Ты не понимаешь, что он, видимо, набрался такой мощи, о которой она и подумать не могла… Ты желаешь пролить кровь Волтрика, отомстить за своих родителей? Но, возможно, это лишь пустяк в сравнении с тем, что тебе предстоит исполнить. И мести придет свой срок, но она свершится сама собой, как бы… Мимолетно…
— Я ничего не понимаю в магии, — пробормотала Кадия.
— Взгляни на те тростники, — кивнул Джеган в сторону зарослей. — Один стебелек ты можешь сломать без всяких усилий. Сложи три тростинки, и ты уже получишь связку, которую не так-то легко уничтожить…
— Харамис, Анигель и я — мы должны быть в связке? Свиться в одну веревочку?.. — Она засмеялась. — Боюсь, ты здорово промахнешься, если решишь поймать добычу в силок, сплетенный из такой веревочки.
Магия! Она же ничего не понимает в ней. А ее сестра Анигель? Куда ей до великого и ужасающего искусства творить чудеса! Нет, для мести колдовство не годится, твердо решила Кадия. Если уж ей доведется повстречаться с Волтриком, то она изберет своим оружием добрый меч. Нет, ей вовсе не нужно колдовское ремесло, чтобы добиться того, о чем она мечтает!
Долгой ночью, которая застигла их в пути, принцесса то и дело возвращалась мыслями к этому разговору. Дважды они делали привал, молча жевали в кромешной тьме сушеные корни адопа. Когда становилось прохладно, она обнимала себя за плечи — ей и в голову не приходило пожаловаться Джегану. Тот постоянно был начеку, и ноздри его все время раздувались, а уши топорщились. Его нельзя было отвлекать, тем более скулить, искать сочувствия. За весь ночной переход они и парой слов не перебросились, понимая друг друга без звука.
Где-то за полночь в джунглях раздался истошный, ввергающий в дрожь крик. Кадия от неожиданности вцепилась в край лодки, замерла — ничего подобного ей раньше не приходилось слышать на болотах. Джеган тут же загнал лодку под широкий лист какого-то водяного растения, полностью прикрывший их. Тусклое лунное сияние разливалось по поверхности протоки, и в этом мерцающем робком свете рядом, в нескольких десятках элсов, проплыло что-то крылатое, черное… Крылья, наверное, померещились, решила Кадия и затаила дыхание. Существо, мирно похрюкивающее, копошащееся в прибрежной грязи, было раза в два больше их лодки. Нет, крылья ей не привиделись… Еще девушка успела, заметить острый, загнутый книзу клюв. В следующее мгновение тварь взмахнула крыльями и, взлетев, затмила одну из лун. Душераздирающий вопль донесся с высоты, и вновь на черные воды пало ровное серебристое сияние.
Джеган сидел неподвижно и чего-то ждал. Затем он тихо протяжно свистнул и коснулся плеча Кадии.
— Вур! Он вылетел на охоту. — Голос Джегана дрогнул. Видно, и ему было не по себе.
— Вур? — шепотом переспросила девушка.
— Да. Непонятно, как это чудище могло очутиться здесь. Он никогда не покидает самых заповедных, нехоженых мест… — Охотник как бы разговаривал сам с собой. — Что привело его сюда? В мире творится что-то страшное…
Наконец они тронулись в путь, стараясь быть еще осторожнее, еще более чутко вслушиваясь в окружающие их джунгли. Кадия боялась пошевельнуться, всем существом впитывая даже самый слабый шум, робкое свечение Трех Лун, тончайший аромат гнили и влаги. Каждое дуновение ветерка могло принести знак беды. Издалека, с севера, донесся еще один жуткий вскрик, потом опять все замерло.
Последнюю остановку они сделали перед самым восходом солнца. Сначала Кадия, чье зрение и слух были обострены до предела, различила впереди полоску земли. Джеган греб в ту сторону — наверное, там располагался остров. А на нем могут быть древние руины… От одной этой мысли ее передернуло: слишком памятной была дневная высадка, костровище с обугленными человеческими костями.
Что приготовила им судьба на этот раз? Она осторожно взглянула на Джегана — охотник настойчиво греб к земле. Он указал ей на какие-то темные пятна на воде.
— Сакбри. А это их гнездовье… Если они спокойны, значит, все в порядке.
У Кадии даже слюнки потекли, когда она вспомнила вкус этих птиц.
— Сакбри… — мечтательно прошептала она.
— Ни в коем случае — Джеган отрицательно покачал головой, — Не хватает еще оставить следы. Но там, где водятся сакбри, должны водиться и рафины…
Упоминание о рафинах вызвало у девушки новый прилив слюны, хотя, по мнению Кадии, рафин находился с сакбри в таком же соотношении, как горбушка черствого хлеба с праздничным пирогом.
Они высадились на остров и действительно обнаружили развалины. Пока Кадия расчищала место, Джеган взял духовую трубку и скрылся из глаз. Тем временем принцесса сложила из камней подобие очага, постаравшись, чтобы огня не было видно со стороны, потом села и стала ждать.
На болотах густо пахло — благоухание цветов мешалось с тонкими струйками гнили и сырости, в них вливались отчетливо резкие запахи животных. Предутренний ветерок приносил все новые и новые ароматы, словно поигрывал ими… Кадия с интересом и затаенной тревогой впитывала их. Конечно, она не обладает чутьем Джегана и других охотников-ниссомов, но когда-то надо учиться, решила девушка про себя.
Так же настороженно внимала она робким, редким, едва слышимым и тут же гаснущим звукам: шелест травы, плеск и журчание воды, шепот тростника, жужжание и гнусавое гудение просыпающихся жуков, писк мелких кровососов… Прерывисто, пробуя голос, запели птицы, издалека донесся торопливый топот, потом долетело бульканье, и шумная волна растревожила камыши. Язык звуков был более понятен, чем таинственная речь запахов, и все равно многого она не знала. Подобное неведение может дорого обойтись, вздохнула принцесса.
Стоило в прогалинах между деревьями вспыхнуть первым лучам восходившего солнца, как она схватила амулет и вгляделась в него. Черный бутон был прочно запечатан в густо-медовый янтарь, и в тот момент, когда солнечный свет упал на священный талисман, лепестки заискрились. Это было настоящее чудо! Самый черный цветок на свете неожиданно ожил — вот он, символ королевского дома рувендиан, хотя почему и кто избрал его, кто первым создал герб, никто не знал. Даже самые древние легенды обходили эту тайну молчанием.
Послышался резкий посвист. Кадия насторожилась, отпустила амулет и выхватила нож, с горечью подумав, что так и не научилась стрелять из духовой трубки — самого распространенного на болотах и опасного оружия. Девушка подобрала с земли длинный, с обломанным концом, корень и напряглась, готовая в любой момент отпрыгнуть в сторону.
Неожиданно и совершенно беззвучно из ближайших кустов вынырнул Джеган. В одной руке он держал двух рафинов, из их открытых ртов еще капала вода. В другой — духовую трубку. При этом смотрел он не на Кадию, а куда-то назад, через плечо. Принцесса сосчитала до десяти — Джеган стоял в прежней позе. Затем напряжение, которое чувствовалось в развороте плеч, чуть согнутых ногах, в полной готовности немедленно применить оружие, немного ослабло. Охотник осторожно обвел взглядом оставленное за спиной пространство, после чего наконец направился к Кадии, взглядом указывая ей, чтобы она немедленно спряталась за камнями. Добравшись до приготовленного для костра места, он небрежно опустил рафинов на землю, а сам вдруг выкатил глазные яблоки на целую пядь, так что они плавно всплыли над головой, осмотрели местность и тут же спрятались в глазницах…
Кадия замерла, готовая к бою. Джеган припал на колено и снял со своего пояса какой-то бесформенный предмет, завернутый в широкий лист. Он быстро развернул его, и принцесса отпрянула: отвратительное зловоние ударило в нос. Справившись с приступом тошноты, Кадия пристально вгляделась в находку. Она напоминала желтовато-зеленый ком застывшего желе.
— Икра скритеков, — сказал Джеган, положил ком на землю и обтер руку о траву.
Кадия открыла рот от изумления.
В мире действительно творилось что-то невероятное. Взять хотя бы скритеков. То, что они вбили пограничный кол так далеко на юге, уже было за гранью понимания. К тому же они, оказывается, размножаются с помощью икринок? И теперь заражают ею все обитаемые земли в Гиблых Топях! Этого не может быть!
— Я нашел место, где вур терзал добычу, — продолжил Джеган. — Вот это, — он указал на икру, — лежало на останках, оно питается тухлятиной.
— Значит, это вур разносит подобную пакость? Как же далеко он может залететь?
— С полным грузом икры? Да не так уж и далеко, если считать от мест их постоянного обитания.
Кадия задумалась.
— Значит, они движутся на юг? — предположила она.
Джеган промолчал, опять завернул в лист свою находку и, стараясь не прикасаться к ней, отошел в сторону. Там он палкой выкопал яму, бросил туда икру, засыпал землей и хорошенько утоптал, а сверху придавил камнем.
Покончив с этим делом, он угрюмо произнес:
— По Гиблым Топям можно ходить куда угодно, здесь дорог не счесть. Но это не значит, что можно соваться, куда тебя не просят. Здесь есть такие бездонные трясины, которые вмиг проглотят любого, кто посмеет ступить туда. Туда лучше не попадать. Такие дела… — Он поежился.
Они поели, и Кадия первой заступила на пост. Джеган лег отдохнуть. Она заметила, что чем дальше, тем труднее приходилось охотнику. Ей тоже… Посидев немного за камнями, она почувствовала, как ее неумолимо затягивает дрема. Она заставила себя поразмыслить над бесспорным фактом — скритеки расширяют территорию своего расселения. Что бы это могло значить? Какая угроза таится в этой экспансии? Вопрос был серьезный… Кадия невольно зевнула и в следующее мгновение провалилась в глубокий сон. Словно кто-то одурманил ее…
Очнулась она далеко за полдень. Джеган тряс ее за плечо. Кадия открыла глаза и, вспомнив, что заснула на посту, была готова сквозь землю провалиться от стыда. Оддлинг добродушно махнул рукой, как бы извиняя ее… Оказывается, он успел еще раз сходить на охоту. Кадия едва не захлопала в ладоши — ее ждали не только сладкие корешки милий, но и жареные сакбри.
Они не спеша полакомились изысканным блюдом, уничтожили за собой все следы и ближе к вечеру отправились в путь.
На этот раз им не довелось встретить вура. Ночь — впервые за время их путешествия — прошла спокойно, и уже к утру они добрались до зарослей невиданного Кадией до сих пор тростника. В первых лучах солнца мириады тростинок заискрились подобно россыпям золотистых бриллиантов. Повсюду были видны гирлянды крупных, полновесных густо-желтых метелок. Когда они начали раскрываться, глаза заболели от нестерпимого блеска.
Теперь было понятно, почему эти болота называют золотыми.
С рассветом, когда наступило время отдыха, поиска убежища для восстановления сил, Джеган повел себя странно — вдруг коротко и резко ответил на крик совы. Следом в стене играющего отблесками камыша открылась узкая длинная песчаная банка, а за ней — устье какой-то мелкой речушки, впадающей в это малоподвижное, поросшее растительностью болотистое пространство. Туда Джеган и направил лодку.
Стоило только им войти в протоку, как стена камыша неожиданно сомкнулась. Принцесса удивленно завертела головой — действительно, даже намека не было, что в зарослях есть проход. Речушка начала расширяться, на обоих возвышенных берегах ее появились оддлинги. Судя по нарядам, это были ниссомы, но когда туземцы окликнули
Джегана и заговорили с ним, оказалось, что девушке этот язык незнаком. Лишь отдельные слова она смогла разобрать в репликах, которыми обменивались охотник и его сородичи. Джеган тем временем подгреб к левому берегу, один из туземцев ступил в воду и схватился за протянутый Кадией шест. Потом он легко поволок лодчонку за собой, пока протока не расширилась и перед глазами Кадии не открылось широкое, свободное от растительности озеро, над поверхностью которого возвышались дома.
Это была Вурена — первая настоящая деревня ниссомов, в которую удалось попасть принцессе. Те оддлинги, с которыми она встречалась в Тревисте, заселили руины погибшего давным-давно города, но родина их располагалась в глубине болот, вот в таких селениях. Дома аборигенов были построены на сваях и занимали почти всю территорию мелководного озера. Основанием каждого дома служила прочная, воздвигнутая из толстых бревен платформа. Возле нее покачивались лодки, в точности похожие на ту, на которой они приплыли в Вурену. Бревенчатые стены были покрыты вьющимися лозами, корни которых находились в глиняных горшках. Полностью закрытые зеленью жилища напоминали цветущие холмы. Упругие вьющиеся стебли были усыпаны толстыми, грузными стручками. Эти плоды были известны Кадии, из них готовили ароматный хмельной напиток.
По озеру плавали большие плоты, на которых паслись домашние животные, принадлежащие ниссомам, — воты и кубары, куда более крупные, чем их дикие сородичи.
Наконец, их лодку подтащили к одной из платформ. Крыша построенного на ней дома была покрыта широкими листьями адопа и каких-то других растений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87