Ведь я не знал вас и даже был несколько
насторожен.
-Настолько насторожены, что даже о своем главном деле, о фирме
рассказывали изумительно расплывчато.
-Разве? Мне кажется, что я был достаточно подробен...
-Это вам только кажется, Джерри. Под такой подробный рассказ
можно подвести любую форму деятельности, от благотворительного
религиозного фонда, до мафии включительно. Тем более, что вы,
кажется, итальянец?..
Последние слова Коррада произнес по-итальянски. Гек мгновенно,
как будто только этого и ждал, перешел на сицилийский диалект.
-Так же как и вы, Профессор, но к мафии все-таки не имею ни
малейшего отношения.
Коррада вновь перешел на бабилос.
-А выговор у вас как раз подходящий. Мне, знаете ли, нет
разницы до профессии моих клиентов. Я ученый и врач, моя область
личные, а не социальные заболевания. Мафия же, как я считаю,
болезнь социальная...
-Знаете, Профессор, мне довольно долго довелось жить на
Сицилии, но никогда и ни от кого я не слышал там о мафии. И
вообще это дурацкая социальная выдумка полиции и журналистов.
-Даже так? И на Сицилии вы не слышали, и здесь ее нет... А
взрывы, автоматные очереди, разборки, кровь, отрезанные головы
возле перуанского посольства -- это тоже выдумки
дураков-журналистов?
-И разборки, и кровь -- все это имеет место. Но давайте
разберемся. Вот на Сицилии... Я вас не очень...
-Я на часы не гляжу и вас не тороплю. Продолжайте...
-На Сицилии мне, по долгу службы, довелось общаться с людьми, у
которых были проблемы юридического толка, как раз по линии так
называемой мафиозной деятельности. Были среди них неплохие люди,
встречались и мерзавцы, но никто из них не был и не считал себя
мафиози. Человек из сицилийской глубинки, а Сицилия -- даже в
Палермо -- это провинция для европейски-провинциальной Италии,
испокон веку привык, что пришельцы с севера и мавританского юга
облапошат и унизят его не моргнув и глазом. Ни закон его не
защитит, ни карабинер. Вот и рождается из недр народной жизни
собственный обычай, уклад и порядок. А его носитель и хранитель
-- тот же крестьянин, сосед, родственник. И лупара для них сотню
лет была наилучшим адвокатом. А посторонний человек, прокурор или
журналист смотрит на эту жизнь сквозь призму собственных
заблуждений и обычаев. Муссолини поперевешал и замучил тысячи
этих несчастных "мафиози", но народ остался, Сицилия осталась.
Стало быть сохранились и возродились обычаи, которые недоумки, не
говорящие подчас даже на северном итальянском, называют мафией. Я
в ближайшем будущем собираюсь туда съездить, хочу повидать одного
из своих знакомых, столько лет не виделись. Он теперь на пенсии
вероятно, если еще жив, но очень очень умный был и душевный
старик, я только сейчас стал это понимать. И знаменитый
сицилийский дух, кстати, похоже вот-вот выветрится окончательно.
И разрушила его не полиция, не закон, а цивилизация и торговля
наркотиками. Он еще жив в маленьких городках и деревнях, но кто
туда заглянет? Нет, мы будем ужасаться "Козе Ностре", жупелу,
который три десятка лет тому назад и выдумал один полуграмотный
неаполитанец под угрозой электрического стула...
Что же касается наших пределов... Да, я читал в газетах ту
историю..., это где к перуанскому посольству подкинули мешок с
головой некоего Сантоса и его телом, перемолотым в мясной фарш
вместе с одеждой?
-Да. И это по вашему народный бабилонский обычай?
-Я откуда знаю, наверное нет. Но вот в чем я точно уверен, что
этот ужасный и всемогущий международный годфазер Лима-Сантос,
"преступник номер один" для полиции и газет, без телохранителей и
адвокатов -- точно такой же дебил и трусливый обыватель, как и
безработный оборванец из латинских или винегретных трущоб... Ах
да -- был, верно... И перед смертью этот газетный супермен,
небось, паскудно рыдал, вымаливая если не свою паскудную жизнь,
то хотя бы легкую смерть, и ради этого предавал и продавал всех,
кого только мог вспомнить... (Сантос, в юности имевший кличку
"Пулеметчик", действительно плакал до тех пор, пока его,
связанного, не сунули вперед ногами в чавкающее жерло гигантской
мясорубки на одном из подпольных мясокомбинатов. Тут он и умер от
болевого шока, а голову успели отрезать, пока ее не затянуло
внутрь. Весь этот балаган и был затеян в сугубо воспитательных
целях, чтобы Блондин и остальная присутствующая молодежь плотнее
понимала края позволенного и неположенного. Блондин так и не
выблевал тогда свои эмоции и сомнения, хотя по желтому с
испариной лицу было заметно, что очень этого хотел.)
-...Вот вам и вся мафия. Одни уголовники запытали и убили
другого уголовника. А попади этот Сантос в тюрьму -- убили бы
другие люди, не знакомые никак с первыми. И не за кокаин там, или
сферы влияния, как эти первые, а за то, что растлевал
десятилетних девочек и мальчиков. А в газетах все равно бы
написали, что всемогущая рука мафии дотянулась и до... Это в
наших газетах. А соседи из Бразилии или Боливии узрели бы заговор
спецслужб. Случается правда, когда набравший кое-какую силу и
деньгу бандит вдруг лишается и без того небольшого ума и начинает
подражать манерам голливудских мобстеров -- ему кажется, что это
очень круто -- цедить слова вполголоса, через рюмку мартини, в
собственном ночном клубе, в окружении шлюх и неуклюжих бегемотов.
Такие быстро оканчивают свои дни на помойке... Фу, куда это меня
занесло... Начал про обычаи, а... Так вот, в применении к нашей
бабилонской жизни...
-Прошу прощения, Джерри... Ваши рассуждения весьма
примечательны и интересны, почти так же, как и ваши сны. Но
давайте оставим что-нибудь и для другого раза. Мы с вами и так
наговорили четыре нормы с лишним.
-О, я доплачу, причем наличными, если хватит...
Коррада привычно отметил очередную попытку посетителя перехватить
инициативу и привычно отбил ее:
-Доплатите, но не сейчас, а позже, когда я дам знать об этом.
Дополнительная оплата за сегодняшний вечер не состоится, опять же
потому, что я ее не требую и не прошу сверх того, о чем мы
договорились. Пора прощаться, но не хотите ли вы еще что-нибудь
коротко сказать или спросить?
Гек окончательно расстался с первоначальным своим планом:
обсудить проблему Коррада-Луиза-Деньги, -- не тот вариант и
разговор не пойдет по его сценарию. Слишком силен духом этот
Коррада, слишком верток и умен. Напрягся он при упоминании
малолетних девочек или это только показалось?..
-Профессор, хотя бы в два слова: что с моими снами? Подробности
потом, когда сочтете нужным... Мне ведь это важно, поверьте...
Предвиденные слова, в нужной просительной интонации... На то он и
Леонардо Коррада, опыт и адекватность восприятия -- великая сила.
И она все еще послушна ему и год от года делается только сильнее.
Вот и этот, такой внешне уверенный в себе господин...
Коррада неожиданно быстро -- даже для себя -- сместил взгляд на
собеседника и обомлел. То, что перед ним сидело -- показалось
внезапно оболочкой совсем иного существа, не того, к кому его
ментальная сущность привыкла за два часа знакомства... Коррада с
пронзительной ясностью вдохновения осознал, что класть ладонь на
эту душу -- все равно что сделать попытку подружиться со
ржавчиной или раком желудка... Надо бы немедля порвать листочек с
записью...
-Вера не по моей части. В двух словах -- извольте. Ваша
личность одна большая кровоточащая язва. Ваши мысли, поступки,
мотивы -- глубоко инфернальны, вампирически всеохватны. Если
попроще -- негативное начало в вас очень сильно, оно изъело вас.
И я сомневаюсь, что даже в общении со мною вы обретете мудрость и
адекватность зрелой личности. Однако, может быть все и не так
безна...
Гек следил за руками Коррада, и когда тот потянулся к ящику
стола, успел лишь перебить его скороговоркой:
-Я отрицаю мудрость!..
Он с шелестящей скоростью вымахнул из кресла и в прыжке уже
самортизировал руку, чтобы в районе солнечного сплетения не
образовалось гематомы... Коррада хватанул было ртом воздух и
вырубился.
Нервишки, черт бы их подрал... Он наверное за мятными леденцами
полез, кроме них там ничего не было... Гек с досадой открыл
нижний ящик в левой половине стола -- точно, пистолет на месте и
разрешение на него. Гек вынул обойму -- битком, кроме одного. Гек
удивился и заглянул в патронник -- нет, пустой...
Все нормально, просто его смутили интеллектуальное проворство
Коррады, скорость реакции и проницательность... Так и не
договорили толком... Коррада все еще был без сознания. Пользуясь
этим Гек нажал на скобу в тыльной части декоративного письменного
прибора и вынул кассету с записью -- по полтора часа на каждую
сторону с автоматическим перескоком (Коррада часто записывал на
пленку свои разговоры). Взамен он заправил точно такую же
кассету, но пустую. Ребята все четко обрисовали и даже кассету
дали той же фирмы. Молодцы парни. Интересно, куда он патрон дел,
выронил может быть? Да какая разница... Все аккуратно
протереть... Записочка на месте, пусть так и лежит...
Часы-передатчик молчали, не подавая ни звуковых, ни тактильных
сигналов, это очень хорошо. Не соблазнился бы Фант сегодня
прослушку на меня оставить... Да вряд ли решится... Куда -- в лоб
или в сердце?.. В сердце -- грязи меньше...
Гек вложил в левую руку Коррады пистолет, помня, что тот --
левша, и, давя сопротивление пробуждающегося сознания, подвел
ствол к левой стороне груди...
Вот елки-моталки!.. Сколько ни стреляй в замкнутом пространстве
-- все равно никак не привыкнуть: обязательно вздрогнешь при
этом... Пульс... Зрачок... все как надо, ходу теперь.
Замок-автомат на входной двери щелкнул за спиной, Гек махнул во
тьму невидимым подстраховщикам и двинулся прочь от дома. Через
пару кварталов его должен подхватить Блондин на неприметном
моторе, пятнадцать минут крейсерской скорости и они будут в
городе...
В ту ночь Гек спустился в Черный ход и не спал до рассвета:
прежде чем пленку уничтожить крутил запись своего разговора с
Коррадой. Он ни разу не прерывал запись стопом или паузой, зато
трижды -- было чему учиться -- прослушал всю пленку от начала и
до конца и слушал ее самым внимательнейшим образом.
Зеленые цифры электрического будильника светились на цифре семь,
когда Гек решил, что с него хватит и полез спать. Казалось бы
тепло, а простыни -- как ледяные. Лежа в кровати, он еще немного
повспоминал беседу, ухмыльнулся и выкрикнул в укоризненно
молчащую темноту: "Я отрицаю мудрость! Я -- ее -- отрицаю".
Воля лучше неволи. И забот хватает, и неопределенности, так ведь
они и на зоне не исчезают, заботы... Зато возможности резко
расширяются и радостей больше. Жизнь сильнее всех живущих -- и
как-то весной неизбежное случилось: Гек, в возрасте тридцати семи
с половиной лет, влюбился.
В последний год Гека сильно стало беспокоить нечто, трудно
поддающееся осмысленной формулировке... Атмосфера в городе и
стране медленно, исподволь и вкрадчиво стала меняться...
По-прежнему Адмирал стоял у руля государственной машины, с той
же, и даже большей интенсивностью гремели в его сторону дифирамбы
со всех концов бескрайней Родины, но Гек однажды, читая утреннюю
газету, унюхал некую новую, постороннюю что ли, струю и с тех пор
не мог отделаться от ощущения, что новый запашок не исчезает.
Началось с малого, с заметки некоего Мишеля Артуа о смычке
бандитствующих элементов со вражескими спецслужбами, под
контролем последних, разумеется... Все бы ничего, да на отдельных
моментах Гек враз навострил уши. И не то чтобы этот неведомый
Артуа много знал о жизни этих самых элементов, но некоторые
подробности показались ему смутно знакомыми... Да-да-да, такое
ощущение, что о нем, о его зонной жизни кто-то напел щелкоперам.
И намекнул на старинное происхождение антигосударственной
уголовщины (Читай -- о Ванах!..). С той поры Гек поручил Фанту
делать электронные тематические выборки по ряду направлений, а
сам, выправив соответствующие ксивы, положил себе за правило
каждый день, не менее полутора-двух часов проводить в Публичной
президентской библиотеке. Он целенаправленно читал только
ежедневную прессу, по разделам: официальная хроника,
государственные назначения, светские новости и, само собой,
криминальные колонки. Там он и познакомился с библиотекаршей, с
Орой.
Стройная блондинка лет тридцати, всегда серьезная и
доброжелательная, довольно быстро запомнила его и по прошествии
нескольких недель уже здоровалась с ним, как со знакомым
человеком, без напоминания подготавливала привычный набор
ежедневных газет. Из его слов она знала, что он магистр
социологии и пишет монографию по заказу одной из
правительственных комиссий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
насторожен.
-Настолько насторожены, что даже о своем главном деле, о фирме
рассказывали изумительно расплывчато.
-Разве? Мне кажется, что я был достаточно подробен...
-Это вам только кажется, Джерри. Под такой подробный рассказ
можно подвести любую форму деятельности, от благотворительного
религиозного фонда, до мафии включительно. Тем более, что вы,
кажется, итальянец?..
Последние слова Коррада произнес по-итальянски. Гек мгновенно,
как будто только этого и ждал, перешел на сицилийский диалект.
-Так же как и вы, Профессор, но к мафии все-таки не имею ни
малейшего отношения.
Коррада вновь перешел на бабилос.
-А выговор у вас как раз подходящий. Мне, знаете ли, нет
разницы до профессии моих клиентов. Я ученый и врач, моя область
личные, а не социальные заболевания. Мафия же, как я считаю,
болезнь социальная...
-Знаете, Профессор, мне довольно долго довелось жить на
Сицилии, но никогда и ни от кого я не слышал там о мафии. И
вообще это дурацкая социальная выдумка полиции и журналистов.
-Даже так? И на Сицилии вы не слышали, и здесь ее нет... А
взрывы, автоматные очереди, разборки, кровь, отрезанные головы
возле перуанского посольства -- это тоже выдумки
дураков-журналистов?
-И разборки, и кровь -- все это имеет место. Но давайте
разберемся. Вот на Сицилии... Я вас не очень...
-Я на часы не гляжу и вас не тороплю. Продолжайте...
-На Сицилии мне, по долгу службы, довелось общаться с людьми, у
которых были проблемы юридического толка, как раз по линии так
называемой мафиозной деятельности. Были среди них неплохие люди,
встречались и мерзавцы, но никто из них не был и не считал себя
мафиози. Человек из сицилийской глубинки, а Сицилия -- даже в
Палермо -- это провинция для европейски-провинциальной Италии,
испокон веку привык, что пришельцы с севера и мавританского юга
облапошат и унизят его не моргнув и глазом. Ни закон его не
защитит, ни карабинер. Вот и рождается из недр народной жизни
собственный обычай, уклад и порядок. А его носитель и хранитель
-- тот же крестьянин, сосед, родственник. И лупара для них сотню
лет была наилучшим адвокатом. А посторонний человек, прокурор или
журналист смотрит на эту жизнь сквозь призму собственных
заблуждений и обычаев. Муссолини поперевешал и замучил тысячи
этих несчастных "мафиози", но народ остался, Сицилия осталась.
Стало быть сохранились и возродились обычаи, которые недоумки, не
говорящие подчас даже на северном итальянском, называют мафией. Я
в ближайшем будущем собираюсь туда съездить, хочу повидать одного
из своих знакомых, столько лет не виделись. Он теперь на пенсии
вероятно, если еще жив, но очень очень умный был и душевный
старик, я только сейчас стал это понимать. И знаменитый
сицилийский дух, кстати, похоже вот-вот выветрится окончательно.
И разрушила его не полиция, не закон, а цивилизация и торговля
наркотиками. Он еще жив в маленьких городках и деревнях, но кто
туда заглянет? Нет, мы будем ужасаться "Козе Ностре", жупелу,
который три десятка лет тому назад и выдумал один полуграмотный
неаполитанец под угрозой электрического стула...
Что же касается наших пределов... Да, я читал в газетах ту
историю..., это где к перуанскому посольству подкинули мешок с
головой некоего Сантоса и его телом, перемолотым в мясной фарш
вместе с одеждой?
-Да. И это по вашему народный бабилонский обычай?
-Я откуда знаю, наверное нет. Но вот в чем я точно уверен, что
этот ужасный и всемогущий международный годфазер Лима-Сантос,
"преступник номер один" для полиции и газет, без телохранителей и
адвокатов -- точно такой же дебил и трусливый обыватель, как и
безработный оборванец из латинских или винегретных трущоб... Ах
да -- был, верно... И перед смертью этот газетный супермен,
небось, паскудно рыдал, вымаливая если не свою паскудную жизнь,
то хотя бы легкую смерть, и ради этого предавал и продавал всех,
кого только мог вспомнить... (Сантос, в юности имевший кличку
"Пулеметчик", действительно плакал до тех пор, пока его,
связанного, не сунули вперед ногами в чавкающее жерло гигантской
мясорубки на одном из подпольных мясокомбинатов. Тут он и умер от
болевого шока, а голову успели отрезать, пока ее не затянуло
внутрь. Весь этот балаган и был затеян в сугубо воспитательных
целях, чтобы Блондин и остальная присутствующая молодежь плотнее
понимала края позволенного и неположенного. Блондин так и не
выблевал тогда свои эмоции и сомнения, хотя по желтому с
испариной лицу было заметно, что очень этого хотел.)
-...Вот вам и вся мафия. Одни уголовники запытали и убили
другого уголовника. А попади этот Сантос в тюрьму -- убили бы
другие люди, не знакомые никак с первыми. И не за кокаин там, или
сферы влияния, как эти первые, а за то, что растлевал
десятилетних девочек и мальчиков. А в газетах все равно бы
написали, что всемогущая рука мафии дотянулась и до... Это в
наших газетах. А соседи из Бразилии или Боливии узрели бы заговор
спецслужб. Случается правда, когда набравший кое-какую силу и
деньгу бандит вдруг лишается и без того небольшого ума и начинает
подражать манерам голливудских мобстеров -- ему кажется, что это
очень круто -- цедить слова вполголоса, через рюмку мартини, в
собственном ночном клубе, в окружении шлюх и неуклюжих бегемотов.
Такие быстро оканчивают свои дни на помойке... Фу, куда это меня
занесло... Начал про обычаи, а... Так вот, в применении к нашей
бабилонской жизни...
-Прошу прощения, Джерри... Ваши рассуждения весьма
примечательны и интересны, почти так же, как и ваши сны. Но
давайте оставим что-нибудь и для другого раза. Мы с вами и так
наговорили четыре нормы с лишним.
-О, я доплачу, причем наличными, если хватит...
Коррада привычно отметил очередную попытку посетителя перехватить
инициативу и привычно отбил ее:
-Доплатите, но не сейчас, а позже, когда я дам знать об этом.
Дополнительная оплата за сегодняшний вечер не состоится, опять же
потому, что я ее не требую и не прошу сверх того, о чем мы
договорились. Пора прощаться, но не хотите ли вы еще что-нибудь
коротко сказать или спросить?
Гек окончательно расстался с первоначальным своим планом:
обсудить проблему Коррада-Луиза-Деньги, -- не тот вариант и
разговор не пойдет по его сценарию. Слишком силен духом этот
Коррада, слишком верток и умен. Напрягся он при упоминании
малолетних девочек или это только показалось?..
-Профессор, хотя бы в два слова: что с моими снами? Подробности
потом, когда сочтете нужным... Мне ведь это важно, поверьте...
Предвиденные слова, в нужной просительной интонации... На то он и
Леонардо Коррада, опыт и адекватность восприятия -- великая сила.
И она все еще послушна ему и год от года делается только сильнее.
Вот и этот, такой внешне уверенный в себе господин...
Коррада неожиданно быстро -- даже для себя -- сместил взгляд на
собеседника и обомлел. То, что перед ним сидело -- показалось
внезапно оболочкой совсем иного существа, не того, к кому его
ментальная сущность привыкла за два часа знакомства... Коррада с
пронзительной ясностью вдохновения осознал, что класть ладонь на
эту душу -- все равно что сделать попытку подружиться со
ржавчиной или раком желудка... Надо бы немедля порвать листочек с
записью...
-Вера не по моей части. В двух словах -- извольте. Ваша
личность одна большая кровоточащая язва. Ваши мысли, поступки,
мотивы -- глубоко инфернальны, вампирически всеохватны. Если
попроще -- негативное начало в вас очень сильно, оно изъело вас.
И я сомневаюсь, что даже в общении со мною вы обретете мудрость и
адекватность зрелой личности. Однако, может быть все и не так
безна...
Гек следил за руками Коррада, и когда тот потянулся к ящику
стола, успел лишь перебить его скороговоркой:
-Я отрицаю мудрость!..
Он с шелестящей скоростью вымахнул из кресла и в прыжке уже
самортизировал руку, чтобы в районе солнечного сплетения не
образовалось гематомы... Коррада хватанул было ртом воздух и
вырубился.
Нервишки, черт бы их подрал... Он наверное за мятными леденцами
полез, кроме них там ничего не было... Гек с досадой открыл
нижний ящик в левой половине стола -- точно, пистолет на месте и
разрешение на него. Гек вынул обойму -- битком, кроме одного. Гек
удивился и заглянул в патронник -- нет, пустой...
Все нормально, просто его смутили интеллектуальное проворство
Коррады, скорость реакции и проницательность... Так и не
договорили толком... Коррада все еще был без сознания. Пользуясь
этим Гек нажал на скобу в тыльной части декоративного письменного
прибора и вынул кассету с записью -- по полтора часа на каждую
сторону с автоматическим перескоком (Коррада часто записывал на
пленку свои разговоры). Взамен он заправил точно такую же
кассету, но пустую. Ребята все четко обрисовали и даже кассету
дали той же фирмы. Молодцы парни. Интересно, куда он патрон дел,
выронил может быть? Да какая разница... Все аккуратно
протереть... Записочка на месте, пусть так и лежит...
Часы-передатчик молчали, не подавая ни звуковых, ни тактильных
сигналов, это очень хорошо. Не соблазнился бы Фант сегодня
прослушку на меня оставить... Да вряд ли решится... Куда -- в лоб
или в сердце?.. В сердце -- грязи меньше...
Гек вложил в левую руку Коррады пистолет, помня, что тот --
левша, и, давя сопротивление пробуждающегося сознания, подвел
ствол к левой стороне груди...
Вот елки-моталки!.. Сколько ни стреляй в замкнутом пространстве
-- все равно никак не привыкнуть: обязательно вздрогнешь при
этом... Пульс... Зрачок... все как надо, ходу теперь.
Замок-автомат на входной двери щелкнул за спиной, Гек махнул во
тьму невидимым подстраховщикам и двинулся прочь от дома. Через
пару кварталов его должен подхватить Блондин на неприметном
моторе, пятнадцать минут крейсерской скорости и они будут в
городе...
В ту ночь Гек спустился в Черный ход и не спал до рассвета:
прежде чем пленку уничтожить крутил запись своего разговора с
Коррадой. Он ни разу не прерывал запись стопом или паузой, зато
трижды -- было чему учиться -- прослушал всю пленку от начала и
до конца и слушал ее самым внимательнейшим образом.
Зеленые цифры электрического будильника светились на цифре семь,
когда Гек решил, что с него хватит и полез спать. Казалось бы
тепло, а простыни -- как ледяные. Лежа в кровати, он еще немного
повспоминал беседу, ухмыльнулся и выкрикнул в укоризненно
молчащую темноту: "Я отрицаю мудрость! Я -- ее -- отрицаю".
Воля лучше неволи. И забот хватает, и неопределенности, так ведь
они и на зоне не исчезают, заботы... Зато возможности резко
расширяются и радостей больше. Жизнь сильнее всех живущих -- и
как-то весной неизбежное случилось: Гек, в возрасте тридцати семи
с половиной лет, влюбился.
В последний год Гека сильно стало беспокоить нечто, трудно
поддающееся осмысленной формулировке... Атмосфера в городе и
стране медленно, исподволь и вкрадчиво стала меняться...
По-прежнему Адмирал стоял у руля государственной машины, с той
же, и даже большей интенсивностью гремели в его сторону дифирамбы
со всех концов бескрайней Родины, но Гек однажды, читая утреннюю
газету, унюхал некую новую, постороннюю что ли, струю и с тех пор
не мог отделаться от ощущения, что новый запашок не исчезает.
Началось с малого, с заметки некоего Мишеля Артуа о смычке
бандитствующих элементов со вражескими спецслужбами, под
контролем последних, разумеется... Все бы ничего, да на отдельных
моментах Гек враз навострил уши. И не то чтобы этот неведомый
Артуа много знал о жизни этих самых элементов, но некоторые
подробности показались ему смутно знакомыми... Да-да-да, такое
ощущение, что о нем, о его зонной жизни кто-то напел щелкоперам.
И намекнул на старинное происхождение антигосударственной
уголовщины (Читай -- о Ванах!..). С той поры Гек поручил Фанту
делать электронные тематические выборки по ряду направлений, а
сам, выправив соответствующие ксивы, положил себе за правило
каждый день, не менее полутора-двух часов проводить в Публичной
президентской библиотеке. Он целенаправленно читал только
ежедневную прессу, по разделам: официальная хроника,
государственные назначения, светские новости и, само собой,
криминальные колонки. Там он и познакомился с библиотекаршей, с
Орой.
Стройная блондинка лет тридцати, всегда серьезная и
доброжелательная, довольно быстро запомнила его и по прошествии
нескольких недель уже здоровалась с ним, как со знакомым
человеком, без напоминания подготавливала привычный набор
ежедневных газет. Из его слов она знала, что он магистр
социологии и пишет монографию по заказу одной из
правительственных комиссий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68