Но он считал, что тех же результатов можно было бы добиться, ранив человека в ногу или, скажем, в плечо. Гэри прекрасно знал, каким удивительно метким стрелком был Кэлси. И если стрела попала в сердце человека, значит, Кэлси целился именно туда.
А затем доспехи были уже на нем. Гэри принялся поводить руками, поворачиваться туда и сюда, чтобы доспехи получше «уселись» на нем. Кэлси как раз проходил мимо, направляясь к лошадям, и бросил в сторону Гэри разгневанный и не сулящий ничего хорошего взор.
— Какая необходимость у тебя была убивать его? — в ответ на этот взгляд взорвался Гэри, хватаясь за первое попавшееся обвинение, которое можно было бы обрушить на осуждающего его эльфа.
— О чем ты? — тоном искреннего непонимания переспросил Кэлси.
— Я говорю о том человеке в гостинице, — не отступал Гэри, намеренно игнорируя надменную позу эльфа и заинтересованные взгляды остальных. — Ты выпустил стрелу, чтобы убить.
— Наверное, самое время было положить конец дискуссии, — саркастически заявил Кэлси, подходя и становясь прямо перед Гэри.
— Тебе не обязательно было убивать его, — сурово ответил тот.
— Они напали на нас, — подчеркивая «они», напомнил ему Кэлси. Затем насмешливо фыркнул и отвернулся, словно показывая, что не считает разговор достойным продолжения.
— Я не трус! — в спину ему зарычал Гэри. Следующее его движение было неосознанным, под влиянием порыва он что было силы, вложив весь свой гнев, толкнул эльфа вперед.
Кэлси стремглав пролетел несколько футов. Он был достаточно проворен, чтобы развернуться плечом вперед, и достаточно благоразумен, чтобы не бороться против приданного его телу импульса. Перекатившись через голову, он вскочил на ноги, одновременно развернувшись на сто восемьдесят градусов, и оказался лицом к лицу с Гэри. Молниеносным движением выхватив из ножен меч, он в выпаде бросился на Гэри.
Гэри едва успел отступить, напоминая себе, что Кэлси не убьет его. Он инстинктивно сделал блок, схватив меч рукой, когда тот блеснул в нескольких дюймах от его шеи. Несколько долгих мгновений оба не мигая смотрели друг на друга. Гэри почувствовал пульсирующую боль в руке, подумал, что, вероятно, из-под лезвия течет кровь, но не ослабил хватки, а зарычал и отвел оружие дальше от себя.
— Я не трус, — еще раз сказал он.
— Так, может, ты дурак? — насмешливо-угрожающе осведомился Кэлси, и Гэри услышал, как Микки с шумом втянул воздух и задержал дыхание.
Гэри не моргнул, не вильнул в сторону. Он просто сохранил свою позу и не отпускал оружия, пока одна за другой тянулись долгие секунды.
— Ты сбежал, — нарушил наконец молчание Кэлси.
— А разве не Кэлси возглавил бегство от Гелдиона в Дилнамарре? — притворно-скромно, словно передавая эльфу пальму первенства, отвечал Гэри.
— Я никого не вызывал на честный поединок! — огрызнулся эльф, молниеносным, почти неуловимым для глаза движением принимая меч на себя и вкладывая его в ножны.
— Плевать я хотел на твой вызов, — без колебаний отвечал Гэри. — Я должен был увести оттуда своих друзей. Их жизни значат для меня больше, чем ложные представления о чести. Называй меня трусом, если хочешь, Келсенэльэнельвиал… или как там тебя, тебе лучше знать.
На какое-то мгновение взгляд Кэлси смягчился. Однако эльф, казалось, осознал, что дал слабину, потому что, когда он отвернулся и направился к коню, его прежняя усмешка вернулась.
Только тут Гэри отдал себе отчет, что весь дрожит — от злости, не от страха.
— Я жду, юноша, — прозвучал у него в голове зов. Пожалуй, тон этого телепатического послания был окрашен некоторой неохотой, словно копье делало над собой усилие, но Гэри ощутил, что своими дерзкими словами он не только отразил вспышку ярости Кэлси, но и пробил, похоже, еще одну стену. Он подошел к копью и без церемоний схватил его. Затем, под неотступными взглядами удивленных друзей, ровным шагом направился к коню. Подсадив Микки, он начал было вдевать ногу в стремя, но белый скакун пугливо отпрянул в сторону. Гэри понял, что чуткое животное таким образом реагирует на эмоции Кэлси.
— Скажи глупой лошади, чтобы вела себя прилично, — потребовал Гэри у эльфа. Кэлси усмехнулся и ничего не ответил, но когда Гэри сделал следующий подход, конь уже не отпрянул.
По настойчивому требованию Джено они поехали спокойным шагом. Кэлси не особенно возражал против этого, поскольку хотел, прежде чем они достигнут Пальца Гиганта, как можно больше разузнать о планах Роберта. Компания шла в обход нависающих горных пиков Двергамала. Они медленно, но верно продвигались на юг, лишь иногда покидая защитную сень гор, чтобы подъехать к попадавшимся изредка крестьянским домишкам и получить, если возможно, какие-то сведения.
По большей части никто не произносил ни слова, каждый был захвачен собственным водоворотом тревог и размышлений. Джербил не знал даже, уцелел ли его родной Гондабугган. Пвилл чувствовал, что, скорее всего, нет, а на прекрасные черты Кэлси легла тень огромной ответственности. Джено беспрерывно оглядывался по сторонам, словно в любой момент ждал нападения дракона. И приглядевшись к дворфу повнимательнее, Гэри пришел к выводу, что настойчивое требование последнего ехать не торопясь объясняется вовсе не больной (якобы) поясницей.
Что касается самого Гэри Леджера, то уже сама чудовищность ситуации, в которой он оказался, невероятная опасность и связанное с ней напряжение, не идущее ни в какое сравнение с какими-либо прежними переживаниями в его мире, не оставляли в его голове места ни для чего другого. И опять же все это сопровождалось странным чувством спокойствия. Это чувство шло от глубинного осознания своей причастности к чему-то большему, чем он сам. Естественным следствием было то, что для Гэри уже в принципе было не важно, чем придется заплатить за эту причастность лично ему. В нем прочно укоренилось знание того, что есть нечто более важное, чем его собственные жизнь или смерть. Более важное, чем его собственные жизнь или смерть!
Невероятно, но факт: Гэри знал, что именно так он чувствует. Он задавался вопросом, многим ли людям в его мире знакомо это чувство. Молодой человек подумал о бушующей у него на родине войне, о фанатично преданных своей идее людях. Даже в своем изначально обреченном на провал единоборстве с возглавляемой Соединенными Штатами коалицией они стоят насмерть. Неужели они действительно так самоотверженны, до такой степени убеждены в своей правоте, что даже смерть их не страшит?
От этой мысли у Гэри мороз пошел по коже. Подобная фанатичность вызывала в нем страх. Но в то же время Гэри и завидовал этим людям — их жизненная цель была крупнее, чем его собственные привязанности, чем следующие пятьдесят-шестьдесят, или сколько еще там лет ему отпущено жить.
Но человек есть человек, и даже в самые напряженные моменты жизни, когда грозящая опасность превышает, казалось бы, его силы, он все равно улыбается. Сквозь темные тучи неминуемо прорезается луч света, потому и у Гэри на душе прояснело, он улыбнулся и окинул взглядом своих спутников. Вот Джербил восседает в низком кресле, без видимого напряжения накручивая педали своего удивительного квадрицикла. Гэри ощутил прилив симпатии к гному. Он от всей души желал, чтобы страхи Джербила по поводу его родного города не оправдались. Вот Джено опять что-то высматривает вокруг себя — не иначе, опять что-то замышляет. Гэри сочувствовал и Кэлси, с его благородством и гордостью. Именно эти его качества, даже безо всякого желания с его стороны, послужили причиной такого тяжелого и мучительного раздора.
Взгляд Гэри надолго задержался на Микки. Лепрекон сидел прямо перед ним, удобно облокотясь о высоко поднятую шею коня и сжимая зубами свою неизменную, хоть сейчас и не зажженную трубку. Гэри и прежде приходилось видеть в серых глазах Микки это отстраненное выражение, в котором слились печаль и страстная тоска.
— О чем ты думаешь? — в конце концов спросил он.
— О давно минувших днях, — тихо ответил Микки. — Тогда все добрые народы были едины. Может быть, в сегодняшнем мире не хватает настоящего, явного зла, парень.
Гэри счел это замечание странным, в особенности принимая во внимание компанию, к которой нынче примкнул Микки: два человека, эльф, дворф и гном — все едут бок о бок, стремясь к общей цели.
— Похоже, что сейчас они опять объединились, — заметил Гэри.
Микки лишь пожал плечами и ничего не ответил.
— Зачем ты перенес меня из моего мира сюда? — бухнул Гэри давно назревший у него вопрос, и в первый раз за все время разговора лепрекон посмотрел прямо на молодого человека. — Мне надо это знать, — объяснил Гэри.
Микки просиял широченной улыбкой.
— Мне нужно было подходящее тело, чтобы таскать повсюду эти доспехи, — с шутливой застенчивостью заметил лепрекон. — Не бросать же их было в кустах, а засовывать в мешок и волочить на плечах и вовсе не с руки!
— Нет, — серьезно и торжественно, не поддаваясь шутливому тону, произнес Гэри. — Здесь кроется нечто большее.
— Ну, ты уже раз сражался с драконом…
— И нечто большее, чем Роберт, — прервал его Гэри. — Я могу помочь бороться против дракона, но все же одного этого недостаточно, чтобы выдергивать меня из моего собственного мира.
— Ты не хочешь здесь находиться? — ровным голосом спросил Микки.
— Я этого не утверждал, — поспешил ответить Гэри, отказываясь позволить ловкому лепрекону увести разговор в сторону.
Микки издал глубокий вздох и сцепил руки на затылке, при этом сдвинув свой шотландский берет почти на самый нос, так что помпон навис над блестящими серыми глазами лепрекона. Он смотрел куда-то мимо Гэри — далеко, в пустое пространство. Гэри терпеливо ждал, понимая, что лепрекон хочет говорить серьезно и сейчас просто тщательно взвешивает каждое слово.
— Ты прав, дело действительно не только в драконе. — Он жестом сделал Гэри знак замедлить ход коня, чтобы между ними и остальными пролегло некоторое расстояние. — Ты в курсе, что еще во время твоего первого пребывания в Волшебноземье между Коннахтом и Дилнамаррой назревали очень нехорошие вещи.
Гэри кивнул, вспомнив о конфронтации между бароном Пвиллом и принцем Гелдионом, явные признаки которой наметились уже тогда, во время их с Кэлси первого похода за копьем. Гэри казалось, это было несколько лет назад, — и если смотреть на дело под его утлом зрения, то так оно и было!
— Во вражду теперь втянуты и Дилнамарра, и Бремар, — продолжал Микки. — А также Дрохит и добрая дюжина деревушек из тех, которые до сих пор не давались в загребущие лапы короля Киннемора.
— Киннемор — марионетка Керидвен, — заметил Гэри. До сих пор он не почерпнул из рассказа Микки ничего для себя нового.
Микки кивнул.
— Ну да, а теперь колдунья оказалась запертой на своем острове, в то время как Роберт летает на свободе. Такое положение вынуждает ее пускаться во все тяжкие, наплевав на всякую конспирацию. — Объясняя ситуацию, Микки подбирал выражения, которые, как он знал, Гэри сможет полностью понять. — Она открыла карты. Сначала пыталась добыть оружие, а когда не сумела этого сделать, стала охотиться за Пвиллом. И в дальнейшем она тоже не остановится ни перед чем. Это же относится и к жаждущему власти Роберту.
Гэри откинулся в седле. Разумеется, всего этого следовало ожидать, судя и по дошедшим до него рассказам о разбойничьих налетах Роберта, и по действиям непреклонного принца Гелдиона. Но когда Гэри услышал это из уст лепрекона, причем так ясно и недвусмысленно сформулированным, то почувствовал себя подавленным, выбитым из седла. Здесь шла схватка не на жизнь, а на смерть, схватка между Керидвен с ее марионеточным королем и драконом. И все обитатели Волшебноземья: люди, дворфы, гномы, тильвиттеги и даже лепреконы — оказались втянутыми в самую ее гущу.
— Потому-то Джено и идет с нами, — промолвил Микки, уловив ход мыслей Гэри. — И Джербил тоже, хотя малютка еще не полностью представляет себе картину. Ты приложил руку к завариванию этой каши, парень, и потому может статься, что некоторые вещи под силу будет сделать только тебе. И потому я решил, что будет вполне правильным и уместным вызвать тебя сюда, чтобы ты помог привести историю к хорошему концу.
Гэри не был уверен, что ему нравится направление, в котором данная конкретная история развивалась до сих пор. В общем, вектор задан довольно угрожающий — как для него лично, так и для всех обитателей Волшебноземья. Тем не менее он кивком выразил свою благодарность, поскольку действительно хотел (больше того, испытывал потребность) стать активным участником написания этой истории.
Облаченный в доспехи капитан, восседающий на своем также облаченном в доспехи коне, нетерпеливо ерзал в седле. Он со смешанными чувствами — раздражения и некоторой неловкости — смотрел на своего легко одетого слугу, на воздетой руке которого, словно на насесте, устроилась большая черная птица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
А затем доспехи были уже на нем. Гэри принялся поводить руками, поворачиваться туда и сюда, чтобы доспехи получше «уселись» на нем. Кэлси как раз проходил мимо, направляясь к лошадям, и бросил в сторону Гэри разгневанный и не сулящий ничего хорошего взор.
— Какая необходимость у тебя была убивать его? — в ответ на этот взгляд взорвался Гэри, хватаясь за первое попавшееся обвинение, которое можно было бы обрушить на осуждающего его эльфа.
— О чем ты? — тоном искреннего непонимания переспросил Кэлси.
— Я говорю о том человеке в гостинице, — не отступал Гэри, намеренно игнорируя надменную позу эльфа и заинтересованные взгляды остальных. — Ты выпустил стрелу, чтобы убить.
— Наверное, самое время было положить конец дискуссии, — саркастически заявил Кэлси, подходя и становясь прямо перед Гэри.
— Тебе не обязательно было убивать его, — сурово ответил тот.
— Они напали на нас, — подчеркивая «они», напомнил ему Кэлси. Затем насмешливо фыркнул и отвернулся, словно показывая, что не считает разговор достойным продолжения.
— Я не трус! — в спину ему зарычал Гэри. Следующее его движение было неосознанным, под влиянием порыва он что было силы, вложив весь свой гнев, толкнул эльфа вперед.
Кэлси стремглав пролетел несколько футов. Он был достаточно проворен, чтобы развернуться плечом вперед, и достаточно благоразумен, чтобы не бороться против приданного его телу импульса. Перекатившись через голову, он вскочил на ноги, одновременно развернувшись на сто восемьдесят градусов, и оказался лицом к лицу с Гэри. Молниеносным движением выхватив из ножен меч, он в выпаде бросился на Гэри.
Гэри едва успел отступить, напоминая себе, что Кэлси не убьет его. Он инстинктивно сделал блок, схватив меч рукой, когда тот блеснул в нескольких дюймах от его шеи. Несколько долгих мгновений оба не мигая смотрели друг на друга. Гэри почувствовал пульсирующую боль в руке, подумал, что, вероятно, из-под лезвия течет кровь, но не ослабил хватки, а зарычал и отвел оружие дальше от себя.
— Я не трус, — еще раз сказал он.
— Так, может, ты дурак? — насмешливо-угрожающе осведомился Кэлси, и Гэри услышал, как Микки с шумом втянул воздух и задержал дыхание.
Гэри не моргнул, не вильнул в сторону. Он просто сохранил свою позу и не отпускал оружия, пока одна за другой тянулись долгие секунды.
— Ты сбежал, — нарушил наконец молчание Кэлси.
— А разве не Кэлси возглавил бегство от Гелдиона в Дилнамарре? — притворно-скромно, словно передавая эльфу пальму первенства, отвечал Гэри.
— Я никого не вызывал на честный поединок! — огрызнулся эльф, молниеносным, почти неуловимым для глаза движением принимая меч на себя и вкладывая его в ножны.
— Плевать я хотел на твой вызов, — без колебаний отвечал Гэри. — Я должен был увести оттуда своих друзей. Их жизни значат для меня больше, чем ложные представления о чести. Называй меня трусом, если хочешь, Келсенэльэнельвиал… или как там тебя, тебе лучше знать.
На какое-то мгновение взгляд Кэлси смягчился. Однако эльф, казалось, осознал, что дал слабину, потому что, когда он отвернулся и направился к коню, его прежняя усмешка вернулась.
Только тут Гэри отдал себе отчет, что весь дрожит — от злости, не от страха.
— Я жду, юноша, — прозвучал у него в голове зов. Пожалуй, тон этого телепатического послания был окрашен некоторой неохотой, словно копье делало над собой усилие, но Гэри ощутил, что своими дерзкими словами он не только отразил вспышку ярости Кэлси, но и пробил, похоже, еще одну стену. Он подошел к копью и без церемоний схватил его. Затем, под неотступными взглядами удивленных друзей, ровным шагом направился к коню. Подсадив Микки, он начал было вдевать ногу в стремя, но белый скакун пугливо отпрянул в сторону. Гэри понял, что чуткое животное таким образом реагирует на эмоции Кэлси.
— Скажи глупой лошади, чтобы вела себя прилично, — потребовал Гэри у эльфа. Кэлси усмехнулся и ничего не ответил, но когда Гэри сделал следующий подход, конь уже не отпрянул.
По настойчивому требованию Джено они поехали спокойным шагом. Кэлси не особенно возражал против этого, поскольку хотел, прежде чем они достигнут Пальца Гиганта, как можно больше разузнать о планах Роберта. Компания шла в обход нависающих горных пиков Двергамала. Они медленно, но верно продвигались на юг, лишь иногда покидая защитную сень гор, чтобы подъехать к попадавшимся изредка крестьянским домишкам и получить, если возможно, какие-то сведения.
По большей части никто не произносил ни слова, каждый был захвачен собственным водоворотом тревог и размышлений. Джербил не знал даже, уцелел ли его родной Гондабугган. Пвилл чувствовал, что, скорее всего, нет, а на прекрасные черты Кэлси легла тень огромной ответственности. Джено беспрерывно оглядывался по сторонам, словно в любой момент ждал нападения дракона. И приглядевшись к дворфу повнимательнее, Гэри пришел к выводу, что настойчивое требование последнего ехать не торопясь объясняется вовсе не больной (якобы) поясницей.
Что касается самого Гэри Леджера, то уже сама чудовищность ситуации, в которой он оказался, невероятная опасность и связанное с ней напряжение, не идущее ни в какое сравнение с какими-либо прежними переживаниями в его мире, не оставляли в его голове места ни для чего другого. И опять же все это сопровождалось странным чувством спокойствия. Это чувство шло от глубинного осознания своей причастности к чему-то большему, чем он сам. Естественным следствием было то, что для Гэри уже в принципе было не важно, чем придется заплатить за эту причастность лично ему. В нем прочно укоренилось знание того, что есть нечто более важное, чем его собственные жизнь или смерть. Более важное, чем его собственные жизнь или смерть!
Невероятно, но факт: Гэри знал, что именно так он чувствует. Он задавался вопросом, многим ли людям в его мире знакомо это чувство. Молодой человек подумал о бушующей у него на родине войне, о фанатично преданных своей идее людях. Даже в своем изначально обреченном на провал единоборстве с возглавляемой Соединенными Штатами коалицией они стоят насмерть. Неужели они действительно так самоотверженны, до такой степени убеждены в своей правоте, что даже смерть их не страшит?
От этой мысли у Гэри мороз пошел по коже. Подобная фанатичность вызывала в нем страх. Но в то же время Гэри и завидовал этим людям — их жизненная цель была крупнее, чем его собственные привязанности, чем следующие пятьдесят-шестьдесят, или сколько еще там лет ему отпущено жить.
Но человек есть человек, и даже в самые напряженные моменты жизни, когда грозящая опасность превышает, казалось бы, его силы, он все равно улыбается. Сквозь темные тучи неминуемо прорезается луч света, потому и у Гэри на душе прояснело, он улыбнулся и окинул взглядом своих спутников. Вот Джербил восседает в низком кресле, без видимого напряжения накручивая педали своего удивительного квадрицикла. Гэри ощутил прилив симпатии к гному. Он от всей души желал, чтобы страхи Джербила по поводу его родного города не оправдались. Вот Джено опять что-то высматривает вокруг себя — не иначе, опять что-то замышляет. Гэри сочувствовал и Кэлси, с его благородством и гордостью. Именно эти его качества, даже безо всякого желания с его стороны, послужили причиной такого тяжелого и мучительного раздора.
Взгляд Гэри надолго задержался на Микки. Лепрекон сидел прямо перед ним, удобно облокотясь о высоко поднятую шею коня и сжимая зубами свою неизменную, хоть сейчас и не зажженную трубку. Гэри и прежде приходилось видеть в серых глазах Микки это отстраненное выражение, в котором слились печаль и страстная тоска.
— О чем ты думаешь? — в конце концов спросил он.
— О давно минувших днях, — тихо ответил Микки. — Тогда все добрые народы были едины. Может быть, в сегодняшнем мире не хватает настоящего, явного зла, парень.
Гэри счел это замечание странным, в особенности принимая во внимание компанию, к которой нынче примкнул Микки: два человека, эльф, дворф и гном — все едут бок о бок, стремясь к общей цели.
— Похоже, что сейчас они опять объединились, — заметил Гэри.
Микки лишь пожал плечами и ничего не ответил.
— Зачем ты перенес меня из моего мира сюда? — бухнул Гэри давно назревший у него вопрос, и в первый раз за все время разговора лепрекон посмотрел прямо на молодого человека. — Мне надо это знать, — объяснил Гэри.
Микки просиял широченной улыбкой.
— Мне нужно было подходящее тело, чтобы таскать повсюду эти доспехи, — с шутливой застенчивостью заметил лепрекон. — Не бросать же их было в кустах, а засовывать в мешок и волочить на плечах и вовсе не с руки!
— Нет, — серьезно и торжественно, не поддаваясь шутливому тону, произнес Гэри. — Здесь кроется нечто большее.
— Ну, ты уже раз сражался с драконом…
— И нечто большее, чем Роберт, — прервал его Гэри. — Я могу помочь бороться против дракона, но все же одного этого недостаточно, чтобы выдергивать меня из моего собственного мира.
— Ты не хочешь здесь находиться? — ровным голосом спросил Микки.
— Я этого не утверждал, — поспешил ответить Гэри, отказываясь позволить ловкому лепрекону увести разговор в сторону.
Микки издал глубокий вздох и сцепил руки на затылке, при этом сдвинув свой шотландский берет почти на самый нос, так что помпон навис над блестящими серыми глазами лепрекона. Он смотрел куда-то мимо Гэри — далеко, в пустое пространство. Гэри терпеливо ждал, понимая, что лепрекон хочет говорить серьезно и сейчас просто тщательно взвешивает каждое слово.
— Ты прав, дело действительно не только в драконе. — Он жестом сделал Гэри знак замедлить ход коня, чтобы между ними и остальными пролегло некоторое расстояние. — Ты в курсе, что еще во время твоего первого пребывания в Волшебноземье между Коннахтом и Дилнамаррой назревали очень нехорошие вещи.
Гэри кивнул, вспомнив о конфронтации между бароном Пвиллом и принцем Гелдионом, явные признаки которой наметились уже тогда, во время их с Кэлси первого похода за копьем. Гэри казалось, это было несколько лет назад, — и если смотреть на дело под его утлом зрения, то так оно и было!
— Во вражду теперь втянуты и Дилнамарра, и Бремар, — продолжал Микки. — А также Дрохит и добрая дюжина деревушек из тех, которые до сих пор не давались в загребущие лапы короля Киннемора.
— Киннемор — марионетка Керидвен, — заметил Гэри. До сих пор он не почерпнул из рассказа Микки ничего для себя нового.
Микки кивнул.
— Ну да, а теперь колдунья оказалась запертой на своем острове, в то время как Роберт летает на свободе. Такое положение вынуждает ее пускаться во все тяжкие, наплевав на всякую конспирацию. — Объясняя ситуацию, Микки подбирал выражения, которые, как он знал, Гэри сможет полностью понять. — Она открыла карты. Сначала пыталась добыть оружие, а когда не сумела этого сделать, стала охотиться за Пвиллом. И в дальнейшем она тоже не остановится ни перед чем. Это же относится и к жаждущему власти Роберту.
Гэри откинулся в седле. Разумеется, всего этого следовало ожидать, судя и по дошедшим до него рассказам о разбойничьих налетах Роберта, и по действиям непреклонного принца Гелдиона. Но когда Гэри услышал это из уст лепрекона, причем так ясно и недвусмысленно сформулированным, то почувствовал себя подавленным, выбитым из седла. Здесь шла схватка не на жизнь, а на смерть, схватка между Керидвен с ее марионеточным королем и драконом. И все обитатели Волшебноземья: люди, дворфы, гномы, тильвиттеги и даже лепреконы — оказались втянутыми в самую ее гущу.
— Потому-то Джено и идет с нами, — промолвил Микки, уловив ход мыслей Гэри. — И Джербил тоже, хотя малютка еще не полностью представляет себе картину. Ты приложил руку к завариванию этой каши, парень, и потому может статься, что некоторые вещи под силу будет сделать только тебе. И потому я решил, что будет вполне правильным и уместным вызвать тебя сюда, чтобы ты помог привести историю к хорошему концу.
Гэри не был уверен, что ему нравится направление, в котором данная конкретная история развивалась до сих пор. В общем, вектор задан довольно угрожающий — как для него лично, так и для всех обитателей Волшебноземья. Тем не менее он кивком выразил свою благодарность, поскольку действительно хотел (больше того, испытывал потребность) стать активным участником написания этой истории.
Облаченный в доспехи капитан, восседающий на своем также облаченном в доспехи коне, нетерпеливо ерзал в седле. Он со смешанными чувствами — раздражения и некоторой неловкости — смотрел на своего легко одетого слугу, на воздетой руке которого, словно на насесте, устроилась большая черная птица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48