Один мемолет Краков, вырвавшийся в погоне за мной немного вперед, разлетелся на куски, едва мы попали в зону обстрела колонны РУЭ. В него выпустили несколько ракет два авиаистребителя, сопровождающих колонну с правого фланга. Двое других Краков, моментально сообразив, в вчем дело, сами атаковали истребителей. Краки – неплохие бойцы. При всем моем отвращении к этим тварям я вынужден признать, что бойцы они хладнокровные и беспощадные, бьющиеся до последнего. Никогда не сдаются. И сейчас они не собирались сдаваться. Тем более стоило бы им только отступить, как их песенка тут же была бы спета.
Звено Краков, перестроившись для атаки, напало на авиаистребителей, сбивших их товарища. Этого, конечно, никто не ожидал – слишком были неравны силы, – поэтому истребители оказались совершенно не готовы к такому обороту событий. Руэновцы замешкались, и один из их истребителей тотчас вспыхнул, подбитый ракетой крака. Спустя секунду на его месте был уже огненный шар. Второй оставшийся без прикрытия аппарат руэновцев бросился в сторону, но его кабина тотчас превратилась в крошево под пулеметной очередью противника. Истребитель задымился и рухнул вниз.
Мне же все это было лишь на руку. Руэновцы приняли мой дымящийся аппарат за подбитый и поэтому временно оставили в покое, сосредоточившись на краках. Я же, дождавшись, когда расстояние до земли сократится до сотни метров, включил устройство экстренной посадки, и мой искалеченный мемолет плавно опустился на плоскую крышу одиноко стоящего девятиэтажного здания. Быстро выбравшись из задымленной кабины, я стал ждать конца воздушного боя.
Завершился он, как и следовало ожидать, полным поражением звена Краков. Опомнившиеся от первого шока агенты РУЭ дружно атаковали мемолеты Краков, и так, что до земли не долетели . даже осколки от машин киборгов.
Но бой, кажется, на этом не закончился. Становилось жарче в прямом и переносном смысле этого слова. Из центра города навстречу руэнов-цам двигались воздушные силы Краков. Поднятые, вероятно, по сигналу сбитых мемолетов, краки кинулись атаковать нового противника.
Заметив приближение Краков, руэновцы перестроились для нового захода и бросились на противника. Они построились тремя рядами: внизу, на высоте нескольких сотен метров от земли, – тяжеловесы тектотанки, в середине – мощные штурмовики и в самом верху – маневренные мемолеты. С флангов колонну прикрывали авиаистребители. Воздушный кулак у руэновцев получился впечатляющим, и они врезались всей силой этого кулака в боевые порядки Краков. Небо над городом озарилось разноцветными вспышками. Разрывы ракет, очереди пулеметов, залпы пушек разорвали зимнее спокойствие. Завязался жаркий бой.
И инициатива в нем медленно, но верно переходила в руки агентов РУЭ. Численное и позиционное преимущество было за ними, и они умело им воспользовались. Спустя несколько минут после начала боя краки уже потеряли половину оставшихся мемолетов и истребителей. Так же на землю рухнули сбитые парамерными ракетами точного наведения два тектотанка Краков. Но краки и не думали сдаваться. Тем более что к тому времени к месту боя подлетели остальные силы киборгов. Не менее двадцати трехкратных псевдороботов и несколько пятикратных прилетели к месту сражения и немедля вступили в бой.
Все псевдороботы оборудованы реактивными двигателями и антигравитационными платформами, поэтому могут летать не хуже космодесантников в броне «Небесный огонь». Только при этом они имеют гигантские размеры: шестьдесять метров высотой, вдобавок оснащены установками залпового огня «Кремень» и противовоздушными плазменными пулеметами, а на их циклопических руках закреплены двойные ионные пушки.
Этими-то пушками и подбили краки один из тектотанков противника. Сразу три пятикратных псевдоробота выстрелили в неудачно сманеврировавший тектотанк руэновцев, и тот с проломленной, словно от удара гигантского топора, кормой, ярко загоревшись, рухнул на землю. Ударившись о землю, тектотанк тут же взорвался, и несколько ближайших домов рухнуло от взрывной волны.
Уничтожение вражеского тектотанка, казалось, придало новые силы кракам, и их псевдороботы, рассредоточившись у поверхности земли, открыли прицельный огонь по руэновцам. Выбросы огненной плазмы чередовались с синеватыми залпами ионных пушек, и вскоре им удалось сбить еще парочку мемолетов противника. После этого перестроившиеся в одну линию штурмовые «Команчи» открыли по ним ответный огонь. Последствия их залпа были ужасающими. Не менее десятка псевдороботов оказались разорванными ракетами «Команч». Огромные машины Краков разлетелись на множество кусков, нанеся при этом множественные разрушения окрестным домам.
Псевдорука одного из роботов долетела До крыши, на которую опустился мой искалеченный аппарат. Большой кусок металла упал в нескольких метрах от меня, пробив бетонные перекрытия и застряв в крыше. Взглянув на отрубленную псевдоруку железного монстра, я увидел, что на ней помимо оружия закреплен энерготронный заборник. Не веря в то, что это может быть на самом деле, я быстро подскочил к фрагменту псевдоруки и внимательней осмотрел его.
Это действительно был энерготронный заборник. Устройство, предназначенное для захвата и обработки человеческой биоэнергетики. Точнее, для захвата биоэнергетики умершего человека. Злые языки окрестили его «Ловцом душ», и он полностью оправдывал свое название. В момент смерти физического тела человека его биоэнергетическая составляющая отделяется, чтобы перейти в иное состояние, в мир иной. В этот момент и срабатывает энерготронный заборник, перехватывая человеческую душу, мчащуюся на встречу с Всевышним, переходящую в иные плоскости пространства, в иные измерения. Перехватывает ненадолго, на доли секунды. Но и этого вполне достаточно, для того чтобы снять все био и энергопараметры умершего, просканировать все его энергополя и снять все биокарты. Это имеет лишь научное значение. Действительно, к чему живым души умерших? Пусть уж они покоятся с миром. Но краки, очевидно, решили иначе. Ясно было, что они решили использовать энергозаборник совсем для других целей: для того чтобы найти среди убитых ими людей биоэнергетику лишь одного. Того, кто им нужен. Биоэнергетику с вплетенным в нее тапогенным элементом: Биоэнергетику Леона Джаггера.
И для этого они не пощадят никого. Если потребуется, убьют всех жителей этого злосчастного города. Женщин, стариков, детей. Будут убивать небольшими партиями, поскольку энергозаборник просто не в состоянии обработать одновременно большое количество энергополей. Будут методично уничтожать дом за домом, улицу за улицей, квартал за кварталом, пока не убьют того, кого им нужно. Пока не убьют меня и не получат тапогенный элемент.
Я стоял растерянный, озирая с ужасом казавшийся таким безобидным прибор, и не знал, что делать. Сдаться кракам значило не только умереть самому, но и отдать на растерзание этим тварям всю Галактику. Этого я сделать не мог. Как не мог позволить этим нелюдям убивать тысячи ни в чем не повинных людей.
Не знаю, как бы поступил на моем месте кто-нибудь другой. Позволил бы убить десятки, сотни тысяч людей для того, чтобы остальные миллиарды могли жить спокойно? Я бы никому не позавидовал в этом выборе, да и каждый должен быть на своем месте. Я же не могу пожертвовать даже одной жизнью ради спасения целой Галактики. Даже одной-единственной. Может, это неправильно, но такой уж я человек.
Приняв решение, я направился к мемолету. Направился затем, чтобы сообщить по всем каналам и всем охотникам за божественным могуществом, что я сдаюсь. Чтобы они прекратили эту бойню и убили лишь одного меня. И я буду надеяться, что, если бог все-таки есть на свете, он сделает так, чтобы обладание такой силой не досталось ни кракам, ни другим желающим обладать мировым господством.
Я уже почти подошел к мемолету, когда яркая вспышка озарила небо. Мгновенно потемневшее бронестекло моего шлема не дало мне ослепнуть, и я взглянул в сторону ядерного взрыва. В том, что это был именно ядерный взрыв, сомневаться не приходилось. Микроядерный, как принято говорить среди военных. Небольшого, всего около двух сотен метров радиуса тотального разрушения. Но и этого радиуса хватило бы, чтобы уничтожить меня, засыпав обломками здания, разрушенного взрывной'волной.
Мне кажется невероятным, как я успел заскочить в кабину мемолета и включить страховочную защиту. В этот момент здание уже падало. Пол под мемолетом провалился, аппарат заскользил в бездну.
Я нажал кнопку катапультирования, и это было последнее, что я помнил.
Глава 22
Звезды обрушились на меня. Обрушились всей гигантской массой раскаленного водорода и гелия. Придавили меня, словно тапайского муравья Карлейской плитой, и я был не в силах пошевелиться. Не в силах вздохнуть из-за обжигающих языков их протуберанцев.
Казалось, все: жизнь закончена. Жизнь всех миров прекратилась, и наступил конец света. Конец Вселенной. И что больше уже никогда не будет радостных криков детей, журчания весеннего ручейка, беззаботного пения птиц. Мое тело было мертво, но сознание никак не хотело мириться с этим. Мое биоэнергетическое "я" хотело жить. Безумно хотело жить.
Я сконцентрировал всю волю в кулак, напряг все силы и единым движением разорвал связывающие меня путы. Звезды разлетелись по Вселенной, озаряя вечную темноту вакуума своим светом, собираясь в галактики и скопления. Все вокруг завертелось в бешеном водовороте лиц и событий. Мое тело распалось на элементы мироздания, а душа устремилась ввысь. В заоблачную, недостижимую высоту.
Я вновь сижу в кресле второго пилота небольшого корабля разведки «ТАУ-3». Рядом со мной бог Галактики. Он приветливо улыбается мне.
«Выходит, это был не сон», – удивляюсь я, и мы продолжаем прерванный разговор.
– В течение сотен миллиардов лет и неисчислимого количества циклов-превращений Вселенной я представляю единого бога-отца в этом уголке мироздания, – говорит бог Галактики, глядя на россыпь звезд Млечного Пути, разбросанных на центральном мониторе. – Много я пережил за это время. Много нашел. Много потерял. Много сделал и многого не успел сделать. Но теперь я устал. Устал быть богом, сверхсуществом и хочу вновь стать просто человеком. Прожить обычную человеческую жизнь. Родиться и умереть.
– Я думал, богу не свойственно уныние. Развейтесь, отдохните немного, – беззаботно предлагаю я.
– Дело не в этом. Просто настает время, и ты понимаешь, что сделал в этой жизни все. Все, что умел и мог. Исчерпал себя полностью, и надо начинать новую жизнь. Но я не могу уйти так просто. У меня должен быть преемник. И я считаю, что им должен стать ты, Леон. Как это ни покажется тебе странным.
Я хотел возразить и убедить его, что недостоин такого выбора, но бог Галактики опередил меня:
– Не торопись, Леон. Сказать «нет» ты всегда успеешь. Подумай, прежде чем дать окончательный ответ. И помни, что тебе достаточно лишь пожелать, лишь подумать об этом, и сила бога, сила всей Галактики тотчас вольется в тебя. Для того чтобы тебе стать моим преемником – богом Галактики, тебе достаточно лишь захотеть этого.
В следующую секунду свет в корабле погас, и яркое сияние звезд полилось в кабину корабля. Сияние становилось все ярче и ярче, пока наконец не превратилось в ослепительное марево. Я прикрыл глаза рукой, стараясь уберечься от этого невыносимого сияния, и неожиданно услышал голоса.
Голоса спорили, и они были мне знакомы.
– Ты смотри, живой! – удивленно воскликнул Трайк, а это был именно он. – Тонны две бетона убрали с него, а ему хоть бы что.
– Да что с ним сделается-то? Он же в космической броне, – раздраженно ответил Лайки. – Ты лучше, чем рот разевать, нацепи на него энергобраслеты. Не хватало, очнется. Будет нам тогда четверть миллиона галакредиток. В тот раз я думал, точно убьет. Как зверь накинулся.
– Пусть только дернется, я его голову вмиг поджарю. Сделаю из нее биомассу, – бойко ответил Трайк.
– Ага, и будешь тащить безголовый труп до самого корабля? Забыл, что ли? Темпокамеры у нас больше нет. Испортил нам этот лавайский фрукт последнюю свободную темпокамеру.
– Да. Спасибо Свингу. Вовремя сообразил, что дело нечисто, и вытащил нас из этого пластикового гроба. Если бы не он, продали бы нас в рабство на рынке в Пандерлоносе и гнить бы нам до конца жизни где-нибудь на рудниках Каралеуса.
– Вот именно, – подтвердил Лайки, – так что поосторожней с ним. Мало того что без тем-покамеры нас могут заметить, нам же лучше доставить этого голубчика к Алонсо Бордо целым и невредимым. Я думаю, на радостях барон нам целых полмиллиона отвалит вместо обещанной четверти.
– Жди и радуйся! Эти наркодельцы все такие жмоты. У них персикальского снега иканейским летом не выпросишь, не то что лишние двести пятьдесят тысяч кредиток, – возразил Трайк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49