В придачу от падения вдребезги разбился позвоночник и разорвалось сердце. В общем, не упущено ничего.
— А он не думает?..
— А ему не кажется, что Мэдден был уже?..
— Нет. Он обнаружил закупорку кровеносных сосудов, следы легочного кровотечения и кровоизлияния вокруг травм и говорит, что, по всем признакам, они были прижизненными. В смысле, травмы.
— И что из этого следует? — спросил Паркер.
— Из этого следует, что Мэдден был жив, когда ударился о тротуар.
— В крови что-нибудь обнаружено? — спросил Бернс.
— Следы далмана.
— Далмана?
— И в таком количестве, что Двайер убежден, будто Мэдден спал в тот момент, когда выпал из окна.
— Но как можно выпрыгнуть из окна во сне?
— Если тебе кто-нибудь поможет, — сказал Карелла.
— Девушка не захотела отвечать ни на какие вопросы, пока мы не доставим ее сюда, — сказал Клинг.
— И она уже вызвала своего адвоката, — добавил Карелла.
— Нам кажется, что она перепугалась.
— Мы и забрали ее сюда — может, тут она начнет блеять.
— А я сомневаюсь, — заявил Паркер. — Ее адвокат скажет нам, чтобы мы шли в задницу, потому что у нас нет никаких оснований для ареста.
— У нас полно обвинений против нее. Заговор с целью убийства...
— А прежний соучастник...
— На основании чего обвинять? На основании этой гребаной сережки?
— И предсмертной записки.
— Записка никак с ней не связана.
— Могут тут выявиться отпечатки пальцев?
— Вряд ли. Почти все вещи были начисто вытерты — пишущая машинка, сережка, бутылка с виски, бутылка с содовой...
— И два бокала на тумбочках?
— Да.
— Должно быть, так он и хлебнул далмана, а?
— Да, пожалуй.
— Вы думаете, на ней были перчатки?
— Когда они трахались?
— Нет, когда она убирала.
— Тогда она должна была сделать это до того, как вытолкнула его из окна. Иначе она бы не успела.
— А подоконник она протерла?
— Да.
— Но его нельзя было вытереть заранее.
— Нет, его она вытерла потом.
— А оконная рама?
— Тоже все чисто.
— А ручки?
— Какие ручки?
— Ну те штуки, которые открывают и закрывают окно. Как там они называются? Маленькие такие штучки, за которые ты берешься, чтобы отворить окно.
— Все чисто.
— Чертовски умная женщина.
— Чем больше я слушаю, тем меньше мне все это нравится, — сказал Бернс. — Я бы не хотел, чтобы ее привозили в участок, пока у нас не будет более весомых доказательств. Нам тут не нужны бессмысленные упражнения.
— А что, если у нее в аптечке хранится далман?
— Ты знаешь хоть одного судью, который выдаст ордер на обыск на основании сережки, найденной под кроватью?
— С таким неубедительным дерьмом тебе в жизни не получить этого ордера, — сказал Паркер.
— Если мы арестуем ее, мы сможем...
— Объясни пожалуйста. Стив, как именно мы сможем ее арестовать? — раздраженно поинтересовался Бернс. — Все, что у тебя есть, — эта несчастная сережка. Да она могла забыть ее там в прошлом году — откуда нам знать? Она сказала, что потеряла эту чертову фитюльку...
— Она также сказала нам, что не знает, где живет Мэдден, — сказал Карелла.
— И что она никогда не бывала у него дома, — добавил Клинг.
— Так как же тогда туда попала ее сережка?
— Что-то мне все это не нравится, — сказал Бернс.
— И мне тоже, — поддержал его Паркер.
— Давайте предположим, просто в качестве гипотезы, — начал Мейер, — что она подговорила его убить эту девушку, Кассили...
— Женщину, — поправил его Паркер.
Все снова посмотрели на него.
— Ну, так их теперь называют, — извиняющимся тоном пояснил он.
— Но давайте предположим, что она это сделала, — ладно?
— Что означает преступный сговор.
— Да, именно. И предположим, что мотивом было ее желание получить роль, которую играла другая де... другая женщина. Тогда она подговорила этого придурка убить Мишель Кассиди и получила роль — то есть все вышло именно так, как она хотела. Тогда зачем ей было?..
— Вот именно, — сказал Паркер. — За каким чертом?..
— ...ей понадобилось убивать его? — докончил Бернс.
— Потому что Мэдден был единственным звеном, — добавил Карелла.
— Потому что только он позволял связать ее с тем убийством, — сказал Клинг.
— По этой причине она и оставила поддельную предсмертную записку? — спросил Браун.
— Чтобы это выглядело, как самоубийство.
— А зачем? — спросил Хейз.
— Чтобы мы не смогли до нее добраться.
— Но мы все равно до нее добрались.
— Только потому, что нашли эту сережку! — вышел из себя Карелла.
— Ты думаешь, что она сняла серьги? — спросил Бернс. — Перед тем, как выбросить парня из окна?
— Я думаю, она сняла их перед тем, как заняться любовью.
— А потом забыла надеть?
— Да, Если ты только что совершил убийство...
— Погоди, Стив, — перебил его Хейз. — Получается, она подпоила парня...
— Ну да.
— Добавила ему в виски далмана...
— Именно.
— А потом сняла серьги перед тем, как заняться любовью? Ей что, больше не о чем было думать?
— Например, о том, как бы лучше вытолкнуть его в это гребаное окно, — сказал Паркер.
— Погодите минуту, — вмешался Бернс. — Мне кажется, Стив прав.
— Нет, не прав, — возразил Мейер.
— Большинство женщин снимают серьги, прежде чем ложиться в постель, — сказал Браун.
— И часы тоже.
— Некоторые снимают даже кольца, — сказал Браун. — Так что в этом нет ничего необычного.
— Обе серьги, правильно? — спросил Хейз. — Она должна была снять обе серьги?
— Ну... да.
— А потом надела только одну?
— И не заметила, что второй не хватает?
— И не попыталась ее найти?
— Она только что вытолкнула парня из окна, поняла, что потеряла свою серьгу, и не попыталась ее отыскать?
— Когда вы заметили, что одной серьги не хватает? — спросил Бернс.
— Что? — не понял Карелла.
— В рапорте вы написали, что на ней была только одна серьга...
— Это было в четверг, Стив, — подсказал Клинг.
— То есть вы это заметили в четверг?
— Да.
— И она сказала, что потеряла серьгу?
— Да.
— Это было через два дня после убийства Мишель...
— Да.
— ...и Джози ходила повсюду с одной серьгой. Как по-вашему, Стив, кто убил Мишель?
— Мэдден.
— Вы думаете, что это Джози подбила его на убийство?
— Да, сэр.
— И из этого вы сделали вывод, что они были любовниками.
— Да.
— И вы думаете, что девятого числа, когда вы заметили пропажу сережки, Джози уже замышляла убийство Мэддена?
— Я думаю, что это вполне возможно.
— Возможно-то возможно... — покачал головой Хейз.
— Вы утверждаете, что она подговорила Мэддена убить Мишель...
— Да.
— ...а потом решила убить его самого.
— Да.
— Тогда зачем она сказала вам, что потеряла свою везучую сережку?
Карелла непонимающе посмотрел на лейтенанта.
— А, Стив?
— Ну...
— Она что, намеревалась оставить свою серьгу у Мэддена под кроватью?
— Ну...
— Она что, намеренно сделала так, чтобы ее можно было связать с тем убийством?
В кабинете воцарилось молчание.
— Это не она, Стив, — мягко проронил Бернс.
— А знаете, кто это сделал? — неожиданно спросил Паркер, сияя улыбкой сквозь свежую щетину. — Тот, кто не получил роли.
Было одиннадцатое апреля, суббота, половина шестого вечера. Это был день накануне Вербного воскресенья, и у всех на уме была Пасха, и христианская, и еврейская — в этом году они пришлись на один день, несмотря на религиозные расхождения. Но во вторник, в девять утра, Нелли Бранд передаст дело в суд.
Всем, а в особенности Паркеру, хотелось домой. Однако именно им повезло наткнуться на возможную зацепку в этом деле, и потому Бернс настоял, чтобы они занялись этим немедленно, не сваливая розыски на ночную смену.
Детективы разбились на три команды.
Карелла, естественно, пошел с Клингом.
Мейер — с Хейзом.
А Паркер, на свою удачу, с Брауном.
Они отправились искать убедительные основания для того, чтобы обыскать квартиру Андреа Пакер.
Поскольку она была знакома с Кареллой и Клингом и поскольку полицейским не хотелось, чтобы она уничтожила улики, прежде чем они получат ордер на обыск, было гораздо предусмотрительнее послать к ней в дом кого-то другого.
* * *
Швейцар дома номер 714 по Южной Хедли-авеню работал в этом доме вот уже двадцать пять лет и в июне этого года собирался уйти на пенсию. Он намеревался вернуться в Пуэрто-Рико, где десять лет назад приобрел дом. Ловить рыбу. Гулять по берегу. Нюхать тропические цветы. Он не хотел никаких неприятностей. Именно это он сразу же заявил Паркеру и Брауну. Ему не нужны были неприятности за два месяца до пенсии.
Паркеру стало даже жаль этого человечка, с трудом разговаривавшего по-английски, который так мечтал вернуться в края, где тебе на голову падают кокосовые орехи. Он двадцать пять лет простоял в дверях, заискивая перед каждым уродом, и теперь боялся, что его втянут в какие-нибудь неприятности. Он не хотел, чтобы что-нибудь происходило во время его дежурства.
— Мы ведем расследование убийства, — сказал Паркер.
Магическое слово.
Убийство.
Предполагалось, что от этого слова у всех делаются мокрые штаны.
Но маленький латиноамериканец только непонимающе заморгал.
— Вы знаете проживающую здесь девушку по имени Андреа Пакер? — спросил Браун.
— Я только охраньяю двьерь, — ответил швейцар.
— Como se llama? — спросил Паркер, демонстрируя свои познания в испанском, которых он нахватался от женщины по имени Каталина Эрре-ра, с которой ему доводилось встречаться. Она называла себя Кэти. Хотя кого волнует, как там она себя называла? Ей хотелось считать себя настоящей американкой, Паркера это вполне устраивало. Ну и что, что она говорила с таким испанским акцентом, что его нельзя было отсечь даже мачете? У нее даже акцент звучал мило.
— Вы меня слышите? — спросил Паркер.
— Si ya lo oi, no soy sordo, — ответил швейцар по-испански, явно посчитав, что Паркер говорит куда более бегло, чем это было на самом деле, поскольку до сих пор детективу приходилось беседовать на этом языке в основном в постели Кэти Эрреры — точнее, Каталины.
— Э-э... — протянул Паркер.
— Луис Ривера, — подсказал ему швейцар.
— Послушай, Луис, — сказал Паркер, — никто не собирается втягивать тебя в какие-нибудь неприятности. Нам только нужно узнать, живет ли Андреа Пакер одна или с кем-нибудь вместе. А если не одна, то с кем? Вот и все, что нам нужно. Ты постоянно стоишь в дверях, охраняешь жильцов этого дома, днем и ночью ты готов защитить их даже ценой своей жизни, как настоящий смельчак. Да, Луис, ты настоящий cojones. Но сейчас мы расследуем убийство. Ты же понимаешь, Луис, homicidio, если уж говорить по-испански, — это очень серьезное преступление. Потому просто ответь нам да или нет, она живет одна или вместе с кем-то, и мы уйдем. Что ты сказал, amigo?
— Я пойти позвать управляющий, — сказал Луис.
* * *
В радиусе шести кварталов от дома, где жила Андреа Пакер, наличествовало четыре аптеки. Мейер и Хейз вошли в первую из них в десять минут седьмого. Теперь все детективы предельно остро ощущали ход времени. Утро вторника казалось им очень близким. А завтра был не просто выходной, а Вербное воскресенье. В этом городе по праздникам все происходило гораздо медленнее, чем в обычные дни, — особенно если праздник предшествовал другому празднику, более значительному. А на следующее воскресенье намечалась Пасха. Сразу две.
— Так или иначе, и то, и другое — праздник весны, — ни с того ни с сего сказал Мейер. — Радостный праздник жизни.
Хейз не понял, о чем говорит его напарник.
Аптека была одним из больших безличных универсальных магазинов, работающих с системой скидок. Телевизионная реклама утверждает, что здесь вас ждет вежливость, дружелюбие и внимание к каждому покупателю. За прилавком суетились шестеро аптекарш в белых халатах. Их было вдвое больше, чем покупателей перед прилавком, и тем не менее в воздухе витала атмосфера, близкая к панике. Мейер порадовался, что пришел сюда не за тем, чтобы получить лекарство по рецепту. Когда двое детективов подошли прямо к прилавку, стоящие в очереди посетители посмотрели на них как на мошенников. Мужчина в свитере и кроссовках собрался было что-то сказать Хейзу, но стоило Хейзу посмотреть на него, как тот отказался от своего намерения.
— Полиция, — сказал Мейер и предъявил свой жетон. — Можем мы поговорить с главным аптекарем?
Главным аптекарем — или заведующей аптекой, как она представилась, — оказалась необыкновенно высокая женщина по имени Фелиция Мосс. Ее карие глаза смотрели резко и проницательно, а собранные в узел волосы придавали лицу заведующей сходство с чеканными чертами римской мраморной статуи.
— Мне очень жаль, — заявила она, когда детективы изложили цель своего визита, — но это всецело противоречит нашему образу действий.
— Какому образу действий? — не понял Мейер.
— Нашей компании.
— Почему? — спокойно спросил Хейз.
— Врачебная тайна, — сказала заведующая.
— А при чем тут это? — спросил Хейз.
— Все, что нам нужно — это узнать, не продавали ли вы в последнее время какие-нибудь лекарства женщине по имени...
— Да, я...
— Андреа Пакер, и не было ли среди этих лекарств.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
— А он не думает?..
— А ему не кажется, что Мэдден был уже?..
— Нет. Он обнаружил закупорку кровеносных сосудов, следы легочного кровотечения и кровоизлияния вокруг травм и говорит, что, по всем признакам, они были прижизненными. В смысле, травмы.
— И что из этого следует? — спросил Паркер.
— Из этого следует, что Мэдден был жив, когда ударился о тротуар.
— В крови что-нибудь обнаружено? — спросил Бернс.
— Следы далмана.
— Далмана?
— И в таком количестве, что Двайер убежден, будто Мэдден спал в тот момент, когда выпал из окна.
— Но как можно выпрыгнуть из окна во сне?
— Если тебе кто-нибудь поможет, — сказал Карелла.
— Девушка не захотела отвечать ни на какие вопросы, пока мы не доставим ее сюда, — сказал Клинг.
— И она уже вызвала своего адвоката, — добавил Карелла.
— Нам кажется, что она перепугалась.
— Мы и забрали ее сюда — может, тут она начнет блеять.
— А я сомневаюсь, — заявил Паркер. — Ее адвокат скажет нам, чтобы мы шли в задницу, потому что у нас нет никаких оснований для ареста.
— У нас полно обвинений против нее. Заговор с целью убийства...
— А прежний соучастник...
— На основании чего обвинять? На основании этой гребаной сережки?
— И предсмертной записки.
— Записка никак с ней не связана.
— Могут тут выявиться отпечатки пальцев?
— Вряд ли. Почти все вещи были начисто вытерты — пишущая машинка, сережка, бутылка с виски, бутылка с содовой...
— И два бокала на тумбочках?
— Да.
— Должно быть, так он и хлебнул далмана, а?
— Да, пожалуй.
— Вы думаете, на ней были перчатки?
— Когда они трахались?
— Нет, когда она убирала.
— Тогда она должна была сделать это до того, как вытолкнула его из окна. Иначе она бы не успела.
— А подоконник она протерла?
— Да.
— Но его нельзя было вытереть заранее.
— Нет, его она вытерла потом.
— А оконная рама?
— Тоже все чисто.
— А ручки?
— Какие ручки?
— Ну те штуки, которые открывают и закрывают окно. Как там они называются? Маленькие такие штучки, за которые ты берешься, чтобы отворить окно.
— Все чисто.
— Чертовски умная женщина.
— Чем больше я слушаю, тем меньше мне все это нравится, — сказал Бернс. — Я бы не хотел, чтобы ее привозили в участок, пока у нас не будет более весомых доказательств. Нам тут не нужны бессмысленные упражнения.
— А что, если у нее в аптечке хранится далман?
— Ты знаешь хоть одного судью, который выдаст ордер на обыск на основании сережки, найденной под кроватью?
— С таким неубедительным дерьмом тебе в жизни не получить этого ордера, — сказал Паркер.
— Если мы арестуем ее, мы сможем...
— Объясни пожалуйста. Стив, как именно мы сможем ее арестовать? — раздраженно поинтересовался Бернс. — Все, что у тебя есть, — эта несчастная сережка. Да она могла забыть ее там в прошлом году — откуда нам знать? Она сказала, что потеряла эту чертову фитюльку...
— Она также сказала нам, что не знает, где живет Мэдден, — сказал Карелла.
— И что она никогда не бывала у него дома, — добавил Клинг.
— Так как же тогда туда попала ее сережка?
— Что-то мне все это не нравится, — сказал Бернс.
— И мне тоже, — поддержал его Паркер.
— Давайте предположим, просто в качестве гипотезы, — начал Мейер, — что она подговорила его убить эту девушку, Кассили...
— Женщину, — поправил его Паркер.
Все снова посмотрели на него.
— Ну, так их теперь называют, — извиняющимся тоном пояснил он.
— Но давайте предположим, что она это сделала, — ладно?
— Что означает преступный сговор.
— Да, именно. И предположим, что мотивом было ее желание получить роль, которую играла другая де... другая женщина. Тогда она подговорила этого придурка убить Мишель Кассиди и получила роль — то есть все вышло именно так, как она хотела. Тогда зачем ей было?..
— Вот именно, — сказал Паркер. — За каким чертом?..
— ...ей понадобилось убивать его? — докончил Бернс.
— Потому что Мэдден был единственным звеном, — добавил Карелла.
— Потому что только он позволял связать ее с тем убийством, — сказал Клинг.
— По этой причине она и оставила поддельную предсмертную записку? — спросил Браун.
— Чтобы это выглядело, как самоубийство.
— А зачем? — спросил Хейз.
— Чтобы мы не смогли до нее добраться.
— Но мы все равно до нее добрались.
— Только потому, что нашли эту сережку! — вышел из себя Карелла.
— Ты думаешь, что она сняла серьги? — спросил Бернс. — Перед тем, как выбросить парня из окна?
— Я думаю, она сняла их перед тем, как заняться любовью.
— А потом забыла надеть?
— Да, Если ты только что совершил убийство...
— Погоди, Стив, — перебил его Хейз. — Получается, она подпоила парня...
— Ну да.
— Добавила ему в виски далмана...
— Именно.
— А потом сняла серьги перед тем, как заняться любовью? Ей что, больше не о чем было думать?
— Например, о том, как бы лучше вытолкнуть его в это гребаное окно, — сказал Паркер.
— Погодите минуту, — вмешался Бернс. — Мне кажется, Стив прав.
— Нет, не прав, — возразил Мейер.
— Большинство женщин снимают серьги, прежде чем ложиться в постель, — сказал Браун.
— И часы тоже.
— Некоторые снимают даже кольца, — сказал Браун. — Так что в этом нет ничего необычного.
— Обе серьги, правильно? — спросил Хейз. — Она должна была снять обе серьги?
— Ну... да.
— А потом надела только одну?
— И не заметила, что второй не хватает?
— И не попыталась ее найти?
— Она только что вытолкнула парня из окна, поняла, что потеряла свою серьгу, и не попыталась ее отыскать?
— Когда вы заметили, что одной серьги не хватает? — спросил Бернс.
— Что? — не понял Карелла.
— В рапорте вы написали, что на ней была только одна серьга...
— Это было в четверг, Стив, — подсказал Клинг.
— То есть вы это заметили в четверг?
— Да.
— И она сказала, что потеряла серьгу?
— Да.
— Это было через два дня после убийства Мишель...
— Да.
— ...и Джози ходила повсюду с одной серьгой. Как по-вашему, Стив, кто убил Мишель?
— Мэдден.
— Вы думаете, что это Джози подбила его на убийство?
— Да, сэр.
— И из этого вы сделали вывод, что они были любовниками.
— Да.
— И вы думаете, что девятого числа, когда вы заметили пропажу сережки, Джози уже замышляла убийство Мэддена?
— Я думаю, что это вполне возможно.
— Возможно-то возможно... — покачал головой Хейз.
— Вы утверждаете, что она подговорила Мэддена убить Мишель...
— Да.
— ...а потом решила убить его самого.
— Да.
— Тогда зачем она сказала вам, что потеряла свою везучую сережку?
Карелла непонимающе посмотрел на лейтенанта.
— А, Стив?
— Ну...
— Она что, намеревалась оставить свою серьгу у Мэддена под кроватью?
— Ну...
— Она что, намеренно сделала так, чтобы ее можно было связать с тем убийством?
В кабинете воцарилось молчание.
— Это не она, Стив, — мягко проронил Бернс.
— А знаете, кто это сделал? — неожиданно спросил Паркер, сияя улыбкой сквозь свежую щетину. — Тот, кто не получил роли.
Было одиннадцатое апреля, суббота, половина шестого вечера. Это был день накануне Вербного воскресенья, и у всех на уме была Пасха, и христианская, и еврейская — в этом году они пришлись на один день, несмотря на религиозные расхождения. Но во вторник, в девять утра, Нелли Бранд передаст дело в суд.
Всем, а в особенности Паркеру, хотелось домой. Однако именно им повезло наткнуться на возможную зацепку в этом деле, и потому Бернс настоял, чтобы они занялись этим немедленно, не сваливая розыски на ночную смену.
Детективы разбились на три команды.
Карелла, естественно, пошел с Клингом.
Мейер — с Хейзом.
А Паркер, на свою удачу, с Брауном.
Они отправились искать убедительные основания для того, чтобы обыскать квартиру Андреа Пакер.
Поскольку она была знакома с Кареллой и Клингом и поскольку полицейским не хотелось, чтобы она уничтожила улики, прежде чем они получат ордер на обыск, было гораздо предусмотрительнее послать к ней в дом кого-то другого.
* * *
Швейцар дома номер 714 по Южной Хедли-авеню работал в этом доме вот уже двадцать пять лет и в июне этого года собирался уйти на пенсию. Он намеревался вернуться в Пуэрто-Рико, где десять лет назад приобрел дом. Ловить рыбу. Гулять по берегу. Нюхать тропические цветы. Он не хотел никаких неприятностей. Именно это он сразу же заявил Паркеру и Брауну. Ему не нужны были неприятности за два месяца до пенсии.
Паркеру стало даже жаль этого человечка, с трудом разговаривавшего по-английски, который так мечтал вернуться в края, где тебе на голову падают кокосовые орехи. Он двадцать пять лет простоял в дверях, заискивая перед каждым уродом, и теперь боялся, что его втянут в какие-нибудь неприятности. Он не хотел, чтобы что-нибудь происходило во время его дежурства.
— Мы ведем расследование убийства, — сказал Паркер.
Магическое слово.
Убийство.
Предполагалось, что от этого слова у всех делаются мокрые штаны.
Но маленький латиноамериканец только непонимающе заморгал.
— Вы знаете проживающую здесь девушку по имени Андреа Пакер? — спросил Браун.
— Я только охраньяю двьерь, — ответил швейцар.
— Como se llama? — спросил Паркер, демонстрируя свои познания в испанском, которых он нахватался от женщины по имени Каталина Эрре-ра, с которой ему доводилось встречаться. Она называла себя Кэти. Хотя кого волнует, как там она себя называла? Ей хотелось считать себя настоящей американкой, Паркера это вполне устраивало. Ну и что, что она говорила с таким испанским акцентом, что его нельзя было отсечь даже мачете? У нее даже акцент звучал мило.
— Вы меня слышите? — спросил Паркер.
— Si ya lo oi, no soy sordo, — ответил швейцар по-испански, явно посчитав, что Паркер говорит куда более бегло, чем это было на самом деле, поскольку до сих пор детективу приходилось беседовать на этом языке в основном в постели Кэти Эрреры — точнее, Каталины.
— Э-э... — протянул Паркер.
— Луис Ривера, — подсказал ему швейцар.
— Послушай, Луис, — сказал Паркер, — никто не собирается втягивать тебя в какие-нибудь неприятности. Нам только нужно узнать, живет ли Андреа Пакер одна или с кем-нибудь вместе. А если не одна, то с кем? Вот и все, что нам нужно. Ты постоянно стоишь в дверях, охраняешь жильцов этого дома, днем и ночью ты готов защитить их даже ценой своей жизни, как настоящий смельчак. Да, Луис, ты настоящий cojones. Но сейчас мы расследуем убийство. Ты же понимаешь, Луис, homicidio, если уж говорить по-испански, — это очень серьезное преступление. Потому просто ответь нам да или нет, она живет одна или вместе с кем-то, и мы уйдем. Что ты сказал, amigo?
— Я пойти позвать управляющий, — сказал Луис.
* * *
В радиусе шести кварталов от дома, где жила Андреа Пакер, наличествовало четыре аптеки. Мейер и Хейз вошли в первую из них в десять минут седьмого. Теперь все детективы предельно остро ощущали ход времени. Утро вторника казалось им очень близким. А завтра был не просто выходной, а Вербное воскресенье. В этом городе по праздникам все происходило гораздо медленнее, чем в обычные дни, — особенно если праздник предшествовал другому празднику, более значительному. А на следующее воскресенье намечалась Пасха. Сразу две.
— Так или иначе, и то, и другое — праздник весны, — ни с того ни с сего сказал Мейер. — Радостный праздник жизни.
Хейз не понял, о чем говорит его напарник.
Аптека была одним из больших безличных универсальных магазинов, работающих с системой скидок. Телевизионная реклама утверждает, что здесь вас ждет вежливость, дружелюбие и внимание к каждому покупателю. За прилавком суетились шестеро аптекарш в белых халатах. Их было вдвое больше, чем покупателей перед прилавком, и тем не менее в воздухе витала атмосфера, близкая к панике. Мейер порадовался, что пришел сюда не за тем, чтобы получить лекарство по рецепту. Когда двое детективов подошли прямо к прилавку, стоящие в очереди посетители посмотрели на них как на мошенников. Мужчина в свитере и кроссовках собрался было что-то сказать Хейзу, но стоило Хейзу посмотреть на него, как тот отказался от своего намерения.
— Полиция, — сказал Мейер и предъявил свой жетон. — Можем мы поговорить с главным аптекарем?
Главным аптекарем — или заведующей аптекой, как она представилась, — оказалась необыкновенно высокая женщина по имени Фелиция Мосс. Ее карие глаза смотрели резко и проницательно, а собранные в узел волосы придавали лицу заведующей сходство с чеканными чертами римской мраморной статуи.
— Мне очень жаль, — заявила она, когда детективы изложили цель своего визита, — но это всецело противоречит нашему образу действий.
— Какому образу действий? — не понял Мейер.
— Нашей компании.
— Почему? — спокойно спросил Хейз.
— Врачебная тайна, — сказала заведующая.
— А при чем тут это? — спросил Хейз.
— Все, что нам нужно — это узнать, не продавали ли вы в последнее время какие-нибудь лекарства женщине по имени...
— Да, я...
— Андреа Пакер, и не было ли среди этих лекарств.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38