Она выглядела совсем убитой, и мне захотелось спросить, как у них со Стивом дела. Ясно было, что тут замешана не одна книга. Однако я мялся. Это было не моего ума дело, как бы близко я их ни знал и как бы мне ни было любопытно.
– Пора по домам, – сказала она.
Солнце садилось за холмы. Я дошел с ней до тропинки, глядя на ее спину и на развевающиеся волосы. За мостом она обняла меня за плечи и больно ущипнула.
– Я рада, что ты не утонул.
– Я тоже.
Она рассмеялась и пошла прочь. Снова мне захотелось узнать, что там у них со Стивом – о чем они говорят и все такое. Так всегда: сильнее всего хочется знать о том, чего не знаешь. Даже если бы он или она хотели мне рассказать, они бы не смогли – и некогда было бы, и просто нечестно.
Вечером Николен вернулся злой как черт.
– Не дает он мне книгу! Представляешь? Велел приходить завтра.
– По крайней мере он даст ее нам прочесть.
– Попробовал бы не дать! Я бы силой отнял! Я не успокоюсь, пока не прочту, а ты?
– Я тоже очень хочу.
– Как ты думаешь, автор бывал в Англии? Вот здорово было бы узнать про восточное побережье.
И мы некоторое время на пустом месте обсуждали возможные пути и трудности, пока отец не выставил нас на улицу, сказав, что пора спать. Под большими эвкалиптами (в бурю с них сорвало все листья) мы договорились идти к Тому завтра после рыбалки, отнять у него книгу, силой, если потребуется, потому что мы оба были решительно настроены преодолеть свое неведение мира, и книга казалась лучшим к этому средством.
Однако на следующий день, когда мы ворвались к Тому, запыхавшиеся от быстрого подъема, Кристин, Мандо и Ребл были уже там.
– Книгу давай! – выдохнул Стив, влетая в дверь.
– Хо-хо, – сказал Том, наклоняя голову и глядя на Стива. – Я подумывал прежде дать ее кому-нибудь другому.
– Тогда я отниму у этого другого.
– Ну, не знаю, – протянул Том, оглядывая комнату. – Если по-честному, первым должен читать Хэнк. Он первым ее увидел.
Том задел больное место; Николен оскалился. Он был жутко серьезен, но Том встретил его злобный взгляд с совершенно невинным видом.
– Ха, – сказал Том. – Ладно, слушай, Стив Николен. Мне надо заняться ульями. Я одолжу тебе книгу, но, поскольку остальные тоже хотят ее прочесть, ты, прежде чем уйти, прочитаешь вслух одну-две главы. Даже так: читай, пока я не вернусь, а там мы обсудим, на каких условиях я ее тебе одолжу.
– Идет, – сказал Стив. – Давай сюда.
Том ушел в спальню и вернулся с книгой. Николен завопил и шутя двинул его кулаком в плечо. Некоторое время они орали и толкали друг друга кулаками, пока Николен не завладел книгой. Том собрал свое пасечное снаряжение, приговаривая: «Не изомни страницы», и «Не перегибай слишком сильно корешок», и все в таком духе.
Он ушел, и Стив сел у окна.
– Ладно, начинаю. Садитесь и не шумите. Мы сели, и он приступил к чтению.


Кругосветное путешествие американца
Отчет о плаванье вокруг земного шара в 2030 – 2039 годах Глена Баума

Я родился в Ла-Холье, сын разрушенной страны, и рос, ничего не ведая о мире вокруг, но я знал: он существует и закрыт для меня. В канун своего двадцатитрехлетия я стоял на вершине горы Соледад и смотрел на бескрайний океанский простор. С запада на горизонте красными звездочками загорались огни, они складывались в созвездие на фоне черного сгустка тьмы – острова Сан-Клементе. Под этими светящимися булавочными головками ходят иностранцы, чья работа – стеречь меня, будто моя страна – тюрьма.Внезапно я понял, что не в силах это дальше переносить, и поклялся, сбрасывая камни в пропасть, словно скрепляя этим свою клятву, поклялся, что вырвусь из связывающих меня пут и увижу мир. Я узнаю, каков он и насколько изменился с тех пор, как опустошили мою страну. Затем вернусь и расскажу соотечественникам об увиденном. Спустя несколько недель раздумий и сборов я вместе с плачущей матерью и несколькими друзьями стоял на пристани. Маленькое суденышко, доставшееся мне в наследство от отца, нетерпеливо покачивалось на волнах. Я поцеловал мать, пообещал, если смогу, вернуться через четыре года и взошел на борт. Смеркалось. Не без трепета я отдал швартовы и отплыл в ночь.
Было ясно, Санта-Ана [[7 - Теплый ветер в Калифорнии, дующий с одноименного перевала.]] легонько дула в корму, подгоняя мою лодку на северо-восток. Я решил идти на Каталину, а не на Сан-Клементе, потому что, по слухам, на Каталине в десять раз больше иностранцев и там же главный аэропорт. С собой у меня была толстая куртка и мешок с хлебом и домашнимсыром. Больше ничего из того, что можно достать в Ла-Холье, не посчитал я нужным для путешествия. Я пересек пролив за десять часов и ни разу не сменил галс.
Чернота на востоке уже голубела, когда передо мной встали крутые склоны острова Каталина. Черные холмы и серый хребет за ними сверкали красными, белыми, желтыми и голубыми огнями. Я обогнул южный выступ острова, намереваясь высадиться в какой-нибудь подходящей бухте и дойти до Аззалона пешком. Однако западный берег острова оказался обрывистым, совсем без бухт, не то что побережье возле Сан-Диего. Было то время суток, когда видно все, кроме цвета. В этой утренней серости я шел вдоль берега (здесь за обрывами ветра почти не было), когда, к моему изумлению, на мачте, которую я прежде не заметил, поднялся парус. Я повернул было к морю, но суденышко впереди сменило галс и двинулось мне наперерез. Я размышлял, не свернуть ли к берегу, а там будь что будет, когда заметил, что лодкой управляет темноволосая девушка, а рядом с ней никого нет. Она, не спуская с меняглаз, подвела свое суденышко к моему.
–Кто вы? – спросила она.
–Рыбак из Авалона. Она мотнула головой.
–Кто вы?
Я секунду колебался, потом избрал смелый путь и крикнул:
–Я с материка, хочу увидеть Авалон и мир!
Она жестом велела мне спустить парус, я подчинился, и наши лодки сблизились. Кожа у девушки была белая, но черты лица – восточные. Я спросил, есть ли поблизости подходящие для высадки бухты. Она ответила, что есть, но все они патрулируются, и, если не предъявить документов, отправишься в тюрьму.
Таких затруднений я не предвидел и в растерянности смотрел, как плещет между нашими лодками вода. Потом спросил девушку:
–Ты мне поможешь?
–Да, – отвечала она, – а мой отец достанет тебе документы. Перелезай в мою лодку, а твою бросим.
Я прихватил мешоки неохотно перелез через борт. Отцовская лодка, пустая, качалась на волнах. Прежде чем мы от нее отплыли, я поднял со дна девушкиной лодки топорик, перегнулся через борт и пробил днище своей. Глядя, как она тонет, я украдкой смахнул слезу.
Когда мы обогнули южный мыс и стали приближаться к Авалону, девушка – ее звали Хадака – велела мне спрятаться под рыбой. Она ловила всю ночь, так что общество мне досталось не из приятных – угри, кальмары, скаты, морские ерши, осьминоги – все вперемешку. Однако я сделал,как она велела, и лежал, задыхаясь, неподвижный, будто снулая рыба, покуда у входа в Авалонскую бухту девушка говорила с патрулем. В Авалон я прибыл с осьминогом на лице.
Едва только Хадака причалила лодку, я вскочил и стал помогать.
–Брось рыбу, – сказала она мне, когда мы прикрыли улов брезентом. – Быстрее ко мне домой.
Мы прошли по крутым улочкам мимо только что открывшегося рынка. Я казался себе ужасно подозрительным типом, хотя бы из-за вони, но никто не обращал на нас внимания. Уже за городом, в холмах, мы скользнули в ворота и оказались в маленьком саду. Здесь жила семья Хадаки. На востоке солнце взломало половицы Американского континента и засияло над нами. Я оставил родину позади и впервые в жизни стоял на чужой земле.


– Первая глава кончилась, – сказал Стив. – Он на Каталине!
– Давай еще, – взмолился Мандо. – Дальше!
– Никаких «дальше», – сказал Том, входя в дверь. – Поздно, мне пора отдыхать. – Он кашлянул и сложил снаряжение в угол. Замахал на нас руками. – Николен, книгу можешь держать у себя, пока не прочтешь…
– Урррра!
– Погоди! Пока не прочтешь ее вслух остальным.
– Ага! – сказал Мандо, пожирая книжку глазами.
– Здорово, – сказала Кристин, глядя на Мандо.
– Ладно, идите домой ужинать. Все идите! – Том выставил нас за дверь, напоследок пригрозив оторвать Стиву голову, если он помнет или испачкает страницы. Стив рассмеялся и пошел впереди нас по дороге, победно неся книгу. Я с новым любопытством взглянул в сторону Каталины, но ее не было видно за облаками. На этом острове побывал американец! Как мне хотелось попасть туда самому! Я наступил больным местом на камень и стал смотреть под ноги. На развилке мы остановились и сговорились завтра вечером собраться и почитать дальше.
– Давайте встретимся у печей, – предложила Кристин. – У Кэтрин завтра большая выпечка.
– После рыбалки, – кивнул Стив и побежал вдоль обрыва, размахивая книгой над головой.
Однако назавтра после рыбалки он уже не веселился. Джон за что-то на него взъелся и, не успели мы вытащить лодки, отправил разбирать и чистить рыбу. Стив стоял перед отцом как столб и злобно зыркал, пока я не растормошил его и не увел прочь.
– Скажу, что ты придешь позже, – пообещал я и припустил по обрыву, не дожидаясь, пока он сорвет на мне злость.
У печей под присмотром Кэтрин кипела работа. Кристин и Ребл – волосы в муке, лица раскраснелись от натуги – раздували мехи. Кэтрин и Кармен Эглофф лепили булки, лепешки и укладывали их на противни. Воздух над кирпичными печами дрожал от жара. За углом миссис Мариани с девочками месили ячменное тесто. Кэтрин перестала покрикивать на Кристин и Ребл, чтобы поздороваться со мной, а когда я сказал, что Стив задержится, отвечала:
– Проходи и садись. Мандо и Дел все равно еще не пришли.
– Мужчины всегда опаздывают, – сказала миссис М. из-за угла. (Ее хлебом не корми, дай покрутиться среди девчонок и посплетничать.) – Генри, а где твоя подружка Мелисса? – поддела она меня.
– Не видел ее, как вернулся, – ответил я без тени смущения.
Ребл и Кармен спорили.
– Не верится, что Джо снова угораздило забеременеть, – говорила Кармен. – Просто дурость с ее стороны.
– Никакая не дурость, если родит хорошего.
– Родить четырех неудачных подряд! После этого можно было понять, что к чему, и поберечься. Ребл сказала:
– Обидно, когда все время ходишь беременной и никакого результата.
– Они были совсем плохи, – сказала Кармен. – Совсем.
– Плохие – тоже Божьи создания, – сказала Ребл, кусая губы.
– Не он создает их плохими, – возразила Кармен. – Это все радиация, и я уверена, Богу это не нравится. Для тех, кто родился такими, только лучше вернуться к Богу, чтобы он попробовал по новой. Оставь их жить, они будут в тягость не только нам, но и себе. Удивляюсь, как ты этого не видишь.
Ребл упрямо мотнула головой:
– Все они Божьи дети.
– Но они были бы обузой, – вставила практичная Кэтрин. – Запомни: пока ребенку не дали имени, считай, ты его не родила.
– Мы не имеем права, – упорствовала Ребл. – А что, если бы ты родилась однорукой, а, Кэт? Мозги были бы при тебе, и ты все равно бы дала долине хлеб. Твой дар – это не твое тело.
– Хлеб долине дала не я, а дрожжи, – отшутилась Кэтрин.
– Если оставлять их, – сказала Кармен, – половина долины будет увечными. А следующее поколение и вовсе вымрет.
– Не верю я в это, – отвечала Ребл.
Ее мать после нее и Дела родила трех неудачных, и у Ребл это было больное место. Думаю, она тосковала по маленьким уродцам. Однако у Кармен тоже были причины стоять на своем. Решение принимали она и Док, и, по-моему, ей вообще было неприятно об этом говорить. Кэтрин видела, что они заводятся, да еще я начал прислушиваться, и, кажется, ей не хотелось, чтобы разговор происходил при мне. Она сказала:
– Может, Джо и не собиралась беременеть.
– Да уж наверно, – хихикнула миссис М. – Марвин Хэмиш не из тех, кто будет следить за календарем.
Все рассмеялись, даже Ребл и Кармен. Подошли Мандо и Дел, разговор перекинулся на нынешний урожай. Он сильно огорчал Кэтрин: шторм, чуть не доконавший меня, уничтожил немалую часть ее посевов.
Подошел Стив, обнял Кэтрин, оторвав ее от земли, тут же поставил на место и отряхнул с рук муку.
– Ну и вид у тебя, Кэт! – воскликнул он.
– А от тебя рыбой разит! – отпарировала она.
– Вовсе нет. Ладно, пора читать вторую главу.
– Погоди, пока уберем противни в печи, – сказала Кэтрин. – Можешь помочь.
– Я на сегодня отработал.
– Давай помогай, – приказала она. Стив нехотя подошел. Я встал, и мы все вместе принялись заталкивать противни в печь.
– Ишь раскомандовалась, – проворчал Стив.
– Заткнись и смотри, что делаешь, – сказала Кэтрин.
Когда мы задвинули все противни и сели, Стив достал из кармана книгу и начал читать.


Глава вторая.
Разноплеменный остров

Между двумя кустами чайных роз стояла высокая белая женщина с садовыми ножницами. Это оказалась мать Хадаки, хотя они были совсем не схожи. Увидев меня, она сердито защелкала ножницами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52