Ора, хотя и была, что называется, книжным червем, но в жизни
повидать успела многое. И родителей похоронила, и работы
лишалась, и с мужем развелась. Детей у нее не было, от родителей
осталась небольшая квартира неподалеку от Президентского
проспекта, нынешняя спокойная работа ей нравилась, а обходиться
она привыкла немногим, так что скромная зарплата не очень ее
стесняла. Уж кого только она не видела в читальных залах
громаднейшей библиотеки... Нет, разумеется, ни рок и теле-звезды,
ни правительственная знать здесь не появлялись, но разнообразие
человеческих типов было безумно велико. И ученые, и сумасшедшие и
студенты, и домохозяйки, экономящие на подписке модных
журналов... А холодными зимами и бомжи начинали вдруг пылать
жаждой знаний и бесплатного тепла... Этот Ральф Оуки больше
походил не на социолога, а скорее на инженера-золотодобытчика с
южных приисков, как их иногда рисуют в телепередачах: суровые,
крепко сбитые, с резковатыми манерами... Был он неулыбчив, но
по-своему обходителен и вежлив и еще не стар. Однажды в
воскресенье он засиделся допоздна, на этот раз не читая газеты, а
перебирая авторскую картотеку и так вышло, что они одновременно
покинули библиотеку. Оуки тоже принадлежал к категории пешеходов
и по темному времени вызвался проводить ее до дому. Идти было
всего ничего, минут пятнадцать ее шагом, и она согласилась. А
через месяц случай повторился и на этот раз -- как нельзя кстати.
В двух шагах от дома к ним прицепилась кучка хулиганов. Так вот
этот Оуки разогнал их моментально и кулаками, и пинками, а двоих
очень жестоко побил, так что ей даже пришлось унимать
рассвирепевшего ученого мужа. Он не поленился проводить ее до
двери квартиры на третьем этаже -- и так все и случилось... Она
тогда вдруг испугалась, что побитые подонки захотят отомстить и
подкараулят его на обратном пути. Ральф поначалу упирался из
непонятной мужской гордости, но потом согласился попить горячего
чаю и немного переждать. В тот вечер он даже остался у нее на
ночь, и конечно же попытался к ней приставать, но ничего не
добился -- Ора не чувствовала себя настолько одинокой, чтобы в
первый же вечер уступать малознакомому человеку, пусть и
спасителю.
Но он уже намеренно подстерег ее после работы и вновь проводил. А
потом и еще раз... Хулиганы, кстати, больше не появлялись и
вообще вдруг в ее районе стало безопаснее на улицах, видимо
полиция сумела найти силы и средства, чтобы навести порядок хотя
бы в центре города... И постепенно Ора привыкла к нему, и он ей
понравился, и однажды он у нее остался, что называется "по полной
программе"...
В доме Оры довольно скоро образовался непривычный по своему
размаху достаток: Ральф почти не дарил цветов, но то и дело
пополнял скромные недра квартиры обновками: старый телевизор
безжалостно обменял на два громадных "панасоника", заменил
холодильник, купил музыкальный центр и здоровенную коробку с
дисками на все вкусы. Только вот симфонической музыки, которую
Ора предпочитала всему остальному, там почти не оказалось.
Упомянула невпопад о понравившейся расцветке ковра, который она
видела на витрине -- пожалуйста, из магазина доставили два
ковра... Не слушая никаких возражений принялся, вдобавок, каждую
неделю оставлять по три-четыре тысячи, хотя сам бывал у нее не
чаще двух раз в неделю -- редко-редко, когда три... Куда такие
деньжищи девать... Зато звонки, если вдруг он не появлялся в
библиотеке, обязательно и предельно коротко: "Как дела, что
делаешь, скучаешь-не-скучаешь, куда пойдем?.." Пить -- не пьет,
ест все и всегда хвалит, но какая из нее кухарка... Вот ромштексы
делать научилась. Ора попробовала ходить с ним в театры -- и не
возражал, но ему явно не нравилось. На художественные выставки
гораздо охотнее соглашался, но тоже -- так... А на компьютерных
-- ей скучно... Однажды -- р-раз -- посреди зимы -- и отправил ее
в недельное турне на Гавайские острова с пятизвездочными отелями
и прочими прелестями, сам же не поехал, отговорился делами...
Больше всего ему нравилось просто гулять с нею по городу,
особенно по садам и паркам, и по набережным, и вдоль побережья
залива...
Кое-что Ора все-таки тратила, в основном на книги (работать в
библиотеке -- это одно, а так приятно дома иметь под боком свои
любимые!), но большую часть оставленного решила складывать в
коробку из под туфель, чтобы при случае вернуть Ральфу: мужчины
ведь как дети, швыряются направо и налево, пока везет, а потом
глядишь и самому есть нечего... Он почти ничего о себе не
рассказывал, его работа -- закрытая, под контролем
правительства... Поначалу она стеснялась вечной его угрюмости, но
он никогда на нее не раздражался, голоса не повышал и был с ней
добродушен и доверчив. Ора подозревала, что Ральф -- семейный
человек, с женой и детьми, но эту тему никогда они не трогали, а
может и к лучшему: он -- с ней, а весь остальной мир пусть пока
постоит за порогом...
Ах, идиллия кончилась внезапно и по их совместной вине. Гек много
чего знал и умел, но при всем своем опыте никогда не задумывался
о проблемах предохранения от зачатия, женщины успешно справлялись
с этим и сами. Но и Ора, привыкнув с первым мужем, что никогда и
ничего в этом смысле не происходило, считала себя бесплодной -- и
вот на тебе -- залетела... Делать нечего -- призналась Ральфу,
хотя и глодали ее сомнения и страх. Он явно был потрясен новостью
-- Ора научилась разбираться в его неярких эмоциях, такова была
его первая реакция. Потом он обрадовался, но буквально на
какие-то минуты, потом задумался... Потом исчез и не показывался
три дня... А потом...
Геку никогда и ни с кем не было так покойно и хорошо, как с Орой.
Ее странности казались Геку забавными, но все равно симпатичными.
Так она стеснялась при нем раздеваться и одеваться, никогда не
обсуждала с ним сексуальные впечатления, боялась грозы,
отказывалась носить предметы из натурального меха или кожи... Еще
странность: не было ни одного случая, чтобы она попросила у него
денег или какой-нибудь подарок и всегда до красноты смущалась,
когда он проявлял инициативу в этом вопросе... Готовила она --
так себе, в постели -- как Луиза, не лучше... Но выдержать без
нее хотя бы неделю-другую -- для Гека стало совсем не просто. В
начале их отношений он по инерции заглядывал к проституткам, да
вскоре завязал, обрыдло.
Новость от Оры его оглушила. В тот же день он разбросал все
насущные дела и залег в Черном Ходе на трое суток безвылазно.
Альтернатива у них простая -- рожать или делать аборт. И тот, и
другой исход оказались для него равно неприемлемыми; как он ни
бился -- все дрянь получалась вместо идеи. Пырь с Вакитокой ничем
ему помочь не могли, сочувствовали только -- и на том спасибо...
Через трое суток он заявился к Оре и с порога ударил ее
откровенным разговором: выложил в открытую про себя (не все,
конечно) и про свое решение. Не сразу ему удалось объяснить ей,
что он из себя представляет, но и тогда она все же удерживалась
от слез, а потом уже прорвало в четыре ручья, когда он объявил,
что ей делать дальше... Уж как только он на нее не воздействовал
-- и логикой, и разумом -- что ей логика -- ревет взахлеб и все
тут... Гек настоял, чтобы остаться ночевать, к утру вроде бы
примирились в постели, а с утра опять слезы... Тем не менее через
две недели все закончилось так, как он для них и наметил: Ора
уволилась с работы, обратилась в соответствующие службы, заранее
намагниченные как надо, и уехала жить куда-то за границу,
обязательно в один из британских доминионов, Гек специально не
велел ей рассказывать ему свой конкретный выбор (Будет все
нормально -- отыщу самостоятельно. Но это вряд ли случится
раньше, чем через пять лет... А может и того не выйдет) и
пытаться установить с ним какой бы то ни было контакт. В
кредитных карточках, зарубежных банковских счетах на ее имя и в
анонимных австрийских авуарах он зарядил для нее около десяти
миллионов талеров (если пересчитать с местных валют), все что
удалось с гарантией непрослеживаемо для любых спецорганов и
свидетелей собрать за эти две недели.
Богатая, беременная и бесконечно несчастная Ора выбрала
Австралию, Мельбурн, а Геку все почему-то казалось, что она
уехала в Канаду...
Однако те три дня раздумий в Черном Ходе не обошлись без идей и
Гек собрал на очередной сходняк всех своих гангстерских дядек и
авторитетных сподвижников по Бабилону (по паре человек было и из
Картагена, Иневии, Фиб...).
"... Это отнюдь не моя дурная прихоть, парни! Каждый из вас
плотно сидит на крючке у государства, в лице его спецшакалов.
Сегодня тебя, Эл, и тебя, Втор, защищает от них круговая порука,
тугая мошна, верткий адвокат и родная бл...я Конституция. Но тут
вам не гангстера с ручными тарахтелками из подворотни. Случись
что -- а были такие времена еще у современников на памяти --
полистают телефонную книгу, найдут и привезут десять пуль в живот
с доставкой на дом. Или вы думаете, что ваши гориллы кастетом
"ПТУРС" сшибут и вместо вас под гусеницы прыгнут?.. Дальше. Будь
у меня жена и ее прихватили бы чужие бяки, мне было бы тяжело
сдерживать шантаж. А если бы и детей в придачу... и тогда бы
выдержал, но... сильно бы переживал, очень сильно. Из вас -- все
бы выстояли при подобном раскладе?.. Вопрос риторический, это
означает -- можете вслух не отвечать. Коли ты не урка -- семья
святое дело, ну так -- позаботься о ее сохранности. Я чую разные
подлости от этих псов и их презуса, хотя и не могу конкретно
угадать -- что и от кого. До других идиотов нам дела нет, пусть
живут как знают, нам на пользу. Сроку даю -- год. Прикиньте,
взвесьте, кто более-менее дорог и значим -- перекрасить и
закамуфлировать. Хоть развод липовый, хоть брак фиктивный...
Адреса сменить, кто сумеет, детей постарше -- учиться или
работать в другие города, а лучше за бугор. Все эти
свадьбы-мадьбы, юбилеи и фоторепортажи -- унять до минимума, хоть
ставни забивайте... Кто поленится слушать мои советы -- пеняйте
на себя. Кстати, на людях и в городе в таком количестве
собираемся последний раз. Надо обсудить -- кучкуйтесь без помпы,
предельно аккуратно. Перспективным ребятам передайте примерно то
же самое, но уже от себя.
По правде говоря, Гек не слишком представлял себе, на кого и как
он будет воздействовать в случае непослушания, зато "парни"
почему-то представляли это очень хорошо и ярко, никто из них не
осмелился оспорить вслух его "советы". Расходились подавленные,
заранее начиная прикидывать тоскливые перспективы грядущих
перемен. Уже за порогом "Коготка" Фант выругался в сердцах и
внятно сказал в пространство: "У шефа шмель в башке летает, а мы
отдувайся..." Многие слышали его слова, но ни один не возразил. И
никто не донес, даже его старинные недоброжелатели, братишки
Гнедые.
Во время разъезда двое закадычных друзей сели в один мотор. Оба
были полноправные Дядьки в своих владениях и оба, Дядя Эрни и
Дядя Тор, недавно и почти добровольно примкнули к той гигантски
разросшейся части преступного мира, где слово Кромешника было
законом.
-Пахан, между прочим, правильное дело говорит и о нас,
дуроломах, заботится. Что, не так, что ли? -- Второй собеседник
завернул матюгом и повернул к собеседнику жирное лицо,
перекошенное злой ухмылкой:
-Не мне, ты лучше это моей кобре растолкуй, если такой
правильный! А мне ничего объяснять не надо! Эх, жизнь, ну, подлая
штуковина... Поехали Арнольд, к твоим шкурам, да нажремся, а?..
Было мужчинам по сороковнику с хвостиком. Первый собеседник --
отчаянный бабник, но жил холостяком, второй -- солидный семьянин,
воспитывающий троих детей. Одного звали Дядя Эрни, он же
Арнольд-Подкидыш, второго Дядя Тор, он же Нестор-Гиппопо. Это
были заглазные клички, наклеенные на них с юношеских лет...
ГЛАВА 15
И смерть не мила
И жизнь опостылела.
Мрак. Боль. Вдох, выдох...

Подбритые усики, эспаньолка с проседью, волнистые кудри чуть ли
не до плеч, элегантные дымчатые очки -- вылитый профессор
консерватории... Кто бы сумел узнать в нем скокаря Бычка или даже
кадрового офицера Службы Уильяма Бонса? Однако это был он,
полковник Уильям Бонс, подручный и доверенный генерала Эли
Муртеза, который сам, в свою очередь, по прежнему был другом и
правой рукой самого Дэниела Доффера, одного из влиятельнейших лиц
государства Бабилон.
Полковника Бонс получил еще прошлой зимой, в счет старых заслуг и
авансом за будущие. Для будущих заслуг Дофферу и Муртезу
требовались в доску надежные люди, способные на многое, а также и
на всС, Бонс им подходил по этим и иным параметрам.
В тот звездный для природы и Бонса вечер Эли Муртез лично пожелал
обмыть с ним "большой треугольник", и это была честь, которая
очень редко выпадала на долю рыцарей Службы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68