11. СОРОН ИЗ АРА
Я склонилась на колени, стоя на небольшом деревянном помосте. Ко мне подошел кожаных дел мастер с длинной иглой в руках.
— Видите, какая Эли-нор смелая, — заметил Тарго остальным девушкам, большинство из которых не сводили с меня испуганного взгляда.
Я закрыла глаза.
Никаких обезболивающих средств не использовалось, но операция не была слишком болезненной. Говорят, традиция носить серьги в ушах пришла с юга и постепенно распространилась на все северные регионы.
Я почувствовала острую боль в мочке уха, и кожаных дел мастер подошел ко мне с другой стороны.
Еще одно вызывающее боль прикосновение длинной иглы — и уши у меня были проколоты.
По ряду выстроившихся у помоста девушек пробежал восхищенный ропот.
— Видите, какая она храбрая, — снова обратился к ним Тарго.
Кожаных дел мастер вытер о кусок материи вымазанный кровью кончик иглы. После этого он укрепил в проделанных у меня в мочках ушей дырочках два крохотных кусочка проволоки с небольшой нашлепкой на конце, чтобы ранки не зарастали. Через четыре дня их должны будут убрать.
— Следующая, — пригласил мастер. Никто из девушек не двинулся с места. Я спустилась с помоста. Решившись, Юта хлопнула себя по коленям.
— Я пойду, — сказала она.
Девушки облегченно вздохнули. Юта поднялась на помост и опустилась на колени.
Руки у меня непроизвольно потянулись к ноющим ранкам.
— Не трогай их, рабыня! — приказал кожаных дел мастер.
— Да, хозяин, — пробормотала я.
— Стань возле стены, Эли-нор, — распорядился Тарго.
Я отошла к стене, отгораживающей занимаемую нами комнату в общественных невольничьих загонах города Ко-ро-ба.
— Я тоже из касты кожаных дел мастеров, — с гордостью сообщила Юта держащему в руках иглу человеку.
— Нет, — отрезал тот. — Ты всего лишь рабыня.
— Да, хозяин, — поникла девушка. Я видела, как она стоит, выпрямив спину и терпеливо дожидаясь, пока мастер проколет ей уши. Она изо всех сил старалась не закричать, желая, по-видимому, выказать мужество перед человеком одной с ней касты. Бывшая госпожа Рена из Лидиса выбежала из шеренги невольниц и, заламывая руки, опустилась на колени перед Тарго.
— У вас есть договоренность! — воскликнула она. — Вы захватили меня для другого человека! Вам, безусловно, не следует прокалывать мне уши. Мой хозяин бы этого не одобрил. Пожалуйста, не поступайте со мной так жестоко! Хозяин будет против этого!
— Твой хозяин, — оборвал ее Тарго, — распорядился, чтобы ты была доставлена ему с проколотыми, как подобает рабыне, ушами.
— Нет! — разрыдалась девушка — Прошу вас! Один из охранников оттащил Репу от работорговца и поставил ее назад в невольничью шеренгу.
Перед Тарго немедленно опустилась на колени Инга.
— Я из книжников, — напомнила она. — Я принадлежала к высшей касте. Не позволяйте прокалывать мне уши!
— Твои уши будут проколоты, — распорядился Тарго.
Рыдающую Ингу также вернули на ее место. К Тарго семенящим шагом приблизилась Лана. Каждое ее движение вызывало у меня отвращение.
Опустившись перед Тарго на колени, она склонила голову с подчеркнутым смирением.
— Пожалуйста, хозяин, — взмолилась она, — пусть эта операция проводится с остальными девушками, но не с Ланой. Мне этого очень не хочется. Лана будет счастлива, если вы позволите не прокалывать ей уши.
Я даже фыркнула от возмущения.
— Уши у тебя будут проколоты! — отрезал Тарго. Я не смогла удержаться от довольной улыбки.
— Но это снизит мою стоимость! — воскликнула Лана.
— Не думаю, — с усмешкой возразил Тарго.
В проколотые в ушах дырочки Юте вставили крошечные кусочки проволоки, и она спустилась с помоста и стала рядом со мной. В глазах у нее блестели слезы, но она ни разу не вскрикнула и не застонала.
— Какая ты смелая, Эли-нор, — с восхищением произнесла она.
Я не ответила.
Я смотрела на Тарго и на Лану.
— Прошу вас, хозяин! — рыдала Лана с искренним испугом, потеряв всякую надежду на снисхождение. — Пожалуйста!
— Я сказал, уши у тебя будут проколоты! — оборвал ее стенания Тарго и обернулся к стоящим тут же охранникам: — Уберите от меня эту рабыню! — распорядился он.
Я с усмешкой наблюдала, как двое охранников подхватили Лану под руки и рывком поставили ее в невольничью шеренгу.
С помоста с проколотыми ушами спускалась Рена. Она была бледна как мел и едва держалась на ногах. Охранник проводил ее до стены и оставил рядом с нами. Она тут же опустилась на пол и закрыла лицо руками.
— Я — рабыня! — бормотала она сквозь слезы. — Я — обычная рабыня.
У меня не было желания ее утешать. Этим немедленно занялась сердобольная Юта.
На деревянный помост втащили дрожащую, упирающуюся Ингу.
Мне было странно, что девушки выражают такой протест против прокалывания ушей. Какие они все-таки глупые! На Земле уши у меня не были проколоты, но я испытывала удовлетворение от того, что это сделано здесь. Возможно, я бы это сделала по своему желанию и на Земле. У многих моих прежних знакомых — как девушек, так и взрослых женщин — уши были проколоты. А как же иначе они могли бы носить великолепные, изящные сережки, лишний раз подчеркивающие их красоту? Нет, какие все-таки глупые эти здешние девицы!
Длинная игла коснулась уха стоящей на помосте Инги, и та громко вскрикнула — больше, конечно, от унижения, чем от боли.
— Ну, тихо, рабыня! — прикрикнул на нее кожаных дел мастер.
Инга испуганно смолкла, сдерживая переполняющие ее рыдания.
— Не шевелись, — предупредил мастер.
— Да, хозяин, — пробормотала она.
Традиция прокалывать женщинам уши — причем только рабыням — пришла из далекой Тарии, известной своим богатством и девятью громадными городскими воротами. Город располагался посреди южных равнин, уже за экватором, на самом пересечении степных торговых путей. Года три назад он пал под натиском варваров, воинов-кочевников, и многим жителям пришлось оставить город и бежать на север. Вместе с ними туда пришли определенные привычки, традиции и обряды.
К примеру, вы сразу можете определить тарианина по его утверждениям о необходимости отмечать начало нового года в день летнего солнцестояния. Они также принесли с собой технологию изготовления сладких, пенящихся вин, распространившуюся сейчас по многим городам Гора. Теперь часто в северных поселениях вы сможете встретить на невольнице тарианский ошейник — узкий и достаточно большого диаметра для того, чтобы хозяин мог рукой держать за него свою рабыню. Еще одной тарианской традицией следует считать их обычай прокалывать невольницам уши и вдевать в дырочки изящные сережки. Обычай, конечно, был известен на Горе и раньше, но только с расселением тариан он получил столь широкое, повсеместное распространение.
Рыдающую Ингу спустили с помоста и толкнули к стене. В ушах у нее виднелись крохотные кусочки проволоки. Она попыталась вырвать их из ушей, но подоспевший охранник скрутил ей руки и связал их у нее за спиной.
Какие они все глупые!
Инга прислонилась лицом к стене и бессильно зарыдала.
Рядом Юта гладила по голове Рену из Лидиса, готовую, казалось, вот-вот упасть в обморок.
— Какая ты смелая, Эли-нор, — обернулась ко мне Юта.
— А ты такая дура, — сказала я ей. К стене подошла и Лана, опустилась на корточки и закрыла залитое слезами лицо руками.
— Я ненавижу тариан! — воскликнула Рена. — Ненавижу!
Юта прижала ее к себе и принялась покрывать ее заплаканное лицо поцелуями.
Тария, насколько мне известно, не была разрушена до основания. Она поднялась из руин и снова превратилась в суверенный город, постепенно возвращающий свою былую славу и богатства. Мне думается, это имело благоприятное значение для всей экономики Гора, в особенности для его южных районов. Большинство товаров, доставляемых на север народами фургонов, производилось в Тарии или, по крайней мере, шло торговым путем через нее.
Тачаки — наиболее воинственное племя народов фургонов, испокон веков являвшееся непримиримым противником Тарии, для того и пощадило город, чтобы иметь возможность сбывать в нем свои товары, а также скупать и доставлять в отдаленные места продукцию, выставляемую на продажу на неповторимых рынках этой жемчужины южного полушария Гора. Какие бы причины ни привели к падению Тарии, победители сохранили ее улицы и здания, давая возможность снова возродиться этому удивительному городу, называемому горианами Аром Южных степей.
— Ненавижу тариан! — всхлипывая, бормотала Рена.
— Перестань причитать, рабыня, — сказала я ей.
— Не будь с ней такой суровой, Эли-нор, — попросила Юта. — Ты же видишь, как она расстроена.
Я отвернулась.
С деревянного помоста спустилась последняя девушка-с проколотыми ушами и с заплаканными глазами.
Я надеялась, что нас ожидает сегодня хороший ужин. В частных невольничьих бараках для рабов, где мы проходили обучение, кормили лучше, чем в общественных, предназначенных для оставления здесь на ночь невольниц проезжающими через город работорговцами. Помимо невольниц, купцы могут оставлять на хранение в общественных пакгаузах и другой свой товар. Однако большинство торговцев, едущих через Ко-ро-ба или местных, выезжающих за пределы города на длительный срок, предпочитают оставлять своих невольниц в частных бараках, где выдаваемая рабыням пища обильнее, а условия содержания лучше.
Другой причиной предпочтительного отношения торговцев к частным баракам является возможность прохождения здесь девушками своего рода курсов по повышению квалификации рабыни, что позволяет хозяину получить по возвращении своих невольниц уже обладающими новыми знаниями и навыками. Многие работорговцы, даже занимающиеся только местным рынком, посылают своих рабынь на эти краткосрочные курсы, что значительно повышает стоимость каждой невольницы при выставлении ее на продажу. Сами девушки не горят желанием попасть на курсы, поскольку жизнь в бараках для рабов — как общественных, так и частных — зачастую довольно тяжела, утомительна и однообразна, поэтому каждая из них по возвращении стремится всячески угодить своему хозяину, чтобы тот не решил отправить ее на повторное обучение.
Мы же, рабыни Тарго, в течение дня занимались на курсах в частных невольничьих бараках под наставничеством опытных рабынь для наслаждений, а на ночь возвращались в общественные бараки, представляющие собой выстроенные длинными рядами клети с железными решетками и тяжелыми запорами на дверях. Прутья решеток клетей были достаточно прочны, чтобы удержать даже нередко оказывающихся здесь рабов-мужчин. Вымощенные металлическими пластинами полы клети были устланы соломой. Каждая клеть рассчитывалась на четырех невольниц. Я делила свою с Ютой, Ингой и Ланой. Рабыни должны были по очереди убирать свою камеру, но мы с Ланой были освобождены от этой неприятной обязанности: мы были для этого слишком дорогостоящими рабынями.
Обычно я с безразличием относилась к однообразной пшенной каше с хлебом, которой нас неизменно кормили в общественных бараках. Ежедневно я испытывала такой голод, что готова была есть все подряд. В частных же бараках нам нередко давали вяленое мясо, овощи и фрукты, а иногда даже какие-нибудь сласти или глоток каланского вина. Однажды Инга продемонстрировала на занятиях неудовлетворительные знания, и за это наказали всех, лишили каких бы то ни было деликатесов. Вернувшись вечером в свою камеру, мы с Ланой поколотили Ингу, несмотря на заступничество сердобольной Юты.
— Эли-нор! — громовым голосом прорычал Тарго.
Я догадалась, что он уже звал меня, но я, задумавшись, не услышала.
Я поспешно подбежала к нему и опустилась на колени.
— На помост! — скомандовал он.
Я подняла на него удивленные глаза.
— Зачем? — спросила я.
Он ответил мне таким взглядом, что я стрелой взлетела на помост и замерла в ожидании.
Я ничего не понимала.
Здесь же, на помосте, продолжал оставаться кожаных дел мастер. Он что-то искал в своем сундучке. Я была удивлена. Потом мне подумалось, что он, вероятно, хочет проверить правильность закрепления в проколотых дырочках вставленных кусочков проволоки.
Я выпрямила спину и стояла, сгорая от нетерпения: мне хотелось поскорее позавтракать. Я надеялась, что эта проверка не займет много времени.
— Откинь голову назад! — подойдя ко мне, скомандовал мастер.
Я посмотрела на него с недоумением. В руках он держал нечто напоминающее щипчики, концы которых были не плоскими, а представляли собой две входящие одна в другую крохотные трубочки диаметром не больше обычной иглы.
— Что это? — оторопело пробормотала я.
— Пробойник, — ответил Тарго.
— Голову откинь! — нетерпеливо повторил кожаных дел мастер.
— Нет! — прошептала я. — Что вы собираетесь делать?
— Не бойся, Эли-нор, — воскликнула Юта. — Это совсем не больно!
Ее возгласы вызвали у меня раздражение. Лучше бы эта глупая курица вообще молчала!
— Что вы собираетесь со мной делать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62