодах делает самое лучшее варево на Сурсе...
– Варево? – немедленно отреагировал Ганс.
– Варево – это здешняя традиция, – ответил Шимус, которого явно интересовала эта тема. – Его можно пить холодным, теплым, горячим – оно облегчает и согревает сердце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46