Он присел на корточки возле посвященного. Ему бросилось в глаза, что лицо у того напряжено, а тело слегка дрожит. Значит, он пребывает в сознании и борется с невыносимой болью, пытаясь одновременно освободиться из колдовских пут. Но свет был слишком силен, слишком длителен, даже Дэмьен почувствовал на себе его воздействие, а он ведь не отличается сверхчувствительностью Охотника. Священник наложил руку на ближайшее из хрустальных колец и применил Творение, ведущее к Познанию, но оно не принесло ощутимых результатов: какое бы заклятье ни было применено здесь, не со скромными возможностями Дэмьена можно было расколдовать его или хотя бы разгадать.
Он нервно посмотрел на восток: небо угрожающе светлело. Времени практически не оставалось.
— Расколдовать сможете? — спросил ракх.
Дэмьен поглядел на хрустальные кольца, на хрустальные путы, на самого Охотника. «Следовало бы оставить тебя здесь, — подумал он. — В твое отсутствие мир стал бы куда лучшим местом для жизни». Но ни время, ни место не подсказывали ему столь безжалостного решения.
— Меч у вас есть? — спросил он.
Катасах уставился на него так, словно Дэмьен сошел с ума, но затем, судя по всему, предпочел не спорить. Он полез в складки плаща и извлек собственный меч. Это был короткий клинок с узким лезвием; взмах такого меча призван скорее подавать сигнал к ружейной стрельбе, а не отражать или заменять ее. Но взяв оружие, Дэмьен почувствовал, как тяжела рукоять, как прочна сталь. Что ж, и на том спасибо.
Он выбрал один из хрустальных ростков и сильно ударил по нему рукоятью — в точку, которую счел критической. Вокруг разлетелись хрустальные брызги, однако росток не сломался. Священник повторил удар. На этот раз ему удалось выбить из цепи одно звено, и этого оказалось как раз достаточно, чтобы вытащить в образовавшийся просвет руку Тарранта. На востоке уже исчезали звезды, небо золотили лучи восходящего солнца. Он быстро перешел к следующему ростку и ударил и по нему рукоятью — резко и мощно. Это звено оказалось прочнее предыдущего, и понадобилось три удара, прежде чем в воздух взметнулись хрустальные брызги, и еще пять, прежде чем в образовавшийся просвет удалось вытащить ногу пленника. Теперь и Катасах принялся помогать священнику, вытаскивая конечности Тарранта из опутавшей того хрустальной паутины, едва Дэмьен добивался слабины. Действовать приходилось скоординированно, потому что образующиеся просветы вновь стремительно зарастали, и если бы они не вытягивали Тарранта из пут, те быстро восстановились бы полностью.
В конце концов им все-таки удалось освободить Тарранта, и они с ракхом потащили его вялое трупно-холодное тело к двери с крыши на лестницу. Восходящее солнце подгоняло их своими лучами, и когда они уже несли тело вниз по лестнице, Дэмьену показалось, будто он слышит, как солнечное Фэа захлестывает у него за спиной хрустальные шпили. Они спустились по лестнице на два марша, потом на три, и наконец Дэмьен позволил себе облегченно вздохнуть; от солнца они ушли, и хотя во всем дворце по-прежнему струился колдовской свет, священник подумал, что тот вряд ли сможет убить Тарранта, хотя, конечно, и причинит ему новые страдания.
СамоИсцеление, проведенное священником, в какой-то мере уменьшило испытываемую им боль, но сил ему оно вернуть не могло; естественно, сам он ни за что не смог бы донести обмякшее тело крупного мужчины до спасительного подземелья. Дэмьен надолго привалился к стене, чувствуя, что просто не может идти дальше, да и ракх выглядел ненамного лучше. Но Дэмьен боялся за Тарранта: любая, пусть и самая ничтожная толика света могла стать для Охотника переполняющей чашу каплей. Поэтому он заставил себя сдвинуться с места и потащил Тарранта — ниже… еще ниже и глубже под землю…
Они остановились на третьей площадке, где было уже так темно, что без фонаря стало трудно ориентироваться.
— Пришли, — выдохнул Дэмьен. — Этого хватит.
— А не лучше ли отнести его на самое дно? Там еще темнее.
Дэмьен «покачал головой:
— Ему нужно земное Фэа для самоИсцеления. Так мне кажется. А там, внизу, энергии будет не хватать.
Оставалось надеяться на то, что он не ошибся. На то, что здешний скудный полумрак не причинит Тарранту дальнейшего вреда, равно как и не помешает самоИсцелению. Потому что сам он больше ничего не мог сделать для Охотника. Все остальное зависело только от него самого.
Они уложили тело поперек площадки: оно едва уместилось, но все-таки уместилось. Присев на корточки возле посвященного, Дэмьен осмотрел его глазами бывалого человека. Дрожь исчезла, и это был хороший симптом. Показалось ему, что и лицо Тарранта стало несколько спокойней, и это опять-таки было добрым знаком. Нет, сам он больше ничем не мог помочь ему. Да и никто другой тоже.
Он посмотрел на ракха. Какой усталый, какой замученный вид был у Катасаха! При иных обстоятельствах капитан лейб-гвардии постарался бы скрыть это от постороннего, но сейчас притворяться было ни к чему. Дэмьен ведь знал, что именно с ним случилось. И понимал это. И больше, чем кто бы то ни было другой из числа обитателей этой планеты, Дэмьен понимал, что наиболее чувствительным переживанием для ракха стали не уступка собственного тела другому и не ощущение, что твой господин с легкостью пожертвовал тобой, а предельное падение в собственных глазах, заключающееся в том, что в его теле побывала человеческая, именно человеческая душа. Подобная рана затянется не скоро и не просто. И Дэмьен понимал это.
— Я могу что-нибудь сделать для вас? — спросил ракх.
— Да.
Дэмьен поднялся с места. Боль в спине приглушилась, она превратилась скорее в напоминание о былой боли. Пробормотав слова Творения, Дэмьен припал к потокам Фэа, чтобы проверить, не нанес ли Таррант в своем нынешнем состоянии энергии какого-либо ущерба. Отчасти это было мерой предосторожности, а отчасти своего рода тестом; если ему удастся справиться с Фэа на этом подземном уровне, то Охотнику удастся тем более. А заручившись этой мощью, Таррант сможет самоИсцелиться.
Повернувшись к ракху, Дэмьен сказал:
— Мне бы хотелось увидеть Йенсени.
Она лежала на кушетке, куда перенес ее Катасах, уронив руку, изящные пальцы касались пола, глаза были закрыты. Кровь заливала всю комнатку, алая и сырая, кровь окрасила и белоснежную изначально кушетку. Цвет кожи девочки, еще недавно бледно-коричневый, стал теперь пепельно-серым, лицо ее искажала гримаса страха и гнева. Хотя, приглядевшись, можно было понять, что это нечто совсем иное. Это было выражение ясного и беспредельного покоя — того самого, о котором люди при жизни могут только мечтать.
Дэмьен опустился возле девочки на колени, взял ее крошечную руку в свою. Она еще не остыла, еще не совсем остыла, под кончиками пальцев священник уловил замирающее эхо жизни — и из-за этого слезы вновь навернулись ему на глаза.
« Господи, позаботься о ней. Она была такой нежной, любящей и вместе с тем такой отважной, а в самом конце она совершила ради Тебя подвиг, на который решились бы очень немногие. Даруй ей мир, молю Тебя, воссоедини ее с теми, кого она любила. — И, отерев глаза, он добавил: — И дозволь ей, если такое возможно, время от времени играть с детенышами ракхов. Ей это очень понравится «.
— Как это случилось? — спросил он у ракха.
Катасах оставался у входа; ему не хотелось нарушать своим присутствием одинокую тризну Дэмьена. Лишь теперь, когда к нему обратились, он подошел поближе.
— Он вошел в ее тело и начал брать его под контроль. Она пленила его, а затем лишила себя жизни.
— Вот уж не подумал бы, что она обладает подобным могуществом.
В голосе ракха, когда он ответил, послышалось благоговение:
— Она воззвала к тому, кто таким могуществом обладает.
На мгновение Дэмьен закрыл глаза и сделал едва заметный вдох; смысл ее смерти наконец дошел до него во всей своей бесповоротности.
— Ладно. По крайней мере, на этом все и закончилось.
— К сожалению, это не совсем так. — Они оба стояли спиной к тому месту, откуда послышался этот голос. — Я бы даже сказал: совсем не так.
Катасах, обладавший реакцией отлично подготовленного лейб-гвардейца, стремительно обернулся; следом за ним посмотрел в ту же сторону и Дэмьен. Человек, прислонившийся к дальней стене, показался ему смутно знакомым, хотя он не взялся бы сказать, кто это такой. Крепкий бородатый мужчина в черном бархатном плаще и в черной шляпе — возможно, чтобы показать, что он разделяет их горе. И все же вырядился он довольно нелепо с учетом сложившихся обстоятельств, подумал Дэмьен, имея в виду ослепительные драгоценности, которыми был осыпан наряд незнакомца. В конце концов, именно эти неподобающие и безвкусные драгоценности помогли ему вспомнить, кто это такой.
— Кэррил, — прошептал он.
Это был Йезу, заключивший союз с Таррантом, — тот самый, который исцелил Сиани, тот самый, с которым советовался Сензи. К собственному изумлению, Дэмьен обнаружил, что вовсе не испытывает естественного при появлении подобного существа ужаса. Неужели испытания последнего времени примирили его с демонами? Если так, то напрасно: даже те порождения Фэа, которые совершают добрые дела, остаются тем не менее опасными паразитами.
— Я прибыл предостеречь вас, — заявил демон. Когда он вышел на середину комнаты, ослепительный хрустальный блеск, исходящий от стен, померк, на смену ему пришло вполне терпимое мерцание. — Вам пора отправляться домой, Дэмьен Райс. И нужно сделать это как можно скорее.
Дэмьен пропустил это предостережение мимо ушей; из сказанного Йезу его куда больше взволновало иное.
— Что ты хочешь сказать, утверждая, будто еще ничего не кончилось?
Демон помедлил словно бы в нерешительности, затем огляделся по сторонам, будто опасаясь, что кто-нибудь может их подслушать.
— Вы и сами все обнаружите, вернувшись на север, — в конце концов выложил он. — Так что я не открою вам никаких секретов. Только то, что вы могли бы увидеть и собственными глазами.
— Да о чем это ты?! — взорвался Катасах. Его рука скользнула к поясу, где он держал пистоль, и это было скверным предзнаменованием. — Что происходит?
Демон повернулся к нему.
— Твой Принц, капитан, был всего лишь пешкой — и ничем иным. Игру вел и ведет Калеста. Вы заставили его начать свои действия на сто лет раньше, чем он собирался, но в конце концов это не имеет особого значения. Вы выиграли одно сражение, но война только начинается.
Дэмьен почувствовал, что его охватывает ужас. Он и без того понимал, что смерть Принца является всего лишь первым шагом в сторону исцеления здешних мест, но что-то в зловещем тоне, каким произнес свои слова Йезу, подсказало ему, что дело обстоит куда более плохо.
— Объясни, что ты имеешь в виду? — резко приказал он.
Демон, похоже, обиделся.
— Я не могу. Не могу во всех деталях. Помогая вам, я вмешиваюсь в его дела… — Он перевел дух, сдерживая дрожь; это произвело на Дэмьена скорее комическое впечатление, потому что дышать Йезу было вовсе не обязательно да и тела у него по большому счету тоже не было. — А это запрещено. Но именно так поступил и он. Форсировать человеческое развитие… Это тоже строжайше воспрещено. Так чье же преступление окажется большим? И на кого обрушится наказание?
— Как это форсировать? — с вызовом спросил Катасах.
— Что это ты несешь! — рявкнул Дэмьен.
— Ступайте на север, — ответил демон им обоим. — И сами увидите. Он использовал Принца, он использовал ракхов, а теперь… Прошу прощения, — отдельно обратился он к Катасаху. — Мне искренне жаль. Но как тебе известно, он не может питаться твоими соплеменниками. Поэтому их жизнь или смерть, строго говоря, не имеют для него никакого значения. — Он посмотрел на Дэмьена и сразу же отвернулся, словно страшась встретиться с ним взглядом. — Двенадцать веков назад ваши предки прибыли на эту планету. Их было тогда всего несколько сотен — и, следовательно, их было достаточно мало, поэтому, когда Каска принес Великую Жертву, это потрясло планету до самых глубин. А теперь, когда на планете Эрна живут миллионы людей и тысячи из них умеют Творить при помощи Фэа, никому в отдельности не удается достигнуть такой степени влияния. Ни один взятый в отдельности акт не может потрясти Фэа так, чтобы ее основные характеристики снова изменились. Но тысяча человек — или, возможно, сто тысяч — на такое способны. И четкий план действий, проводимый из одного столетия в другое, тоже способен.
— Такова философия Истинной Церкви, — резко вставил Дэмьен.
— Да. И Калеста следил за развитием вашей Церкви. Он многому научился у нее и у ее основателя. Он хорошо выучил урок, преподанный вашим Пророком, и применил его здесь в порядке широкомасштабного эксперимента. — Кэррил покачал головой, лицо его было мрачно. — И, к сожалению, этот эксперимент увенчался полным успехом.
— Так что ему нужно? — перебил демона Катасах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47