— Я слышу только, как бурчит у меня в желудке. Пусти-ка меня к столу.
Прошло несколько минут. Эйкен и Брайан терпеливо ждали. Наконец Сьюки открыла глаза.
— Я ощутила… тревогу. Из многих источников, которые сильно отличаются друг от друга. Обмен телепатемами ведется на другой волне, не как у людей и даже у тану. Я могу настроиться на эту волну, хотя и с большим трудом. Вы понимаете, о чем я говорю?
— Понимаем, еще как понимаем! — заверил Эйкен.
Сьюки с беспокойством посмотрела на Брайана:
— Как вы думаете, что это может быть?
— Думаю, происходящее нас не касается, — заметил Брайан.
Сьюки пробормотала что-то о том, что ей необходимо присматривать за Стейном, положила на тарелку немного фруктов и мяса и отправилась в комнату. Брайан довольствовался бутербродом и кружкой какого-то напитка, напоминавшего по вкусу сидр. Стоя на балконе, он рассматривал Дараск, который постепенно окутывали сумерки. На востоке розовый солнечный отблеск еще играл на ледяных вершинах чудовищных отрогов приморских Альп. Брайана поразила высота гор. Не ниже Гималаев. Прохладный ветер с вершин дул на равнине, по которой катила свои воды Рона, ничем не напоминавшая тот бешено мчавшийся поток, по которому путешественников несло в окрестностях будущего Лиона.
Весь прошлый день путешественники как бы спускались по гигантским ступеням в глубоком ущелье. Километров тридцать-сорок лодка спокойно плыла под парусом, потом ее подхватывало стремительное течение и со скоростью реактивного лайнера доставляло через пороги и перекаты на следующую, более низкую ступень. Несмотря на все заверения шкипера Длинного Джона о полной безопасности плавания по реке, Брайан инстинктивно чувствовал, что над его жизнью и жизнью других пассажиров еще никогда не нависала такая страшная угроза, как во время этого плавания. Особенно впечатляющим оказался последний отрезок пути, проходивший в длинном ущелье километрах в пятидесяти к северу от будущего Понт д'Авиньона. Путешественников охватил неописуемый ужас. Длительное воздействие страха притупило все чувства Брайана до такой степени, что он почти впал в ступор. Эйкен Драм упросил Крейна не погружать его в сон, чтобы самому пережить те острые ощущения, о которых ему поведал Брайан по опыту прохождения предыдущих головокружительных спусков. Когда лодка наконец вынырнула на поверхность и закачалась в спокойных водах озера Провансаль, лицо Эйкена было серо-зеленым, а обычно сверкавшие глаза потускнели от шока.
— Ничего себе плавание! — простонал он. — Просто тошниловка какая-то, да и только!
К моменту прибытия в Дараск на нижней Роне путешественники менее чем за десять часов преодолели почти двести семьдесят километров. В окрестностях Дараска мелеющая на глазах река начала разделяться на множество рукавов и проток с бесчисленными болотистыми, покрытыми зеленью островками, населенными стаями длинноногих птиц и черно-коричневыми чутко дремлющими крокодилами. Острова побольше возникали и посреди болотистой равнины. Дараск, расположенный на одном из таких островов, для внешнего наблюдателя выглядел как тропический вариант Монт-сен-Мишель, возвышающийся над морем трав. Включив вспомогательный двигатель, шкипер вывел лодку из главного русла Роны в одну из боковых проток, которая вела к обнесенному крепостной стеной городу. Набережная Дараска сравнительно небольшая. Крепостная стена, сложенная из известняка, достигала в высоту более двенадцати метров и примыкала к неприступным обрывистым скалам.
В городе, раскинувшемся у подножия дворца правителя, рамапитеки зажигали ночные фонарики, ловко взбираясь по лестницам на крыши, пользуясь блоками, поднимали гирлянды фонарей на фасады внутренних укреплений. Солдаты расставляли факелы по стенам и бастионам, опоясавшим город. Вскоре зажглась иллюминация в излюбленном тану стиле: контуры дворца озарили бесчисленные красно-желтые огоньки, символизировавшие геральдические цвета лорда Крановела, обладавшего психокинетическими способностями.
Эйкен рассматривал светильники, горевшие на перилах балкона. Все они изготовлены из какого-то прочного стекла и стояли в небольших нишах. Никаких проводов или металлических шин к светильникам не подведено. На ощупь они холодные.
— Биолюминесценция, — решил Эйкен, потрясая одним из светильников. — Держу пари, что там внутри какие-то микроорганизмы. Помните, что сказал Крейн? Он упомянул о том, что фонарики черпают энергию из излишней мета-эманации. Теперь все ясно! Когда носители ошейников низшего ранга играют в шашки, пьют пиво, читают, сидят в ванне или выполняют какие-нибудь другие полуавтоматические действия, они генерируют волны соответствующей формы…
Брайан слушал разглагольствования Эйкена краем уха. На окружавшем остров бескрайнем болоте зажигались блуждающие огоньки. Синие облачка метана вспыхивали и погасали, блуждая по топи, как крохотные фонарики на лодках заблудившихся эльфов.
— Это либо светлячки, либо болотные огни, — произнесла за спиной Брайана Сьюки, глядя на тонущий во тьме пейзаж.
— Вот теперь я что-то слышу, только это не имеет отношения к метапсихическим способностям. Слышите?
Все прислушались. Первой тишину нарушила Сьюки:
— Лягушки!
Ветерок донес сначала едва слышное рокотание, сменившееся звучным хором, в котором явственно выделялись голоса отдельных солистов. Невидимый лягушачий дирижер взмахнул своей палочкой, и зазвучала новая группа голосов — рокочущих и выводящих всевозможные рулады, стонущих и ахающих, ликующих и мрачных, резонирующих, словно в пустой консервной банке. Издаваемые лягушачьим хором звуки напоминали звон падающей капели, звучание небрежно тронутых струн, горловой человеческий голос, контрабас и гитару. Перекрывал всех голос обыкновенной лягушки-быка — создания, которому суждено через шесть миллионов лет сопровождать колонистов, которые отправятся обживать далекие миры.
Четверо стоявших на балконе людей переглянулись и расхохотались.
— Если появится фирвулаг, — заметил Эйкен, — мы заняли места в первом ряду. Этот голубой кувшин полон чем-то холодным и крепким. Может быть, сядем в кресла и подкрепимся на случай появления чудовищ? По расписанию они должны вот-вот быть здесь.
— Никто не возражает против напитка? — спросил Брайан. — Великолепно!
Все протянули свои кружки, и маленький человечек в сверкающем золотом костюме наполнил их одну за другой.
Элизабет прижала тыльную сторону ладони к липкому от пота лбу. Ее глаза открылись, и она глубоко вздохнула.
Крейн и осунувшийся мужчина-тану в ниспадавшем широкими складками желтом одеянии с беспокойством склонились над Элизабет. Крейн посылал ей телепатемы, успокаивающие, вопрошающие.
— Да. Мне удалось разделить их. Наконец. Прошу меня извинить, но я так долго не имела практики. Теперь роды пройдут успешно.
Разум лорда Крановела из Дараска был исполнен благодарности. Как она? Не угрожает ли ей опасность?
— Земные женщины крепче, чем женщины-тану, но ничего, теперь ваша супруга быстро поправится.
Крановел вскричал:
— Эстелла-Сирона! — и бегом бросился во внутренние покои.
Через несколько мгновений сердитый плач новорожденного донесся до остававшихся в ожидании. Элизабет улыбнулась Крейну. В тумане за окнами дворца забрезжил серый рассвет.
— Мне никогда раньше не приходилось сталкиваться ни с чем подобным, — призналась Элизабет. — Два еще не родившихся сознания, тесно переплетенные между собой и резко антагонистичные. Близнецы. Кажется невероятным, чтобы враждебность была способна сказаться на столь ранней ступени развития…
Женщина-тану, одетая во все красное, просунула голову сквозь дверные занавеси и сообщила:
— Девочка! Хорошенькая! Второй близнец еще не родился, но, не беспокойтесь, с ним все будет хорошо.
Женщина исчезла.
Элизабет встала с кресла и устало подошла к окну, впервые за много часов разрешив своему сознанию покинуть комнату, где происходили роды. Аномалии остались позади — два сцепившихся в отчаянной схватке нечеловеческих детских сознания, лепечущих что-то непонятное, наделенных активными метапсихическими способностями, переменчивых и неуловимых, изменяющихся, даже когда она пыталась сосредоточить на них свое внимание. Они всячески уклонялись от контакта с ее сознанием, пытались притворяться другими существами, замирали, рассыпались на отдельные атомы и возникали в виде огромных чудовищ, напуская в ее сознание туман, не уступающий по плотности тому, который стелился за окнами дворца.
Послышался крик второго новорожденного.
Озаренное ужасной догадкой, сознание Элизабет нащупало сознание Крейна. Комплекс охвативших его эмоций источал сожаление. Почувствовав присутствие Элизабет, Крейн поспешно возвел мыслезащитный барьер.
Элизабет подбежала к двери, ведущей во внутренние покои, и распахнула занавеси. Несколько женщин, людей и тану, хлопотали вокруг роженицы, женщины-землянки с золотым ожерельем. Эстелла-Сирона улыбалась, держа у груди хорошенькую крохотную девочку. Крановел, стоя рядом с ней на коленях, нежно гладил ее по лбу.
Няня-тану в красном принесла другого младенца, чтобы показать его Элизабет. Это был очень маленький мальчик, весом около двух килограммов, с мудрым, как у старика, лицом и непомерно большой головой, густо поросшей мокрыми темными волосами. Глаза младенца были широко открыты, а во рту, издававшем пронзительный крик, было полно мелких острых зубов. Пока Элизабет смотрела на него, младенец замерцал, испуская сияние, потом весь покрылся шерстью и, снова замерцав, превратился в точную копию своей хорошенькой сестры-блондинки.
— Это фирвулаг, оборотень, — пояснила няня. — От сотворения миров они, как неотступные тени, следуют за тану. Всегда с нами, всегда против нас. К счастью, оборотни-близнецы встречаются редко. Большинство умирают еще до родов, и мать погибает вместе с ними.
— А что вы теперь намереваетесь с ним делать? — робко спросила Элизабет. Пораженная и вместе с тем заинтересованная, она попыталась вступить в мысленный контакт с крохотным враждебным разумом и сразу почувствовала аномальную волну, теперь полностью отделенную от более сложной психической структуры сестры-тану.
Высокая няня пожала плечами:
— Его народ ждет младенца. И мы отдадим мальчика им, как всегда. Хотите посмотреть, как это делается?
Элизабет молча кивнула.
Няня быстро запеленала младенца в мягкую пеленку и опрометью бросилась из комнаты. Элизабет еле поспевала за ней. Марш за маршем они сбежали по каменным ступеням пустынной лестницы, освещенной только крохотными рубиновыми и желтыми огоньками. По сырому подземному коридору добрались до городской стены. Дальше путь им преградили запертые ворота. Рядом с воротами располагался причал, у которого стояло множество небольших лодок. Ворота были закрыты на бронзовую щеколду, и няня отомкнула ее.
— Береги свой рассудок, — предупредила она и ступила на тонувшую в тумане пристань.
Откуда ни возьмись, со всех сторон появились огоньки, которые стали сближаться с устрашающей скоростью. Все происходило в полной тишине. Внезапно возник еще один огонек, темно-зеленый. Немного помедлив, он превратился в сферу диаметром метра в четыре, катившуюся по воде и рассекавшую туман в клочья.
С величайшей осторожностью Элизабет проникла сквозь внешнюю оболочку иллюзорной сферы, чтобы посмотреть, что же там внутри. Внутри сферы была лодочка, крохотная плоскодонка. На корме с шестом в руках стоял маленький человечек, а крохотная круглолицая женщина сидела в носовой части с закрытой корзиной на коленях.
— Ты нас видишь?
Элизабет вздрогнула. У нее было такое ощущение, словно внутри черепа, за глазами, сверкнула молния. Язык онемел. Руки съежились, почернели и загорелись пламенем.
— Это только начало!
— Я же тебя предупреждала, — послышался голос няни. Элизабет почувствовала, как рука няни обхватила ее, не давая упасть. И тут она увидела светящийся шар, исчезавший в тумане. Язык снова обрел былую подвижность, руки имели нормальный вид.
— Фирвулаги всегда показывают метапсихические штуки, вроде этой. Почти все фирвулаги обладают ясновидением и могут порождать иллюзии настолько убедительные, что люди со слабой психикой не выдерживают и сходят с ума. Со времен Великой Битвы у нас с фирвулагами установились достаточно хорошие отношения. Но к общению с ними всегда лучше приготовиться заранее.
Итак, младенец отбыл. Через несколько мгновений зеленый огонек исчез, и сквозь клочья тумана брызнул яркий дневной свет. В замке, где-то на самом верху, женский голос пел непонятные, чужие слова на знакомую мелодию.
— Нам пора возвращаться, — сказала няня. — Милорд и миледи очень тебе благодарны. Ты должна выслушать от них благодарность, а потом отдохнуть и подкрепиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71