– Для человека вроде Рейми это достаточный повод, чтобы винить всех и вся.
Макколлам фыркнула.
– Похоже, этот парень и до несчастного случая был не подарок?
– Давайте не будем зацикливаться на его психологических недостатках, – мягко сказал Фарадей. – Не сомневаюсь, доктор Спренкл может написать не менее лестную характеристику и на каждого из нас. Кроме того, если бы Рейми не был достаточно зол на человечество, чтобы повернуться к нему спиной, он, возможно, не плавал бы сейчас под нами.
– Мне просто припомнился комикс, который я видел когда-то, – медленно заговорил Миллиган. – Старый Запад, ковбои, первые переселенцы и все такое прочее. Командир форта вызывает к себе разведчика для доклада. Разведчик говорит: «Я выполнил ваше приказание, полковник. Подружился с туземцами, вник в их представление о мире, изучил их культуру». Полковник спрашивает: «И что ты мне посоветуешь?» – «Уйти из нашей страны».
– С нами этот номер не пройдет, – пробормотал Бич. – Если он полностью станет туземцем и скажет нам уходить, мы найдем, что ответить.
– Не думаю, что это случится, – сказал Спренкл. – Джен, ты сказала, клеточное замещение уже началось?
– Почти сразу же, как только хирурги закончили, – ответила Макколлам. – По правде говоря, тоже чуть-чуть быстрее, чем предполагалось.
– Понятно, – сказал Спренкл. – И тем не менее пока он, по-видимому, все тот же миляга Матвей Рейми, каким был всегда, со всеми обидами, злостью и жалостью к себе. Не думаю, что у него возникнет желание оборвать все связи с человечеством.
– Нужно подождать, пока трансформация достигнет коры головного мозга, – сказал Миллиган. – Нас может ожидать неприятный сюрприз.
– Никаких сюрпризов, – твердо заявил Фарадей. – Нужно просто не спускать с него глаз. Что-нибудь еще? – Остальные переглянулись, но никто не произнес ни слова. – Ну и отлично. Когда закончите дежурство, изложите, пожалуйста, свои впечатления и результаты наблюдений.
– А тем временем, – Гессе взглянул на часы, – Совет Пятисот ожидает сообщения о благословенном событии.
– Вы хотите, чтобы я разговаривал с ними? – спросил Бич.
– Нет, это мы с мистером Гессе должны сделать сами. – Фарадей встал. – Исторический момент и все такое прочее. Мы будем на пункте связи. Не теряйте бдительности, и, если возникнут какие-то проблемы, немедленно сообщите нам.
– С ним все будет в порядке. – Макколлам сделала жест в сторону дисплея внешнего обзора. – Никто не решится подступиться к нему теперь, когда у него есть личный Защитник.
– По крайней мере в течение тех десяти минут, которые понадобятся вам, чтобы отправить сообщение на Землю, – сухо заметил Бич. – Можете не торопиться.
– Спасибо.
Фарадей изо всех сил постарался, чтобы его собственные опасения остались незамеченными. Его беспокоили не предстоящие десять минут, и не десять дней, и даже не следующие десять месяцев.
Дело в том, что Спренкл прав: Рейми действительно относится к тому типу людей, которые лелеют свои обиды. Интересно: какой будет его реакция, когда в конце концов он узнает, что никого на Земле ничуть не волнует, обретет ли он новую жизнь и даже займет ли свое место в истории?
«О чем еще мне не рассказали?» – спросил Рейми несколько минут назад. Вопрос прозвучал как наполовину риторический, и Фарадей сумел увести разговор в сторону, чтобы не отвечать на вторую, содержательную половину.
«О чем еще мне не рассказали?»
Фарадей состроил гримасу. Если бы он только знал.
Глава 5
Тонкая прядь ярко-алого вьющегося растения быстро пронеслась справа от Рейми, подхваченная порывом ветра. Оторвавшись от нежных зеленовато-голубых листьев, которые он ел, Рейми развернулся и пустился вдогонку.
Качтис, так, кажется, называлось это алое растение. Или, может, чинстер, а качтис – это другое, светло-красное, с листьями и конусообразными ягодами. Проведя на Юпитере восемьдесят три юпитерианских дня, Рейми все еще путался в названиях плавучих растений и почти микроскопических групп съедобных спор.
Но попробовал он все или, по крайней мере, все те, которые росли на Уровне Один. И алые определенно были самыми вкусными.
Именно по этой причине они тут попадались редко, среди всех этих голодных детишек и матерей джанска. На этот раз Рейми был полон решимости урвать свой кусок лакомства.
Однако только он подскочил к свободно плавающему алому растению, как, откуда ни возьмись, сверху свалился другой Малыш джанска и ловко откусил от него кусок.
– Эй! – воскликнул Рейми. – Это мое.
– Неужели? – Малыш развернулся, чтобы лучше видеть Рейми. – Может, скажешь, и океан твой?
Замечательно, мысленно проворчал Рейми. Он не только буквально вырвал еду у меня изо рта, у него еще и острый язык.
– Ты же видел, что я нацелился на это растение, – сказал он. – Мог бы и не соваться.
– Почему? – спросил тот, беззаботно помахивая грудными плавниками, а хвостовыми сделав жест куда-то за спину Рейми. – Только потому, что у тебя имеется собственный личный Защитник?
Рейми перевернулся на бок и оглянулся. Как обычно, Тигралло стоически охранял его метрах в двадцати в стороне.
– Ну и что такого? – проворчал Рейми.
– Признайся, что ты натворил? – спросил нахал, заговорщицки понизив голос. – Открутил кому-то хвост или что?
– Может, ему нравится наблюдать за мной, – холодно ответил Рейми. – А может, я просто такой особенный.
– Ах, ну да! – Другой Малыш презрительно фыркнул.
Другой Малыш. Рейми состроил гримасу. Другой Малыш; эта мысль все еще причиняла боль. Рейми был взрослым человеком, с такими знаниями и жизненным опытом, которые тут никому и не снились, опустись хоть до самого сердца Юпитера. Шутка ли? Сам Советник не поленился дотащить свой хвост до Уровня Один только ради того, чтобы приветствовать его. Это чего-нибудь да стоит.
Но об этом можно забыть, потому что для всех остальных джанска он был просто еще одним нормальным, ничем не примечательным ребенком.
– Ну, давай колись, – еще тише прошептал Малыш. – Что ты натворил?
– Пранло? – прозвучал вдалеке женский голос. – Пранло, ты где?
– Я здесь, ма, – откликнулся Малыш. – Здесь с… Как тебя зовут?
– Манта, – ответил Рейми.
– Я здесь с Манто, – закончил Пранло.
– Не Манто, – поправил его Рейми сердито. – Манта.
– Манта? – повторил Пранло. – Что за имя?
– Особое имя, – сказал Рейми. – Что тут такого?
– Ну… – Пранло на мгновение заколебался. – В общем-то, ничего.
– Пранло, возвращайся к остальным детям, – сказала его мать, подплывая к ним. – Здесь небезопасно.
– Ох, вечный ветер, – пробормотал Пранло. – Матери никогда не дадут позабавиться, сколько хочешь. – Внезапно он хлопнул грудными плавниками. – Постой-ка, ма. Никакой опасности. Здесь Защитник. Видишь?
– Он наверняка не задержится тут надолго, – сказала ему мать. – Остальные дети выше.
– Можно мне остаться тут, пока Защитник не уйдет? – медовым голосом попросил Пранло. – Обещаю сразу же вернуться.
– Не волнуйся, Цинтасти, – сказал Тигралло. – Я присмотрю за ним.
– Ну… Раз так, – с явной неохотой согласилась женщина. – Но смотри, Пранло, немедленно возвращайся, как только он уйдет.
– Конечно.
Она развернулась и уплыла к остальным.
– Вот это да! – Пранло возбужденно забил грудными плавниками. – Наш собственный личный Защитник. Эй, давай позовем других и поиграем в тагабук?
– Ну…
Рейми заколебался. Черт побери, он же взрослый, хотя и угодил в ловушку тела чужеземного ребенка. Играть в какую-то дурацкую детскую игру ниже его достоинства. В особенности если учесть, что все эти люди на станции с помощью своих зондов следят за каждым его движением.
Однако, уже открыв рот, чтобы произнести какую-то отговорку, он внезапно понял, почему в последнее время у него такое мрачное настроение.
Он был одинок.
Осознание этого ударило его, словно пощечина. Да, он плыл вместе со стадом детей, родителей, Защитников и Воспитательниц, не испытывая к ним никаких недобрых чувств.
Но в то же время его общение с любым из них было коротким и носило случайный характер. Девяносто процентов времени он держался на краю стада или даже вообще в стороне, вот как сейчас.
В основном они проводили время вдвоем, он и Тигралло. А Тигралло представлял собой не слишком веселую компанию.
– Для тебя это будет полезно, – громко, чтобы Рейми услышал, сказал Тигралло. – Тагабук учит убегать и увертываться. Ты должен научиться этому.
Рейми удивился. Никогда прежде Тигралло не давал ему никаких советов. Если уж на то пошло, он вообще почти не разговаривал с Рейми, разве что подсказывал, как сделать то или другое, когда у Рейми что-то не получалось. По большей части он просто висел неподалеку и охотился на случайно подвернувшихся мелких хищников, предоставляя Рейми самому себе.
Что означал этот совет? Стремление помочь Рейми стать джанска? Или, может, Тигралло заметил настроение Рейми, понял его причину и теперь подталкивал к тому, чтобы тот приобретал необходимые ему навыки общения?
За время обучения Рейми выслушал множество теорий относительно интеллектуальных и эмоциональных особенностей джанска, а также рассуждений на тему о том, окажутся ли люди в состоянии когда-нибудь понимать их. Эти лекции основывались главным образом на полных противоречий догадках, поскольку за двадцать лет общения с джанска никто так и не понял, что творится у них в головах.
Однако по некоторым признакам можно было предположить, что джанска гораздо лучше понимают человеческую природу, чем хотят это показать. И не требовалось быть гением маркетинга, чтобы осознать, какое потенциальное преимущество это дает им.
Может, весь проект и был задуман с той целью, чтобы по возможности уменьшить это неравенство?
Может быть. А если так, то, черт побери, стоит ли волноваться, насколько глупым он будет выглядеть для наблюдателей на «Главном»? Дело надо делать, и все.
– Почему бы и нет? – сказал Рейми. – Конечно, Пранло, давай позовем других детей. Только учти, я не умею играть.
– Мы тебя научим. – Пранло снова восторженно захлопал грудными плавниками. – Пошли к остальным.
Когда Фарадей вошел в Зону Контакта, там все было тихо и спокойно, а лампы пригашены до уровня «ночников», как во всех остальных помещениях станции. Четверо дежурных, удобно развалившись в креслах, вели наблюдение за Рейми и его друзьями-джанска.
Фарадей задержался на пороге, пытаясь вспомнить имена дежурных. Конечно, как только он прибыл на станцию, его познакомили со всеми тремя сменами. Но за прошедшие десять с половиной месяцев их пути редко пересекались, и у него всегда была плохая память на имена. Два лица не говорили ему ни о чем, третье вызвало смутные воспоминания.
Четвертое, напротив, было мучительно знакомо.
– Мистер Миллиган! – приветствовал он молодого человека. – Что-то вы сегодня засиделись.
– Пандре приболел, – ответил Миллиган. – Я вызвался подежурить вместо него.
– А-а. – Фарадей подтянул свое кресло поближе к Миллигану и сел. – Мистер Гессе не против?
Миллиган пожал плечами.
– Мистер Гессе подходит ко всему с точки зрения политика – насколько затрагиваются интересы Земли и Совета Пятисот. Не думаю, что его заботят такие мелочи.
– У мистера Гессе хороший глаз на детали, – заметил Фарадей, на всякий случай оглядываясь, чтобы не пропустить появления Гессе. Что ни говори, он босс Миллигана и заслуживает хотя бы поверхностного уважения. – Для менеджера это очень ценное качество. Кроме того, он с большим энтузиазмом относится к проекту.
– Он с большим энтузиазмом относится к вам, вы хотите сказать, – возразил Миллиган. – Насчет проекта я не высказался бы так уверенно.
Фарадей состроил гримасу. А он-то надеялся, что это не слишком бросается в глаза.
– Это одно и то же, если разобраться.
– Сейчас да, – сказал Миллиган. – Но что будет с нами, когда вы уйдете? И, что еще важнее, что будет с Рейми?
Фарадэй и сам не раз задавался этим вопросом. Довольно часто, по правде говоря.
– Ну, что за секреты? – спросил он, пробегая взглядом по дисплеям. – По-моему, все спокойно.
– Сейчас у них период сна, – ответил Миллиган. – Он начался около часа назад.
Фарадей кивнул. Цикл жизнедеятельности джанска состоял из семичасовой фазы бодрости и примерно трехчасовой фазы сна, во время которой они дрейфовали вместе с ветрами. Что прекрасно согласовывалось с периодом вращения Юпитера вокруг своей оси, длящимся 9,8 часов.
Хотя какое им дело до периода вращения планеты, оставалось загадкой. Джанска обитали ниже слоя облаков и получали гораздо больше тепла и излучения от ядра Юпитера, чем от далекого Солнца.
Тем не менее эксперимент с Рейми доказал, что глаз джанска способен фиксировать местоположение Солнца, несмотря ни на какие облака. Может, все живые создания устроены таким образом, что ритм их жизни координируется со звездой системы, независимо от того, насколько велико ее воздействие на их окружение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
Макколлам фыркнула.
– Похоже, этот парень и до несчастного случая был не подарок?
– Давайте не будем зацикливаться на его психологических недостатках, – мягко сказал Фарадей. – Не сомневаюсь, доктор Спренкл может написать не менее лестную характеристику и на каждого из нас. Кроме того, если бы Рейми не был достаточно зол на человечество, чтобы повернуться к нему спиной, он, возможно, не плавал бы сейчас под нами.
– Мне просто припомнился комикс, который я видел когда-то, – медленно заговорил Миллиган. – Старый Запад, ковбои, первые переселенцы и все такое прочее. Командир форта вызывает к себе разведчика для доклада. Разведчик говорит: «Я выполнил ваше приказание, полковник. Подружился с туземцами, вник в их представление о мире, изучил их культуру». Полковник спрашивает: «И что ты мне посоветуешь?» – «Уйти из нашей страны».
– С нами этот номер не пройдет, – пробормотал Бич. – Если он полностью станет туземцем и скажет нам уходить, мы найдем, что ответить.
– Не думаю, что это случится, – сказал Спренкл. – Джен, ты сказала, клеточное замещение уже началось?
– Почти сразу же, как только хирурги закончили, – ответила Макколлам. – По правде говоря, тоже чуть-чуть быстрее, чем предполагалось.
– Понятно, – сказал Спренкл. – И тем не менее пока он, по-видимому, все тот же миляга Матвей Рейми, каким был всегда, со всеми обидами, злостью и жалостью к себе. Не думаю, что у него возникнет желание оборвать все связи с человечеством.
– Нужно подождать, пока трансформация достигнет коры головного мозга, – сказал Миллиган. – Нас может ожидать неприятный сюрприз.
– Никаких сюрпризов, – твердо заявил Фарадей. – Нужно просто не спускать с него глаз. Что-нибудь еще? – Остальные переглянулись, но никто не произнес ни слова. – Ну и отлично. Когда закончите дежурство, изложите, пожалуйста, свои впечатления и результаты наблюдений.
– А тем временем, – Гессе взглянул на часы, – Совет Пятисот ожидает сообщения о благословенном событии.
– Вы хотите, чтобы я разговаривал с ними? – спросил Бич.
– Нет, это мы с мистером Гессе должны сделать сами. – Фарадей встал. – Исторический момент и все такое прочее. Мы будем на пункте связи. Не теряйте бдительности, и, если возникнут какие-то проблемы, немедленно сообщите нам.
– С ним все будет в порядке. – Макколлам сделала жест в сторону дисплея внешнего обзора. – Никто не решится подступиться к нему теперь, когда у него есть личный Защитник.
– По крайней мере в течение тех десяти минут, которые понадобятся вам, чтобы отправить сообщение на Землю, – сухо заметил Бич. – Можете не торопиться.
– Спасибо.
Фарадей изо всех сил постарался, чтобы его собственные опасения остались незамеченными. Его беспокоили не предстоящие десять минут, и не десять дней, и даже не следующие десять месяцев.
Дело в том, что Спренкл прав: Рейми действительно относится к тому типу людей, которые лелеют свои обиды. Интересно: какой будет его реакция, когда в конце концов он узнает, что никого на Земле ничуть не волнует, обретет ли он новую жизнь и даже займет ли свое место в истории?
«О чем еще мне не рассказали?» – спросил Рейми несколько минут назад. Вопрос прозвучал как наполовину риторический, и Фарадей сумел увести разговор в сторону, чтобы не отвечать на вторую, содержательную половину.
«О чем еще мне не рассказали?»
Фарадей состроил гримасу. Если бы он только знал.
Глава 5
Тонкая прядь ярко-алого вьющегося растения быстро пронеслась справа от Рейми, подхваченная порывом ветра. Оторвавшись от нежных зеленовато-голубых листьев, которые он ел, Рейми развернулся и пустился вдогонку.
Качтис, так, кажется, называлось это алое растение. Или, может, чинстер, а качтис – это другое, светло-красное, с листьями и конусообразными ягодами. Проведя на Юпитере восемьдесят три юпитерианских дня, Рейми все еще путался в названиях плавучих растений и почти микроскопических групп съедобных спор.
Но попробовал он все или, по крайней мере, все те, которые росли на Уровне Один. И алые определенно были самыми вкусными.
Именно по этой причине они тут попадались редко, среди всех этих голодных детишек и матерей джанска. На этот раз Рейми был полон решимости урвать свой кусок лакомства.
Однако только он подскочил к свободно плавающему алому растению, как, откуда ни возьмись, сверху свалился другой Малыш джанска и ловко откусил от него кусок.
– Эй! – воскликнул Рейми. – Это мое.
– Неужели? – Малыш развернулся, чтобы лучше видеть Рейми. – Может, скажешь, и океан твой?
Замечательно, мысленно проворчал Рейми. Он не только буквально вырвал еду у меня изо рта, у него еще и острый язык.
– Ты же видел, что я нацелился на это растение, – сказал он. – Мог бы и не соваться.
– Почему? – спросил тот, беззаботно помахивая грудными плавниками, а хвостовыми сделав жест куда-то за спину Рейми. – Только потому, что у тебя имеется собственный личный Защитник?
Рейми перевернулся на бок и оглянулся. Как обычно, Тигралло стоически охранял его метрах в двадцати в стороне.
– Ну и что такого? – проворчал Рейми.
– Признайся, что ты натворил? – спросил нахал, заговорщицки понизив голос. – Открутил кому-то хвост или что?
– Может, ему нравится наблюдать за мной, – холодно ответил Рейми. – А может, я просто такой особенный.
– Ах, ну да! – Другой Малыш презрительно фыркнул.
Другой Малыш. Рейми состроил гримасу. Другой Малыш; эта мысль все еще причиняла боль. Рейми был взрослым человеком, с такими знаниями и жизненным опытом, которые тут никому и не снились, опустись хоть до самого сердца Юпитера. Шутка ли? Сам Советник не поленился дотащить свой хвост до Уровня Один только ради того, чтобы приветствовать его. Это чего-нибудь да стоит.
Но об этом можно забыть, потому что для всех остальных джанска он был просто еще одним нормальным, ничем не примечательным ребенком.
– Ну, давай колись, – еще тише прошептал Малыш. – Что ты натворил?
– Пранло? – прозвучал вдалеке женский голос. – Пранло, ты где?
– Я здесь, ма, – откликнулся Малыш. – Здесь с… Как тебя зовут?
– Манта, – ответил Рейми.
– Я здесь с Манто, – закончил Пранло.
– Не Манто, – поправил его Рейми сердито. – Манта.
– Манта? – повторил Пранло. – Что за имя?
– Особое имя, – сказал Рейми. – Что тут такого?
– Ну… – Пранло на мгновение заколебался. – В общем-то, ничего.
– Пранло, возвращайся к остальным детям, – сказала его мать, подплывая к ним. – Здесь небезопасно.
– Ох, вечный ветер, – пробормотал Пранло. – Матери никогда не дадут позабавиться, сколько хочешь. – Внезапно он хлопнул грудными плавниками. – Постой-ка, ма. Никакой опасности. Здесь Защитник. Видишь?
– Он наверняка не задержится тут надолго, – сказала ему мать. – Остальные дети выше.
– Можно мне остаться тут, пока Защитник не уйдет? – медовым голосом попросил Пранло. – Обещаю сразу же вернуться.
– Не волнуйся, Цинтасти, – сказал Тигралло. – Я присмотрю за ним.
– Ну… Раз так, – с явной неохотой согласилась женщина. – Но смотри, Пранло, немедленно возвращайся, как только он уйдет.
– Конечно.
Она развернулась и уплыла к остальным.
– Вот это да! – Пранло возбужденно забил грудными плавниками. – Наш собственный личный Защитник. Эй, давай позовем других и поиграем в тагабук?
– Ну…
Рейми заколебался. Черт побери, он же взрослый, хотя и угодил в ловушку тела чужеземного ребенка. Играть в какую-то дурацкую детскую игру ниже его достоинства. В особенности если учесть, что все эти люди на станции с помощью своих зондов следят за каждым его движением.
Однако, уже открыв рот, чтобы произнести какую-то отговорку, он внезапно понял, почему в последнее время у него такое мрачное настроение.
Он был одинок.
Осознание этого ударило его, словно пощечина. Да, он плыл вместе со стадом детей, родителей, Защитников и Воспитательниц, не испытывая к ним никаких недобрых чувств.
Но в то же время его общение с любым из них было коротким и носило случайный характер. Девяносто процентов времени он держался на краю стада или даже вообще в стороне, вот как сейчас.
В основном они проводили время вдвоем, он и Тигралло. А Тигралло представлял собой не слишком веселую компанию.
– Для тебя это будет полезно, – громко, чтобы Рейми услышал, сказал Тигралло. – Тагабук учит убегать и увертываться. Ты должен научиться этому.
Рейми удивился. Никогда прежде Тигралло не давал ему никаких советов. Если уж на то пошло, он вообще почти не разговаривал с Рейми, разве что подсказывал, как сделать то или другое, когда у Рейми что-то не получалось. По большей части он просто висел неподалеку и охотился на случайно подвернувшихся мелких хищников, предоставляя Рейми самому себе.
Что означал этот совет? Стремление помочь Рейми стать джанска? Или, может, Тигралло заметил настроение Рейми, понял его причину и теперь подталкивал к тому, чтобы тот приобретал необходимые ему навыки общения?
За время обучения Рейми выслушал множество теорий относительно интеллектуальных и эмоциональных особенностей джанска, а также рассуждений на тему о том, окажутся ли люди в состоянии когда-нибудь понимать их. Эти лекции основывались главным образом на полных противоречий догадках, поскольку за двадцать лет общения с джанска никто так и не понял, что творится у них в головах.
Однако по некоторым признакам можно было предположить, что джанска гораздо лучше понимают человеческую природу, чем хотят это показать. И не требовалось быть гением маркетинга, чтобы осознать, какое потенциальное преимущество это дает им.
Может, весь проект и был задуман с той целью, чтобы по возможности уменьшить это неравенство?
Может быть. А если так, то, черт побери, стоит ли волноваться, насколько глупым он будет выглядеть для наблюдателей на «Главном»? Дело надо делать, и все.
– Почему бы и нет? – сказал Рейми. – Конечно, Пранло, давай позовем других детей. Только учти, я не умею играть.
– Мы тебя научим. – Пранло снова восторженно захлопал грудными плавниками. – Пошли к остальным.
Когда Фарадей вошел в Зону Контакта, там все было тихо и спокойно, а лампы пригашены до уровня «ночников», как во всех остальных помещениях станции. Четверо дежурных, удобно развалившись в креслах, вели наблюдение за Рейми и его друзьями-джанска.
Фарадей задержался на пороге, пытаясь вспомнить имена дежурных. Конечно, как только он прибыл на станцию, его познакомили со всеми тремя сменами. Но за прошедшие десять с половиной месяцев их пути редко пересекались, и у него всегда была плохая память на имена. Два лица не говорили ему ни о чем, третье вызвало смутные воспоминания.
Четвертое, напротив, было мучительно знакомо.
– Мистер Миллиган! – приветствовал он молодого человека. – Что-то вы сегодня засиделись.
– Пандре приболел, – ответил Миллиган. – Я вызвался подежурить вместо него.
– А-а. – Фарадей подтянул свое кресло поближе к Миллигану и сел. – Мистер Гессе не против?
Миллиган пожал плечами.
– Мистер Гессе подходит ко всему с точки зрения политика – насколько затрагиваются интересы Земли и Совета Пятисот. Не думаю, что его заботят такие мелочи.
– У мистера Гессе хороший глаз на детали, – заметил Фарадей, на всякий случай оглядываясь, чтобы не пропустить появления Гессе. Что ни говори, он босс Миллигана и заслуживает хотя бы поверхностного уважения. – Для менеджера это очень ценное качество. Кроме того, он с большим энтузиазмом относится к проекту.
– Он с большим энтузиазмом относится к вам, вы хотите сказать, – возразил Миллиган. – Насчет проекта я не высказался бы так уверенно.
Фарадей состроил гримасу. А он-то надеялся, что это не слишком бросается в глаза.
– Это одно и то же, если разобраться.
– Сейчас да, – сказал Миллиган. – Но что будет с нами, когда вы уйдете? И, что еще важнее, что будет с Рейми?
Фарадэй и сам не раз задавался этим вопросом. Довольно часто, по правде говоря.
– Ну, что за секреты? – спросил он, пробегая взглядом по дисплеям. – По-моему, все спокойно.
– Сейчас у них период сна, – ответил Миллиган. – Он начался около часа назад.
Фарадей кивнул. Цикл жизнедеятельности джанска состоял из семичасовой фазы бодрости и примерно трехчасовой фазы сна, во время которой они дрейфовали вместе с ветрами. Что прекрасно согласовывалось с периодом вращения Юпитера вокруг своей оси, длящимся 9,8 часов.
Хотя какое им дело до периода вращения планеты, оставалось загадкой. Джанска обитали ниже слоя облаков и получали гораздо больше тепла и излучения от ядра Юпитера, чем от далекого Солнца.
Тем не менее эксперимент с Рейми доказал, что глаз джанска способен фиксировать местоположение Солнца, несмотря ни на какие облака. Может, все живые создания устроены таким образом, что ритм их жизни координируется со звездой системы, независимо от того, насколько велико ее воздействие на их окружение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54