Он вспомнил о буре, настигшей их посреди плавания, — услышал вой ветра, увидел, как перехлестывают через борт исполинские валы высотой в сорок, в пятьдесят, а то и во все шестьдесят футов, — это и впрямь было подлинное цунами, — и вспомнил, как сам думал тогда: все пропало, мы пошли на слишком большой риск, и чудовище экваториальных широт сожрет нас всех еще до полуночи. И тут на палубе появился Таррант. Неестественная тьма, вызванная бурей, позволила ему выйти на палубу в дневное время, хотя под редкими солнечными лучами, пробивающимися сквозь черные тучи, его кожа тут же шла красными пятнами. В одеянии из тонкого шелка, разметанном и частично изодранном штормовым ветром, он стоял, переплетя длинные пальцы в стремлении оказать поддержку. И затем из ножен был извлечен его меч — заветный меч! — и энергия заговоренной стали прянула ввысь, ударила в самое сердце бури. Следующая волна, обрушившаяся на корабль, на миг остекленела и разбилась о палубу, а когда отхлынула, оставила на память о себе плоский кусковой лед. Где-то наверху с треском, похожим на ружейный выстрел, лопнул трос, и его обледенелые обломки посыпались на палубу. Но Охотник словно не замечал ничего этого. Мороз превратил его волосы в заиндевелую шапку, когда он, собрав силу меча, направил ее ввысь, все выше и выше, в самое сердце бури, нащупывая в нем слабую точку, чтобы заставить бурю или попятиться, или хотя бы ослабить свой пыл. Задача была, разумеется, недостижимой, но Дэмьен понимал: если кто-то и способен справиться с этим, то только Таррант.
И буря неторопливо, но однозначно пошла на убыль. Нет, не прекратилась, ни в коем случае не прекратилась, — да и нельзя же такую страшную бурю разогнать одним-единственным Творением, но чуть попятилась или, точнее, вильнула, так что события в ее эпицентре разворачивались теперь чуть к северу от корабля. Ледяные волны больше не перехлестывали через борт. Порванные паруса безвольно поникли. А сам Таррант…
…рухнул на палубу, едва над головой у него разошлись тучи и высоко в небе вспыхнуло солнце. Дэмьен бросился к нему на помощь, не то бегом, не то вскользь по обледенелой палубе. Собственным телом он закрыл Тарранта от губительных для того солнечных лучей, одновременно стараясь разнять судорожно сцепившиеся пальцы Охотника. И удалось ему это лишь с превеликим трудом. В конце концов он внес падшего Пророка в каюту, находящуюся под палубой, а в небе меж тем уже вовсю сияли убийственные для Охотника лучи…
И сейчас, глядя на Тарранта и вспоминая о событиях того дня, он подумал:» Если бы не ты, мы бы все погибли. Четыре дюжины трупов гнили бы сейчас на морском дне, наша миссия завершилась бы полным провалом. И нашему врагу больше ничто не противостояло бы, ничто не мешало бы захватить власть над миром и навязать ему свою волю. И разве ради такой цели нельзя пожертвовать одной-двумя жизнями? — И тут он вновь почувствовал, что впадает в отчаяние. — Но где же найти равновесие? Золотую середину? Как вообще следует относиться к подобным вещам?»
Бледные глаза в упор смотрели на него. Холодные, невероятно холодные. Промеряя глубины и пределы его возможностей. Взвешивая на весах его душу.
— Взяв вас собой, я понимал, чем придется расплатиться за такое решение, — признался наконец Дэмьен.
За бортом мирно плескалась вода.
« С Божьей помощью я уж как-нибудь постараюсь со всем этим управиться «.
2
Земля! Берег был явно вулканического происхождения: остроконечные скалы из голого базальта или гранита, лишь редкие пологие склоны которых были покрыты каскадами растительности, в своей совокупности похожими на зеленый водопад. Береговой полосы как таковой не было, равно как и чего-нибудь другого, за что могли бы зацепиться мореходы, — лишь сплошная уступчатая стена зигзагообразно уходящих в море утесов, омытая пеной разбивающихся о нее океанских волн. Выглядело все это, мягко говоря, негостеприимно… а впрочем, ничего удивительного. Планета Эрна не славится ни удобными гаванями, ни пляжами.
Земля. Даже издали можно было почувствовать ее запахи и уловить ее шумы: вечнозеленые растения стреляли во все стороны семенами, расцветали первые весенние цветы, над головами у мореплавателей разносились крики морских птиц, выискивающих спокойные участки на поверхности воды, чтобы нырнуть в глубину за рыбой. Пассажиры» Золотой славы «, общим числом человек сорок, собрались на носу корабля, жадно всматриваясь в первые картины мест, слывших землей обетованной. Кое у кого из них имелись миниатюрные подзорные трубы — ими снабдил мореходов Таррант — и они бережно, как священные реликвии, передавали их из рук в руки, если не из благоговения перед Древней Наукой, то из страха перед самим Таррантом. Их собственные приборы давным-давно вышли из строя, как и почти все остальное корабельное оборудование; отсутствие земной Фэа на океанском просторе обесточило их, выжав досуха. Это удивило — и напугало — всех, кроме Охотника.
« Какой, должно быть, ужас испытали первые колонисты, — подумал Дэмьен. — Отрицая колдовство, они наверняка полагали, будто их техника сможет функционировать и здесь. Не понимая, что даже подсознательные порывы переструктурируют земное Фэа… и потому ни одно из изготовленных человеком орудий и приспособлений не сможет работать без сбоев «. Может быть, именно поэтому больше ничего не слышно ни о каких звездолетах? А их корабли, должно быть, заплутались в океане, стоило выйти из строя приборам. Или вслепую прибыли в какую-нибудь из бухт и уже никогда не покинули берег, потому что мореходы поняли, что им ни за что не вернуться обратно? Дэмьену страшно хотелось разгадать эту загадку. Пять экспедиций, как-никак, сотни мужчин и женщин… и нечто, занесшее сюда Зло, — более убийственное и изощренное, чем все, что смог породить Запад. Вот с этим Злом ему нестерпимо хотелось встретиться. Он изнывал от желания это Зло уничтожить.
« Скоро, — пообещал он себе, — уже скоро. Не стоит перепрыгивать через ступеньку «.
Он стоял в рубке» Золотой славы «, держа в руке личную подзорную трубу Тарранта. Стоял рядом со столиком, на котором были разложены географические карты. Лучшая из них представляла собой копию с личной карты Охотника. На ней восточный континент был изображен как бы сверху, причем рельеф местности, в основном холмистый, был четко пропечатан механической техникой, которой обладали только основатели колонии. Аутентичная карта почти наверняка — или, вернее, ее точная копия. Слишком многие из своих сокровищ потерял в последнем путешествии Таррант, чтобы вновь пуститься в путь с бесценными оригиналами. Поверх карты врассыпную валялись измерительные приборы, которыми пользовалась женщина-штурман, и Дэмьен только что увидел, как она взяла со стола бронзовую астролябию. Что ж, это свидетельствует о ее нынешнем душевном состоянии: среди множества куда более изощренных инструментов она выбрала самый простой, чтобы не сказать примитивный; так Рася поступала всегда, если была чем-то взволнована.
Наконец она открыла ему причину своих волнений:
— Если мы действительно там, где, как я полагаю, мы находимся, то куда-то запропастился отмеченный на карте остров.
— Океанские воды поднимаются, — пояснил капитан. Сам он не отрываясь глядел на зигзагообразную береговую линию. — Полагаю, что здесь еще много чего куда-то запропастилось с тех пор, как была составлена эта карта. Так что не трепыхайтесь.
— Благодарю вас, — сухо проговорила штурман. — Вас ведь не для того наняли, чтобы мы так и не смогли высадиться на берег.
Капитан и штурман представляли собой столь кричаще противоречивую пару, что невозможно было вообразить, как это они выносят друг друга, не говоря уж о слаженной и эффективной работе, которой они отличались. Рася Марадез была высокой и стройной, с ясными голубыми глазами, загорелой, с короткими выцветшими на беспощадном солнце до платинового оттенка волосами. Гладкие мускулы играли под кожей длинных рук и ног, когда она передвигалась по кораблю, одетая лишь в короткие шорты и самодельный топ. Если атлетический тип женщины вам по вкусу, а Дэмьену он был по вкусу, — Рася показалась бы вам неотразимой красавицей. Капитан, напротив, был черноволос и темнокож; невысокий и широкоплечий, он мог, казалось, в случае необходимости послужить корабельным якорем. Его лицо и руки украшали многочисленные шрамы (« Должно быть, результат бесчисленных стычек на городских улицах «, — решил Дэмьен), и хотя с собственными позолоченными инструментами он обращался с превеликой осторожностью, такие руки и пальцы, как у него, скорее подошли бы простому матросу или, в лучшем случае, боцману, чем капитану. Столь же контрастными, как внешность, были и темпераменты капитана и штурмана, однако они оказались на удивление совместимы, и в результате возникло непростое, но эффективное товарищество, в отсутствие которого плавание по смертоносным водам Эрны было бы просто немыслимо.
Капитан медленно поворачивался, измеряя длину и ширину береговой линии собственными инструментами. В руках у него был золотой барабан с тщательно выгравированными на нем фигурками; барабан был к тому же украшен драгоценными геммами. По выходе из гавани этот прибор моряку подарил Таррант — и Дэмьен вспомнил, как поразил и восхитил его этот дар. Хотя восхищаться ему не следовало. Такой подарок, безвкусный, но драгоценный, — мгновенно завоевал сердце капитана — и завоевал в пользу Тарранта. А за все добро, сделанное капитану и экипажу, Охотник в урочный час непременно потребует воздаяния.
Но и сам Дэмьен пристально всматривался в береговую линию: сплошные скалы с водопадами на крутых обрывах, лишь кое-где более или менее пологие склоны — такие, что, дав волю воображению, можно было бы назвать их берегом… Снова и снова смотрел он из стороны в сторону, остро сожалея о том, что не обладает Видением, присущим Тарранту. К настоящему времени Охотник наверняка проанализировал бы каждое движение, каждый энергетический поток, которые имеются в здешних местах, и считал бы каждую каплю какой-либо информации.» Да, — сказал бы он, — люди здесь живут, несколько к югу отсюда. Живут — и не подозревают о нашем появлении. Так что давайте пойдем по ветру…»
И тут Дэмьен судорожно сглотнул, увидев нечто не совсем естественного происхождения. Ему понадобилось всего несколько мгновений, чтобы сфокусировать взгляд, — бледная полоса, в основном прямая, вьющаяся от подножия прибрежного утеса к его вершине высотой в несколько сотен футов.» Искусственного происхождения, — решил он. — Вне всякого сомнения, искусственного «. Его пальцы стиснули тонкий корпус подзорной трубы, он настроил ее на саму дорогу, на движущиеся тени, которыми она была покрыта. И попытался идентифицировать эти тени.
И поняв, что это такое, чем эти тени непременно должны были оказаться, на мгновение затаил дыхание.
« О Господи. Вот оно!»
Капитан повернулся к нему:
— Что-нибудь увидели?
Дэмьен кивнул. Его сердце так отчаянно колотилось от волнения, что его удивляло, почему это никто другой не слышит.
— Там.
Он указал капитану на замеченную им полосу, затем передал подзорную трубу Расе. Ему не хотелось ничего говорить, пока они не увидят сами. Не увидят и не подтвердят увиденного.
Капитан, первым нашедший путь, чертыхнулся:
— Девятый мессия Валкина! Лестница?
— Скорее своего рода ступеньки, — поправила Рася. — Склон слишком крут для более или менее нормальной лестницы.
— Но ступеньки, высеченные человеком. Уж это-то наверняка.
« Человеком или человекообразным, — поправил про себя Дэмьен. — Кем-то принявшим человеческий образ и, соответственно, воспользовавшимся человеческими инструментами. Ищем ли мы приметы пребывания здесь потенциального союзника… или же речь идет о нашем враге?» Неуверенность заставила его внутренне захолодеть. Он попытался задействовать Познание — с тем чтобы погасить сомнения, но энергия, витающая на этой планете над поверхностью суши, была еще слишком далека. И, следовательно, недоступна. Тарранту, возможно, удалось бы Творение и на таком расстоянии, но только не самому Дэмьену.
— Ну что, Рася? — спросил капитан.
— Высаживаться на берег здесь неудобно, — ответила она. — Даже с лодок. Да и на якорь» Золотую славу» поставить негде. По крайней мере, мы такого места пока не нашли. А это означает, что, высадив вас, придется отойти на десять, а может, и на сто миль от места высадки. Звучит достаточно скверно.
— Но если вы распорядитесь, мы так и сделаем, — заверил Дэмьена капитан. — Мы же с вами так и условились. Высадим вас там, где вам будет угодно… даже если это означает сбросить вас с палубы в пучину.
— И даже если нам этого категорически не захочется, — добавила Рася.
Дэмьен взял долгую паузу, пристально вглядываясь в береговую линию, словно в надежде на то, что это в какой-то мере рассеет его сомнения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
И буря неторопливо, но однозначно пошла на убыль. Нет, не прекратилась, ни в коем случае не прекратилась, — да и нельзя же такую страшную бурю разогнать одним-единственным Творением, но чуть попятилась или, точнее, вильнула, так что события в ее эпицентре разворачивались теперь чуть к северу от корабля. Ледяные волны больше не перехлестывали через борт. Порванные паруса безвольно поникли. А сам Таррант…
…рухнул на палубу, едва над головой у него разошлись тучи и высоко в небе вспыхнуло солнце. Дэмьен бросился к нему на помощь, не то бегом, не то вскользь по обледенелой палубе. Собственным телом он закрыл Тарранта от губительных для того солнечных лучей, одновременно стараясь разнять судорожно сцепившиеся пальцы Охотника. И удалось ему это лишь с превеликим трудом. В конце концов он внес падшего Пророка в каюту, находящуюся под палубой, а в небе меж тем уже вовсю сияли убийственные для Охотника лучи…
И сейчас, глядя на Тарранта и вспоминая о событиях того дня, он подумал:» Если бы не ты, мы бы все погибли. Четыре дюжины трупов гнили бы сейчас на морском дне, наша миссия завершилась бы полным провалом. И нашему врагу больше ничто не противостояло бы, ничто не мешало бы захватить власть над миром и навязать ему свою волю. И разве ради такой цели нельзя пожертвовать одной-двумя жизнями? — И тут он вновь почувствовал, что впадает в отчаяние. — Но где же найти равновесие? Золотую середину? Как вообще следует относиться к подобным вещам?»
Бледные глаза в упор смотрели на него. Холодные, невероятно холодные. Промеряя глубины и пределы его возможностей. Взвешивая на весах его душу.
— Взяв вас собой, я понимал, чем придется расплатиться за такое решение, — признался наконец Дэмьен.
За бортом мирно плескалась вода.
« С Божьей помощью я уж как-нибудь постараюсь со всем этим управиться «.
2
Земля! Берег был явно вулканического происхождения: остроконечные скалы из голого базальта или гранита, лишь редкие пологие склоны которых были покрыты каскадами растительности, в своей совокупности похожими на зеленый водопад. Береговой полосы как таковой не было, равно как и чего-нибудь другого, за что могли бы зацепиться мореходы, — лишь сплошная уступчатая стена зигзагообразно уходящих в море утесов, омытая пеной разбивающихся о нее океанских волн. Выглядело все это, мягко говоря, негостеприимно… а впрочем, ничего удивительного. Планета Эрна не славится ни удобными гаванями, ни пляжами.
Земля. Даже издали можно было почувствовать ее запахи и уловить ее шумы: вечнозеленые растения стреляли во все стороны семенами, расцветали первые весенние цветы, над головами у мореплавателей разносились крики морских птиц, выискивающих спокойные участки на поверхности воды, чтобы нырнуть в глубину за рыбой. Пассажиры» Золотой славы «, общим числом человек сорок, собрались на носу корабля, жадно всматриваясь в первые картины мест, слывших землей обетованной. Кое у кого из них имелись миниатюрные подзорные трубы — ими снабдил мореходов Таррант — и они бережно, как священные реликвии, передавали их из рук в руки, если не из благоговения перед Древней Наукой, то из страха перед самим Таррантом. Их собственные приборы давным-давно вышли из строя, как и почти все остальное корабельное оборудование; отсутствие земной Фэа на океанском просторе обесточило их, выжав досуха. Это удивило — и напугало — всех, кроме Охотника.
« Какой, должно быть, ужас испытали первые колонисты, — подумал Дэмьен. — Отрицая колдовство, они наверняка полагали, будто их техника сможет функционировать и здесь. Не понимая, что даже подсознательные порывы переструктурируют земное Фэа… и потому ни одно из изготовленных человеком орудий и приспособлений не сможет работать без сбоев «. Может быть, именно поэтому больше ничего не слышно ни о каких звездолетах? А их корабли, должно быть, заплутались в океане, стоило выйти из строя приборам. Или вслепую прибыли в какую-нибудь из бухт и уже никогда не покинули берег, потому что мореходы поняли, что им ни за что не вернуться обратно? Дэмьену страшно хотелось разгадать эту загадку. Пять экспедиций, как-никак, сотни мужчин и женщин… и нечто, занесшее сюда Зло, — более убийственное и изощренное, чем все, что смог породить Запад. Вот с этим Злом ему нестерпимо хотелось встретиться. Он изнывал от желания это Зло уничтожить.
« Скоро, — пообещал он себе, — уже скоро. Не стоит перепрыгивать через ступеньку «.
Он стоял в рубке» Золотой славы «, держа в руке личную подзорную трубу Тарранта. Стоял рядом со столиком, на котором были разложены географические карты. Лучшая из них представляла собой копию с личной карты Охотника. На ней восточный континент был изображен как бы сверху, причем рельеф местности, в основном холмистый, был четко пропечатан механической техникой, которой обладали только основатели колонии. Аутентичная карта почти наверняка — или, вернее, ее точная копия. Слишком многие из своих сокровищ потерял в последнем путешествии Таррант, чтобы вновь пуститься в путь с бесценными оригиналами. Поверх карты врассыпную валялись измерительные приборы, которыми пользовалась женщина-штурман, и Дэмьен только что увидел, как она взяла со стола бронзовую астролябию. Что ж, это свидетельствует о ее нынешнем душевном состоянии: среди множества куда более изощренных инструментов она выбрала самый простой, чтобы не сказать примитивный; так Рася поступала всегда, если была чем-то взволнована.
Наконец она открыла ему причину своих волнений:
— Если мы действительно там, где, как я полагаю, мы находимся, то куда-то запропастился отмеченный на карте остров.
— Океанские воды поднимаются, — пояснил капитан. Сам он не отрываясь глядел на зигзагообразную береговую линию. — Полагаю, что здесь еще много чего куда-то запропастилось с тех пор, как была составлена эта карта. Так что не трепыхайтесь.
— Благодарю вас, — сухо проговорила штурман. — Вас ведь не для того наняли, чтобы мы так и не смогли высадиться на берег.
Капитан и штурман представляли собой столь кричаще противоречивую пару, что невозможно было вообразить, как это они выносят друг друга, не говоря уж о слаженной и эффективной работе, которой они отличались. Рася Марадез была высокой и стройной, с ясными голубыми глазами, загорелой, с короткими выцветшими на беспощадном солнце до платинового оттенка волосами. Гладкие мускулы играли под кожей длинных рук и ног, когда она передвигалась по кораблю, одетая лишь в короткие шорты и самодельный топ. Если атлетический тип женщины вам по вкусу, а Дэмьену он был по вкусу, — Рася показалась бы вам неотразимой красавицей. Капитан, напротив, был черноволос и темнокож; невысокий и широкоплечий, он мог, казалось, в случае необходимости послужить корабельным якорем. Его лицо и руки украшали многочисленные шрамы (« Должно быть, результат бесчисленных стычек на городских улицах «, — решил Дэмьен), и хотя с собственными позолоченными инструментами он обращался с превеликой осторожностью, такие руки и пальцы, как у него, скорее подошли бы простому матросу или, в лучшем случае, боцману, чем капитану. Столь же контрастными, как внешность, были и темпераменты капитана и штурмана, однако они оказались на удивление совместимы, и в результате возникло непростое, но эффективное товарищество, в отсутствие которого плавание по смертоносным водам Эрны было бы просто немыслимо.
Капитан медленно поворачивался, измеряя длину и ширину береговой линии собственными инструментами. В руках у него был золотой барабан с тщательно выгравированными на нем фигурками; барабан был к тому же украшен драгоценными геммами. По выходе из гавани этот прибор моряку подарил Таррант — и Дэмьен вспомнил, как поразил и восхитил его этот дар. Хотя восхищаться ему не следовало. Такой подарок, безвкусный, но драгоценный, — мгновенно завоевал сердце капитана — и завоевал в пользу Тарранта. А за все добро, сделанное капитану и экипажу, Охотник в урочный час непременно потребует воздаяния.
Но и сам Дэмьен пристально всматривался в береговую линию: сплошные скалы с водопадами на крутых обрывах, лишь кое-где более или менее пологие склоны — такие, что, дав волю воображению, можно было бы назвать их берегом… Снова и снова смотрел он из стороны в сторону, остро сожалея о том, что не обладает Видением, присущим Тарранту. К настоящему времени Охотник наверняка проанализировал бы каждое движение, каждый энергетический поток, которые имеются в здешних местах, и считал бы каждую каплю какой-либо информации.» Да, — сказал бы он, — люди здесь живут, несколько к югу отсюда. Живут — и не подозревают о нашем появлении. Так что давайте пойдем по ветру…»
И тут Дэмьен судорожно сглотнул, увидев нечто не совсем естественного происхождения. Ему понадобилось всего несколько мгновений, чтобы сфокусировать взгляд, — бледная полоса, в основном прямая, вьющаяся от подножия прибрежного утеса к его вершине высотой в несколько сотен футов.» Искусственного происхождения, — решил он. — Вне всякого сомнения, искусственного «. Его пальцы стиснули тонкий корпус подзорной трубы, он настроил ее на саму дорогу, на движущиеся тени, которыми она была покрыта. И попытался идентифицировать эти тени.
И поняв, что это такое, чем эти тени непременно должны были оказаться, на мгновение затаил дыхание.
« О Господи. Вот оно!»
Капитан повернулся к нему:
— Что-нибудь увидели?
Дэмьен кивнул. Его сердце так отчаянно колотилось от волнения, что его удивляло, почему это никто другой не слышит.
— Там.
Он указал капитану на замеченную им полосу, затем передал подзорную трубу Расе. Ему не хотелось ничего говорить, пока они не увидят сами. Не увидят и не подтвердят увиденного.
Капитан, первым нашедший путь, чертыхнулся:
— Девятый мессия Валкина! Лестница?
— Скорее своего рода ступеньки, — поправила Рася. — Склон слишком крут для более или менее нормальной лестницы.
— Но ступеньки, высеченные человеком. Уж это-то наверняка.
« Человеком или человекообразным, — поправил про себя Дэмьен. — Кем-то принявшим человеческий образ и, соответственно, воспользовавшимся человеческими инструментами. Ищем ли мы приметы пребывания здесь потенциального союзника… или же речь идет о нашем враге?» Неуверенность заставила его внутренне захолодеть. Он попытался задействовать Познание — с тем чтобы погасить сомнения, но энергия, витающая на этой планете над поверхностью суши, была еще слишком далека. И, следовательно, недоступна. Тарранту, возможно, удалось бы Творение и на таком расстоянии, но только не самому Дэмьену.
— Ну что, Рася? — спросил капитан.
— Высаживаться на берег здесь неудобно, — ответила она. — Даже с лодок. Да и на якорь» Золотую славу» поставить негде. По крайней мере, мы такого места пока не нашли. А это означает, что, высадив вас, придется отойти на десять, а может, и на сто миль от места высадки. Звучит достаточно скверно.
— Но если вы распорядитесь, мы так и сделаем, — заверил Дэмьена капитан. — Мы же с вами так и условились. Высадим вас там, где вам будет угодно… даже если это означает сбросить вас с палубы в пучину.
— И даже если нам этого категорически не захочется, — добавила Рася.
Дэмьен взял долгую паузу, пристально вглядываясь в береговую линию, словно в надежде на то, что это в какой-то мере рассеет его сомнения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65