– Логично, – согласился Шеф, – хотя с Земли ответ на наш запрос пока еще не пришел. Я осторожно взял слово.
– Давайте я сегодня же вылечу на Плером и на месте во всем разберусь.
Шефу мое предложение не понравилось.
– Ты будешь добираться до Плерома недели две – на ТКЛ 3504 снова какие-то проблемы. Сейчас гораздо важнее понять, как Берху вести себя дальше, и дать ему соответствующие указания.
– Но мы все равно опаздываем почти на неделю. Пока сообщение Верха дошло до нас, пока мы подготовим и отошлем ответ и пока наш ответ дойдет до Верха, он черти-те что успеет наворотить.
– Хорошо, скажу по-другому: нам важно понять, что успеет сделает Берх за это время, будет ли он предпринимать какие-либо существенные шаги, не дождавшись нашего ответа.
– Непременно будет, – отозвался Ларсон. Шеф кивнул:
– Вот и я этого боюсь.
– Давайте по крайней мере сообщим ему о расхождении в возрасте, – предложил я.
– Отпадает, – возразил Шеф, – вы слышали, что Берх сказал. Он собирается спровоцировать ответные действия со стороны Вэнджа и Зимина. Если мы скажем Берху о том, что запись велась не со Сторма или что Сторм выдавал себя за другого, то он тут же выложит это перед астронавтами. И неизвестно, какова может быть их реакция.
На меня, откуда ни возьмись, снизошло озарение. Я сказал:
– Вам это покажется безумием, но что, если Сторм – не человек…
Ларсон хмыкнул. Шеф спокойно потребовал:
– Поясни.
– Предположим, что Сторм не человек, а гомоид…
– А я все сижу и жду, когда же ты вспомнишь про своих любимых гомоидов! – воскликнул довольный Ларсон.
– Хью, твоя проницательность всем давно известна, незачем каждый раз напоминать нам о ней. Пусть он выскажется до конца, – поддержал меня Шеф.
Я выразительно посмотрел на Ларсона – мол, что, съел? Ларсон и ухом не повел. Я же продолжил:
– Систему контроля настраивали на людей. Гомоиды не люди – это факт. Предположим, что система контроля отреагировала на Сторма таким сложным образом, что нам теперь кажется, будто Сторму не двадцать четыре года, а, скажем, сорок или того больше… Ларсон снова меня перебил:
– Я понимаю, к чему ты клонишь. Ты думаешь, что раз ты обманулся с возрастом Бланцетти, то и система контроля могла аналогичным образом обмануться с возрастом Сторма.
– На этот раз твоя проницательность тебя подвела. Система контроля не обманулась – она не человек, она воспринимает все как есть. Мозг гомоида работает не так, как человеческий. Тело гомоида – по крайней мере с виду – вполне человеческое. Но тело человека развивалось вместе с его мозгом, они приспособлены друг к другу. А у гомоидов – нет. Эта разница или, лучше сказать, несоответствие компенсируется за счет потребления дополнительной энергии, то есть за счет более активного метаболизма. Следовательно, организм у гомоида стареет быстрее человеческого, хотя внешне это не всегда заметно. Прибавьте сюда психические перегрузки – дереализация, раздвоение – и вместо молодого человека вы получаете…
– … немолодого гомоида, – закончил за меня Ларсон.
– Рациональное зерно в твоих рассуждениях, бесспорно, есть, – растягивая слова, как бы размышляя по ходу дела, изрек Шеф. – Но скажи на милость, с какой стати ты вообще вдруг вспомнил о гомоидах? Какое отношение имеют гомоиды к делу Сторма? Что-то мне подсказывает, что ты неспроста о них вспомнил. Уж не те ли это «общие черты», о которых ты сказал раньше, навели тебя на мысль об участии гомоидов в деле Сторма?
Удивление Шефа было понятно, ведь в официальном докладе Берх не рассказал о своей встрече с пожилым незнакомцем на ТКЛ 3504. Я не думаю, что он скрыл встречу с Абметовым умышленно, скорее, он просто не придал ей значения. Мне пришлось восстановить этот пробел.
– Да-а-а, – протянул Шеф, – с дисциплиной у нас плоховато… – Он имел в виду запрет на любой несанкционированный обмен служебной информацией между сотрудниками. – Но об этом в другой раз. Так ты считаешь, что тем собеседником был Абметов?
– Описание внешности Берх дал не слишком определенное, но сама манера… Да, я думаю, Берх встретил Абметова. Теперь ясно, почему мы сколько ни искали, не нашли ничего на Сторма – гомоиды следов не оставляют!
– Итак, налицо связь: Плером – ТКЛ3504 – Абметов – гомоиды. Кстати, внешность Сторма тебе никого не напомнила? Может, тогда, у Франкенберга, ты видел его снимок среди прочих?
– Нет, думаю, я бы вспомнил. В кабинете Франкенберга снимка Сторма не было.
Шеф был немного разочарован – он ожидал другого ответа.
– Жаль… А ты, Хью, что думаешь?
– Сыщики у нас – вы, вам и прослеживать связи. Мое дело – научная или, как вы говорите, техническая сторона вопроса. Я не берусь утверждать вот так голословно, без предварительной подготовки (намек на меня, очевидно), но система контроля за жизнеобеспечением… черт, какое длинное название, пусть будет для краткости СКЖ, так вот… СКЖ снимает показания и с головного мозга в том числе. У меня нет под рукой гомоида, чтобы все проверить точно, но на мой взгляд, запись работы мозга вполне человеческая. Никаких видимых отклонений нет, но в свете новой версии Ильинского я постараюсь проверить все еще раз. В данный момент меня вот что смущает… Смотрите, на Оркусе есть воронки, на Плероме – каньон Улыбка Явао, гомоид по имени Бланцетти-Шварц…
– Давайте называть его, как он сам себя назвал – Антрес, а то мы запутаемся, – прервав Ларсона, предложил Шеф.
– Хорошо, – согласился Ларсон, – итак, Блан… тьфу, Антрес свалился в Большую Воронку, Сторм – в каньон Улыбка Явао. Фед, ты только не обижайся, но не это ли совпадение натолкнуло тебя на мысль о том, что Сторм – гомоид? Ты, не отдавая себе отчета, сопоставил случай с Антресом и случай со Стормом. Отсюда и все твои выводы.
Я возразил:
– Во-первых, если бы я после каждой подобной реплики на тебя обижался, то ты бы сейчас здесь не сидел (я сам не понял, что хотел сказать, но прозвучало это весьма угрожающе), а во-вторых, те совпадения, что ты обнаружил, можно трактовать и в мою пользу. Предположим, что Вэндж с Зиминым узнали в Сторме гомоида, то бишь нечеловека, и тогда гомоид по имени Сторм поступил так же, как поступил бы любой гомоид на его месте – исчез, одним словом. Ведь у нас нет его тела, стало быть, его следует считать исчезнувшим, а не погибшим.
Шеф слушал нас со все нарастающим беспокойством – ему не нравилось, что мы перешли на личности.
– Можно мне сказать? – прорычал он так, что не позволить ему этого было бы чистым самоубийством. Мы посмотрели на Шефа с той предельной преданностью, на которую способны, как мне казалось раньше, только государственные чиновники.
– Ларсон, мы тут обсуждаем не Ильинского, а Сторма, посему держи свой психоанализ у себя в подсознании – там ему самое место. Гомоид Сторм или нет не зависит от того, что ты думаешь о своем коллеге. А ты, – сказал он мне, – запомни раз и навсегда: в моем кабинете будет сидеть тот, кому я прикажу, а тот, кому НЕ прикажу, будет сидеть совсем в другом месте…
– На Плероме, например… – вырвалось у меня против воли. Мне захотелось провалиться сквозь землю. Но Шеф почему-то не убил меня на месте, а, наоборот, согласно кивнул:
– Да, в том числе и там… – и, повысив голос, приказал: – Все! Забыли на время о гомоидах, давайте решать, что делать с Берхом.
Я робко предложил:
– Давайте сперва попробуем понять, как могли развиваться события с того момента, как он отослал нам последнее сообщение. У Верха было две версии. По первой версии, Вэнд и Зимин умышленно убивают Сторма. Но сам Берх больше склонялся ко второй версии – версии инсценировки. Чтобы ее проверить, он проанализирует запись СКЖ так, как это сделал Хью. Берх, кстати, упомянул в конце своего доклада, что запись может быть подделана. И поэтому нам надо исходить из того, что Берх обнаружит или уже обнаружил нестыковку с возрастом Сторма. Если так, то он сообщит об этом астронавтам. И они… честно говоря, пока не знаю, что они предпримут в ответ…
– Ясно, – сказал Шеф, – теперь ты, Ларсон… Биолог прокашлялся и, глядя куда-то в сторону, изрек.
– Рискуя навлечь на себя гнев моего молодого коллеги, я в очередной раз позволю себе с ним не согласиться. – Последнее слово он произнес полушепотом.
– Валяй, – ответил я равнодушно, – не соглашайся. Ларсон продолжил:
– Я знаю Верха уже много лет (намек на то, что я работаю в Отделе всего три года) и за то время, что мы работаем вместе, я успел его хорошо изучить… Мне запретили высказываться по поводу того, как строит свои умозаключения… – Тут он осторожно поднял глаза на меня.
– Про Верха можно. – Шеф понял, что именно пытается сказать Ларсон. – Давай покороче.
– Так вот. На основе моих многолетних наблюдений я прихожу к выводу, что Берх начнет с проверки первой версии – той, что, по его мнению, менее вероятна…
– Что ты подразумеваешь под многолетними наблюдениями? – перебил Ларсона Шеф.
– А то, что Берх по натуре человек очень осторожный. Даже, я бы сказал, нерешительный…
– Тоже мне – новость, – буркнул я. Шеф попробовал ответить за Ларсона сам:
– Ты хочешь сказать, что Берх попытается обвинить астронавтов в убийстве. Те испугаются, поскольку обвинение в убийстве – вещь не шуточная, и сами выложат ему всю правду. Но Вэндж и Зимин на слабонервных не похожи. И потом, при чем здесь нерешительность Верха?
– Сейчас объясню. Во-первых, когда я говорил, что Берх изберет первый вариант, я имел в виду вовсе не те рассуждения, что вы только что привели… Во-вторых, вы знаете, что все сотрудники Отдела время от времени обязаны проходить психологические тесты. В том, как Берх отвечал на вопросы теста, я заметил одну закономерность. Нет, лучше я объясню на примере. Можно я возьму для примера Феда? – Он спросил у Шефа, а не у меня. – Здесь нет ничего личного, все сугубо в интересах дела.
Шеф благосклонно позволил. Окрыленный Ларсон повернулся ко мне. Его тон совершенно изменился – оседлав своего любимого конька, Ларсон почувствовал прилив вдохновения.
– Представь, – говорит он, – что у тебя есть альтернатива, иначе говоря, выбор из двух возможностей. Для пущей наглядности возьмем пример из жизни. Ты разгадываешь кроссворд. Нужно найти слово из пяти букв, и это слово является ответом на вопрос "Кто убил Сторма? ". Какие у тебя варианты?
– Ты имеешь в виду «Вэндж» и «Зимин»? – догадался я.
– Вот именно! – обрадовался Ларсон. – В обоих именах пять букв, следовательно, по числу букв подходят оба слова. Но верный ответ – только один. При этом может случиться так, что оба варианта – и «Вэндж» и «Зимин» – неверны. Тогда ты вообще не будешь знать, как поступить. Но, к счастью, вероятность того, что ни Вэндж, ни Зимин Сторма не убивали, очень мала.
– Вот с этим я не согласен, – возразил я. Ларсон поморщился:
– Ты не понял, мой пример – условный. Лучше слушай дальше. Ответ «Вэндж», на твой взгляд, более вероятен, и внутренне ты к нему склоняешься. Причины тому могут быть самые разные. Ну, скажем, не по душе тебе Вэндж и все тут! Ответ «Зимин» тебе кажется существенно менее удачным, чем «Вэндж». Вписав в кроссворд какое-то одно из этих имен, ты должен проверить остальные слова из кроссворда. Если все сойдется, то слово найдено верно, если нет – то придется слово стереть и вписать вместо него другое. Ошибиться один раз для тебя не критично. Итак, какое слово ты выберешь?
– Думаю, что «Вэндж», раз уж я к нему склоняюсь.
– Отлично! А вот Берх, при тех же условиях, выберет сначала слово «Зимин».
– Странно… А объяснение этому имеется?
– Конечно. Начнем сначала. Пусть существует один шанс из десяти, что оба слова – «Вэндж» и «Зимин» – не подходят. Далее, пусть два шанса из десяти за то, что выбор «Зимин» верен, и, соответственно, семь из десяти, что верным будет выбор «Вэндж». Запомнил?
– Запомнил.
– Хорошо. Ты сказал, что сначала попробуешь слово «Вэндж». При этом, если ты окажешься не прав, у тебя оСтастся выбор «Зимин» или вообще никакого. И шансы распределятся как два к одному. Согласись, ситуация возникает достаточно неопределенная.
– Два к одному? Почему же, играть можно..
– Это не игра. В том смысле, что ситуация с Вэнджем и Зиминым уникальна. У тебя больше не будет возможности сыграть еще раз в такой же кроссворд, а потом еще раз и так далее… –Дабы не затягивать объяснение, я согласился:
– Хорошо, твоя взяла, два к одному – это не очень приятно.
– Вот-вот, и я о том же. Но как ведет себя Берх? Сначала он выбирает слово «Зимин». Если угадал – отлично, а если нет, то в запасе есть еще вариант «Вэндж», который теперь уже семь к одному, что верен. Надеюсь, ты не станешь спорить, что семь к одному – это лучше, чем два к одному. Если слово «Зимин» неверно, то можно смело ставить на Вэнджа – вот в чем суть. От состояния неопределенности Верха отделяет два шага, а тебя – один. Берх как бы оттягивает, откладывает на потом неудобную для себя ситуацию…
– Иными словами, сила воли у него никудышная, – вынес я Берху приговор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59