— Развяжите веревку, — распорядился наконец Раск.
Шедшая позади меня Ена развязала давивший мне горло узел и отдала веревку одной из сопровождавших меня девушек.
Я стояла перед Раском со связанными за спиной руками, в прозрачном шелковом одеянии и в скрывавшем мои волосы капюшоне.
— Развяжите ей руки, — приказал Раск.
Он вытащил из-за пояса жесткий, грубой выделки ремень, которым тарнсмены обычно связывают своих пленниц. Он не был украшен драгоценными каменьями.
Ена развязала мне руки.
Мы с Раском продолжали смотреть друг на друга.
Он медленно подошел ко мне и откинул удерживающий мои волосы прозрачный капюшон. Я стояла не шевелясь, выпрямив спину.
Неторопливо, одну за другой он вытащил четыре шпильки, закалывающие у меня на волосах тонкую сеточку, и отдал их стоящей рядом девушке.
Освободившись от неволи, волосы густым каскадом хлынули мне на спину и разметались по плечам. Ко мне тут же подскочила молоденькая невольница и быстро расчесала их деревянным гребнем.
— Она хорошенькая, — долетели до меня слова обменивавшихся впечатлениями невольниц.
Раcк отошел от меня на пару шагов и остановился, все так же не спуская с меня глаз.
— Снимите с нее накидку, — распорядился он.
Ена распахнула на мне полы накидки, и алые шелка скользнули к моим ногам.
Девушки из рядов зрителей от восхищения затаили дыхание. Некоторые из воинов в знак одобрения ударили древками своих копий о щиты.
— Подойди ко мне, — приказал Раcк из Трева.
Мы стояли друг против друга: он — с мечом на поясе и грубым кожаным ремнем в руке, и я — полностью обнаженная по его приказу.
— Подчинись мне! — потребовал он.
Я не могла, не в силах была выразить какого-либо неповиновения.
Я опустилась перед ним на колени, низко склонила голову и протянула к нему руки, скрещенные в запястьях.
Ясным, громким голосом я произнесла:
— Я, мисс Элеонора Бринтон из Нью-Йорка, выказываю свое полное повиновение воину Раску Рариусу из славного города Трева и признаю себя его рабыней. Из его рук я принимаю даруемую мне жизнь и имя и отдаю себя в его полное распоряжение.
Внезапно я почувствовала, как кожаный ремень стягивает мне запястья. Я машинально потянула руки к себе, но они уже были связаны!
За какое-то мгновение запястья у меня оказались туго перехваченными ремнем, затянутым умелой рукой воина-тарнсмена! Я в страхе подняла на него глаза.
Раcк взял из рук стоящего рядом воина отливающий металлическим блеском предмет, в котором я узнала разомкнутый с одной стороны железный невольничий ошейник.
Он протянул его ко мне.
— Прочти, что здесь написано, — потребовал он.
— Я не могу, — пробормотала я. — Я не умею читать.
— Она неграмотная, — подтвердила Ена.
— Дикарка! — услышала я короткий презрительный смешок какой-то невольницы.
Я почувствовала себя пристыженной. Я смотрела на узкую полоску металла, по центральной части которой бежала выгравированная курсивом надпись, но не могла ничего разобрать.
— Прочти ей, — протянул Раск ошейник Ене.
— Здесь написано, — прочла Ена: — “Я являюсь собственностью Раска из Трева”. Я молчала.
— Ты все поняла? — спросила старшая невольница.
— Да, — ответила я. — Поняла.
Раск завел мне за шею обе соединенные перемычкой половинки железного ошейника, но не торопился их защелкивать. Он стоял, пристально глядя мне в лицо. Наши глаза встретились. Его взгляд был твердым и суровым, мой же — молил о пощаде. Никакого снисхождения я не получила. Ошейник защелкнулся на мне с сухим металлическим треском. По рядам девушек пробежали возгласы удовлетворения. Воины ударили древками копий о кожаные щиты.
Я закрыла глаза. По щекам у меня побежали слезы. Я стояла преклонив колени, опустив голову и глядя невидящим взглядом на пыль у меня под ногами и кожаные сандалии Раска из Трева.
Тут мне вспомнилось, что я должна произнести еще одну ритуальную фразу.
Я с трудом подняла глаза на своего повелителя.
— Я полностью в вашем распоряжении, хозяин, — пробормотала я.
Раск протянул мне руки и поднял меня с земли. Запястья у меня были туго связаны кожаным ремнем. Горло обнимал узкий железный ошейник. Взяв за подбородок, Раск привлек меня к себе, с удовольствием втянул носом исходящий от меня запах туалетной воды и заглянул в мои глаза. Его суровое, непреклонное лицо было совсем рядом. Я была не в силах отвести от него зачарованных глаз. Губы у меня сами собой раскрылись. Я приподнялась на цыпочки и потянулась к нему, чтобы коснуться губ моего хозяина.
Он рукой отстранил меня от себя.
— Надеть на нее рабочую тунику, — распорядился он, — и отправить в барак.
15. МОЙ ПОВЕЛИТЕЛЬ ЖАЖДЕТ НАСЛАЖДЕНИЙ
— Юта! — с удивлением воскликнула я.
Охранник отпустил мои волосы и толкнул меня на землю, к ее ногам. Я в ужасе подняла взгляд на Юту. В левой части лба у нее, над виском, там, где я ударила ее камнем, все еще виднелся большой синяк.
— А я думала… — пробормотала я и тут же запнулась.
Юта стояла у длинного низкого барака, который я уже видела, когда знакомилась с лагерем. Тяжелая, прочная дверь барака была открыта. Из его мрачных глубин показалась молоденькая невольница и направилась к центральной части лагерной стоянки.
Когда я впервые увидела это длинное приземистое строение, без окон, сложенное из неотесанных толстых бревен, я решила, что это какое-нибудь складское помещение, настолько оно показалось мне неприспособленным для жилья. Теперь же я начала понимать, что оно служит спальным помещением для невольниц, выполняющих тяжелые работы. Но еще хуже — я с ужасом осознала, что сама являюсь такой же невольницей.
— Ты носишь ошейник, — заметила Юта.
— Да, — прошептала я, опускаясь перед ней на колени и смущенно отводя глаза.
На Юте тоже был ошейник, но главное — на ее голове была узкая, коричневая, под цвет рабочей туники, матерчатая повязка, которая на затылке схватывала волосы в пучок. Я знала, что она символизирует признание ее авторитета среди невольниц. Очевидно, Ена была старшей среди всех находившихся в лагере женщин, а Юта — старшей среди невольниц, предназначенных для выполнения тяжелых работ.
Для меня это не предвещало ничего хорошего.
Я почувствовала, как по телу у меня пробежала крупная дрожь.
— Она кажется напуганной, — заметил приведший меня охранник. — Она тебя знает? — спросил он у Юты.
— Я ее знаю, — ответила она.
Я уронила голову к ее ногам. Руки у меня все еще были связаны ремнем, умело затянутым Раском. Я была обнажена. На мне не было ничего, кроме невольничьего ошейника и стягивающего руки кожаного ремня.
— Вы можете нас оставить, — обратилась Юта к охраннику. — Вы доставили рабыню. Теперь я за нее отвечаю.
Охранник отошел от барака.
Я не осмеливалась поднять на Югу глаза. Я была очень напугана.
— В тот же день, — тихим голосом начала Юта, — когда меня поймали в лесу шедшие по нашему следу воины Хаакона, меня отнял у них Раск. По дороге в свой лагерь они посадили тарно в на полянке, чтобы изнасиловать меня. И тут словно тень Раск вырос из темноты. “Отдайте мне эту невольницу”, — потребовал он. Люди Хаакона схватились за мечи. “Я — Раск из Трева”, — представился разбойник. Воины вложили мечи в ножны. Они уступили ему не только меня, но даже своих тарнов. Он привязал их длинными поводьями к лапе своей птицы. “Благодарю вас за рабыню”, — сказал Раск на прощание хааконовским воинам. “Спасибо тебе, Раск, что ты оставил нам наши жизни”, — ответил ему один из наемников. Им предстоял долгий путь пешком в лагерь Хаакона со Скинджера, но они не выглядели убитыми горем: для них все могло кончиться гораздо хуже. Раск доставил меня в этот лагерь и сделал своей рабыней.
Я решилась поднять на Юту глаза.
— Ты носишь повязку первой кейджеры.
— Старшая из рабочих невольниц была продана незадолго до того, как я оказалась в руках Раска, — пояснила Юта. — Здесь среди девушек много разных группировок, и каждая из партий хотела продвинуть на место старшей невольницы свою представительницу. Я была новенькой, союзниц у меня не было, но Раск Рариус по каким-то своим соображениям пожелал сделать старшей среди рабочих невольниц именно меня. Возможно, он мне просто больше доверяет.
— Я тоже буду рабочей невольницей? — спросила я.
— А ты рассчитывала жить в палатке рабынь для наслаждений? — усмехнулась Юта.
— Да, — призналась я.
Конечно, я ожидала, что меня поместят среди женщин, украшающих лагерь своим присутствием, а не направят в этот мрачный барак для рабочих невольниц!
Юта рассмеялась.
— Нет, — сказала она. — Ты останешься грязной рабыней и будешь делать самую грязную работу! Я уронила голову на грудь.
— Как я понимаю, — продолжала Юта, — тебя поймали неподалеку отсюда? Я промолчала.
— Значит, ты продолжала самостоятельно добираться до моей деревни, до Равира.
— Нет! — воскликнула я.
— Оттуда ты рассчитывала добраться до острова Телетус.
— Нет! — кричала я. — Нет!
— А на острове ты отыскала бы моих приемных родителей и представилась бы им как моя подруга. Меня одолевал страх.
— Нет, — отчаянно замотала я головой, — нет! Все это не так!
— Возможно, они приняли бы тебя как свою дочь, ты заняла бы в их сердцах место, которое прежде занимала я.
— Да нет же, Юта! — кричала я. — Нет!
— Тогда твоя жизнь была бы легкой и беззаботной, считала ты. Полной одних только удовольствий.
Охваченная ужасом, я распростерлась у ее ног в позе покорности.
Юта схватила меня за волосы и подняла на колени.
— Кто меня предал? А ну, отвечай! — потребовала она.
Я испуганно покачала головой. Юта продолжала трепать меня за волосы.
— Кто? Говори! — требовала она. Я была настолько испугана, что не могла выдавить из себя ни слова. Я лишь смотрела на Юту умоляющим взглядом, однако она продолжала беспощадно драть меня за волосы.
— Кто?! — кричала она.
— Я! Я тебя предала! — выдохнула я.
— Отвечай так, как положено рабыне! — настаивала Юта.
— Я, Эли-нор, предала Юту, — пробормотала я. — Элинор предала Юту!
— Ничтожная рабыня, — произнес у нас за спиной чей-то голос.
Я испуганно повернулась, насколько позволяли вцепившиеся в мои волосы руки Юты, и с ужасом увидела стоящего рядом Раска.
Я закрыла глаза и разрыдалась.
— Ты была права, — обратился Раск к державшей меня за волосы Юте. — Она действительно ничтожная рабыня.
Юта отпустила мои волосы, и я упала к ее ногам.
— Она не только лгунья и воровка, — продолжал Раск, — но и предательница. Она в высшей степени ничтожное существо!
— Ничего! Здесь, в лагере, найдется немало унизительных работ, которых только она и достойна, — с презрением произнесла Юта.
— Смотри, чтобы она работала как следует, — распорядился Раск.
— Я прослежу, хозяин, — ответила Юта.
С хмурым выражением на лице Раск отошел от невольничьего барака, оставив нас с Ютой одних. Слезы застилали мне глаза.
— Ты ему все рассказала? — прошептала я.
— Он приказал говорить, и мне, как рабыне, пришлось подчиниться.
Из груди у меня вырвался глухой стон.
— Твой хозяин многое знает о тебе, рабыня, — усмехнулась Юта.
Я захлебывалась от душивших меня рыданий.
— Часовой! — позвала Юта.
К нам подошел один из воинов, охранявших невольничий барак.
— Развяжите эту рабыню, — попросила Юта.
Я протянула ему руки, и он распутал стягивающие кожаный ремень сложные узлы. Я продолжала стоять на коленях, опустив глаза к земле.
— Спасибо, — сказала Юта охраннику. — Теперь я займусь ею как следует.
— Я действительно буду здесь только рабочей невольницей? — с дрожью в голосе спросила я.
— Да, — ответила Юта.
— И ты будешь моей надсмотрщицей?
— Да.
— Юта! — воскликнула я. — Я вовсе не думала тебя предавать! Я этого не хотела. Я просто испугалась. Прости меня. Я не хотела тебя предавать!
— Иди в барак, — распорядилась Юта. — Сегодня вечером тебе предстоит работа на кухне. И поторапливайся, иначе утром останешься без завтрака!
— Пожалуйста, Юта… — пробормотала я.
— Иди в барак! — приказала Юта.
Я поднялась на ноги и вошла в барак. Юта закрыла у меня за спиной дверь, и я очутилась в полной темноте. Я слышала, как тяжелые засовы один за другим с глухим скрежетом входят в железные скобы, прочно запирая дверь снаружи.
Пол барака покрывал толстый слой грязи, сквозь который я случайно нащупала ногой металлический прут. Я опустилась на колени и обнаружила, что прут тянется через весь барак, местами совершенно утопая в грязи, а местами на дюйм-другой выступая над ее поверхностью. Очевидно, девушек на ночь приковывают к нему цепями, чтобы, даже решившись на подкоп, они не смогли вырваться за стены барака.
Итак, убежать отсюда нет возможности.
Запертая в мрачных стенах барака, одна в густой, беспросветной темноте, я почувствовала, как меня начинает охватывать панический ужас.
Я судорожно принялась ощупывать бревенчатые стены барака и, отыскав дверь, изо всех сил забарабанила в нее кулаками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62