А вы об этом не знаете?
— У нас не было доступа к книгам.
— Печально! — Папа покачал головой. — Знайте же, что первым, кто сумел примирить между собой три власти и проводить такую политику, какая бы всех удовлетворила, был Юлий Цезарь. Его политика либо действительно всех удовлетворяла, либо он заставлял верить в то, что она всех удовлетворяет.
— Смотрите-ка, и здесь поспел! — воскликнул Савл. — И здесь и политик, и полководец!
— Или просто хороший политик, — уточнил Мэт.
— Кроме того, он неплохо разбирался в торговле, — сообщил папа. — И его правила торговли действовали в империи до самых последних дней.
— А вот это что-то новенькое, — признал Савл. — А преторианская гвардия действительно обладала такой властью?
— Как-как? — переспросил папа. — Гвардия? Кто это такие?
— Телохранители Цезаря, — объяснил Мэт. — На самом-то деле по-настоящему организовал их Август после того, что случилось с его дядей.
— А что такое случилось с его дядей?
Мэт вытаращил глаза и осторожно произнес:
— Насколько я слышал, Цезаря убили.
— Убили? Ни в коем случае! Он умер в своей постели. Он состарился, но сохранил ясность ума, и его все почитали!
Мэт выпучил глаза, а Савл пробормотал:
— И ты, Брут!
— Брут? — Папа глянул на Савла. — Ах да, Брут... Брут убедил латинов признать Августа законным наследником, и Август оказался таким же искусным дипломатом, как его дядя. На что бы ему понадобились телохранители? Его любил народ, его любили патриции! Ходили, правда, байки про то, что кто-то пытался его ударить на улице — какие-то безумцы, но толпа им и близко не дала подойти! Весь город был его телохранителем!
Савл обернулся к Мэту:
— Может, объяснишь?
— Внеси изменения в фундамент, и изменится надстройка, — ответил Мэт. — Подробности обговорим позднее. — И Мэт повернулся к папе. — Стало быть, это сенат избирал императора, вплоть до последних дней империи?
— Именно так. Цезарей было много, и всегда было из кого выбрать.
— Настоящих Цезарей? — уточнил Савл. — Не усыновленных Клавдиев? Август не развелся с первой женой и не женился на Ливии* ?
— Никогда! Он всегда утверждал, что разводы позорят патрициев, и делал все, чтобы их стало как можно меньше!
— Значит, его дети были его настоящими детьми, — медленно проговорил Мэт. — И империей правил род дипломатов, а не череда безумных садистов. Ну а как насчет Калигулы?
Папа ответил Мэту непонимающим взглядом, но ему на помощь пришел Аруэтто.
— Он был отпрыском рода Клавдиев и безумцем, как отметил верховный маг. Когда выяснилось, что он совершил инцест с собственной сестрой, его сослали на границу, а потом казнили за то, что он велел центуриону легионеров напасть на тысячу германцев. Легионеры все до одного погибли, правда, уничтожив пять сотен германцев.
— Итак, — Мэт принялся загибать пальцы, — Клавдии тут не приходили к власти, а этруски и карфагеняне разработали неформальную систему отчетности, так что император никогда не представлял собой настоящего деспота. А власть не испортила императоров?
— Ну, может быть, немного, — признался Аруэтто. — Но не больше, чем она портит каких-нибудь бейлифов или шерифов.
— Нет абсолютной власти — нет и абсолютной коррупции, — кивнул Мэт. — Если уж об этом зашел разговор, то скажите, сколько стран империи пришлось завоевать в прямом смысле слова, а сколько к ней присоединилось ради выгод на поприще торговли?
— Ловко подмечено для того, кто утверждает, будто не заглядывал в книги, — проворчал папа, а Аруэтто улыбнулся.
— А я не сомневаюсь, что это воистину догадка, и мне ничего не остается, как только подтвердить ее правильность. Да, Юлий Цезарь в торговле был так же ловок, как и в бою, он придумал множество преимуществ торговли с Рэмом для других стран. Войска завоевали только те страны, которые пытались отобрать у Рэма монополию на торговлю, — пиратские логова, разбойничьи притоны, — а также те, которые вынашивали замыслы покорения Рэма или набегов на его провинции. По этой самой причине мы покорили германцев.
— Покорили германцев? — вытаращил глаза Мэт. — По другую сторону Рейна?
— Истинно так.
— Но когда же распалась империя?
— Объединенные в империю страны почти все откололись от нее к шестьсот пятьдесят третьему году от Рождества Христова, — ответил Аруэтто. — Но только в 704 году, когда умер последний из Цезарей, вестготы напали на Рэм. За ними следом пошли остготы и расправились с вестготами, так что Рэм был разрушен, но один из остготов провозгласил себя императором. Ни одна из стран, входивших в империю, не захотела покоряться тому, кто не был Цезарем, даже латрурийцу, так что это время и можно считать датой падения империи.
Мэт нахмурился.
— Но всего лишь сто лет спустя Гардишан основал свою империю.
Аруэтто кивнул:
— Он встал на руинах империи и возродил ее.
— Стало быть, Темных веков тут как бы и не было. Во всяком случае, они здорово подсократились, — сделал вывод Савл. — А каким образом Цезарям удавалось удерживать простонародье? Как вышло, что плебеи не разорвали на части Рэм?
— Как? Их в армию и во флот отправляли.
— А патриции не возражали? — поинтересовался Мэт. — Они же теряли прислугу!
— О, всегда находились несколько старых воинов, которые хотели бы вернуться в Рэм к своим семьям вместо того, чтобы осесть в защищенных провинциях.
— Ну а сыновья сенаторов? — спросил Мэт. — Как Цезарь добился того, чтобы они не слонялись около Рэма и не творили безобразия?
Савл рассмеялся лающим смехом.
— А как ты думаешь, кто там командовал?
Аруэтто кивнул:
— Верно. А сыновья плебеев становились центурионами, если не хотели отправляться в торговые путешествия.
— Да уж... — кисло усмехнулся Савл. — Торговцы так же способствовали расширению границ империи, как и воины, верно?
— О, гораздо больше, чем воины! Потому что сначала торговцы начинали торговать со страной и позволяли ее жителям убедиться в преимуществах рэмской цивилизации...
— То есть заваливали их рэмскими товарами и рассказывали, какие блага сулит центральное отопление и общественные бани, — растолковал Мэт.
Савл кивнул:
— Ага, и еще забивали юнцам головы россказнями про головокружительные чудеса Рэма, Карфагена и города Леванта. Еще бы не захотеть присоединиться к империи, особенно если учесть, что император всегда посылал легион для защиты купцов? Верно я говорю?
Аруэтто нахмурился.
— А ты точно не читал книг об этом, чародей?
— Ваше святейшество! — воскликнул внезапно вбежавший монах. — Разбойники нападают!
— В храм, скорее! — вскричал папа и повернулся к гостям. — Пойдемте с нами, ибо сейчас не будет лишней ничья молитва. Пойдемте и взовем к помощи святых!
Мэт представил себе невидимую молитвенную стену, ограждающую Ватикан. Он видел, что Савл вот-вот разразится каким-нибудь издевательским замечанием, и только собрался помешать другу, как вбежавший монах крикнул:
— С ними колдуны, ваше святейшество! Они уже швыряют огненными шарами по Священному городу! Святые защитили нас, и огненные шары упали на разбойников, но одному Богу известно, что они вытворят в следующее мгновение!
— Богу это известно, и он помешает им, брат Атений, — заверил монаха папа и позвал гостей: — Следуйте за нами!
Все поспешили к выходу. Мэт нагнал папу и на ходу поспешно проговорил:
— При всем моем уважении, ваше святейшество, возможно, полезнее для дела было бы, если бы мы с чародеем Савлом остались здесь и вступили бы в борьбу с колдовством?
Папа резко остановился.
— Но это будет опасно!
— Нам не привыкать, — бросил Савл.
Мэт пожал плечами:
— И в соборе будет небезопасно, ваше святейшество. А нам и прежде приходилось рисковать подобным образом.
— Что ж, тогда я принимаю ваше любезное предложение с благодарностью! Но вы хотя бы заберитесь на самый верх колокольни собора Святого Петра. Оттуда вам будет видно все вражеское войско, да и сила наших молитв поддержит вас!
* * *
— «Сила наших молитв!» — ворчал Савл, взбираясь на колокольню. — От молитв-то какой толк?
— В этом мире толку больше, чем ты думаешь, — отозвался Мэт.
Они поднялись на площадку над звонницей, откуда открывался прекрасный вид на город Рэм. Несколько мгновений двое друзей стояли молча, не в силах вымолвить ни слова. Наконец Савл выговорил:
— Слушай, совсем как Рим. Вон Колизей, а вон Форум — вернее, то, что от него осталось.
— Фонтана Треви* еще нет, — отметил Мэт, — а вот акведук, похоже, все еще работает* .
— Дай разбойничкам время, они до него доберутся. — Савл поежился. — Вот не думал не гадал, что воочию увижу Вечный город в средние века.
— Да и не предполагал, что доведется стоять на вершине колокольни собора Святого Петра. — Мэт посмотрел вниз и заметил, что вверх по холму к собору скачет конный отряд. — Ни стены, ни забора. Все открыто, как на ладони! И как это разбойники до сих пор не овладели Ватиканом? Что их удерживало?
— Если ты сейчас скажешь: «Сила молитв», то...
Мэт пожал плечами:
— Зачем я буду это говорить? Ты лучше попробуй остановить этих всадников каким-нибудь стишком и посмотри, что получится.
Савл ухмыльнулся:
— Нет проблем. Стишок так стишок.
Опять скрипит потертое седло,
И ветер холодит былую рану,
Куда вас кони, право, занесло?
Какого фига мчитесь к Ватикану?
Пора, пора, пораненные, с дырками в боку,
Вы будете смотреться неприглядно.
Пускай я во французском не особенно секу,
Но вам скажу огромное свое «мерси боку»,
И дам совет: вертайтесь-ка обратно.
Закончив мелодекламацию, Савл вытаращил глаза:
— Это еще что такое?
Мэт почувствовал то же самое — внезапный прилив энергии, такой могучей, что у него даже голова закружилась: столько прибыло сил. Ощущение было такое, что сейчас он способен подбросить земной шар ракеткой для тенниса.
— А ты как думаешь: что это такое?
Все кони как один развернулись и помчались вниз с холма. Всадники чертыхались, натягивали поводья, пытаясь развернуть коней, но те вздымали головы и протестующе ржали, продолжая бежать, как бежали, — вниз с холма. Причем они были не одиноки в своем порыве: везде, насколько хватало глаз, происходило то же самое. Все лошади разворачивались и скакали в противоположную от Ватикана сторону.
Савл перебежал на другую сторону и посмотрел вниз.
— С этой стороны то же самое, — воскликнул он.
— Надо же, а я никогда не думал, что «мерси боку» — слова, обладающие потрясающей магической силой, — насмешливо проговорил Мэт.
Савл обернулся и сердито зыркнул на товарища.
— Как же я ненавижу, когда ты оказываешься прав.
— Только в этот раз и оказался. Гляди! Колдуны предпринимают контратаку!
— Если это можно назвать контратакой, — проворчал Савл, но все же подошел и посмотрел в ту сторону, куда указывал Мэт.
В самой гуще войска разбойников полыхал голубой огонь, а от него расплывался зеленоватый дымок. Кони внезапно притормозили, стали разворачиваться и мало-помалу снова поскакали вверх по холму.
— Так... Значит, они поняли, что им кто-то мешал, — кивнул Савл. — Скажи, откуда у меня такое чувство, будто бы мы здесь и не нужны вовсе?
— Может быть, из-за того, что огненные шары обрушиваются на тех, кто их швыряет, — пожал плечами Мэт. — Но с другой стороны, эти всаднички уже на полпути к собору, и их никто не останавливает. Как думаешь, может быть, святые ждут, когда за дело примемся мы?
— Хочешь сказать, что нечего нам было вызываться?
— Нет, хочу сказать: на Бога надейся, а сам не плошай!
Савл проворчал:
— Эти-то разбойники не плошают, уж точно! Готовы все к рукам прибрать, что плохо лежит!
— Значит, мы должны помочь церковникам так, как они сами не умеют, — заключил Мэт. — Хотя мне очень странно, что здесь у них нет ни одного клерикального чародея.
— В корпоративном-то штабе? — фыркнул Савл. — Кто тут у них может быть, кроме бюрократов!
— Возможно, ты и прав. Так что же нам предпринять, чтобы отбросить разбойников?
— Ну... — глубокомысленно протянул Савл. — Вероятно, все они служат Злу, а я многое слыхал о Божественном аромате...
И тут, издав негромкий щелчок, что-то взорвалось прямо посередине площадки.
Глава 23
Грязный дым подползал к колокольне и забирался наверх, к самой верхушке.
— Газовая атака! — успел выкрикнуть Савл, и его поразил жесточайший приступ кашля, разрывавшего легкие.
Он, спотыкаясь, пошел к перилам, перегнулся через них, но дым не давал ему уйти, полз за ним.
Мэт доковылял до перил с противоположной стороны площадки — дым заструился за ним, но едва заметный порыв ветра отбросил клубы назад. Несколько нитей дыма потянулись за Мэтом, и он почувствовал, что худшее впереди. Мало кашля, его начало выворачивать наизнанку. Мэт вдруг понял, что от дурного запаха можно умереть, если он вот такой злостный...
Мэт, насколько мог, перегнулся через перила и прокашлял:
Ах вы, буки, ах вы, бяки,
Я от злости трепещу!
Этой газовой атаки
Вам вовеки не прощу!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
— У нас не было доступа к книгам.
— Печально! — Папа покачал головой. — Знайте же, что первым, кто сумел примирить между собой три власти и проводить такую политику, какая бы всех удовлетворила, был Юлий Цезарь. Его политика либо действительно всех удовлетворяла, либо он заставлял верить в то, что она всех удовлетворяет.
— Смотрите-ка, и здесь поспел! — воскликнул Савл. — И здесь и политик, и полководец!
— Или просто хороший политик, — уточнил Мэт.
— Кроме того, он неплохо разбирался в торговле, — сообщил папа. — И его правила торговли действовали в империи до самых последних дней.
— А вот это что-то новенькое, — признал Савл. — А преторианская гвардия действительно обладала такой властью?
— Как-как? — переспросил папа. — Гвардия? Кто это такие?
— Телохранители Цезаря, — объяснил Мэт. — На самом-то деле по-настоящему организовал их Август после того, что случилось с его дядей.
— А что такое случилось с его дядей?
Мэт вытаращил глаза и осторожно произнес:
— Насколько я слышал, Цезаря убили.
— Убили? Ни в коем случае! Он умер в своей постели. Он состарился, но сохранил ясность ума, и его все почитали!
Мэт выпучил глаза, а Савл пробормотал:
— И ты, Брут!
— Брут? — Папа глянул на Савла. — Ах да, Брут... Брут убедил латинов признать Августа законным наследником, и Август оказался таким же искусным дипломатом, как его дядя. На что бы ему понадобились телохранители? Его любил народ, его любили патриции! Ходили, правда, байки про то, что кто-то пытался его ударить на улице — какие-то безумцы, но толпа им и близко не дала подойти! Весь город был его телохранителем!
Савл обернулся к Мэту:
— Может, объяснишь?
— Внеси изменения в фундамент, и изменится надстройка, — ответил Мэт. — Подробности обговорим позднее. — И Мэт повернулся к папе. — Стало быть, это сенат избирал императора, вплоть до последних дней империи?
— Именно так. Цезарей было много, и всегда было из кого выбрать.
— Настоящих Цезарей? — уточнил Савл. — Не усыновленных Клавдиев? Август не развелся с первой женой и не женился на Ливии* ?
— Никогда! Он всегда утверждал, что разводы позорят патрициев, и делал все, чтобы их стало как можно меньше!
— Значит, его дети были его настоящими детьми, — медленно проговорил Мэт. — И империей правил род дипломатов, а не череда безумных садистов. Ну а как насчет Калигулы?
Папа ответил Мэту непонимающим взглядом, но ему на помощь пришел Аруэтто.
— Он был отпрыском рода Клавдиев и безумцем, как отметил верховный маг. Когда выяснилось, что он совершил инцест с собственной сестрой, его сослали на границу, а потом казнили за то, что он велел центуриону легионеров напасть на тысячу германцев. Легионеры все до одного погибли, правда, уничтожив пять сотен германцев.
— Итак, — Мэт принялся загибать пальцы, — Клавдии тут не приходили к власти, а этруски и карфагеняне разработали неформальную систему отчетности, так что император никогда не представлял собой настоящего деспота. А власть не испортила императоров?
— Ну, может быть, немного, — признался Аруэтто. — Но не больше, чем она портит каких-нибудь бейлифов или шерифов.
— Нет абсолютной власти — нет и абсолютной коррупции, — кивнул Мэт. — Если уж об этом зашел разговор, то скажите, сколько стран империи пришлось завоевать в прямом смысле слова, а сколько к ней присоединилось ради выгод на поприще торговли?
— Ловко подмечено для того, кто утверждает, будто не заглядывал в книги, — проворчал папа, а Аруэтто улыбнулся.
— А я не сомневаюсь, что это воистину догадка, и мне ничего не остается, как только подтвердить ее правильность. Да, Юлий Цезарь в торговле был так же ловок, как и в бою, он придумал множество преимуществ торговли с Рэмом для других стран. Войска завоевали только те страны, которые пытались отобрать у Рэма монополию на торговлю, — пиратские логова, разбойничьи притоны, — а также те, которые вынашивали замыслы покорения Рэма или набегов на его провинции. По этой самой причине мы покорили германцев.
— Покорили германцев? — вытаращил глаза Мэт. — По другую сторону Рейна?
— Истинно так.
— Но когда же распалась империя?
— Объединенные в империю страны почти все откололись от нее к шестьсот пятьдесят третьему году от Рождества Христова, — ответил Аруэтто. — Но только в 704 году, когда умер последний из Цезарей, вестготы напали на Рэм. За ними следом пошли остготы и расправились с вестготами, так что Рэм был разрушен, но один из остготов провозгласил себя императором. Ни одна из стран, входивших в империю, не захотела покоряться тому, кто не был Цезарем, даже латрурийцу, так что это время и можно считать датой падения империи.
Мэт нахмурился.
— Но всего лишь сто лет спустя Гардишан основал свою империю.
Аруэтто кивнул:
— Он встал на руинах империи и возродил ее.
— Стало быть, Темных веков тут как бы и не было. Во всяком случае, они здорово подсократились, — сделал вывод Савл. — А каким образом Цезарям удавалось удерживать простонародье? Как вышло, что плебеи не разорвали на части Рэм?
— Как? Их в армию и во флот отправляли.
— А патриции не возражали? — поинтересовался Мэт. — Они же теряли прислугу!
— О, всегда находились несколько старых воинов, которые хотели бы вернуться в Рэм к своим семьям вместо того, чтобы осесть в защищенных провинциях.
— Ну а сыновья сенаторов? — спросил Мэт. — Как Цезарь добился того, чтобы они не слонялись около Рэма и не творили безобразия?
Савл рассмеялся лающим смехом.
— А как ты думаешь, кто там командовал?
Аруэтто кивнул:
— Верно. А сыновья плебеев становились центурионами, если не хотели отправляться в торговые путешествия.
— Да уж... — кисло усмехнулся Савл. — Торговцы так же способствовали расширению границ империи, как и воины, верно?
— О, гораздо больше, чем воины! Потому что сначала торговцы начинали торговать со страной и позволяли ее жителям убедиться в преимуществах рэмской цивилизации...
— То есть заваливали их рэмскими товарами и рассказывали, какие блага сулит центральное отопление и общественные бани, — растолковал Мэт.
Савл кивнул:
— Ага, и еще забивали юнцам головы россказнями про головокружительные чудеса Рэма, Карфагена и города Леванта. Еще бы не захотеть присоединиться к империи, особенно если учесть, что император всегда посылал легион для защиты купцов? Верно я говорю?
Аруэтто нахмурился.
— А ты точно не читал книг об этом, чародей?
— Ваше святейшество! — воскликнул внезапно вбежавший монах. — Разбойники нападают!
— В храм, скорее! — вскричал папа и повернулся к гостям. — Пойдемте с нами, ибо сейчас не будет лишней ничья молитва. Пойдемте и взовем к помощи святых!
Мэт представил себе невидимую молитвенную стену, ограждающую Ватикан. Он видел, что Савл вот-вот разразится каким-нибудь издевательским замечанием, и только собрался помешать другу, как вбежавший монах крикнул:
— С ними колдуны, ваше святейшество! Они уже швыряют огненными шарами по Священному городу! Святые защитили нас, и огненные шары упали на разбойников, но одному Богу известно, что они вытворят в следующее мгновение!
— Богу это известно, и он помешает им, брат Атений, — заверил монаха папа и позвал гостей: — Следуйте за нами!
Все поспешили к выходу. Мэт нагнал папу и на ходу поспешно проговорил:
— При всем моем уважении, ваше святейшество, возможно, полезнее для дела было бы, если бы мы с чародеем Савлом остались здесь и вступили бы в борьбу с колдовством?
Папа резко остановился.
— Но это будет опасно!
— Нам не привыкать, — бросил Савл.
Мэт пожал плечами:
— И в соборе будет небезопасно, ваше святейшество. А нам и прежде приходилось рисковать подобным образом.
— Что ж, тогда я принимаю ваше любезное предложение с благодарностью! Но вы хотя бы заберитесь на самый верх колокольни собора Святого Петра. Оттуда вам будет видно все вражеское войско, да и сила наших молитв поддержит вас!
* * *
— «Сила наших молитв!» — ворчал Савл, взбираясь на колокольню. — От молитв-то какой толк?
— В этом мире толку больше, чем ты думаешь, — отозвался Мэт.
Они поднялись на площадку над звонницей, откуда открывался прекрасный вид на город Рэм. Несколько мгновений двое друзей стояли молча, не в силах вымолвить ни слова. Наконец Савл выговорил:
— Слушай, совсем как Рим. Вон Колизей, а вон Форум — вернее, то, что от него осталось.
— Фонтана Треви* еще нет, — отметил Мэт, — а вот акведук, похоже, все еще работает* .
— Дай разбойничкам время, они до него доберутся. — Савл поежился. — Вот не думал не гадал, что воочию увижу Вечный город в средние века.
— Да и не предполагал, что доведется стоять на вершине колокольни собора Святого Петра. — Мэт посмотрел вниз и заметил, что вверх по холму к собору скачет конный отряд. — Ни стены, ни забора. Все открыто, как на ладони! И как это разбойники до сих пор не овладели Ватиканом? Что их удерживало?
— Если ты сейчас скажешь: «Сила молитв», то...
Мэт пожал плечами:
— Зачем я буду это говорить? Ты лучше попробуй остановить этих всадников каким-нибудь стишком и посмотри, что получится.
Савл ухмыльнулся:
— Нет проблем. Стишок так стишок.
Опять скрипит потертое седло,
И ветер холодит былую рану,
Куда вас кони, право, занесло?
Какого фига мчитесь к Ватикану?
Пора, пора, пораненные, с дырками в боку,
Вы будете смотреться неприглядно.
Пускай я во французском не особенно секу,
Но вам скажу огромное свое «мерси боку»,
И дам совет: вертайтесь-ка обратно.
Закончив мелодекламацию, Савл вытаращил глаза:
— Это еще что такое?
Мэт почувствовал то же самое — внезапный прилив энергии, такой могучей, что у него даже голова закружилась: столько прибыло сил. Ощущение было такое, что сейчас он способен подбросить земной шар ракеткой для тенниса.
— А ты как думаешь: что это такое?
Все кони как один развернулись и помчались вниз с холма. Всадники чертыхались, натягивали поводья, пытаясь развернуть коней, но те вздымали головы и протестующе ржали, продолжая бежать, как бежали, — вниз с холма. Причем они были не одиноки в своем порыве: везде, насколько хватало глаз, происходило то же самое. Все лошади разворачивались и скакали в противоположную от Ватикана сторону.
Савл перебежал на другую сторону и посмотрел вниз.
— С этой стороны то же самое, — воскликнул он.
— Надо же, а я никогда не думал, что «мерси боку» — слова, обладающие потрясающей магической силой, — насмешливо проговорил Мэт.
Савл обернулся и сердито зыркнул на товарища.
— Как же я ненавижу, когда ты оказываешься прав.
— Только в этот раз и оказался. Гляди! Колдуны предпринимают контратаку!
— Если это можно назвать контратакой, — проворчал Савл, но все же подошел и посмотрел в ту сторону, куда указывал Мэт.
В самой гуще войска разбойников полыхал голубой огонь, а от него расплывался зеленоватый дымок. Кони внезапно притормозили, стали разворачиваться и мало-помалу снова поскакали вверх по холму.
— Так... Значит, они поняли, что им кто-то мешал, — кивнул Савл. — Скажи, откуда у меня такое чувство, будто бы мы здесь и не нужны вовсе?
— Может быть, из-за того, что огненные шары обрушиваются на тех, кто их швыряет, — пожал плечами Мэт. — Но с другой стороны, эти всаднички уже на полпути к собору, и их никто не останавливает. Как думаешь, может быть, святые ждут, когда за дело примемся мы?
— Хочешь сказать, что нечего нам было вызываться?
— Нет, хочу сказать: на Бога надейся, а сам не плошай!
Савл проворчал:
— Эти-то разбойники не плошают, уж точно! Готовы все к рукам прибрать, что плохо лежит!
— Значит, мы должны помочь церковникам так, как они сами не умеют, — заключил Мэт. — Хотя мне очень странно, что здесь у них нет ни одного клерикального чародея.
— В корпоративном-то штабе? — фыркнул Савл. — Кто тут у них может быть, кроме бюрократов!
— Возможно, ты и прав. Так что же нам предпринять, чтобы отбросить разбойников?
— Ну... — глубокомысленно протянул Савл. — Вероятно, все они служат Злу, а я многое слыхал о Божественном аромате...
И тут, издав негромкий щелчок, что-то взорвалось прямо посередине площадки.
Глава 23
Грязный дым подползал к колокольне и забирался наверх, к самой верхушке.
— Газовая атака! — успел выкрикнуть Савл, и его поразил жесточайший приступ кашля, разрывавшего легкие.
Он, спотыкаясь, пошел к перилам, перегнулся через них, но дым не давал ему уйти, полз за ним.
Мэт доковылял до перил с противоположной стороны площадки — дым заструился за ним, но едва заметный порыв ветра отбросил клубы назад. Несколько нитей дыма потянулись за Мэтом, и он почувствовал, что худшее впереди. Мало кашля, его начало выворачивать наизнанку. Мэт вдруг понял, что от дурного запаха можно умереть, если он вот такой злостный...
Мэт, насколько мог, перегнулся через перила и прокашлял:
Ах вы, буки, ах вы, бяки,
Я от злости трепещу!
Этой газовой атаки
Вам вовеки не прощу!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67