Надо было действовать как-то по другому.
Они согласились в одном. Теперь, когда Они, кем бы Они не были, знают
о зрительных способностях Казза и его соплеменников, возможность
обнаружить еще одного их агента отпадает. Они наверняка предпримут
надлежащие меры для исправления своей ошибки.
Стейнберг вернулся ровно через два часа.
- Нет ничего, чем бы он отличался от любого другого представителя
вида "гомо сапиенс". Кроме вот этого небольшого устройства. - Он протянул
черный блестящий шарик, размером со спичечную головку. - Я обнаружил это
на поверхности лобной доли мозга. Он подсоединялся с помощью проволочек к
некоторым областям мозга и был заметен только под определенным углом
зрения. Мне просто повезло, что я это обнаружил. Я думаю, что Спрюс убил
себя с помощью этого устройства, буквально подумав, что надо умереть.
Каким-то образом шарик преобразует желание умереть в соответствующее
действие. Возможно, он реагирует на мысль выделением какого-нибудь яда,
распознать который у меня сейчас нет никакой возможности. - С этими
словами он передал шарик членам Комитета.

18
Тридцатью днями позже, перед самым восходом солнца, Бартон, Фригейт,
Руах и Казз возвращались из плавания вверх по Реке.
Вокруг них клубился густой холодный туман, поднимавшийся в эти
последние часы ночи над Рекой на высоту до 5 - 8 футов. Ничего не было
видно далее, чем на длину прыжка с места сильного мужчины. Бартон стоял на
носу одномачтовой бамбуковой лодки. Он знал, что они находятся недалеко от
западного берега, так как в относительно мелких местах течение заметно
ослабевало, а они только что свернули с середины Реки к левому берегу.
Если его расчеты верны, они должны находиться поблизости от развалин
"чертогов Геринга". В любое мгновение он ожидал увидеть полосу более
интенсивной тьмы, возникающую из темных вод - берег земли, которую он
теперь называл Домом. Дом для Бартона всегда был местом, из которого он
отправлялся в очередное путешествие, местом отдыха, временной крепостью,
где можно без помех писать книгу о своей последней экспедиции, берлогой,
где зализывались раны, боевой рубкой, из которой он высматривал новые
земли, подлежащие обследованию.
Всего лишь через две недели после смерти Спрюса Бартон ощутил
необходимость податься в какое-нибудь другое место. Он прослышал, что на
западном берегу, примерно в 100 милях вверх по Реке, обнаружили медь. Это
был берег, заселенный на протяжении пятнадцати миль сарматами пятого века
до н.э. и голландцами из тринадцатого века н.э.
Бартон не очень-то верил в правдивость этого слуха, но это давало ему
долгожданный повод отправиться в путь. Он пустился в плавание, не обращая
внимания на мольбы Алисы взять ее с собой.
Теперь, месяц спустя, после многих приключений - некоторые из них
были даже весьма приятными - они были почти дома. Слух оказался вовсе не
беспочвенным. Медь была, но в ничтожных количествах. Поэтому четверка
забралась в свою лодку, предвкушая легкое плавание вниз по течению с
наполненными непрекращающимся ветром парусами. Днем они плыли, приставая к
берегу во время еды повсюду, где встречались дружелюбные люди, позволявшие
странникам воспользоваться своими чашными камнями. Ночью они или спали
среди дружественных аборигенов, или плыли в темноте мимо враждебных
берегов.
Последним этапом их поездки стал проход опасного участка Реки после
захода солнца. Прежде чем попасть домой, нужно было пройти мимо сектора
долины, в котором на одной стороне жили охочие до рабов мохауки
восемнадцатого века, а на другой столь же алчные карфагеняне третьего века
до н.э. Проскользнув мимо них под покровом тумана, они почувствовали себя
почти что дома.
Внезапно Бартон произнес:
- Вот и берег! Пит, спускай мачту. Казз, Лев, за весла!
Через несколько минут после достижения берега они вытащили свое
легкое судно из воды и затащили на пологий берег. Теперь, когда они
выбрались из тумана, стало видно, как светлеет небо над восточными горами.
- Считавшиеся мертвыми возвращаются живыми! - продекламировал Бартон.
- Мы в десяти шагах от чашного камня у развалин.
Он окинул взглядом бамбуковые хижины. Нигде не виднелось ни одной
живой души. Долина спала.
- Вам не кажется, - удивился он, - странным то, что до сих пор никто
еще не поднялся? По крайней мере, нас должны были окликнуть часовые!
Фригейт указал в сторону смотровой башни справа от них.
Бартон выругался:
- Черт побери, эти негодяи или спят, или бросили свой пост!
Но он уже почувствовал, что дело было не этом. Он ничего не сказал
остальным, но только ступив на берег, он уже был уверен, что здесь что-то
неладно.
Высоко поднимая ноги в высокой траве, он побежал к хижине, в которой
жил вместе с Алисой.
Алиса спала на ложе из бамбука и травы справа от входа, завернувшись
в одеяло из полотнищ, скрепленных магнитными застежками, так что виднелась
только одна голова. Бартон откинул одеяло, встал на колени перед
свернувшимся на низком ложе в калачик телом и приподнял ее за плечи. У нее
был здоровый цвет лица и нормальное дыхание.
Бартон трижды окликнул ее по имени. Женщина продолжала спать. Он
резко ударил ее по щекам, отчего на них быстро проступили красные пятна.
Веки ее дрогнули, но через мгновение она снова спала крепким сном.
К этому времени подоспели Фригейт и Руах.
- Мы заглянули в несколько хижин, - сказал Фригейт. - Все спят. Я
попробовал разбудить одну пару, но безрезультатно. Что-то здесь неладно!
- Кто, как вы думаете, усыпил их? И кому это может понадобиться? -
спросил Бартон. - Что? Да! Именно, Спрюс! Спрюс и его шайка!
- Зачем? - В голосе Фригейта зазвучал испуг.
- Они ищут меня! Они, должно быть, пришли под покровом тумана и
каким-то образом усыпили всю эту местность!
- Это несложно сделать усыпляющим газом, - заметил Руах. - Хотя люди,
обладающие таким могуществом, как Они, могут иметь устройства, которые нам
и не снились.
- Они ищут меня, - тихо повторил Бартон.
- Если это так, то Они, возможно, вернутся сюда следующей ночью, -
кивнул Фригейт. - Но зачем Им искать вас?
За Бартона ответил Руах.
- Потому что он, насколько нам известно, единственный человек,
проснувшийся на стадии, предшествовавшей Воскрешению. Почему такое
случилось - неизвестно. Очевидно, произошло что-то непредвиденное.
Возможно, это тайна и для Них. Я склонен думать, что Они обсуждали этот
случай и в конце концов решили похитить Бартона для наблюдений или
какой-нибудь другой только им известной цели.
- Наверное, Они хотят стереть в моей памяти все, что я видел в той
камере с плавающими телами, - пожал плечами Бартон. - И Они вполне могут
сделать это. По крайней мере, мне кажется, что для их науки это не
проблема.
- Но вы уже многим рассказали об этом, - удивился Фригейт. - Какой
смысл Им ловить вас? Все равно Им не удастся выследить всех людей, с
которыми вы поделились своими впечатлениями по этому поводу, а тем более
убрать из их памяти ваш рассказ.
- Разве в этом есть необходимость? А кто поверил моему рассказу?
Иногда я сам в нем сомневаюсь!
- Любые мудрствования сейчас бесплодны, - сказал Руах. - Нам следует
что-то решительно предпринять!
- Ричард! - пронзительно вскрикнула Алиса, и все повернулись в ее
сторону. Она сидела и с ужасом смотрела на них.
В течение нескольких минут они втолковывали ей, что же произошло.
Наконец она сказала:
- Поэтому-то туман и покрыл землю! Мне тогда это показалось странным,
но, разумеется, я никогда не смогла бы сообразить, что происходит на самом
деле.
- Забирайте свои чаши. Все, что хотите взять, сложите в мешки. Мы
уходим прямо сейчас. Я хочу убраться отсюда еще до того, как начнут
просыпаться остальные, - решительно заявил Бартон.
Алиса еще шире раскрыла глаза:
- Но куда мы пойдем?
- Куда угодно! Нам нельзя здесь оставаться! Мне тоже не хочется
уходить, поверьте мне, но оставаться здесь и бороться с Ними - пустая
трата времени. Так я даю Им фору - Они ведь знают, где я нахожусь. Я уже
говорил вам, что моя цель - найти истоки Реки. И даже если туда нет пути,
я обязательно его найду - можете закладывать свои души!
Тем временем, я уверен, Они будут искать меня повсюду. Тот факт, что
Они еще не нашли меня, позволяет предположить, что у Них нет средств для
мгновенного обнаружения любого человеческого индивидуума. Они, может быть,
и заклеймили нас как скотину, - он указал на незримый символ на своем лбу,
- но даже среди скота есть бродяги. А мы, к тому же, скот с мозгами!
Он повернулся к остальным:
- Я вас всех приглашаю идти. Идти вместе со мной. И если вы
согласитесь, я буду очень польщен.
- Я должен взять Моната, - сказал Казз. - Думаю, что он не захотел бы
оставаться.
Бартон поморщился:
- Старый милый Монат! Мне ужасно не хочется этого делать, но я не
могу иначе! Он не может идти вместе со мной! Он слишком выделяется. Их
агентам не составит особого труда определить местонахождение любого, кто
обладает такой запоминающейся внешностью! Мне очень жаль, но он должен
остаться здесь!
В глазах Казза застыли слезы. Надтреснутым голосом он произнес:
- Бартон-нак, значит, я тоже не могу идти? Ведь я тоже сильно
выделяюсь среди людей!
Бартон почувствовал, что слезы наполняют его собственные глаза.
- В твоем случае мы можем рискнуть. В конце концов, твоих
соплеменников здесь должно быть довольно много. Во время нашего
путешествия мы уже видели, если не ошибаюсь, человек тридцать или больше.
- Но до сих пор ни одной женщины, Бартон-нак, - печально покачал
головой Казз. Но тут же улыбнулся. - Но может быть, мне все же повезет,
если я пойду с вами, Бартон-нак, вверх по Реке?
Но улыбка тут же сбежала с его лица.
- Нет, черт побери! Я не пойду! Я не могу причинить боль Монату. Он и
я... Другие считают, что мы уродливы как чудовища. Поэтому мы стали как
братья. Он - не мой "нак", но ближе всех остальных к этому. Поэтому я
остаюсь!
Он подошел к Бартону, сжал его в объятиях так, что тот едва не
испустил дух, отпустил, пожал руки остальным, заставив их корчиться от
боли. Повернулся и поплелся прочь.
Руах, держась за онемевшую руку, прошептал:
- Ваша затея бесплодна, Бартон. Разве вы не понимаете, что можно
плыть по этой Реке хоть тысячу лет и все равно быть в миллионе миль, если
не больше, от ее конца? Я тоже остаюсь здесь! Мои соплеменники нуждаются
во мне! Кроме того, Спрюс четко дал понять, что мы должны стремиться к
духовному совершенству, а не бороться с Теми, кто дал нам возможность
существовать.
На смуглом лице Бартона сверкнули зубы, он поднял чашу, как будто она
была оружием.
- Я не просил помещать меня сюда! Как и не просил рождения на Земле!
И я не намерен раболепствовать перед чьими-то предписаниями! Я намерен во
что бы то ни стало отыскать истоки этой Реки. Разве вам это не интересно?
И даже если я не сделаю это, то, по крайней мере, получу удовольствие и
очень многое узнаю по дороге.
Вскоре жители долины начали появляться из дверей своих хижин,
спотыкаясь и позевывая, потирая опухшие лица. Руах не смотрел на них, он
глядел на то, как тугой парус гнал против течения Реки небольшую
бамбуковую лодку. За рулем стоял Бартон. Он обернулся только один раз и
помахал чашей. Солнце заиграло на ней множеством сверкающих зайчиков.
Руах подумал, что Бартон, наверное, действительно счастлив тому, что
его вынудили принять подобное решение. Теперь он сможет избежать проклятой
ответственности - управлять этим маленьким государством. Бартон теперь
волен поступать, как ему заблагорассудится! Теперь он волен выйти на путь
величайшего из всех его приключений.
- Я полагаю, что так будет лучше, - прошептал сам себе Руах. -
Человек может найти в дороге спасение, если он к этому стремится...
Впрочем, спасение можно найти и сидя дома. Это зависит только от человека.
А тем временем я, подобно персонажу Вольтера - как там его звали?.. Земные
имена начинают ускользать от меня... - буду ухаживать за своим маленьким
садиком.
Он с затаенной завистью смотрел вслед Бартону, но боялся признаться
себе в этом.
- Кто знает?.. Может быть, он когда-нибудь встретится с Вольтером?..
Он вздохнул, а затем улыбнулся:
- Но с другой стороны, Вольтер может в любой момент оказаться в моем
государстве! В любой день он может объявиться возле меня!

19
- Я ненавижу тебя, Герман Геринг!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38