Она хотела, чтобы он остался, они могли бы походить вместе под парусом, но обстоятельства вынудили его тогда покинуть ее. Безмозглый идиот! Ведь она нуждалась в нем! Как он мог оставить ее одну?
Только один день…
Старый приятель Брайана Гастон Дешамп, с которым он случайно встретился в одном парижском ресторане, пригласил его убить свободное время и посмотреть на Овернские празднества из-за сцены. Гастон, директор инсценировки, называл празднества дурацкими упражнениями по прикладной этнографии. Такими они и были, пока Гастон не представил его Мерси.
— А теперь мы возвращаемся к тем счастливым дням всеобщего ликованья, — произнес Гастон после того, как совершил вместе с гостем ознакомительную прогулку по имению и замку. Директор провел Брайана к высокой башне и рывком отворил дверь в комнату, откуда осуществлялось управление сложным механизмом празднеств. И там сидела она, Мерси.
— Возможно, вам приходилось встречать моего приятеля, чудо-работника, заместителя директора празднеств, а это — самая средневековая из дам, живущих ныне в Галактическом Содружестве… Мадемуазель Мерседес Ламбаль!
Она посмотрела на Брайана из-за пульта управления и улыбнулась, поразив его в самое сердце…
— Говорит капитан. Мы входим в нормальное пространство над планетой Земля. Вся процедура займет всего лишь две секунды, поэтому прошу вас стойко перенести кратковременный незначительный дискомфорт вместе с нами.
Дзинь!
Зубнаябольмолотомпоголовекостедробилка.
Дзинь!
— Благодарю вас за терпение, леди и джентльмены, а также уважаемые пассажиры всех остальных полов. Мы совершаем посадку в космопорте Анст на прекрасных Шетлендских островах планеты Земля ровно в 15. 00 по среднему планетному времени.
Гренфелл скорчил гримасу и заказал еще одну порцию напитка. На этот раз он потягивал напиток не торопясь. В голове совершенно неожиданно зазвучала старинная песенка, и он невольно улыбнулся тому, насколько точно слова песенки подходили к Мерси:
Я встретил девушку. Она
Была прекрасна и мила.
С тех пор минуло много дней,
Но мысли все мои о ней!
Нужно добраться до Ниццы подземным экспрессом, а оттуда долететь на «яйце» до Канн. Мерси будет ждать его на набережной этого тихого старинного города в своем зеленом сценическом одеянии. В ее глазах все то же выражение мягкой печали, а сами глаза, глубокие как море, будут менять свой цвет, становясь то зелеными, то серыми. Пошатываясь под тяжестью битком набитой спортивной сумки и корзины с припасами для пикника (шампанское, сыр, сосиски с начинкой из гусиной печени, масло, хлеб, апельсины, вишни), он подойдет к ней и споткнется, а она в ответ улыбнется.
Он извлечет из сумки лодку, а любопытные мальчишки будут толпиться у них за спиной. (С тех пор как семьи среднего достатка снова открыли для себя Лазурный берег, на набережной всегда хватало мальчишек.) Он, Брай, присоединит к лодке тонкую трубку от крохотного насоса и бросит аккуратно сложенную кипу серебристо-черной декамольной пленки на воду. Медленно, как во сне, на воде вырастет восьмиметровая яхта: киль, корпус, палуба, кокпит. Затем он надует рангоут и такелаж, румпель и руль, успокоитель качки. Все это, словно по мановению волшебной палочки, возникнет из декамольной пленки и сжатого воздуха. Автомат на набережной наполнит киль и успокоитель качки ртутью, остальные емкости — дистиллированной водой, добавив массу к жесткой микроструктуре декамоля. Он, Брай, возьмет напрокат фонари, навигационное оборудование, подъемную стрелу, якорь и прочие вещи, необходимые в плавании, заплатит капитану порта за разрешение на выход в море, даст мелочь мальчишкам, чтобы те не плевали в кокпит.
Мерси взойдет на борт. Они отплывут и при попутном свежем ветре дойдут под парусом до Аяччо! И в один прекрасный день, пока они будут в плавании, он убедит ее, и она согласится выйти за него замуж.
Я встретил девушку…
Когда космический корабль совершил посадку на прекрасных Шетландских островах, температура была шесть градусов Цельсия и дул пронизывающий северо-восточный ветер. Набрав номер телевидеофона Мерседес Ламбаль, Брайан услышал бесстрастный голос автоответчика:
— Абонент выбыл.
В панике Гренфелл наконец добрался по видеофону до Гастона Дешампа. Директор инсценировки сначала говорил уклончиво, потом сердито и наконец заговорил извиняющимся тоном:
— Видишь ли, Брай, эта проклятая леди от нас ушла. Бросила все и ушла. Буквально на следующий день после того, как ты улетел, — месяца два назад. По правде говоря, ее уход создал массу проблем — в самый разгар сезона, понимаешь?
— Но куда она могла отправиться, Гастон?
На экране видеофона Дешамп отвел глаза в сторону:
— Куда, куда! Через врата времени, будь они прокляты, в Изгнание. Знаешь, Брай, мне становится тошно, когда я об этом думаю. Чего ей не хватало? Правда, последнее время она была не в себе, но никто не подозревал, что все зашло так далеко. Мне очень стыдно. К тому же средневековье она знала и чувствовала, как никто другой.
— Понятно. Спасибо, что сказал. Мне очень жаль.
Он прервал связь и продолжал сидеть в будке видеофона, антрополог средних лет с вполне установившейся репутацией в научных кругах, с добродушным лицом, тщательно одетый, с портфелем, набитым Трудами Пятнадцатой галактической конференции по теории культуры. Двое симбиари, прибывшие на том же космическом корабле, терпеливо ждали несколько минут, когда же он выйдет из кабины, а потом забарабанили по стеклу, оставляя зеленые потеки.
Я встретил девушку…
Брайан Гренфелл жестом извинился перед симбиари и повернулся к видеофону.
— Информация о каком городе вас интересует?
— О Лионе, — ответил Брайан.
… Но мысли все мои о ней!
Брайан отправил по почте материалы конференции в лондонскую штаб-квартиру и взял в Лондоне свой летательный аппарат. Хотя все розыски он преспокойно мог провести, оставаясь дома, Брайан в то же день вылетел во Францию. Остановившись в гостинице «Галакси-Лион», он заказал на ужин печеного лангуста, апельсиновое суфле, бутылку «Шабли» и сразу же приступил к поиску нужной литературы.
Библиотечный автомат в его номере выдал удручающе длинный список книг, диссертаций и журнальных статей о вратах времени Гудериана. Брайан бегло просмотрел разделы, посвященные физике и палеобиологии, и сосредоточился на разделах «Психоаналогия» и «Психосоциология», но потом передумал, решив, что подобное верхоглядство недостойно Мерс. Брайан опустил свою карточку в щель библиотечного автомата и заказал всю литературу, значившуюся в списке. Автомат послушно выплюнул столько книг, брошюр, отдельных оттисков и прочей печатной продукции, что при желании ими можно было бы в шесть слоев покрыть пол в обширном гостиничном номере, где остановился Брайан. Он методично рассортировал литературу и принялся пролистывать одни издания, вчитываться в другие, задремывая над самыми скучными и объемистыми. Через три дня Брайан затолкал всю литературу обратно в библиотечный автомат. Заплатил по счету за гостиничный номер, вызвал «яйцо» и в ожидании летательного аппарата поднялся на крышу отеля. Прочитанное отложилось в его разуме, но еще не обрело ни формы, ни структуры. Брайан понимал, что подсознательно он отвергает саму мысль об Изгнании и все связанное с ним, но от этого ему было не легче.
Да, там, в Изгнании, разбитые сердца исцеляются, а память о несчастной любви исчезает, даже о такой необычной любви, как его любовь к Мерси. Инстинктивно Брай чувствовал, что все обстоит именно так. Тщательно взвесив все аргументы за и против, опираясь на информацию, почерпнутую из литературы, Брай принял решение. Теперь он знал, что делать.
О Мерс! Любимая! Как далека ты сейчас от меня — гораздо дальше, чем самая далекая окраина Галактики.
Я встретил девушку…
И все же. И все же!
ГЛАВА 10
Известие о том, что Стейн Ольсон уходит, не огорчило никого, кроме Джорджины. В последний день его работы на Лиссабонской станции они здорово напились.
— А что, если нам заняться любовью в жерле вулкана? Как ты на это смотришь, милый?
Стейн ласково пробормотал, что она спятившая с ума толстуха, но Джорджина заверила его, что знает одного парня, который за соответствующее вознаграждение согласится смотреть в другую сторону, пока они залезут в исследовательскую машину — типа аварийной, только гораздо мощнее — на станции в Мессине, а там неподалеку есть штольня, которая прямиком ведет в центральное жерло Стромболи.
Почему бы и нет? Они взобрались в машину, и парень преспокойно позволил им угнать ее со стоянки. Что из того, что стоило это удовольствие шесть килобаксов? Зато и ощущение было ни с чем не сравнимое — спуск в потоке раскаленной лавы! Лежишь себе в рубке и смотришь, как за смотровым иллюминатором медленно поднимаются разноцветные пузыри газа, словно стая медуз в котле с томатным супом.
— Ох, Джорджина, — обессиленно простонал Стейн, лежа в прострации на полу рубки после исступленной близости. — Иди ко мне.
Джорджина перекатилась по мягкой обивке на полу рубки. Отблески за иллюминатором отбрасывали цветной узор на белую кожу. Гигант викинг зарылся лицом в пышной груди Джорджины и блаженно замолк.
— Стейн, милый. У меня трое красивых детишек, и с моим генетическим показателем я могла бы родить еще троих, если бы захотела. Я счастлива, как устрица в высокий прилив, что могу забавляться со своими детками, что могу прокладывать туннели для силовых кабелей, что занимаюсь любовью с мужчиной, который не боится, что я его съем. Ну сам посуди, к чему мне Изгнание? Мне нравится этот мир, здесь, сейчас. Хочешь лететь на какую-нибудь другую планету — пожалуйста, лети себе на все четыре стороны! Земляне плодятся и размножаются во всех уголках Галактики, и человеческий род прямо на глазах превращается в нечто фантастическое. Кстати, ты знаешь, что у одного из моих ребятишек обнаружились метапсихические способности? Теперь такое случается довольно часто. Впервые со времен старого каменного века биология человека развивается одновременно с человеческой культурой. Как же я могу покинуть такой мир, милый? Это просто невозможно.
Стейн отодвинулся от Джорджины и вытер слезы, очень недовольный своей слабостью.
— Тогда позаботься, чтобы я не посадил ничего в твоем огороде, бэби. Мои гены вряд ли отвечают твоим стандартам.
Джорджина взяла обеими руками его лицо и поцеловала:
— Я знаю, почему ты уходишь, Синеглазый. Но я также видела твой психосоциальный профиль. Что бы ты ни думал, там нет никаких порочащих записей относительно наследственности. Попади ты в детстве в другие условия, все было бы в порядке, милый.
— Животное. Он назвал меня мерзким животным, способным только убивать, — прошептал Стейн.
Джорджина ласково прижала его голову к себе:
— После смерти жены он сам не свой и не понимает, что говорит. Попытайся простить ему, Стейни. Попытайся простить себе.
Машину начало швырять из стороны в сторону: из глубин жерла Стромболи произошел сильный выброс газа. Джорджина и Стейн решили, что пора убираться подобру-поздорову, пока не сели теплозащитные экраны сигма-поля, и выбрались из заполненного лавой жерла вулкана через запасную штольню. Когда их машина, пробурив дно Средиземного моря, выползла из земных недр у западной оконечности острова, ее корпус содрогался и гудел от ударов множества вулканических бомб, падение которых смягчала толща морских вод.
Когда же Джорджина и Стейн поднялись на поверхность, глазам их предстало невероятное зрелище. Стромболи извергал потоки лавы, испускал красно-желтые языки пламени, и раскрашенные вулканические бомбы взмывали в ночное небо, как ракеты, прочерчивая длинные дуги, прежде чем упасть в море.
— Ну и фейерверк, — заметила Джорджина. — Неужели это» из-за нас?
Стейн ухмыльнулся. Машина мерно покачивалась на волнах, от которых поднимался пар.
— Хочешь, устроим так, что разойдутся тектонические плиты? — спросил он, заключая Джорджину в свои объятья.
ГЛАВА 11
Ричард Форхес подземным экспрессом доехал от Анста до Парижа, сделал пересадку на Лион, а последнюю часть пути проделал на взятом напрокат летательном аппарате — «яйце Герца». От своего первоначального плана — всласть поесть и попить, пошататься по Европе, а потом взобраться куда-нибудь в Альпы и прыгнуть в пропасть — Ричард сразу же отказался, услышав от случайного попутчика, летевшего с ним одним рейсом до Ассавомпсета, о существующем на земле странном явлении — Изгнании.
Ричард мгновенно понял, что Изгнание — именно то, что ему нужно: замена смертной казни пожизненной ссылкой в прошлое. Начать все заново в первобытном мире, полном людей, при столь же полном отсутствии законов и правил. Никто не станет охотиться за тобой, разве что какое-нибудь доисторическое чудовище, да и то случайно. Никаких зеленых лягушек-мокрушек, ни карликовых полтроянцев, ни непристойных гии, ни сияющих крондаку, при виде которых тебе кажется, будто ты видишь наяву ночные кошмары, ни, что особенно приятно, лилмиков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Только один день…
Старый приятель Брайана Гастон Дешамп, с которым он случайно встретился в одном парижском ресторане, пригласил его убить свободное время и посмотреть на Овернские празднества из-за сцены. Гастон, директор инсценировки, называл празднества дурацкими упражнениями по прикладной этнографии. Такими они и были, пока Гастон не представил его Мерси.
— А теперь мы возвращаемся к тем счастливым дням всеобщего ликованья, — произнес Гастон после того, как совершил вместе с гостем ознакомительную прогулку по имению и замку. Директор провел Брайана к высокой башне и рывком отворил дверь в комнату, откуда осуществлялось управление сложным механизмом празднеств. И там сидела она, Мерси.
— Возможно, вам приходилось встречать моего приятеля, чудо-работника, заместителя директора празднеств, а это — самая средневековая из дам, живущих ныне в Галактическом Содружестве… Мадемуазель Мерседес Ламбаль!
Она посмотрела на Брайана из-за пульта управления и улыбнулась, поразив его в самое сердце…
— Говорит капитан. Мы входим в нормальное пространство над планетой Земля. Вся процедура займет всего лишь две секунды, поэтому прошу вас стойко перенести кратковременный незначительный дискомфорт вместе с нами.
Дзинь!
Зубнаябольмолотомпоголовекостедробилка.
Дзинь!
— Благодарю вас за терпение, леди и джентльмены, а также уважаемые пассажиры всех остальных полов. Мы совершаем посадку в космопорте Анст на прекрасных Шетлендских островах планеты Земля ровно в 15. 00 по среднему планетному времени.
Гренфелл скорчил гримасу и заказал еще одну порцию напитка. На этот раз он потягивал напиток не торопясь. В голове совершенно неожиданно зазвучала старинная песенка, и он невольно улыбнулся тому, насколько точно слова песенки подходили к Мерси:
Я встретил девушку. Она
Была прекрасна и мила.
С тех пор минуло много дней,
Но мысли все мои о ней!
Нужно добраться до Ниццы подземным экспрессом, а оттуда долететь на «яйце» до Канн. Мерси будет ждать его на набережной этого тихого старинного города в своем зеленом сценическом одеянии. В ее глазах все то же выражение мягкой печали, а сами глаза, глубокие как море, будут менять свой цвет, становясь то зелеными, то серыми. Пошатываясь под тяжестью битком набитой спортивной сумки и корзины с припасами для пикника (шампанское, сыр, сосиски с начинкой из гусиной печени, масло, хлеб, апельсины, вишни), он подойдет к ней и споткнется, а она в ответ улыбнется.
Он извлечет из сумки лодку, а любопытные мальчишки будут толпиться у них за спиной. (С тех пор как семьи среднего достатка снова открыли для себя Лазурный берег, на набережной всегда хватало мальчишек.) Он, Брай, присоединит к лодке тонкую трубку от крохотного насоса и бросит аккуратно сложенную кипу серебристо-черной декамольной пленки на воду. Медленно, как во сне, на воде вырастет восьмиметровая яхта: киль, корпус, палуба, кокпит. Затем он надует рангоут и такелаж, румпель и руль, успокоитель качки. Все это, словно по мановению волшебной палочки, возникнет из декамольной пленки и сжатого воздуха. Автомат на набережной наполнит киль и успокоитель качки ртутью, остальные емкости — дистиллированной водой, добавив массу к жесткой микроструктуре декамоля. Он, Брай, возьмет напрокат фонари, навигационное оборудование, подъемную стрелу, якорь и прочие вещи, необходимые в плавании, заплатит капитану порта за разрешение на выход в море, даст мелочь мальчишкам, чтобы те не плевали в кокпит.
Мерси взойдет на борт. Они отплывут и при попутном свежем ветре дойдут под парусом до Аяччо! И в один прекрасный день, пока они будут в плавании, он убедит ее, и она согласится выйти за него замуж.
Я встретил девушку…
Когда космический корабль совершил посадку на прекрасных Шетландских островах, температура была шесть градусов Цельсия и дул пронизывающий северо-восточный ветер. Набрав номер телевидеофона Мерседес Ламбаль, Брайан услышал бесстрастный голос автоответчика:
— Абонент выбыл.
В панике Гренфелл наконец добрался по видеофону до Гастона Дешампа. Директор инсценировки сначала говорил уклончиво, потом сердито и наконец заговорил извиняющимся тоном:
— Видишь ли, Брай, эта проклятая леди от нас ушла. Бросила все и ушла. Буквально на следующий день после того, как ты улетел, — месяца два назад. По правде говоря, ее уход создал массу проблем — в самый разгар сезона, понимаешь?
— Но куда она могла отправиться, Гастон?
На экране видеофона Дешамп отвел глаза в сторону:
— Куда, куда! Через врата времени, будь они прокляты, в Изгнание. Знаешь, Брай, мне становится тошно, когда я об этом думаю. Чего ей не хватало? Правда, последнее время она была не в себе, но никто не подозревал, что все зашло так далеко. Мне очень стыдно. К тому же средневековье она знала и чувствовала, как никто другой.
— Понятно. Спасибо, что сказал. Мне очень жаль.
Он прервал связь и продолжал сидеть в будке видеофона, антрополог средних лет с вполне установившейся репутацией в научных кругах, с добродушным лицом, тщательно одетый, с портфелем, набитым Трудами Пятнадцатой галактической конференции по теории культуры. Двое симбиари, прибывшие на том же космическом корабле, терпеливо ждали несколько минут, когда же он выйдет из кабины, а потом забарабанили по стеклу, оставляя зеленые потеки.
Я встретил девушку…
Брайан Гренфелл жестом извинился перед симбиари и повернулся к видеофону.
— Информация о каком городе вас интересует?
— О Лионе, — ответил Брайан.
… Но мысли все мои о ней!
Брайан отправил по почте материалы конференции в лондонскую штаб-квартиру и взял в Лондоне свой летательный аппарат. Хотя все розыски он преспокойно мог провести, оставаясь дома, Брайан в то же день вылетел во Францию. Остановившись в гостинице «Галакси-Лион», он заказал на ужин печеного лангуста, апельсиновое суфле, бутылку «Шабли» и сразу же приступил к поиску нужной литературы.
Библиотечный автомат в его номере выдал удручающе длинный список книг, диссертаций и журнальных статей о вратах времени Гудериана. Брайан бегло просмотрел разделы, посвященные физике и палеобиологии, и сосредоточился на разделах «Психоаналогия» и «Психосоциология», но потом передумал, решив, что подобное верхоглядство недостойно Мерс. Брайан опустил свою карточку в щель библиотечного автомата и заказал всю литературу, значившуюся в списке. Автомат послушно выплюнул столько книг, брошюр, отдельных оттисков и прочей печатной продукции, что при желании ими можно было бы в шесть слоев покрыть пол в обширном гостиничном номере, где остановился Брайан. Он методично рассортировал литературу и принялся пролистывать одни издания, вчитываться в другие, задремывая над самыми скучными и объемистыми. Через три дня Брайан затолкал всю литературу обратно в библиотечный автомат. Заплатил по счету за гостиничный номер, вызвал «яйцо» и в ожидании летательного аппарата поднялся на крышу отеля. Прочитанное отложилось в его разуме, но еще не обрело ни формы, ни структуры. Брайан понимал, что подсознательно он отвергает саму мысль об Изгнании и все связанное с ним, но от этого ему было не легче.
Да, там, в Изгнании, разбитые сердца исцеляются, а память о несчастной любви исчезает, даже о такой необычной любви, как его любовь к Мерси. Инстинктивно Брай чувствовал, что все обстоит именно так. Тщательно взвесив все аргументы за и против, опираясь на информацию, почерпнутую из литературы, Брай принял решение. Теперь он знал, что делать.
О Мерс! Любимая! Как далека ты сейчас от меня — гораздо дальше, чем самая далекая окраина Галактики.
Я встретил девушку…
И все же. И все же!
ГЛАВА 10
Известие о том, что Стейн Ольсон уходит, не огорчило никого, кроме Джорджины. В последний день его работы на Лиссабонской станции они здорово напились.
— А что, если нам заняться любовью в жерле вулкана? Как ты на это смотришь, милый?
Стейн ласково пробормотал, что она спятившая с ума толстуха, но Джорджина заверила его, что знает одного парня, который за соответствующее вознаграждение согласится смотреть в другую сторону, пока они залезут в исследовательскую машину — типа аварийной, только гораздо мощнее — на станции в Мессине, а там неподалеку есть штольня, которая прямиком ведет в центральное жерло Стромболи.
Почему бы и нет? Они взобрались в машину, и парень преспокойно позволил им угнать ее со стоянки. Что из того, что стоило это удовольствие шесть килобаксов? Зато и ощущение было ни с чем не сравнимое — спуск в потоке раскаленной лавы! Лежишь себе в рубке и смотришь, как за смотровым иллюминатором медленно поднимаются разноцветные пузыри газа, словно стая медуз в котле с томатным супом.
— Ох, Джорджина, — обессиленно простонал Стейн, лежа в прострации на полу рубки после исступленной близости. — Иди ко мне.
Джорджина перекатилась по мягкой обивке на полу рубки. Отблески за иллюминатором отбрасывали цветной узор на белую кожу. Гигант викинг зарылся лицом в пышной груди Джорджины и блаженно замолк.
— Стейн, милый. У меня трое красивых детишек, и с моим генетическим показателем я могла бы родить еще троих, если бы захотела. Я счастлива, как устрица в высокий прилив, что могу забавляться со своими детками, что могу прокладывать туннели для силовых кабелей, что занимаюсь любовью с мужчиной, который не боится, что я его съем. Ну сам посуди, к чему мне Изгнание? Мне нравится этот мир, здесь, сейчас. Хочешь лететь на какую-нибудь другую планету — пожалуйста, лети себе на все четыре стороны! Земляне плодятся и размножаются во всех уголках Галактики, и человеческий род прямо на глазах превращается в нечто фантастическое. Кстати, ты знаешь, что у одного из моих ребятишек обнаружились метапсихические способности? Теперь такое случается довольно часто. Впервые со времен старого каменного века биология человека развивается одновременно с человеческой культурой. Как же я могу покинуть такой мир, милый? Это просто невозможно.
Стейн отодвинулся от Джорджины и вытер слезы, очень недовольный своей слабостью.
— Тогда позаботься, чтобы я не посадил ничего в твоем огороде, бэби. Мои гены вряд ли отвечают твоим стандартам.
Джорджина взяла обеими руками его лицо и поцеловала:
— Я знаю, почему ты уходишь, Синеглазый. Но я также видела твой психосоциальный профиль. Что бы ты ни думал, там нет никаких порочащих записей относительно наследственности. Попади ты в детстве в другие условия, все было бы в порядке, милый.
— Животное. Он назвал меня мерзким животным, способным только убивать, — прошептал Стейн.
Джорджина ласково прижала его голову к себе:
— После смерти жены он сам не свой и не понимает, что говорит. Попытайся простить ему, Стейни. Попытайся простить себе.
Машину начало швырять из стороны в сторону: из глубин жерла Стромболи произошел сильный выброс газа. Джорджина и Стейн решили, что пора убираться подобру-поздорову, пока не сели теплозащитные экраны сигма-поля, и выбрались из заполненного лавой жерла вулкана через запасную штольню. Когда их машина, пробурив дно Средиземного моря, выползла из земных недр у западной оконечности острова, ее корпус содрогался и гудел от ударов множества вулканических бомб, падение которых смягчала толща морских вод.
Когда же Джорджина и Стейн поднялись на поверхность, глазам их предстало невероятное зрелище. Стромболи извергал потоки лавы, испускал красно-желтые языки пламени, и раскрашенные вулканические бомбы взмывали в ночное небо, как ракеты, прочерчивая длинные дуги, прежде чем упасть в море.
— Ну и фейерверк, — заметила Джорджина. — Неужели это» из-за нас?
Стейн ухмыльнулся. Машина мерно покачивалась на волнах, от которых поднимался пар.
— Хочешь, устроим так, что разойдутся тектонические плиты? — спросил он, заключая Джорджину в свои объятья.
ГЛАВА 11
Ричард Форхес подземным экспрессом доехал от Анста до Парижа, сделал пересадку на Лион, а последнюю часть пути проделал на взятом напрокат летательном аппарате — «яйце Герца». От своего первоначального плана — всласть поесть и попить, пошататься по Европе, а потом взобраться куда-нибудь в Альпы и прыгнуть в пропасть — Ричард сразу же отказался, услышав от случайного попутчика, летевшего с ним одним рейсом до Ассавомпсета, о существующем на земле странном явлении — Изгнании.
Ричард мгновенно понял, что Изгнание — именно то, что ему нужно: замена смертной казни пожизненной ссылкой в прошлое. Начать все заново в первобытном мире, полном людей, при столь же полном отсутствии законов и правил. Никто не станет охотиться за тобой, разве что какое-нибудь доисторическое чудовище, да и то случайно. Никаких зеленых лягушек-мокрушек, ни карликовых полтроянцев, ни непристойных гии, ни сияющих крондаку, при виде которых тебе кажется, будто ты видишь наяву ночные кошмары, ни, что особенно приятно, лилмиков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71