Издали они казались отблесками пламени, и, когда вдоль берега выстраивался целый ряд этих, словно замерших в засаде, убийц, создавалось впечатление, что джунгли объяты адским неукротимым огнем. Попадались и жалкие, почти лишенные листвы экземпляры, воздевавшие голые ветки к небу. Удивительным в них было то, что почти по всей длине зеленоватых, покрытых морщинистой корой стволов густо чернели узкие, словно прорезанные ножом дупла, очень часто заселенные колониями ночных птичек-певунов.
Все это буйство, обилие запахов приедалось быстро — Анигель в такие минуты не знала, куда деть глаза, и молила Владык воздуха поскорее отвернуть лодку от слишком изобильных берегов.
И еще одна мысль время от времени не давала ей покоя. Если сейчас уровень воды в Мутаре самый низкий, что же творится здесь в конце сезона дождей? Трудно было вообразить, как широко разливалась река, до краев напитавшись влагой, принесенной тучами из-за дальних морей. Долгое, бурливое наводнение? Все сметающий на своем пути поток? По-видимому, так, решила Анигель, потому что, куда бы она ни бросила взгляд, везде — даже на умопомрачительной высоте — встречались отметины, оставленные вздувшейся водой. Чем ниже по течению спускалась лодка, тем все чаще по берегам попадались груды вырванных с корнями гигантских деревьев. Что там груды — горы! Все это гниющее, обсохшее на солнце добро было густо увито хищными лианами, разбросавшими по покрытым плесенью стволам отвратительно яркие соцветия.
Когда же главное русло отворачивало от берегов и терялось в речном разливе, на мелководье можно было увидеть мириады самых разнообразных птиц. Что начиналось в среде пернатых обитателей джунглей, когда по местам их кормежки риморики протаскивали лодку! Возмущению птиц не было предела! Здесь же, в глубокой воде, часто попадались гибкие прожорливые квадрупеды со щелястыми ртами, напоминавшие перлигов. Риморики дружески приветствовали их. Бессчетным было и количество мелких грызунов с желтоватыми, в полоску, шубками — один такой зверек разбудил Анигель после прыжка через водопад. Они оказались отличными пловцами.
Чем дальше к югу спускалась Анигель, тем больше поражало ее полное безлюдье этих мест. Даже примет человеческого жилья нигде не было! Наконец, она решила расспросить римориков. Они объяснили, что уже который год все вайвило живут в одном большом селении. Так они спасаются от своих врагов, уже несколько тысячелетий не дающих им покоя. Речь идет о родственных им глисмаках, проживающих еще ниже по реке, а также в недоступных чащах Тассалейского леса.
Давным-давно, сказали риморики, вайвило не имели постоянных жилищ и семьями кочевали по реке. В ту пору им легко удавалось избегать нежелательных встреч со своими неуклюжими дикими родственниками. Они никогда дважды не ночевали в одном и том же месте. После того как вайвило начали наниматься в работники к людям, занялись лесозаготовками и сплавом, они многому научились. Но и многое потеряли. Теперь кочевка стала небезопасной, и им пришлось сгрудиться в одном месте, чтобы сохранить жизнь. Богатство их росло с каждым годом — к сожалению, в той же мере увеличивалась и зависть глисмаков к своим более удачливым сородичам.
Им теперь никогда не вернуться к прежнему образу жизни. Подобная перемена была бы для них хуже смерти. Почему так получается, мы до сих пор не можем взять в толк.
— А мне ясно, — ответила Анигель. — С людьми происходило нечто подобное. Всегда, в каждом поколении, находились люди, у которых зуд такой появлялся — сделать лучше, чем было. Как-нибудь иначе… Больше узнать, дальше и выше прыгнуть, поменьше ходить, придумать приспособление, чтобы сноровистей работать… Таких людей было очень мало — остальные довольствовались опытом предков. А эти постоянно что-то выдумывали, изобретали… Откуда такие непоседы берутся — по-моему, неразрешимая загадка. Проходит время, остальные привыкают к их находкам, и вскоре становится ясно, что кто больше знает, у кого в руках более совершенное оружие, тот и сильнее. Попробуй отними у них придуманное, изобретенное — ничего не получится. И хотя подобных чудаков не любят, им всегда достается самый тяжелый удел, они погибают первыми, но одержимость их сохраняется, словно искры под пеплом, и когда приходит новое поколение, в нем опять находятся люди, которые желают заглянуть чуточку дальше, узнать чуточку больше. Одним словом, жить чуточку лучше.
Люди и маленькие народцы похожи друг на друга.
— Думаю, да. Но точно я не знаю. Аборигены, которых вы называете маленькими народцами, говорят, что нам, людям, дано по нашему уму, поэтому все в мире принадлежит нам. Но мы, люди, так не считаем.
Считаете, считаете… засмеялись риморики.
— Я не ученая, хотя у меня были хорошие учителя. Вот моя сестра Харамис — она очень умная — уверяла меня, что разум сам по себе — это не главное. И так полагают не только рувендиане, но и другие человеческие народы.
Люди появились в этом мире задолго до того, как были созданы маленькие народцы, такие, как горный народ или лесные племена. Только топители пришли сюда раньше вас.
Анигель недоверчиво хмыкнула.
— Откуда вам знать? Вы же только животные.
Риморики в ответ снова засмеялись и больше не стали обсуждать эту тему. Спустя несколько минут Анигель вскочила на ноги — вдали показались хижины селения вайвило.
Люди леса, очевидно, поджидали ее.
Флотилия более чем из тридцати больших лодок — узких, стремительных — понеслась ей навстречу. В каждой размещалось более двух десятков гребцов. На носу — рулевой, который властными жестами руководил движениями команды.
— Думаю, нам лучше остановиться, — испугавшись, приказала риморикам Анигель. — Их здесь столько, что, клянусь Цветком, нам уже не уйти. Может… — робко начала она. — Может, вы высунетесь из воды и решите, что нам теперь предпринять?
Ответом ей послужили два мощных всплеска, и тут же две большие усатые морды показались на поверхности. Осклабились — то есть показали клыки, еще раз плеснули водой.
В этот момент принцессе открылось все поселение вайвило. Дома на высоких сваях были широко разбросаны по акватории, которая в этом месте была необычайно широка. Как позже узнала принцесса, жилища были построены на чуть выступающем из воды острове, окруженном вручную прорытыми глубокими каналами. Береговая линия была почти полностью покрыта пристанями и выступающими причалами, а также верфями, где виднелись остовы будущих больших каноэ. Вообще, чего здесь было вдосталь, так это всевозможных плавучих средств — от миниатюрных яликов до высоко вскинувших носовые брусья, крутобоких боевых судов и широких объемистых плоскодонок. (Риморики еще раньше объяснили принцессе, что материал, которым обшивают корпуса, изготавливают из кожи гигантских, живущих в Мутаре рыб.) Дома, установленные на платформах, представляли собой искусно сработанные срубы с головами хохлатых птиц на гребнях крыш, полотенцами под стрехами, резными наличниками и ставнями. На каждом доме обязательно был балкончик, стены выкрашены в разные, но не очень яркие глубокие тона. Когда Анигель приблизилась к селению, она заметила, что на каждой платформе толпится народ.
Южная окраина недавно горела — это было видно с первого взгляда. Черные остовы домов и бревенчатых настилов были тоже густо усыпаны людьми. Работу они бросили, однако уже издали в глаза бросались штабеля ошкуренных и неошкуренных бревен. По-видимому, вайвило занимались восстановлением домов. Удивительно, но в селении не было ни одного дерева — только заросли кустарника, огороды, небольшие поля…
Когда ближайшая лодка вайвило подплыла к суденышку на расстояние около десяти элсов, она внезапно, словно упершись носом в стену, остановилась. Другие каноэ тормозили так же, выстраиваясь полукругом возле медленно влекомой течением лодчонки принцессы. Все оддлинги застыли по стойке смирно. Видом своим они заметно отличались от тех туземцев, с которыми Анигель приходилось общаться раньше. Ростом они были куда выше ниссомов и тем более уйзгу — этаких здоровяков язык не поворачивался назвать народцем. Черепа вытянуты — ни одного круглого, как у тех племен, что обитали к северу от водопада. Носы маленькие, с вывернутыми ноздрями, что придавало им сходство с пятачками. Вот глаза не отличаются от глаз других оддлингов — те же золотистые бельма, только зрачки черные, овальные и расположены не вдоль, а поперек глазниц. Совсем как у скритеков. Рты украшены жуткими по величине зубами. Кожа частично покрыта мехом, частично — какими-то странными, с ноготь, наростами, напоминавшими чешую. Однако наиболее ошеломляющими были их наряды. Сказать, что они состояли из одних набедренных повязок, значит ничего не сказать. Во-первых, что это были за повязки! Самых разнообразных расцветок, форм… Одни имели узел слева, другие справа, третьи впереди, с широким концом, свешивающимся между ног. Во-вторых, Анигель еще не встречала народа, более склонного украшать себя всем, что попадалось под руку. А попадались им в основном золото, платина и драгоценные камни. Бесконечное разнообразие ожерелий, браслетов— наручных, ножных, на икрах, предплечьях; всевозможные корсажи, усыпанные искрящимися самоцветами; повязки на лбах, камни, посверкивающие в курчавых черных волосах… Зрелище было необыкновенное, запоминающееся надолго, полное мелких деталей, сразу бросающихся в глаза. На одной из лодок рослый мускулистый туземец напялил на себя кирасу с вычеканенным гербом, принадлежавшую рувендианскому рыцарю. На другой — столь же могучий вайвило стоял в женской, украшенной перьями шляпке. Стоял с открытым ртом, ощерив в немом изумлении острые крючковатые клыки. Еще один гребец небрежно кутался в бахромчатую шаль, в каких обычно придворные красавицы являются на бал.
Глядя на подобное великолепие, Анигель в свою очередь расчесала волосы, вытащила из рюкзака Имму старенькую накидку и постаралась с ее помощью хоть как-то прикрыть прорехи на платье.
Так она стояла, с трудом сохраняя равновесие, — риморики резвились по обе стороны от лодки. Когда же флотилия вайвило окончательно замерла, она подняла руки вверх, ладонями вперед и, поприветствовав туземцев, раздвинула полы накидки, обнажив священный амулет, сверкнувший у нее на груди.
Гулкий удивленный ропот пробежал по рядам вайвило, кое-кто даже вскрикнул. В нее начали тыкать пальцами, указывать крючковатыми когтями, а те, кто оказался на корме, лезли друг на друга, чтобы только не пропустить подобное чудо. Над рекой понеслись ахи, восклицания, обращения к небу, приглушенный гортанный говорок…
— Я пришла как друг, — громко объявила Анигель. — Я ищу священный талисман, называемый Трехголовым Чудовищем.
Наступила гробовая тишина, слышно стало, как плещутся речные струи, но минуту спустя и они будто притихли. Теперь уже туземцы все как один пооткрывали рты, а тот, что красовался в женской шляпке, вообще стоял с отвисшей нижней челюстью.
Анигель ждала долго, но никто не отважился подать голос. Каноэ уже начало растаскивать течением: Принцесса едва заметно пожав плечами, решилась наконец спросить:
— Есть среди вас кто-нибудь, кто понимает меня?
Один из наиболее разукрашенных, в возрасте, рулевых, неожиданно сомкнув пасть, резко взмахнул рукой. Тотчас его гребцы, тоже пооткрывавшие рты, бросились по местам и в два гребка подогнали боевое каноэ поближе к принцессе.
— Здесь есть такие, — ответил он на общем для всего Полуострова наречии, которым пользовались торговцы. — Вот я, присутствующий здесь…
Вайвило заметно картавил, говорил басом. Его густые каштановые брови угрожающе сошлись к переносице. На нем был кованный из золота, с выдавленным орнаментом и украшенный россыпью огромных кабошонов воротник, наполовину прикрывающий плечи. На голове— широкополая парчовая рувендианская шляпа замечательной работы с брошью, украшенной бриллиантом, и длинным алым плюмажем; набедренная повязка тоже была из парчи.
После небольшой паузы он сказал:
— Здесь присутствую я, Састу-Ча, Глашатай Закона. Кто ты? Зачем ищешь земли и воды у вайвило?
— Я — принцесса Анигель из королевского дома Рувенды. Ты должен знать, что наша земля захвачена людьми из Лаборнока. Они пришли с севера. — Потом она подняла амулет и продолжила: — Защитница нашей земли, Белая Дама, послала меня на поиски волшебного талисмана. С его помощью я должна освободить свой народ, изгнать захватчиков. Слышали вы что-нибудь о Трехголовом Чудовище?
Глашатай поколебался.
— Мы слышали о нем. Но это не талисман. Это… Оно спрятано ниже по реке… До него примерно полдня пути. Потом еще немного по реке Ковуко. Это в краю глисмаков.
Анигель от страха часто задышала. Вождь улыбнулся.
— Можете вы дать мне проводника, который помог бы добраться туда?
— Нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
Все это буйство, обилие запахов приедалось быстро — Анигель в такие минуты не знала, куда деть глаза, и молила Владык воздуха поскорее отвернуть лодку от слишком изобильных берегов.
И еще одна мысль время от времени не давала ей покоя. Если сейчас уровень воды в Мутаре самый низкий, что же творится здесь в конце сезона дождей? Трудно было вообразить, как широко разливалась река, до краев напитавшись влагой, принесенной тучами из-за дальних морей. Долгое, бурливое наводнение? Все сметающий на своем пути поток? По-видимому, так, решила Анигель, потому что, куда бы она ни бросила взгляд, везде — даже на умопомрачительной высоте — встречались отметины, оставленные вздувшейся водой. Чем ниже по течению спускалась лодка, тем все чаще по берегам попадались груды вырванных с корнями гигантских деревьев. Что там груды — горы! Все это гниющее, обсохшее на солнце добро было густо увито хищными лианами, разбросавшими по покрытым плесенью стволам отвратительно яркие соцветия.
Когда же главное русло отворачивало от берегов и терялось в речном разливе, на мелководье можно было увидеть мириады самых разнообразных птиц. Что начиналось в среде пернатых обитателей джунглей, когда по местам их кормежки риморики протаскивали лодку! Возмущению птиц не было предела! Здесь же, в глубокой воде, часто попадались гибкие прожорливые квадрупеды со щелястыми ртами, напоминавшие перлигов. Риморики дружески приветствовали их. Бессчетным было и количество мелких грызунов с желтоватыми, в полоску, шубками — один такой зверек разбудил Анигель после прыжка через водопад. Они оказались отличными пловцами.
Чем дальше к югу спускалась Анигель, тем больше поражало ее полное безлюдье этих мест. Даже примет человеческого жилья нигде не было! Наконец, она решила расспросить римориков. Они объяснили, что уже который год все вайвило живут в одном большом селении. Так они спасаются от своих врагов, уже несколько тысячелетий не дающих им покоя. Речь идет о родственных им глисмаках, проживающих еще ниже по реке, а также в недоступных чащах Тассалейского леса.
Давным-давно, сказали риморики, вайвило не имели постоянных жилищ и семьями кочевали по реке. В ту пору им легко удавалось избегать нежелательных встреч со своими неуклюжими дикими родственниками. Они никогда дважды не ночевали в одном и том же месте. После того как вайвило начали наниматься в работники к людям, занялись лесозаготовками и сплавом, они многому научились. Но и многое потеряли. Теперь кочевка стала небезопасной, и им пришлось сгрудиться в одном месте, чтобы сохранить жизнь. Богатство их росло с каждым годом — к сожалению, в той же мере увеличивалась и зависть глисмаков к своим более удачливым сородичам.
Им теперь никогда не вернуться к прежнему образу жизни. Подобная перемена была бы для них хуже смерти. Почему так получается, мы до сих пор не можем взять в толк.
— А мне ясно, — ответила Анигель. — С людьми происходило нечто подобное. Всегда, в каждом поколении, находились люди, у которых зуд такой появлялся — сделать лучше, чем было. Как-нибудь иначе… Больше узнать, дальше и выше прыгнуть, поменьше ходить, придумать приспособление, чтобы сноровистей работать… Таких людей было очень мало — остальные довольствовались опытом предков. А эти постоянно что-то выдумывали, изобретали… Откуда такие непоседы берутся — по-моему, неразрешимая загадка. Проходит время, остальные привыкают к их находкам, и вскоре становится ясно, что кто больше знает, у кого в руках более совершенное оружие, тот и сильнее. Попробуй отними у них придуманное, изобретенное — ничего не получится. И хотя подобных чудаков не любят, им всегда достается самый тяжелый удел, они погибают первыми, но одержимость их сохраняется, словно искры под пеплом, и когда приходит новое поколение, в нем опять находятся люди, которые желают заглянуть чуточку дальше, узнать чуточку больше. Одним словом, жить чуточку лучше.
Люди и маленькие народцы похожи друг на друга.
— Думаю, да. Но точно я не знаю. Аборигены, которых вы называете маленькими народцами, говорят, что нам, людям, дано по нашему уму, поэтому все в мире принадлежит нам. Но мы, люди, так не считаем.
Считаете, считаете… засмеялись риморики.
— Я не ученая, хотя у меня были хорошие учителя. Вот моя сестра Харамис — она очень умная — уверяла меня, что разум сам по себе — это не главное. И так полагают не только рувендиане, но и другие человеческие народы.
Люди появились в этом мире задолго до того, как были созданы маленькие народцы, такие, как горный народ или лесные племена. Только топители пришли сюда раньше вас.
Анигель недоверчиво хмыкнула.
— Откуда вам знать? Вы же только животные.
Риморики в ответ снова засмеялись и больше не стали обсуждать эту тему. Спустя несколько минут Анигель вскочила на ноги — вдали показались хижины селения вайвило.
Люди леса, очевидно, поджидали ее.
Флотилия более чем из тридцати больших лодок — узких, стремительных — понеслась ей навстречу. В каждой размещалось более двух десятков гребцов. На носу — рулевой, который властными жестами руководил движениями команды.
— Думаю, нам лучше остановиться, — испугавшись, приказала риморикам Анигель. — Их здесь столько, что, клянусь Цветком, нам уже не уйти. Может… — робко начала она. — Может, вы высунетесь из воды и решите, что нам теперь предпринять?
Ответом ей послужили два мощных всплеска, и тут же две большие усатые морды показались на поверхности. Осклабились — то есть показали клыки, еще раз плеснули водой.
В этот момент принцессе открылось все поселение вайвило. Дома на высоких сваях были широко разбросаны по акватории, которая в этом месте была необычайно широка. Как позже узнала принцесса, жилища были построены на чуть выступающем из воды острове, окруженном вручную прорытыми глубокими каналами. Береговая линия была почти полностью покрыта пристанями и выступающими причалами, а также верфями, где виднелись остовы будущих больших каноэ. Вообще, чего здесь было вдосталь, так это всевозможных плавучих средств — от миниатюрных яликов до высоко вскинувших носовые брусья, крутобоких боевых судов и широких объемистых плоскодонок. (Риморики еще раньше объяснили принцессе, что материал, которым обшивают корпуса, изготавливают из кожи гигантских, живущих в Мутаре рыб.) Дома, установленные на платформах, представляли собой искусно сработанные срубы с головами хохлатых птиц на гребнях крыш, полотенцами под стрехами, резными наличниками и ставнями. На каждом доме обязательно был балкончик, стены выкрашены в разные, но не очень яркие глубокие тона. Когда Анигель приблизилась к селению, она заметила, что на каждой платформе толпится народ.
Южная окраина недавно горела — это было видно с первого взгляда. Черные остовы домов и бревенчатых настилов были тоже густо усыпаны людьми. Работу они бросили, однако уже издали в глаза бросались штабеля ошкуренных и неошкуренных бревен. По-видимому, вайвило занимались восстановлением домов. Удивительно, но в селении не было ни одного дерева — только заросли кустарника, огороды, небольшие поля…
Когда ближайшая лодка вайвило подплыла к суденышку на расстояние около десяти элсов, она внезапно, словно упершись носом в стену, остановилась. Другие каноэ тормозили так же, выстраиваясь полукругом возле медленно влекомой течением лодчонки принцессы. Все оддлинги застыли по стойке смирно. Видом своим они заметно отличались от тех туземцев, с которыми Анигель приходилось общаться раньше. Ростом они были куда выше ниссомов и тем более уйзгу — этаких здоровяков язык не поворачивался назвать народцем. Черепа вытянуты — ни одного круглого, как у тех племен, что обитали к северу от водопада. Носы маленькие, с вывернутыми ноздрями, что придавало им сходство с пятачками. Вот глаза не отличаются от глаз других оддлингов — те же золотистые бельма, только зрачки черные, овальные и расположены не вдоль, а поперек глазниц. Совсем как у скритеков. Рты украшены жуткими по величине зубами. Кожа частично покрыта мехом, частично — какими-то странными, с ноготь, наростами, напоминавшими чешую. Однако наиболее ошеломляющими были их наряды. Сказать, что они состояли из одних набедренных повязок, значит ничего не сказать. Во-первых, что это были за повязки! Самых разнообразных расцветок, форм… Одни имели узел слева, другие справа, третьи впереди, с широким концом, свешивающимся между ног. Во-вторых, Анигель еще не встречала народа, более склонного украшать себя всем, что попадалось под руку. А попадались им в основном золото, платина и драгоценные камни. Бесконечное разнообразие ожерелий, браслетов— наручных, ножных, на икрах, предплечьях; всевозможные корсажи, усыпанные искрящимися самоцветами; повязки на лбах, камни, посверкивающие в курчавых черных волосах… Зрелище было необыкновенное, запоминающееся надолго, полное мелких деталей, сразу бросающихся в глаза. На одной из лодок рослый мускулистый туземец напялил на себя кирасу с вычеканенным гербом, принадлежавшую рувендианскому рыцарю. На другой — столь же могучий вайвило стоял в женской, украшенной перьями шляпке. Стоял с открытым ртом, ощерив в немом изумлении острые крючковатые клыки. Еще один гребец небрежно кутался в бахромчатую шаль, в каких обычно придворные красавицы являются на бал.
Глядя на подобное великолепие, Анигель в свою очередь расчесала волосы, вытащила из рюкзака Имму старенькую накидку и постаралась с ее помощью хоть как-то прикрыть прорехи на платье.
Так она стояла, с трудом сохраняя равновесие, — риморики резвились по обе стороны от лодки. Когда же флотилия вайвило окончательно замерла, она подняла руки вверх, ладонями вперед и, поприветствовав туземцев, раздвинула полы накидки, обнажив священный амулет, сверкнувший у нее на груди.
Гулкий удивленный ропот пробежал по рядам вайвило, кое-кто даже вскрикнул. В нее начали тыкать пальцами, указывать крючковатыми когтями, а те, кто оказался на корме, лезли друг на друга, чтобы только не пропустить подобное чудо. Над рекой понеслись ахи, восклицания, обращения к небу, приглушенный гортанный говорок…
— Я пришла как друг, — громко объявила Анигель. — Я ищу священный талисман, называемый Трехголовым Чудовищем.
Наступила гробовая тишина, слышно стало, как плещутся речные струи, но минуту спустя и они будто притихли. Теперь уже туземцы все как один пооткрывали рты, а тот, что красовался в женской шляпке, вообще стоял с отвисшей нижней челюстью.
Анигель ждала долго, но никто не отважился подать голос. Каноэ уже начало растаскивать течением: Принцесса едва заметно пожав плечами, решилась наконец спросить:
— Есть среди вас кто-нибудь, кто понимает меня?
Один из наиболее разукрашенных, в возрасте, рулевых, неожиданно сомкнув пасть, резко взмахнул рукой. Тотчас его гребцы, тоже пооткрывавшие рты, бросились по местам и в два гребка подогнали боевое каноэ поближе к принцессе.
— Здесь есть такие, — ответил он на общем для всего Полуострова наречии, которым пользовались торговцы. — Вот я, присутствующий здесь…
Вайвило заметно картавил, говорил басом. Его густые каштановые брови угрожающе сошлись к переносице. На нем был кованный из золота, с выдавленным орнаментом и украшенный россыпью огромных кабошонов воротник, наполовину прикрывающий плечи. На голове— широкополая парчовая рувендианская шляпа замечательной работы с брошью, украшенной бриллиантом, и длинным алым плюмажем; набедренная повязка тоже была из парчи.
После небольшой паузы он сказал:
— Здесь присутствую я, Састу-Ча, Глашатай Закона. Кто ты? Зачем ищешь земли и воды у вайвило?
— Я — принцесса Анигель из королевского дома Рувенды. Ты должен знать, что наша земля захвачена людьми из Лаборнока. Они пришли с севера. — Потом она подняла амулет и продолжила: — Защитница нашей земли, Белая Дама, послала меня на поиски волшебного талисмана. С его помощью я должна освободить свой народ, изгнать захватчиков. Слышали вы что-нибудь о Трехголовом Чудовище?
Глашатай поколебался.
— Мы слышали о нем. Но это не талисман. Это… Оно спрятано ниже по реке… До него примерно полдня пути. Потом еще немного по реке Ковуко. Это в краю глисмаков.
Анигель от страха часто задышала. Вождь улыбнулся.
— Можете вы дать мне проводника, который помог бы добраться туда?
— Нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87