- Не лезь!
- Черта с два! Ты не в своем уме.
Если бы меня попросили составить список людей, способных ввязаться в драку ради защиты женщины, Адриан оказался бы в самом конце. И тем не менее! Он стоял там с решительным выражением лица, положив руки на плечи Джил и тем самым защищая ее. Да, он сумел произвести на меня впечатление, ничего не скажешь.
- Рид! - Воскликнула Эйвери. Сейчас она тоже стояла рядом с Джил. - Она ничего такого не имела в виду. Отвали.
Брат и сестра стояли - взгляды прикованы друг к другу, словно в безмолвном поединке. Такого сурового выражения лица я у нее никогда не видела, и наконец он с ворчанием отступил.
- Прекрасно. Плевать.
Он резко развернулся и ушел, все изумленно смотрели ему вслед. Музыка так гремела, что многие не слышали спор. Они с интересом уставились на оставшихся. Эйвери выглядела смущенной, когда снова опустилась в кресло. Адриан все еще стоял рядом с Джил.
- Что это было, черт побери? - Спросил он.
- Не знаю, - призналась Эйвери. - Иногда на него находит - он ведет себя странно и кидается меня защищать без всякой необходимости. - Она одарила Джил извиняющейся улыбкой. - Мне очень жаль.
Адриан покачал головой.
- Думаю, нам действительно пора уходить.
Даже сильно набравшись, Лисса вынуждена была согласиться. Стычка с Ридом отрезвила ее, и, оценивая свои сегодняшние поступки, она ощутила тревогу. Мигающие огни и причудливые коктейли внезапно утратили прелесть. Пьяные королевские морои стали казаться неуклюжими и глупыми. Определенно завтра утром она начнет сожалеть об этой вечеринке.
Вернувшись в себя, я ощутила страх. Ладно. С Лиссой явно что-то не так, но никто, похоже, не придает ее состоянию должного значения. Адриан и Эйвери казались озабоченными, но они осуждают ее лишь за увлечение алкоголем. Лисса напоминала ту девушку, какой она была, когда мы только вернулись в Академию; тогда дух впервые овладел ею и сильно затуманивал разум. Только вот... Сейчас я знала о себе достаточно, чтобы понимать - моя ярость и одержимость убийством стригоев в большой степени объясняются воздействием темной стороны духа, тем, что я вытягиваю тьму из Лиссы. Тогда почему с ней что-то не так? Откуда на свет божий вылезла эта вспыльчивая, безумная и ревнивая личность? Может, порождаемая духом тьма нарастает так интенсивно, что захватывает нас обеих?
- Роза?
- Что?
Я подняла взгляд от телевизора, перед которым сидела, естественно ничего не видя. На меня смотрел Денис с мобильным телефоном в руке.
- Тамара задержалась на работе. Она готова выйти сейчас, но...
Он кивнул на окно. Солнце почти село, небо потемнело, лишь на западе у горизонта еще пылало оранжевым. До Тамариной работы можно было дойти пешком, и хотя вряд ли существовала реальная опасность, мне не хотелось, чтобы после заката она оказалась на улице одна. Я встала.
- Пойдем встретим ее. - Потом добавила, обращаясь к Артуру и Льву: - А вы, ребята, оставайтесь здесь.
Мы с Денисом прошагали полмили до маленького офиса, где работала Тамара. Она выполняла обязанности клерка. Мы с Денисом встретили ее на пороге и вернулись обратно без происшествий, живо обсуждая планы охоты на сегодняшнюю ночь. Около дома Тамары я услышала на другой стороне улицы странные завывания. Мы все резко обернулись, и Денис рассмеялся.
- Господи, снова эта сумасшедшая, - пробормотала я.
Тамара жила в относительно благополучном квартале, но, как и в любом городе, здесь имелись бездомные и нищие. Эта женщина была почти так же стара, как Ева, и обычно ходила взад-вперед по улице, бормоча что-то себе под нос. Сегодня она лежала на спине, на тротуаре, издавая странные звуки и махая конечностями, словно перевернутая черепаха.
- Она больна? - Спросила я.
- Не-а. Просто сумасшедшая, - ответил Денис.
Они с Тамарой собирались войти в подъезд, но остатки моей мягкости не позволяли просто так бросить старуху. Я вздохнула.
- Идите, я сейчас.
Машин не было, и я без опасений перешла улицу. Протянула руку, чтобы помочь женщине, стараясь не думать о том, какая она грязная. Как и сказал Денис, сегодня она совершенно обезумела. Она не заболела, по-видимому, просто решила прилечь. Я содрогнулась. Я часто употребляла слово «безумие» по отношению к Лиссе и себе, но вот оно - подлинное безумие. Я очень, очень надеялась, что дух никогда не доведет нас до такого состояния. Бездомную женщину удивило предложение помощи, но она взяла мою руку, поднялась и начала возбужденно говорить что-то по-русски. Потом попыталась обнять меня в знак благодарности, но я попятилась и вскинула руки, отстраняя ее от себя.
Она послушалась, но продолжала что-то радостно щебетать. Подхватила полы своего длинного пальто, словно это было бальное платье, начала кружиться и напевать. Я засмеялась, удивляясь тому, что меня способно развеселить такое. И двинулась обратно через улицу к дому Тамары. Старая женщина перестала танцевать и со счастливым видом снова заговорила по-русски.
- Извините, мне нужно идти, - сказала я, но это осталось незамеченным.
Потом она замерла на середине фразы. Выражение ее лица насторожило меня, лишь на долю секунды опередив подкатившую тошноту. Одним плавным, но молниеносным движением я развернулась, вытащила кол и оказалась лицом к лицу со стригоем, высоким и импозантным. Он подобрался ко мне, пока я отвлеклась. Глупо, глупо! Я не позволила Тамаре одной возвращаться домой, но мне никогда даже в голову не приходило, что опасность может поджидать прямо рядом с...
- Нет...
Не знаю, произнесла я это слово вслух или мысленно. Это не имело значения. Имело значение только то, что я видела перед собой. Или, скорее, думала, что вижу. Потому что, конечно, конечно, я это вообразила. Такого не могло быть в реальности. Дмитрий.
Я узнала его мгновенно, хотя он и... изменился. Думаю, я узнала бы его среди миллиона человек. Иначе быть не могло, так сильна была наша связь. Я не видела его очень долго и теперь буквально впитывала каждую черту. Темные волосы до плеч, распущенные и слегка вьющиеся. Так хорошо знакомые губы, изогнутые в удивленной и все же вызывающей дрожь улыбке. На нем даже был его обычный пыльник - длинное кожаное пальто по типу тех, что можно увидеть в ковбойских фильмах.
И еще... в нем появились признаки стригоя. Темные глаза - которые я так любила - были обведены красными кругами. Бледная-бледная, смертельно бледная кожа, а ведь раньше он был таким же загорелым, как я, поскольку много времени проводил на свежем воздухе. Я знала - открой он рот, и станут видны клыки.
Мой осмотр занял краткий миг. Я среагировала быстро, когда лишь почувствовала его, - быстрее, чем, наверно, он ожидал. Элемент неожиданности все еще оставался на моей стороне, кол наготове, нацеленный точно ему в сердце. Могу с уверенностью утверждать, что я сумела бы нанести удар быстрее, чем он успел бы защититься.
Но эти глаза. О господи, эти глаза!
Даже с отвратительными красными кругами вокруг зрачков, его глаза напоминали мне о Дмитрии, которого я знала. Их взгляд - бездушный, злобно мерцающий - не имел ничего общего с прежним. И все равно сходства хватало, чтобы растревожить сердце, потрясти меня до глубины души. Мой кол был наготове. Все, что требовалось, это замахнуться и нанести удар. Даже инерция была на моей стороне...
Но я не могла. Мне требовалось еще несколько секунд, всего несколько секунд, чтобы жадно впитать его облик, а потом я убила бы его. И тут он заговорил.
- Роза. - Голос звучал так же восхитительно низко, с тем же акцентом... просто холоднее. - Ты забыла мой первый урок: никаких колебаний.
Я едва успела заметить, как его кулак направился к моей голове... И потом уже не видела ничего.
ВОСЕМНАДЦАТЬ
Неудивительно, что я очнулась с жуткой головной болью. Несколько секунд я понятия не имела, что случилось и где я. Потом сознание прояснилось, и воспоминания о встрече на улице обрушились на меня. Я села, и, несмотря на легкое головокружение, все мои защитные рефлексы мгновенно включились. Я огляделась.
Я находилась в темной комнате, на гигантской постели. Нет... не просто в комнате. Больше похоже на номер в гостинице или студию. Я считала номера в отеле Санкт-Петербурга огромными, но сейчас была просто сражена. В той половине студии, где я сидела, находились кровать и обычные аксессуары спальни: шкаф, ночной столик и пр. Другая половина напоминала гостиную с кушеткой и телевизором. Встроенные полки на стенах были заполнены книгами. Справа от меня короткий коридор с дверью в конце вел, скорее всего, в ванную комнату. С другой стороны от меня венецианское окно, затененное, как это принято у мороев. Однако такого темного, почти черного, непроницаемого стекла я никогда не видела. Только очень сильно прищурившись и сумев в итоге отличить небо от горизонта, я поняла, что снаружи день.
Оставаясь настороже, я сползла с постели и попыталась оценить угрожающую мне опасность. В животе никаких неприятных ощущений не было, значит, поблизости нет стригоев. Но не факт, что здесь нет кого-то другого. Я ни в чем не могла быть уверена - именно из-за этого у меня на улице возникли неприятности. Времени на раздумья не было. Задержись я здесь, и моя решимость заколебалась бы.
Я потянулась в карман за колом. Исчез, естественно. Поблизости не было ничего, что сгодилось бы в качестве оружия, и это означало, что в случае схватки я могу рассчитывать исключительно на собственное тело. Уголком глаз я заметила на стене выключатель, щелкнула им и замерла, ожидая, какую картину откроет мне вспыхнувший верхний свет.
Ничего необычного. И никого. Первое, что я сделала, это проверила дверь. Она оказалась заперта, как я и ожидала, и открывалась с помощью цифровой клавиатуры. К тому же выглядела тяжелой, стальной. Очень похоже на противопожарную дверь. Поняв, что этот выход для меня закрыт, я вернулась и продолжила обследование. В происходящем присутствовала определенная ирония. На уроках нас часто детальнейшим образом обучали, как нужно проверять помещение. Я всегда ненавидела такие занятия, меня интересовали только сражения. Теперь стало ясно: эти, казавшиеся тогда бесполезными уроки на самом деле не лишены смысла.
Свет заметно облегчил обследование. Кровать покрывало атласное пуховое одеяло цвета слоновой кости, ворсистое снизу. Крадучись по гостиной, я увидела, что телевизор хороший, дорогой. С большим плазменным экраном. Он выглядел новым, с иголочки. Обтянутые матово-зеленой кожей кушетки и кресла были тоже очень симпатичные. Выбор расцветки казался необычным, но впечатлял. Вся мебель - столы, письменный стол, шкаф - была из полированного черного дерева. В углу стоял небольшой холодильник. Открыв его, я обнаружила бутылки с водой и соком, разнообразные фрукты и упаковку сыра в нарезке. На холодильнике стояли закуски: орехи, крекеры, глазированные пирожные. При виде всего этого в животе заурчало, но есть здесь я ничего не могла.
Ванная оказалась выдержана в том же стиле, что и студия. Душ и большая ванна джакузи сделаны из черного полированного мрамора, на полочке маленькие куски мыла и бутылочки с шампунем. Над раковиной висело большое зеркало, вот только на самом деле оно не висело, а было так плотно врезано в стену, что убрать его не представлялось возможным. И материал зеркала тоже выглядел странным - скорее блестящий металл, чем стекло.
Поначалу это меня удивило, но потом я метнулась обратно в гостиную и еще раз внимательно огляделась. Здесь не было абсолютно ничего, что удалось бы превратить в оружие. Телевизор слишком большой, чтобы сдвинуть его с места или разбить, что относилось и к экрану, который, похоже, был изготовлен из высокотехнологичного пластика. Никаких стаканов на столах. Полки встроенные. Бутылки в холодильнике пластиковые. И окно...
Я подошла к нему, провела пальцами по краям, лак и зеркало, оно было врезано в стену. Никаких отдельных стекол - один сплошной кусок. Еще раз прищурившись, я попыталась разглядеть пейзаж за окном. Холмистая равнина с разбросанными по ней редкими деревьями. Очень похоже на пустынную местность, по которой я добиралась до Бийска. По-видимому, я за пределами Новосибирска. И, глянув вниз, поняла, что нахожусь достаточно высоко. Возможно, четвертый этаж. Спрыгнуть отсюда, не сломав ногу, невозможно. И все же следует что-то предпринять, не сидеть же здесь.
Я взяла стоявшее у письменного стола кресло, и грохнула им в окно... Безрезультатно.
- Господи... - пробормотала я.
Я предприняла еще три попытки, столь же пустые. Казалось, и то и другое сделано из стали. Видимо, окно было пуленепробиваемое, особо прочное. А кресло - черт его знает. Оно казалось вырезанным из цельного дерева, и, сколько я ни колотила, от него не отщепилось ни кусочка. Продолжать попытки было неразумно, но, поскольку я всю жизнь только тем и занимаюсь, что делаю неразумные вещи, я не переставала бить креслом по стеклу.
Где-то на пятой попытке живот предупредил меня о приближении стригоя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55