Казз мог натягивать лук из рогов речного дракона еще сильнее, чем Бартон,
но стрелял отвратительно. Фригейт предсказывал, что Казз так никогда и не
научится хорошо стрелять. Как и у большинства неразвитых индивидуумов, у
неандертальца было очень слабо развито чувство перспективы.
Стрелки из катапульты не стали закладывать другие бомбы. Очевидно,
первый выстрел был предупредительным. Бартон не намеревался
останавливаться ни при каких обстоятельствах. Их преследователи давно
могли бы уже несколько раз убить каждого из команды "Хаджи" из лука. И то,
что они не сделали этого, означало, что их хотят взять живьем.
Вода кипела под носом пироги, весла сверкали на солнце, гребцы в
унисон издавали хрюкающие звуки. Лодка близко подошла к корме "Хаджи".
Двое с передней площадки прыгнули на борт, и пирога закачалась. Один из
них плюхнулся в воду, и его пальцы напрасно пытались ухватиться за край
палубы катамарана. Другой допрыгнул до "Хаджи", но не удержался на ногах.
У него в зубах был зажат бамбуковый нож, а на поясе болтались небольшой
каменный топор и кинжал из рога саргана. Какую-то секунду, пока он,
ухватившись за мокрую обшивку, пытался встать на ноги, Бартон смотрел ему
в лицо. У него были пышные соломенные волосы, бледно-голубые глаза и
классически красивое лицо. Скорее всего, он намеревался ранить одного-двух
членов команды, а затем прыгнуть в воду, предпочтительно захватив с собой
одну из женщин. А пока он отвлекал внимание членов команды, его приятели
должны были зацепиться за борт и пойти на абордаж.
У этого человека не было особых шансов осуществить этот план, и он,
вероятно, знал это, но ему было все равно. Большинство людей все еще
боялись смерти, так как этот страх сидел в каждой клеточке человеческого
тела, побуждая людей спасать свою жизнь в экстремальных ситуациях. Кто
мог, преодолевал этот страх, тогда как другие вообще никогда его не
испытывали.
Бартон шагнул вперед и ударил человека топором с боку по голове. Тот
открыл рот, выпустил нож и рухнул на палубу лицом вниз. Бартон подхватил
нож, отвязал пояс и столкнул то ли раненного, то ли мертвеца ногой в воду.
При виде этого находившиеся в пироге люди дико взревели. Тут же Бартон
заметил быстро приближающийся берег и едва успел отдать команду сменить
галс. "Хаджи" развернулся и опять понесся по Реке, преследуемый дюжиной
лодок: три челнока, с четырьмя гребцами каждый, четыре боевые пироги и
пять двухмачтовых шхун. На последних было по нескольку катапульт и
множество людей на палубах.
Точно на середине Реки Бартон опять приказал сделать поворот. Этот
маневр позволил парусным судам сильно приблизиться, но Бартон на это и
рассчитывал. Теперь "Хаджи", идя против ветра, рассекал воду между двумя
шхунами. Они были так близко, что на их борту были отчетливо видны лица
людей, обращенные в их сторону. В основном это были представители
индоевропейской расы, хотя среди них виднелись и очень смуглые и даже
черные люди. Какой-то человек, очевидно капитан шхуны, крикнул по-немецки:
- Мы не причиним вам вреда, если вы сдадитесь. Но замучаем вас до
смерти, если вы будете сопротивляться.
Он говорил по-немецки с акцентом, который смахивал на венгерский.
В ответ Бартон и Алиса выпустили по стреле. Стрела женщины не попала
в капитана, но ударила в рулевого. Тот отшатнулся назад и упал за борт.
Судно немедленно развернуло, и парус потерял ветер. Капитан прыгнул к
штурвалу, и вторая стрела - Бартона - попала ему в ногу чуть выше колена.
Обе шхуны столкнулись с диким грохотом. Во все стороны полетели щепки
и бревна, люди с криками падали в воду и на палубу лодки.
- Даже если они и не утонут, они больше не опасны для "Хаджи", -
удовлетворенно отметил Бартон.
Но перед тем, как лодки столкнулись, их лучники выпустили дюжину
горящих стрел в бамбуковые паруса "Хаджи". Древки стрел, обвитые сухой
травой, были, очевидно, пропитаны скипидаром, изготовленным из сосновой
смолы. Пламя, подхваченное ветром, быстро распространялось по парусам
катамарана.
Бартон отобрал у женщин руль и стал отдавать распоряжения. Члены
команды стали заливать пламя, черпая воду из Реки сосудами из обожженной
глины и открытыми чашами.
Логу, которая умела лазить как обезьяна, забралась на мачту с
веревкой, обмотанной вокруг плеча. Она спустила ее вниз и поднимала сосуды
с водой.
Пожар позволил остальным шхунам и нескольким пирогам значительно
приблизиться к "Хаджи". Одна из них держала курс поперек движения
катамарана. "Хаджи" снова совершил поворот, но он получился очень
медленным из-за веса Логу на верхушке мачты. Эта заминка позволила
лучникам прицелиться, и еще несколько стрел угодило в парус. Пожар стал
распространяться гораздо быстрее. Несколько стрел воткнулось в палубу. На
мгновение Бартон подумал, что неприятель передумал и решил покончить с
ними. Но он не успел додумать эту мысль, так как необходимо было совершить
очередной маневр, чтобы не угодить в руки неприятеля.
И опять "Хаджи" проскользнул между двумя шхунами. Капитаны и команды
обоих кораблей улыбались во весь рот. Возможно, они уже давно скучали и
теперь были очень рады этой погоне. Правда, заметив в руках команды
"Хаджи" луки, все спрятались за бортами, оставив под огнем только
командиров, рулевых и лучников. Горящие стрелы с голубыми хвостами
пронзили паруса "Хаджи" еще в двадцати местах. Много попало в мачту и
такелаж, десятки шипели в воде, одна прошла в нескольких дюймах от головы
Бартона.
Пока Эстер стояла у руля, Алиса, Руах, де Грейсток, Вильфреда и
Бартон непрерывно вели стрельбу. Логу застыла на середине мачты, ожидая
прекращения стрельбы. Пять стрел группы нашли свои цели: капитана,
рулевого и одного из матросов, высунувшего голову в самый неподходящий
момент.
Эстер предостерегающе вскрикнула, и, повернувшись, Бартон увидел, что
из-за шхуны всего лишь в пяти футах от носа "Хаджи" вынырнула боевая
пирога. Избежать столкновения было уже невозможно. Двое стоявших на
передней площадке пироги бросились за борт, а гребцы встали, чтобы точно
так же покинуть судно. Через мгновение катамаран ударил в левый борт
пироги около носа, расколол ее, перевернул и раскидал команду по Реке.
Люди на "Хаджи" полетели вперед, а де Грейсток оказался даже в воде.
Бартон упал лицом вниз на палубу и сильно ободрал кожу.
Эстер отшвырнуло от руля и, прокатившись по палубе, она врезалась в
стенку надстройки, где и осталась лежать недвижимо.
Бартон посмотрел вверх. Парус разгорелся так, что уже не было надежды
его спасти. Логу исчезла. Ее, должно быть, сбросило с мачты в момент
столкновения. Поднявшись на ноги, он увидел ее и де Грейстока, плывущих к
"Хаджи". Вода вокруг них кипела от всплесков гребцов, лишившихся пироги.
Многие, судя по крикам, не умели плавать.
Бартон крикнул, чтобы мужчины помогли Логу и британцу взобраться на
борт. А сам тем временем бросился осматривать повреждения. Оба форштевня
были сломаны и вода хлестала внутрь корпусов. Вокруг клубился дым от все
более разгорающихся парусов и мачты. Женщины начали кашлять.
Еще одна боевая пирога приближалась с севера. Две шхуны шли к ним
против ветра.
Они могут продолжать драться, пролить кровь своих врагов, не желающих
убивать их. Но в любом случае исход битвы предрешен.
Логу и де Грейстока втащили в лодку. Фригейт сообщил, что Эстер
невозможно привести в чувство. Руах пощупал ее пульс и, приблизившись к
Бартону, сказал:
- Она еще не умерла, но похоже на то, что долго не протянет.
- Вы, женщины, наверно догадываетесь, что с вами будет, - сказал
Бартон. - Это, конечно, ваше дело, но я предлагаю вам нырнуть как можно
глубже и хорошенько наглотаться воды. И завтра вы проснетесь как ни в чем
ни бывало, правда, уже в другом месте.
Гвиневра вылезла из-под надстройки. Она обняла его за пояс и
испуганно смотрела на него, но глаза ее были сухими. Он крепко обнял
девочку одной рукой, а затем сказал:
- Алиса! Возьмите ее с собой!
- Куда? - спросила англичанка. Она посмотрела на пирогу,
приближающуюся к катамарану, затем снова на него. Она хотела что-то
сказать, но закашлялась от дыма.
- Когда же вы, - сделал он жест в сторону Реки, - нач...
- Я не могу сделать такое! - воскликнула Алиса.
- Но вы же не хотите, чтобы эти негодяи издевались над девочкой? Или
вы думаете, что ее возраст их остановит?
Алиса выглядела так, словно она вот-вот зальется слезами, но не
заплакала.
- Хорошо, - спокойно согласилась она. - Сейчас это уже не грех -
убить себя. Я только надеюсь...
- Да! - быстро ответил Бартон.
Сейчас не было времени на разговоры - пирога была в пятнадцати ярдах
от них.
- Другое место может быть еще худшим, чем это, - сказала Алиса. - И
Гвиневра проснется совсем одна. Вы же знаете, Бартон, насколько ничтожны
шансы воскреснуть в одном и том же месте!
- С этим ничего не поделаешь.
Она поджала губы и наконец вымолвила:
- Я буду биться до самого конца. Затем...
- Тогда, возможно, будет слишком поздно, - сказал он. И поднял лук.
Он вытащил стрелу из колчана и прицелился. Де Грейсток, потерявший свой
лук, отобрал оружие у Казза. Неандерталец зарядил пращу камнем и стал ее
раскручивать. Руах тоже приготовил пращу и достал из мешка несколько
круглых камней. Монат взял лук Эстер, так как тоже потерял свой.
Капитан пироги закричал по-немецки:
- Поднимайте руки! Вам не причинят вреда!
Но через секунду он валялся уже на площадке пироги со стрелой в
груди. Алиса выполнила свое обещание и первая открыла огонь. Другая
стрела, очевидно де Грейстока, свалила в воду человека, стоявшего на
площадке пироги. Камень из пращи ударил одного из гребцов по плечу, и тот
зашелся в крике. Еще один камень угодил в голову другому гребцу, заставив
выронить весло.
Но пирога продолжала свой путь. Двое на кормовой платформе понукали
команду приблизиться к "Хаджи". Но и они через мгновение тоже пали под
ударами стрел.
Бартон посмотрел назад. Две шхуны спустили паруса. Очевидно, они
додрейфуют к "Хаджи", а потом матросы забросят крюки и полезут на абордаж.
"Но, - тут же подумал Бартон, - если они подойдут близко, пламя может
перекинуться и на них!
Когда пирога уткнулась в катамаран, четырнадцать человек из ее
команды были уже мертвы или тяжело ранены. Перед столкновением оставшиеся
в живых побросали весла и подняли небольшие круглые щиты. Но все равно две
стрелы минули эту незатейливую защиту и воткнулись в руки врагов. В живых
осталось человек двадцать. И это против шестерых мужчин, пяти женщин и
одного ребенка!!!
Но среди членов команды "Хаджи" был пятифутовый, заросший волосами
человек чудовищной силы и с большим каменным топором. Казз за секунду до
столкновения спрыгнул в пирогу. Его топор тут же размозжил два черепа, а
затем проломил днище пироги. Вода начала заполнять судно, и де Грейсток,
что-то крича на средневековом английском, прыгнул вниз и очутился рядом с
неандертальцем. В одной руке он держал кинжал, в другой - огромную дубовую
палицу с острыми кремневыми шипами.
Остальные члены команды катамарана продолжали осыпать врага стрелами.
Неожиданно Казз и де Грейсток снова перебрались на "Хаджи" - пирога вместе
с трупами, умирающими и перепуганными уцелевшими начала тонуть. И очень
многие утонули. Другие же или отплыли, или пытались взобраться на борт
"Хаджи". Последние попадали за борт с отрубленными пальцами и
раздробленными кистями.
Что-то неожиданно ударилось о палубу рядом с Бартоном, а затем
обвилось вокруг него. Он повернулся и разрубил кожаный аркан, который
набросили ему на шею. Бартон отпрыгнул в сторону, увернулся от другого
аркана и отчаянно дернул за третий, стащив за борт матроса, державшего
второй конец лассо. Тот, крича, упал на палубу катамарана, ударившись о
нее плечом. Бартон развернулся и рубанул по его лицу топором.
Но теперь атакующие прыгали с палуб обеих шхун, и отовсюду взвивались
арканы. "Похоже, что они не боятся поджариться вместе с нами", - отметил
Бартон.
Дым и пламя усугубляли суматоху, но она больше помогала экипажу
"Хаджи", чем атакующим.
Бартон крикнул Алисе, чтобы она хватала Гвиневру и бросалась в Реку.
Он не мог найти ее глазами и поэтому был вынужден просто несколько раз
прокричать в дым и смрад. Затем ему пришлось парировать удар копьем,
нанесенный громадным негром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38