Радио Гэри пело все громче, «мустанг» шел все быстрее. Гэри поравнялся с «тойотой». Теперь обе машины шли бок о бок на скорости восемьдесят пять миль в час.
— Сукин сын! — захлебываясь от ярости, прокричала женщина.
Полуобернувшись, Гэри улыбнулся довольной улыбкой кота, только что позавтракавшего канарейкой. Стрелка спидометра перевалила за отметку «девяносто», и он перешел на четвертую передачу.
Снизив скорость, «тойота» начала отставать. Гэри повторил маневр, не давая ей сойти с «медленной» полосы, на которой, как он считал, штучке вроде этой самое место. Из открытого окна «тойоты» донесся новый поток проклятий и стук пальцем о стекло.
— «Каждый хочет управлять ДОРОГОЙ», — демонстративно пропел, обращаясь к ней, Гэри, намеренно изменив последнее слово и кивком указывая вперед. Этим жестом он дал ей понять, что они быстро приближаются к Аспену, где на дорогах соблюдается идеальный порядок и где в данный момент по «медленной» полосе на идеальных пятидесяти пяти шел спокойный и умеренный аспенский водитель.
Не давая «тойоте» сойти с «медленной» полосы, Гэри еще с полмили катился наравне с ней, пока при самом подъезде к Аспену над передним бампером «мустанга» не замаячил ряд идущих на высокой скорости машин. Женщина в «тойоте» поняла, что ее обставили. В припадке бессильной ярости она несколько раз изо всей силы ударила обеими руками по рулю и принялась зажигать и выключать фары, словно вновь заставляя уступить ей дорогу, на этот раз умеренного аспенского водителя.
До Гэри донеслось прощальное «Сукин сын!», после чего он послал в сторону «тойоты» воздушный поцелуй, перешел на третью передачу и рванул вперед. Глядя в зеркало заднего обзора, он с улыбкой наблюдал, как машина за машиной молнией проносятся мимо вздрюченной водительницы в ее «тойоте» и законопослушного аспенского водителя.
Некоторые жизненные удовольствия просто невозможно предугадать.
Два часа спустят «мустанг» мирно стоял на подъездной площадке у дома родителей Гэри в Ланкашире, а сам Гэри мирно сидел в спальне, отходя после долгого трудового дня и бурной обратной дороги. Тихо наигрывало радио, но Гэри не сосредоточивался на его звуках, музыка просто создавала фон. За окном пересмешник нес свой обычный вздор — вероятно, жаловался, что солнце вот-вот закатится, а ему нынче так и не подфартило погоняться за котами.
Из комнаты Гэри перешел в стереокабинет. Выдвинув верхний ящик бюро, он извлек из него свою самую драгоценную собственность — истрепанный и зачитанный чуть не до дыр экземпляр «Хоббита» Дж. Р. Р. Толкина. Гэри любовно прикоснулся пальцами к обложке, ощупывая тиснение рисунка, впитывая магию книги. Затем открыл страницу, следующую за благодарностями и посвящениями. Предисловие Питера Бигля и содержание. Ни в том, ни в другом не было ничего необычного. Но стоило Гэри перевернуть страницу, и в лицо ему повеяло дыхание тайны. Он словно бы открыл дверь, за которой — чудо и сбывшаяся мечта. Вопреки ожиданиям, на странице отсутствовала стандартная печать. Вместо этого по пожелтевшему листу вились странно бегущие письмена древних рун. Гэри даже не снилось, что когда-нибудь он сможет в них разобраться. Микки это удавалось — лепрекон, воодушевленно размахивая над книгой своей пухлой ручкой, умудрялся превращать печатные значки в понятный для себя язык.
Раздался звук захлопнувшейся входной двери. Гэри выглянул в окно и увидел припаркованный на улице, прямо перед обрамляющими двор кустами, джип Дианы (бывший джип самого Гэри). Торопливо забросив книжку обратно в ящик, Гэри успел задвинуть его за мгновение до того, как Диана стремительно отворила дверь.
— Ты тут?
— Давай-давай, заходи, — откликнулся Гэри, все еще держась за задвинутый ящик. Он внимательно наблюдал за каждым движением Дианы — вот она пересекла комнату, чтобы нежно поцеловать его, вот слегка покачала головой, и соломенная шевелюра беззаботно заколыхалась, заскользила по плечам. Он всматривался в ее печальные и задумчивые глаза, так похожие на его собственные. Но вот она улыбнулась озорной улыбкой, которая озаряла ее лицо всякий раз, когда она впервые за день видела Гэри, и которой можно было бы дать условное название «А вот я и поймала тебя, Гэри Леджер!».
И черт бы побрал Гэри, если это не было правдой.
— Чем это ты занимаешься?
Гэри пожал плечами.
— Да просто болтаюсь без дела, слушаю музыку. — Просунув голову под раму поднятого окна и приблизив лицо к витой решетке, громко воззвал: — Когда, наконец, этот глупый пересмешник заткнется и помолчит достаточно долго, чтобы между воплями можно было расслышать и музыку?!
— Как насчет того, чтобы пойти прогуляться и съесть мороженого? — спросила Диана, когда Гэри повернулся к ней. Ее вопрос сопровождала знакомая лукавая улыбка, значение которой Гэри прекрасно знал — на уме у нее было не только мороженое.
Гэри Леджер воспринимал как нечто совершенно естественное и само собой разумеющееся, что дела у него идут так гладко, словно катятся по колее, — так и должно быть у молодого человека в двадцать с небольшим лет. У него есть приличная работа, за которую он получает больше, чем нужно для непосредственного выживания. Есть дом — надежное прибежище. Есть замечательная подруга. Здоровье у него в полном порядке (для чего он, правда, прилагает ежедневные усилия). На бейсбольных площадках он одерживает хотя и скромные, но все-таки победы. Ему принадлежит машина, на которой он может без особых усилий загнать на медленную полосу какую-нибудь выскочку вроде сегодняшней.
Так почему же он не испытывает счастья?
Он вполне довольствовался тем, что имел. Он не походил на женщину в «тойоте», снедаемую злобой и завистью, или на многих своих сотрудников, жизнь которых напоминала постоянные скачки. Они боялись потерять работу и выбивались из последних сил, стараясь накормить детей и дать им образование в условиях нестабильной и расползающейся по швам экономики. Но Гэри не мог сказать положа руку на сердце, что он счастлив. Во всяком случае его не приводили в восторг будничные заботы и удовольствия, которые предлагала ему жизнь.
Ответ, Гэри знал вне всяких сомнений, содержался в ящике бюро, в бегущих письменах лепрекона. Мысленно Гэри вел с ним нескончаемые беседы, когда погружался в воспоминания о мире, который всей душой жаждал увидеть вновь.
Гэри побарабанил пальцами по ящику и пожал плечами. Потом они с Дианой отправились есть мороженое.
Высоко и далеко летел шар Эм-энд-Эма — сквозь нависающие грозные облака, мимо выстроившегося буквой V косяка крайне удивленных такой диковинкой гусей, мимо высоких дверей, ведущих в норы горных троллей. Эти не блистающие умом создания скребли свои косматые головы и ошеломленно пялились вслед быстро исчезающему из поля зрения шару.
Скрюченный в тесном внутреннем пространстве шара и окруженный со всех сторон упругой пеной, Джербил ничего этого не видел. И, пожалуй, это было к лучшему, иначе он просто умер бы от страха. Приближался конец путешествия, шар парил над краем поля к северу от Дрохита. Масса груза, который нес шар, действительно была большой, и не все эффекты этого оказались заранее просчитанными. В результате шар пошел на снижение под несколько более острым, чем следовало, углом. Затем он нырнул в воздухе и устремился к каменистому гребню, ограничивающему поле сверху.
Джербил спасся благодаря одной лишь удаче, поскольку шар влетел в заполненную мхом прореху между двумя камнями, едва не задев каждый из них, прошел ее насквозь и вновь полетел, вращаясь в воздухе. Затем приземлился и покатился, подскакивая, по плавно снижающемуся полю. Шар имел две оболочки, разделенные слоем свободно вращающихся подшипников. Их предназначение сводилось к тому, чтобы самортизировать удары и толчки от подскакивания и придать внутренней области некоторую стабильность.
Однако никакая технология гномов не была в состоянии свести эти эффекты к нулю. Плотно подогнанный нагубник дыхательной трубки не помешал Джербилу искусать губы до крови, пока он сдавленно выкрикивал бесчисленные уравнения, с помощью которых пытался вычислить свои шансы на выживание.
Раздался громкий чавкающий звук, шар в последний раз дернулся и остановился, после чего начал погружаться в огромную лужу. Джербила перевернуло вверх тормашками.
— О, надеюсь, надеюсь, что я не утону! — вырвалось через края нагубника бормотание гнома. Следующие несколько минут, в течение которых Джербил ждал, пока таймер освободит затворы, показались запертому в крошечном пространстве (и все больше страдающему клаустрофобией) гному часами. Чуть только заслышав контрольные щелчки, Джербил поднатужился и распрямил ноги, упираясь головой в верхнюю полусферу. Результатом этих усилий стало то, что Джербил вывалился из шара спиной вперед и рухнул прямо в грязь.
Однако это ничуть не остудило его пыл. Он тут же вскочил и принялся шарить в многочисленных отделениях наполовину погруженного в грязь шара. Самое главное — сохранить в целости и сохранности все детали привезенного в разобранном виде приспособления. И вновь ему повезло, ибо не прошло и нескольких минут, как в поле его зрения показались местные жители — обитатели Дрохита. Они ехали по дороге в фургоне специально для того, чтобы забрать доставленную гномом почту.
— Мы не знали, что вы собираетесь что-то отправлять, — произнес, разглядев копошащегося в грязи Джербила, один из крестьян — по виду самый старший из всех шести мужчин.
— Эй, как вас сюда угораздило? — осведомился второй.
— Он прилетел внутри шара, — рассудительно ответил третий.
В течение последующих нескольких минут Джербилу пришлось отвечать на сотню бессмысленных вопросов касательно его путешествия, одновременно моля и упрашивая этих больших глупых людей, чтобы они наконец прекратили толочь воду в ступе и помогли ему в его спасательных операциях. Вскоре сухая почва поблизости от лужи оказалась заваленной металлическими трубками, пружинами и подшипниками, не говоря о целом ящике инструментов. По мнению Джербила, одним из основных недостатков человеческих созданий являлась склонность везде совать свой нос. Это их свойство раздражало его, и он то и дело бил по рукам чрезмерно любопытных и твердым голосом отчитывал их.
— Роберт-дракон на свободе и в ярости! — отчаявшись урезонить их, воскликнул, наконец, гном. Вообще-то он намеревался держать эту новость при себе, пока не представится возможность встретиться со старейшинами Дрохита. Но, похоже, если эти простофили не отстанут от его оборудования и не дадут ему возможность спокойно все собрать, то встреча эта отложится на неопределенное будущее.
Реакция была мгновенная: шесть лиц побледнели, шесть челюстей отпали.
— Ты, — повелительно произнес Джербил, обращаясь к самому старшему и, очевидно, самому развитому в интеллектуальном отношении мужчине в группе, — подавай мне предметы в том порядке, в каком я их буду называть. Да пошевеливайся, нам нельзя терять ни секунды!
После этого действия крестьян стали более упорядоченными. Работа Джербила заспорилась. Все детали механизма точно подходили одна к другой. Однако был момент, когда Джербилу пришлось испытать настоящий ужас. Но длился он недолго — только пока Джербил не потянулся к выпирающему карману одного из молодых мужчин и не выудил из его пыльных глубин недостающую шестеренку.
— Да, а все ж таки эта штуковина как раз подходит, чтобы сбивать птиц, — извинился молодой крестьянин, получив от старшего хорошую затрещину.
По мере того как сборка механизма близилась к завершению, вопросы сыпались все чаще. «Что это?» — раз за разом слышал Джербил. Наконец он пришел к заключению, что, чем пытаться объяснить, лучше показать, поэтому ждал, пока работа не будет завершена. После этого забрался на откинутое назад сиденье, нажал на расположенный на руле движущегося механизма клаксон и принялся крутить педали.
В течение нескольких мгновений ничего не происходило. Машина не двигалась с места. Одно из колес напоролось на наполовину вросший в землю камень и вращалось вхолостую, поднимая грязь. Люди придвинулись поближе. Скребя в затылках (точь-в-точь не шибко умные горные тролли), они принялись гадать да прикидывать, чего еще затеял этот чудной гном и с какой стати он так напрягается. В этот самый момент колесо рывком преодолело препятствие, и Джербил медленно покатился прочь по густой траве.
— Чтоб мне быть милашкой-гоблином, — помолчав и глядя на расширяющийся травяной след, произнес один мужчина.
— Если бы ты был гоблином, то милашкой бы уж точно не был, — в тон ему ответил другой.
В ответ первый влепил ему затрещину, и они затеяли было свою обычную возню, но тут Джербил, бешено крутя педали, вырулил на дорогу. Квадрицикл покатил прочь.
— Обалдеть. Чтоб мне быть милашкой-гоблином, — произнесли они в унисон, и вся компания рванула к фургону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48