Майор ударился головой о стену и потерял сознание. Как он вообще еще держался так долго, с такой раной, в дыму, среди огня.
«Никакое тебе мастерство не помогло, крак, претендент на пост бога Вселенной. Погиб, как новичок, от рук человека, впервые держащего энергоавтомат», – подумал я и, подхватив бесчувственное тело майора, прыгнул в окно, спасаясь от огня, вспыхнувшего с новой силой после взрыва.
Падали мы с третьего этажа, в снег, поэтому приземлились сравнительно удачно. К тому же мой бортовой компьютер успел включить, хоть и частично поврежденный, но все еще способный помочь в данной ситуации реактивный ранец. Так что упали мы вполне благополучно, снаружи здания УВД. Майор был по-прежнему без сознания.
Я вытащил его из снега на дорогу.
Здание Управления внутренних дел горело в нескольких местах. Почти вся крыша была объята пламенем. В окнах виднелись уцелевшие люди. Они просили о помощи. Некоторые, не выдержав нестерпимого жара, выпрыгивали, подобно нам, из окон. Пожарные машины, не справляясь с охватившим здание огнем, безостановочно поливали его водой. От одной машины к окнам тянулась лестница. По ней эвакуировали оставшихся в здании.
В общей суматохе на нас никто не обратил внимания, и я, откинув защитное стекло шлема, потащил майора к ближайшей машине «Скорой помощи». Медики, лишь удивленно взглянув на меня в броне и, видимо, приняв за одного из пожарных, занялись Пантелеевым. Я же, стараясь не привлекать внимания, стал быстро удаляться от здания УВД.
Отовсюду к горящему зданию сбегались люди.
Некоторые, взглянув на меня, удивленно провожали взглядом. Я быстро забежал в подъезд ближайшего дома, намереваясь сбросить выдававшую во мне чужака броню. Следом за мной в подъезд заскочил еще кто-то. Я обернулся и в тусклом свете лампочки увидел, что это Морави.
Оперативник РУЭ целился в меня из энергопистолета.
– Я не буду долго говорить, я просто тебя убью, – сказал он и выстрелил в меня.
Энергозаряды больно ударили в грудь, и я упал, стукнувшись спиной о стену. «Прочность энергозащиты – три процента», – доложил бесстрастно компьютер. Морави вновь выстрелил. Нестерпимая боль пронзила правую ногу. От ожога я едва не потерял сознание. «Энергозащита на нуле», – все так же бесстрастно проговорил мой бортовик.
– Ну вот тебе и конец, Джаггер, – сказал Текс Морави и вновь выстрелил, стараясь добить меня.
Не знаю, как я сумел увернуться, как не попал под смертоносный энергозаряд. В экстремальных ситуациях люди действуют часто за пределом своих сил. Я откатился в сторону, и энергозаряд, выпущенный Морави, взорвался рядом со мной. Я резко выхватил из-за спины гранатомет четвертой категории – единственное оружие, оставшееся у меня, – и, не целясь, выстрелил в Морави.
Действительно, целиться из гранатомета такой мощности, с такого расстояния было ни к чему. Морави вместе с куском стены и подъездными дверями просто перестал существовать. Из образевавшейся дыры пахнуло холодом.
«Вот тебе и вендетта», – подумал я и осторожно, стараясь не задевать обожженную ногу, скинул бесполезную броню. Быстро собрав ее в сумку, вышел на улицу. К месту нового взрыва уже спешили люди. Я, с большим трудом ступая обгоревшей ногой, побежал подальше от этого дома. Подальше от всего этого кошмара.
Казалось, еще немного, и я не выдержу. Сдамся, плюну на все. Я так устал за последние дни. Я уже был не в силах продолжать этот бесконечный поединок. Поединок со всеми. Поединок против всех.
Я бежал куда глаза глядят до тех пор, пока совсем не выбился из сил. Нога, казалось, вообще перестала слушаться меня. Я стоял и тяжело дышал около дома, показавшегося мне знакомым.
«В конце концов это единственное место, куда я могу сейчас пойти. Где мне будут рады», – подумал я и, едва не валясь без сил от боли и усталости, вошел в подъезд.
Я едва прикоснулся к кнопке звонка, как дверь тотчас открылась.
На меня встревоженно смотрела Софья, и я, теряя сознание, свалился к ее ногам.
Глава 20
Звезды падали к моим ногам, поднимая тучи звездной пыли. Спирали галактик, неумолимо вращаясь, пронзали мое тело. Вспышки сверхновых озаряли мой путь. Планеты, цивилизации, народы калейдоскопом мелькали перед моим взором. Я шел по Вселенной, и я был бог. Я был всемогущ, и я был все сущее. И от этого невыразимое чувство радости переполняло меня. Я создал этот мир, и благодаря мне все живущие в нем могли, как и я, радоваться жизни. Могли любить и ненавидеть, страдать и веселиться, рождаться и умирать. Могли жить. Я был счастлив дарить жизнь, дарить любовь. Дарить любовь всем: людям, планетам, галактикам.
Это было так великолепно – взять на ладонь мертвый кусок материи и вдохнуть в него искру жизни. И вот уже из беспорядочного нагромождения молекул, из хаотичного движения атомов образуется планета. Идет время, и моя искра зажигает жизнь на этой планете. Все впервые на этом островке жизни. Первый нежный взгляд женщины, первый поцелуй влюбленных, первый плач новорожденного ребенка. Я оберегаю этот созданный мною островок жизни от всех опасностей. Я хлопочу над ним, как наседка над своим выводком. Я оберегаю людей, как только могу. Наставляю их на путь истинный. Помогаю им всеми силами. Контролирую буквально каждый их шаг. Иногда позволяю им небольшие шалости. Конечно, это же мои дети. Созданные по моему образу и подобию. И, как любой родитель, я безумно люблю своих детей.
Жизнь на планете расцветает ярким цветком, а я счастлив. В душе моей царит праздник. Я достиг того, о чем мечтал. Я создал жизнь. А что может быть прекрасней осознания того, что ты творец счастья, творец жизни?
Вдруг в ощущение праздника нотой беспокойства проникает какая-то мысль. И от этой мысли мне становится страшно. Я не верю ей, но уже вижу, чти ее породило. Как и всякие дети, люди наконец выросли. А став взрослыми, позабыли все мои наставления. Отвергли мою любовь. Забыли бога. И брат пошел на брата. Сын на отца. Народ на народ. В душах людей поселилась ненависть. И вот уже кровь льется рекой. Помыслы и души людей наполнены злобой. Эта ненависть переполняет людской океан. Эта злоба не дает мне дышать. Я задыхаюсь от людской ненависти, злобы, страха. Мои ноги опутывают человеческая жадность, зависть, глупость. Глаза закрывает пелена человеческой лжи.
Не в состоянии переносить все это, я последним усилием уничтожаю тот мир, что создал. И невыразимая скорбь рвет мою душу. Чудовищная боль пронзает мое сердце. Глаза мои наполняются кровавыми слезами. Мне не хочется жить.
И тут я слышу вновь плач младенца. Не все еще потеряно. Не все люди погибли, и жизнь возрождается вновь. Но я в смятении. Я не знаю, что делать. Вновь позволить людям жить? А если они опять начнут ненавидеть друг друга, начнут истреблять себе подобных? Второй раз я этого не вынесу. Но и уничтожить эту новую жизнь я тоже не в силах. Я так люблю своих детей, что не в состоянии выразить это ни словами, ни мыслями. Сомнения терзают мою душу. Вновь боль рвет мое сердце. Я не в состоянии решить эту дилемму. Я устал, я слишком много перенес, и у меня нет сил. Пускай кто-нибудь другой, молодой и энергичный, займет мое место. А мне пора на покой.
Кто сказал, что богом быть легко и почетно?
Пускай тот сам попробует это ремесло. Но пусть знает, прежде чем вступить на этот путь, что бог – это любовь. Любовь ко всему. Любовь всегда. Любовь всего. Просто любовь.
Я сижу в кабине «ТАУ-3» – небольшого корабля космической разведки. Через центральный иллюминатор и в боковые мониторы видны яркие россыпи звезд. Россыпи созвездий, абсолютно мне незнакомых. Я не знаю, как попал на этот корабль и что здесь делаю, но, странное дело, меня это абсолютно не беспокоит.
Рядом в кресле первого пилота сидит человек. Мне кажется, что я его знаю, настолько знакомо мне его лицо и в то же время я никак не могу вспомнить, как его зовут. Я тщетно пытаюсь это сделать и тут наконец понимаю, что рядом сижу я сам. Точнее, мой двойник. Но двойник при всей своей внешней схожести все же сильно отличается от меня. Мне кажется, он намного меня лучше. Черты его лица носят неуловимый оттенок доброты. Кажется, от всего его тела исходит незримое сияние любви. И тут я догадываюсь: передо мной сидит он – бог Галактики.
Бог, прочитав мои мысли, приветливо улыбается и говорит:
– Верно, Леон. Ты не ошибся. Я – бог Галактики. Неотрывная часть единого бога-творца. Его наместник в этом уголке Вселенной. И пусть тебя не смущает моя внешность. Бог, ведь он не извне, он внутри людей. И очень похож на них. Или люди на него. Это как смотреть. Нисколько не удивившись заявлению незнакомца, я улыбаюсь в ответ.
– Сильны же все-таки стереотипы у людей, – говорю я. – Я, как и всякий человек, представлял вас седовласым старцем с длинной белой бородой и сияющим нимбом над головой. Ну и с волшебным посохом в руках. Посохом, при помощи которого бог управляет созданной им же Вселенной.
– Вселенная и есть бог. А для того чтобы управлять собой, не нужен никакой посох.
– Да, это верно. Но все же видеть свое изображение в образе божества немного непривычно. Все-таки бог – это бог. А человек – это человек.
– Все в нашем переменчивом мире течет, все изменяется. Когда-то очень давно не в этой галактике, даже не в этой Вселенной и я был обыкновенным человеком. Таким же, как ты, таким же, как все. Тогда все было другое. Свойства материи, свойства времени. Даже законы физики, и те были другие. Строение вещества базировалось совсем на других принципах, нежели сейчас. А вот человек, люди, их эмоции были точно такими же. Природа человека меняется гораздо медленнее, чем законы природы. Я был обыкновенным человеком, жил, как все, пока в один прекрасный момент не превратился в бога. В бога Галактики. В часть единого бога-отца.
– Был ли у вас выбор? – задаю я вопрос. – Или это неумолимый рок – предначертание стать богом?
– Выбор есть всегда. Бог так и создал Вселенную, создал людей, чтобы всегда имелась возможность выбирать. Между правдой и ложью, жизнью и смертью, добром и злом. Я свой выбор сделал и не жалею об этом. Теперь выбор за тобой, Леон.
– Выбор чего? – Мне непонятна последняя фраза бога Галактики.
– Именно тебя я выбрал в качестве своего преемника. Я считаю, что ты вполне справишься с этой участью.
– Меня??? – Я так удивлен, что на мгновение теряю дар речи.
– А почему нет? – настал черед удивляться бога Галактики. – Не боги горшки обжигают, и не из богов появляются боги. Боги появляются из людей.
– Да… Но я? Почему я? Что, во всей Галактике не нашлось более достойных?
– Я думаю, очень многие считают, что достойны нести этот крест. Но вот ведь незадача, они-то как раз и не справятся с ролью бога. Тот, кто уверен, что может стать богом, никогда им не. станет. Самый лучший правитель – тот, который тяготится властью. Для которого власть – обуза. А вовсе не тот, который спит и видит себя властелином народов, который один-единственный знает, как должны жить люди. Так что тот, кто считает, что достоин стать богом, как раз недостоин этой миссии. В данном случае критерии отбора другие. В первую очередь это любовь к Вселенной, любовь к жизни во всех ее проявлениях. А также чистая душа.
– Чистая душа? – Я не перестаю удивляться. – Это у менято чистая душа? У меня, профессионального солдата, на чьем счету не одна жизнь? Мне за свою недолгую жизнь приходилось не раз убивать.
– А ты думаешь, я никого и никогда не убил – Лицо бога вмиг стало серьезным. – Видя, как неразумно ведут себя люди, я уничтожал целые народы, целые планеты. Но делал ли я это ради того, чтобы покарать непокорных? Для того, чтобы наказать виновных? Ради жажды власти? Нет! Никогда! Уничтожая цивилизацию, погрязшую в грехе, я тотчас вновь зарождал жизнь в надежде, что, получив вновь шанс, люди станут лучше. Что любовь проснется в их сердцах. Иногда это происходило, и тогда я был на вершине блаженства, иногда же люди вновь окунались в пучину греха. И тогда все повторялось.
– Да, но вы бог. Я же простой человек. Что-позволено Цезарю, не позволено рабу.
– Убивать не позволено никому! Ни богу, ни человеку! Но совершаешь ли ты убийство, когда защищаешь свою жизнь? Жизнь близких, родных, просто незнакомых людей? И убиваю ли я людей, когда, заботясь о бессмертной душе, прекращаю их жизненный путь? Люди сами себя убивают. Своими нечестивыми мыслями, бесчестными поступками. Человек, который поднял на другого оружие, сам приговорил себя.
Я задумываюсь над словами бога Галактики:
В этот момент я слышу за спиной женский голос. Мне кажется, что это голос Майи, и я резко оборачиваюсь. Теперь я стою на земле. Вокруг темный лес. Вдалеке мелькает женская фигура, и я кидаюсь вслед за ней.
Бежать тяжело. Ветви деревьев больно хлещут по лицу. Я утопаю в снегу, но все равно упорно стремлюсь за неуловимой женской фигурой. Я задыхаюсь. Каждый новый шаг дается мне все с большим трудом. Я почти без сил, но не сдаюсь. Наконец, сделав последнее усилие, догоняю женщину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
«Никакое тебе мастерство не помогло, крак, претендент на пост бога Вселенной. Погиб, как новичок, от рук человека, впервые держащего энергоавтомат», – подумал я и, подхватив бесчувственное тело майора, прыгнул в окно, спасаясь от огня, вспыхнувшего с новой силой после взрыва.
Падали мы с третьего этажа, в снег, поэтому приземлились сравнительно удачно. К тому же мой бортовой компьютер успел включить, хоть и частично поврежденный, но все еще способный помочь в данной ситуации реактивный ранец. Так что упали мы вполне благополучно, снаружи здания УВД. Майор был по-прежнему без сознания.
Я вытащил его из снега на дорогу.
Здание Управления внутренних дел горело в нескольких местах. Почти вся крыша была объята пламенем. В окнах виднелись уцелевшие люди. Они просили о помощи. Некоторые, не выдержав нестерпимого жара, выпрыгивали, подобно нам, из окон. Пожарные машины, не справляясь с охватившим здание огнем, безостановочно поливали его водой. От одной машины к окнам тянулась лестница. По ней эвакуировали оставшихся в здании.
В общей суматохе на нас никто не обратил внимания, и я, откинув защитное стекло шлема, потащил майора к ближайшей машине «Скорой помощи». Медики, лишь удивленно взглянув на меня в броне и, видимо, приняв за одного из пожарных, занялись Пантелеевым. Я же, стараясь не привлекать внимания, стал быстро удаляться от здания УВД.
Отовсюду к горящему зданию сбегались люди.
Некоторые, взглянув на меня, удивленно провожали взглядом. Я быстро забежал в подъезд ближайшего дома, намереваясь сбросить выдававшую во мне чужака броню. Следом за мной в подъезд заскочил еще кто-то. Я обернулся и в тусклом свете лампочки увидел, что это Морави.
Оперативник РУЭ целился в меня из энергопистолета.
– Я не буду долго говорить, я просто тебя убью, – сказал он и выстрелил в меня.
Энергозаряды больно ударили в грудь, и я упал, стукнувшись спиной о стену. «Прочность энергозащиты – три процента», – доложил бесстрастно компьютер. Морави вновь выстрелил. Нестерпимая боль пронзила правую ногу. От ожога я едва не потерял сознание. «Энергозащита на нуле», – все так же бесстрастно проговорил мой бортовик.
– Ну вот тебе и конец, Джаггер, – сказал Текс Морави и вновь выстрелил, стараясь добить меня.
Не знаю, как я сумел увернуться, как не попал под смертоносный энергозаряд. В экстремальных ситуациях люди действуют часто за пределом своих сил. Я откатился в сторону, и энергозаряд, выпущенный Морави, взорвался рядом со мной. Я резко выхватил из-за спины гранатомет четвертой категории – единственное оружие, оставшееся у меня, – и, не целясь, выстрелил в Морави.
Действительно, целиться из гранатомета такой мощности, с такого расстояния было ни к чему. Морави вместе с куском стены и подъездными дверями просто перестал существовать. Из образевавшейся дыры пахнуло холодом.
«Вот тебе и вендетта», – подумал я и осторожно, стараясь не задевать обожженную ногу, скинул бесполезную броню. Быстро собрав ее в сумку, вышел на улицу. К месту нового взрыва уже спешили люди. Я, с большим трудом ступая обгоревшей ногой, побежал подальше от этого дома. Подальше от всего этого кошмара.
Казалось, еще немного, и я не выдержу. Сдамся, плюну на все. Я так устал за последние дни. Я уже был не в силах продолжать этот бесконечный поединок. Поединок со всеми. Поединок против всех.
Я бежал куда глаза глядят до тех пор, пока совсем не выбился из сил. Нога, казалось, вообще перестала слушаться меня. Я стоял и тяжело дышал около дома, показавшегося мне знакомым.
«В конце концов это единственное место, куда я могу сейчас пойти. Где мне будут рады», – подумал я и, едва не валясь без сил от боли и усталости, вошел в подъезд.
Я едва прикоснулся к кнопке звонка, как дверь тотчас открылась.
На меня встревоженно смотрела Софья, и я, теряя сознание, свалился к ее ногам.
Глава 20
Звезды падали к моим ногам, поднимая тучи звездной пыли. Спирали галактик, неумолимо вращаясь, пронзали мое тело. Вспышки сверхновых озаряли мой путь. Планеты, цивилизации, народы калейдоскопом мелькали перед моим взором. Я шел по Вселенной, и я был бог. Я был всемогущ, и я был все сущее. И от этого невыразимое чувство радости переполняло меня. Я создал этот мир, и благодаря мне все живущие в нем могли, как и я, радоваться жизни. Могли любить и ненавидеть, страдать и веселиться, рождаться и умирать. Могли жить. Я был счастлив дарить жизнь, дарить любовь. Дарить любовь всем: людям, планетам, галактикам.
Это было так великолепно – взять на ладонь мертвый кусок материи и вдохнуть в него искру жизни. И вот уже из беспорядочного нагромождения молекул, из хаотичного движения атомов образуется планета. Идет время, и моя искра зажигает жизнь на этой планете. Все впервые на этом островке жизни. Первый нежный взгляд женщины, первый поцелуй влюбленных, первый плач новорожденного ребенка. Я оберегаю этот созданный мною островок жизни от всех опасностей. Я хлопочу над ним, как наседка над своим выводком. Я оберегаю людей, как только могу. Наставляю их на путь истинный. Помогаю им всеми силами. Контролирую буквально каждый их шаг. Иногда позволяю им небольшие шалости. Конечно, это же мои дети. Созданные по моему образу и подобию. И, как любой родитель, я безумно люблю своих детей.
Жизнь на планете расцветает ярким цветком, а я счастлив. В душе моей царит праздник. Я достиг того, о чем мечтал. Я создал жизнь. А что может быть прекрасней осознания того, что ты творец счастья, творец жизни?
Вдруг в ощущение праздника нотой беспокойства проникает какая-то мысль. И от этой мысли мне становится страшно. Я не верю ей, но уже вижу, чти ее породило. Как и всякие дети, люди наконец выросли. А став взрослыми, позабыли все мои наставления. Отвергли мою любовь. Забыли бога. И брат пошел на брата. Сын на отца. Народ на народ. В душах людей поселилась ненависть. И вот уже кровь льется рекой. Помыслы и души людей наполнены злобой. Эта ненависть переполняет людской океан. Эта злоба не дает мне дышать. Я задыхаюсь от людской ненависти, злобы, страха. Мои ноги опутывают человеческая жадность, зависть, глупость. Глаза закрывает пелена человеческой лжи.
Не в состоянии переносить все это, я последним усилием уничтожаю тот мир, что создал. И невыразимая скорбь рвет мою душу. Чудовищная боль пронзает мое сердце. Глаза мои наполняются кровавыми слезами. Мне не хочется жить.
И тут я слышу вновь плач младенца. Не все еще потеряно. Не все люди погибли, и жизнь возрождается вновь. Но я в смятении. Я не знаю, что делать. Вновь позволить людям жить? А если они опять начнут ненавидеть друг друга, начнут истреблять себе подобных? Второй раз я этого не вынесу. Но и уничтожить эту новую жизнь я тоже не в силах. Я так люблю своих детей, что не в состоянии выразить это ни словами, ни мыслями. Сомнения терзают мою душу. Вновь боль рвет мое сердце. Я не в состоянии решить эту дилемму. Я устал, я слишком много перенес, и у меня нет сил. Пускай кто-нибудь другой, молодой и энергичный, займет мое место. А мне пора на покой.
Кто сказал, что богом быть легко и почетно?
Пускай тот сам попробует это ремесло. Но пусть знает, прежде чем вступить на этот путь, что бог – это любовь. Любовь ко всему. Любовь всегда. Любовь всего. Просто любовь.
Я сижу в кабине «ТАУ-3» – небольшого корабля космической разведки. Через центральный иллюминатор и в боковые мониторы видны яркие россыпи звезд. Россыпи созвездий, абсолютно мне незнакомых. Я не знаю, как попал на этот корабль и что здесь делаю, но, странное дело, меня это абсолютно не беспокоит.
Рядом в кресле первого пилота сидит человек. Мне кажется, что я его знаю, настолько знакомо мне его лицо и в то же время я никак не могу вспомнить, как его зовут. Я тщетно пытаюсь это сделать и тут наконец понимаю, что рядом сижу я сам. Точнее, мой двойник. Но двойник при всей своей внешней схожести все же сильно отличается от меня. Мне кажется, он намного меня лучше. Черты его лица носят неуловимый оттенок доброты. Кажется, от всего его тела исходит незримое сияние любви. И тут я догадываюсь: передо мной сидит он – бог Галактики.
Бог, прочитав мои мысли, приветливо улыбается и говорит:
– Верно, Леон. Ты не ошибся. Я – бог Галактики. Неотрывная часть единого бога-творца. Его наместник в этом уголке Вселенной. И пусть тебя не смущает моя внешность. Бог, ведь он не извне, он внутри людей. И очень похож на них. Или люди на него. Это как смотреть. Нисколько не удивившись заявлению незнакомца, я улыбаюсь в ответ.
– Сильны же все-таки стереотипы у людей, – говорю я. – Я, как и всякий человек, представлял вас седовласым старцем с длинной белой бородой и сияющим нимбом над головой. Ну и с волшебным посохом в руках. Посохом, при помощи которого бог управляет созданной им же Вселенной.
– Вселенная и есть бог. А для того чтобы управлять собой, не нужен никакой посох.
– Да, это верно. Но все же видеть свое изображение в образе божества немного непривычно. Все-таки бог – это бог. А человек – это человек.
– Все в нашем переменчивом мире течет, все изменяется. Когда-то очень давно не в этой галактике, даже не в этой Вселенной и я был обыкновенным человеком. Таким же, как ты, таким же, как все. Тогда все было другое. Свойства материи, свойства времени. Даже законы физики, и те были другие. Строение вещества базировалось совсем на других принципах, нежели сейчас. А вот человек, люди, их эмоции были точно такими же. Природа человека меняется гораздо медленнее, чем законы природы. Я был обыкновенным человеком, жил, как все, пока в один прекрасный момент не превратился в бога. В бога Галактики. В часть единого бога-отца.
– Был ли у вас выбор? – задаю я вопрос. – Или это неумолимый рок – предначертание стать богом?
– Выбор есть всегда. Бог так и создал Вселенную, создал людей, чтобы всегда имелась возможность выбирать. Между правдой и ложью, жизнью и смертью, добром и злом. Я свой выбор сделал и не жалею об этом. Теперь выбор за тобой, Леон.
– Выбор чего? – Мне непонятна последняя фраза бога Галактики.
– Именно тебя я выбрал в качестве своего преемника. Я считаю, что ты вполне справишься с этой участью.
– Меня??? – Я так удивлен, что на мгновение теряю дар речи.
– А почему нет? – настал черед удивляться бога Галактики. – Не боги горшки обжигают, и не из богов появляются боги. Боги появляются из людей.
– Да… Но я? Почему я? Что, во всей Галактике не нашлось более достойных?
– Я думаю, очень многие считают, что достойны нести этот крест. Но вот ведь незадача, они-то как раз и не справятся с ролью бога. Тот, кто уверен, что может стать богом, никогда им не. станет. Самый лучший правитель – тот, который тяготится властью. Для которого власть – обуза. А вовсе не тот, который спит и видит себя властелином народов, который один-единственный знает, как должны жить люди. Так что тот, кто считает, что достоин стать богом, как раз недостоин этой миссии. В данном случае критерии отбора другие. В первую очередь это любовь к Вселенной, любовь к жизни во всех ее проявлениях. А также чистая душа.
– Чистая душа? – Я не перестаю удивляться. – Это у менято чистая душа? У меня, профессионального солдата, на чьем счету не одна жизнь? Мне за свою недолгую жизнь приходилось не раз убивать.
– А ты думаешь, я никого и никогда не убил – Лицо бога вмиг стало серьезным. – Видя, как неразумно ведут себя люди, я уничтожал целые народы, целые планеты. Но делал ли я это ради того, чтобы покарать непокорных? Для того, чтобы наказать виновных? Ради жажды власти? Нет! Никогда! Уничтожая цивилизацию, погрязшую в грехе, я тотчас вновь зарождал жизнь в надежде, что, получив вновь шанс, люди станут лучше. Что любовь проснется в их сердцах. Иногда это происходило, и тогда я был на вершине блаженства, иногда же люди вновь окунались в пучину греха. И тогда все повторялось.
– Да, но вы бог. Я же простой человек. Что-позволено Цезарю, не позволено рабу.
– Убивать не позволено никому! Ни богу, ни человеку! Но совершаешь ли ты убийство, когда защищаешь свою жизнь? Жизнь близких, родных, просто незнакомых людей? И убиваю ли я людей, когда, заботясь о бессмертной душе, прекращаю их жизненный путь? Люди сами себя убивают. Своими нечестивыми мыслями, бесчестными поступками. Человек, который поднял на другого оружие, сам приговорил себя.
Я задумываюсь над словами бога Галактики:
В этот момент я слышу за спиной женский голос. Мне кажется, что это голос Майи, и я резко оборачиваюсь. Теперь я стою на земле. Вокруг темный лес. Вдалеке мелькает женская фигура, и я кидаюсь вслед за ней.
Бежать тяжело. Ветви деревьев больно хлещут по лицу. Я утопаю в снегу, но все равно упорно стремлюсь за неуловимой женской фигурой. Я задыхаюсь. Каждый новый шаг дается мне все с большим трудом. Я почти без сил, но не сдаюсь. Наконец, сделав последнее усилие, догоняю женщину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49