Звери подходили ближе, и его дус излучал тьму. Соприкасались тела, и вызывающая оцепенение пульсация наполняла воздух, рокочущая, словно звук ветра или землетрясение. Они обступали его, обступали все вместе, прикасаясь. Дункан резко опустился на колени и обнял своего зверя за шею, останавливая его, чувствуя нос чужого дуса на своем затылке, его горячее дыхание, жар, что окутывал и душил его.
«Корабль», — вспомнил он и своим разумом швырнул в них гибель Ан-ихона, рушащиеся башни Кесрит. В ответ на Стэна, ужаснув его, обрушилось удовольствие.
«Нет!» — беззвучно завопил он. Звери шарахнулись прочь.
Стэн швырнул в них картины безводной пустыни, умирающего солнца, дусов, бродящих в одиночестве.
Их гнев затопил землянина, и его дус содрогнулся и отступил. Зверь кинулся бежать, и Стэн не мог удержать его.
Он был один, заброшенный и слепой. Он вдруг забыл, куда направлялся, забыл, где он. Его чувства были чисты, как лед, и все же ему не хватало того ощущения цели, которое так долго было знакомо ему.
— Вернись! — крикнул он дусу, который все не шел.
Стэн швырнул зверю образы эдуна, журчащей воды, бурь Кесрит и кораблей, что взлетали и возвращались. Понял ли их дус, он не знал. Он послал зверю желание, отчаянное желание и образ корабля.
Прикосновение было робким, совсем не похожим на импульс защиты.
— Идем, — громко позвал Стэн, протягивая ему руки. Он послал зверю свою дружбу, мудрость мри… человек и дус вместе.
«Жизнь», — послал зверю землянин.
Неуверенность. Импульс защиты ударил страхом по его чувствам, и Стэн не принял его. «Жизнь», — настаивал он.
Дус пришел. Повсюду вокруг себя Стэн чувствовал импульс защиты, мощный, полный такого ужаса, что пот выступал на теле землянина и сразу же высыхал на ветру. Но его дус был рядом. Зверь зашагал рядом с ним, защищая его изо всех сил.
Предатель своего племени. Предатель-землянин и предатель-дус. Землянин подкупил его, и зверь служил ему, шел с ним, став таким же, как он.
Страх бросал тьму вокруг них, и полуденное солнце, казалось, меркнет на время; и потом иные ушли, и черными точками появились через некоторое время вдоль отдаленного хребта, наблюдая.
Эти дусы, плоть от плоти тех, что пришли с Кесрит, были детьми Кутат и не желали иметь с ними дел.
Лишь старый дус помнил — не события, но личность, помнил Стэна, и остался.
К концу дня начал подниматься ветер — вначале небольшие порывы, что сметали песок с верхушек дюн, увлекая огромные ленты над пропастью мертвого моря. Потом появились песчаные шквалы, которые обрушивали град ударов сумасшедшей силы, затрудняя ходьбу, барабаня по защитному козырьку, и Дункану пришлось снова дважды обернуть мэз вокруг лица. Полуослепший дус плелся рядом, на его морде виднелись дорожки слез. Зверь жалобно стонал и внезапно вставал на дыбы, отряхивался от пыли и снова шел против ветра.
Время от времени появлялись иные, пробираясь по хребтам, не отставая от них. Их мрачные тени возникали в летящих по ветру завесах песка: вот там проступила голова и тотчас же исчезла, вон там — покатый бок. То, что излучали звери, было по-прежнему враждебным и полным крови.
Зверь Дункана рычал и мотал головой, и они продолжали идти дальше, хотя теперь Стэну казалось, что руки и ноги его налились свинцом, а мускулы объяты пламенем. Он кашлял, и шла кровь, и он начал ощущать тяжесть оружия, что было на нем, оружия, которое было бесполезно там, куда он стремился, и уж тем более бесполезно, если он умрет — но он не сдастся им. Он зажал в руке единственный джи'тэл и вспомнил мужчину, который дал его, ни на что не претендуя.
Су-шипэйн кел'ен. Кел'ен госпожи.
Боль пронзила ногу Стэна. Он упал, повергнутый предательски подвернувшимся камнем, осторожно поднялся и вновь оперся на дуса. Нога не пострадала. Он попытался высосать ранку на руке, которую получил, ударившись о камень, но во рту у него пересохло и ничего не вышло. Трубчатых деревьев поблизости не было. У Стэна имелся небольшой запас жидкости, но он решил пока не пользоваться им.
И один из меньших дусов приблизился к нему, поднялся на задние лапы, так что зверю Дункана пришлось вклиниться между ними. Некоторое время было слышно лишь, как дышат огромные легкие зверей, и меньший отступил.
«Корабль», — внезапно, безо всякого повода, подумал Стэн.
Желание.
Не было импульса защиты от незнакомого дуса. Стэн ощутил лишь направление, ощутил непосредственную близость.
Он окликнул своего дуса — еле слышно, ибо горло почти забыло звук, и пошел, чувствуя присутствие, теплое дыхание на своей опущенной левой руке.
Теперь он двигался, удвоив внимание. Еще один зверь был с ними, думал о цели, желал то, чего желали они.
«Люди."
Призраки бередили его подсознание. Не память, нет. Виденное кем-то, где-то, брошенное видение, направляемое Стэну. Он знал это.
Призраки размывались на песке… полукупол. Челюсти сжали его руку — мягко, мягко… Стэн осознал, что упал, и что дус подталкивает его. Он снова поднялся на ноги и пошел, шатаясь, когда его ботинки задели что-то, зарывшееся в песок, и что-то хлестнуло по хорошо выделанной коже, но не смогло пробить ее, и, извиваясь, юркнуло в янтарную пелену. Чувства дуса вскипели от ярости, но потом зверь больше не обращал на это внимания, предпочитая общество Стэна.
Ночь окутала их, ночь бури и ночь мира — дружелюбная, прячущая их. Дункан знал, что корабль здесь, натыкался на его обломки, куски разбитого остова, на осколки расплавившегося от невыносимого жара песка, пока наконец ставший чужим корпус не обрел форму среди песчаных лент, и Стэн увидел произведенные здесь разрушения.
И полукупол, приземистая половинка овоида на стойках, мерцание красных огней, указывающее путь сквозь темноту.
Все дусы окружили его; страх-желание-страх, — посылали они.
— Яй! — крикнул им Стэн, голос пропал на ветру. Но его зверь остался, косолапя, брел рядом с ним, покуда землянин шел туда, где на берегу мертвого моря Кутат виднелся чуждый силуэт.
Подойдя поближе, Стэн узнал этот огромный и слепой корпус, узнал рисунок его огней…
И на мгновение он забыл, как назвать его.
«Флауэр».
Слово вернулось к нему, нечто реальное стало реальным.
— «Флауэр», — выдохнул он, незнакомый и надтреснутый голос на живом ветру. — «Флауэр»… открой люк.
Но ответом было молчание. Стэн поднял первый попавшийся камень и швырнул его в корпус, и еще один, и никакого отклика. Буря усиливалась, и он знал, что скоро придется искать укрытие.
А потом он увидел, как задвигался глаз сканера, сопровождаемый светом, и, остановившись на нем и на звере, осветил их обоих. Зверь протестующе попятился. Рука Стэна метнулась вверх, чтобы прикрыть глаза козырьком, и он замер, вспоминая другую ночь, когда стоял вместе с этим дусом в лучах прожекторов под дулами винтовок.
Наступило долгое молчание.
— «Флауэр»! — крикнул он.
Лучи по-прежнему держали их. Дункан стоял, шатаясь под порывами ветра, и крепко держался одной рукой за спину дуса, как в тот раз.
Внезапно люк раскрылся, и трап задвигался вниз, приглашая.
Стэн подошел к нему, поставил ногу на звенящий металл, и дус встал рядом с ним. Он поднял руки, чтобы рассеять все подозрения, и неторопливо пошел.
— Боз, — проговорил он.
Странно было видеть Боаз, седину, что стала куда заметней в ее волосах, напоминая ему о том, что прошло немало времени. Стэн осознавал направленные на него винтовки, людей, что держали под прицелом его и дуса. Он снял мэз и зейдх, чтобы они могли узнать его. Он пригладил свои волосы, которым позволил отрасти; лицо его покрывала щетина бороды — ни у кого из мри ничего подобного не было. Он чувствовал себя голым перед этими людьми, перед Боаз и Луисом. Он смотрел на их лица и видел тревогу, отражающуюся в их глазах.
— Мы связались с «Сабером», — сказал Луис. — Они хотят видеть тебя.
Стэн увидел безжалостность в их глазах: он бежал, приняв сторону врага; даже Боаз оказалась не готовой понять это.
И они видели след мри, пустыню звезд.
— Хорошо, я иду.
— Оставь оружие, — сказал Луис, — и прогони дуса.
— Нет, — тихо проговорил Стэн. — Вам придется смириться с этим, и зверь останется со мной.
Он почувствовал, что некоторые готовы броситься на него. Дункан стоял спокойно, ощущая исходящий от дуса импульс защиты и страх, которым был заполнено помещение.
— Есть, конечно, аргументы, которые ты мог бы привести в свое оправдание, — сказала Боаз. — Но ни один из них ничего не стоит, если ты причиняешь неприятности сейчас. Стэн, на чьей стороне ты играешь?
Он на мгновение задумался. Земной язык приходил с трудом, чужой, казался чем-то знакомым, привычным, но в то же время очень далеким. То, что Стэн хотел сказать, ему никак не удавалось облечь в четкие формы.
— Я не сдам свое оружие, пока мне угрожает опасность, — проговорил он. — Пускай решают на «Сабере». Доставьте меня туда. Мир. — Он отыскал наконец утраченное слово. — Я принес мир, если они хотят этого.
— Нам надо посоветоваться, — сказал Луис.
— Мы можем подняться и посоветоваться позже. Времени мало.
Боаз медленно кивнула. Луис взглянул на нее и согласился. Последовал приказной жест, и один из людей ушел.
— Где остальные? — спросил Луис.
Дункан не ответил. Медленно, осторожно, чтобы они не истолковали какое-нибудь его движение неверно, он начал одевать зейдх, ибо в ней он чувствовал себя более удобно. И пока Луис и Боаз совещались между собой, он надел вуаль, приладив ее так, как того требовал этикет. Дус стоял рядом с ним, и люди с винтовками оставались на своих местах.
Но где-то на корабле слышался звук работающих машин — подготовка к старту, — подумал он, и паника охватила его. Он был пленником; они захватили его, и двери заперты, и теперь ему не уйти.
Над головой замигали предупреждающие лампы. Стэн тревожно огляделся по сторонам, потому что в отсек вошли еще трое вооруженных людей, направив на него винтовки, а Луис ушел.
— Садись, — посоветовала ему Боаз. — Садись вон там и успокой зверя перед стартом. Он будет сидеть спокойно?
— Да. — Стэн отступил к мягкой, как подушка, скамье, и устроился там, наклонившись вперед, чтобы касаться рукой дуса, сидящего у его ног.
Боаз задержалась, глядя на него сверху вниз — прежде светловолосая и полная, Боаз теперь заметно похудела, а в волосах ее вовсю хозяйничала седина; на лице появились морщинки — сейчас она удивлялась, — подумал он, — и не понимала.
— Ты говоришь с акцентом, — сказала она.
Стэн пожал плечами. Это могло быть правдой.
Послышалась предупредительная сирена. Приближался старт. Боаз направилась к скамье на противоположной стене отсека; там же теснились охранники со своими винтовками, осторожно держа оружие на коленях. Когда начались перегрузки, дус лег у ног Дункана, распластавшись, чтобы легче перенести их.
Старт был тяжелым, безрассудным. Пока они взлетали, Дункан чувствовал, как выступает пот, как кружится голова. Дус излучал страх… испуг, — подумал Дункан, — от этих людей с винтовками. Страх превратил его руки в лед, и все же в отсеке стояла удушливая жара.
Прошло немало времени, прежде чем стартовые перегрузки прекратились, прежде чем была принята новая ориентация и стало возможным двигаться. Дункан оставался на месте, не собираясь провоцировать охрану попыткой подняться. Боаз сидела тихо и смотрела на него.
— На все это обрек тебя Ставрос, — сказала она в конце концов; во взгляде ее была жалость.
Он снова пожал плечами, и взгляд его оставался таким же рассеянным и блуждающим, утонувшим в ожидании.
— Стэн… — сказала она.
Он взглянул на нее с горечью, зная, что она ждет от него ответа, а ответить он не мог.
— Он мертв, — сказал Стэн в конце концов, надеясь, что она догадается.
Боль была в ее глазах: возможно, понимание.
— Боз, — сказал он, — я не чувствую горечи.
Она закусила губу и сидела с побелевшим лицом, глядя на него.
Вошел Луис; последовала неслышная Стэну перемена, и охрана поднялась, взяв винтовки наперевес, все время держа его под прицелом. Он сидел, и поглаживал дуса, и успокаивал его.
Охрана заметно вспотела. Чтобы противостоять встревоженному дусу, надо было как-то воздействовать на человека. Они были спокойны. Не было паники. Боаз сидела и вытирала лицо.
— До встречи есть еще немного времени, — сказала она. — Ты хочешь воды или чего-нибудь поесть?
Это было первое подобное предложение. Легкое сомнение все еще владело Стэном, сознание того, что будь они мри, это вызвало бы чувство признательности.
Здесь тоже было чувство признательности.
— Если это поставят передо мной, — проговорил он, — без принуждения, я возьму.
Так и сделали. Боаз отдала распоряжение, и охранник поставил на скамью бумажный стаканчик с водой и сэндвич, завернутый в целлофан — так, что Стэн мог достать это. Взяв стаканчик с водой, он держал его под мэз, чтобы пить не спеша. Вода была холодна, как лед, и после стольких дней, когда ему приходилось пить воду пустыни, Дункану показалось, что у нее странный привкус:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41