Позвольте, пацифик! А вы пока займетесь поиском женщины. Возможно, она жива, просто спрятана где-то.
Уорден кивнула.
– Возможно. Да, я, пожалуй, схожу в дом Ненниев. Вы там все обыскали?
– Не слишком тщательно, – поспешно отозвался Эльдайн. – Обнаружив убитого рыцаря, я тут же решил дать вам об этом знать. Дежурные подсказали, куда мне направиться.
Они принялись переговариваться – спокойно, буднично, не обращая на пленника никакого внимания, впрочем, Лайам тоже не замечал их, полностью погрузившись в себя. «Это ты убил сэра Анка и погубил Маркейд! Ты вломился к ним в дом и втянул их в эту историю!» Робкий внутренний голосок вновь было принялся возражать, но Лайам не стал его слушать. Если бы ему удалось уйти, если бы он так глупо не угодил в расставленную ловушку, гибель семьи Ненниев не была бы, по крайней мере, напрасной. «Но ты ничего не смог! Ты попался, как последний болван. И теперь, даже если они и не заполучат реликвию, к королю она тоже не попадет. А им ведь только того и надо!»
Прикосновение жестких пальцев вывело Лайама из забытья. Резкий рывок вскинул ему подбородок.
– Ренфорд, вы видите мой амулет?
Лайам уставился на Уорден. Знаковый медальон высшего чина столичной стражи находился на месте, но никакого амулета на ней уже не было. Новым рывком леди-пацифик заставила пленника посмотреть на Эльдайна. Каплевидный камень теперь свисал с его шеи.
– Он защитит лейтенанта от заклятий вашего фамильяра. Вам это понятно?
Лайам с трудом кивнул, и Уорден, отпустив его подбородок, брезгливо отерла пальцы о край черно-белой туники.
– Возьмите его и постарайтесь узнать, куда делась реликвия и что случилось с леди Маркейд. Налицо заговор против короны, так что допрос с пристрастием допустим.
Эльдайн резким рывком поднял пленника на ноги. Тот не сопротивлялся.
– Слыхал, скотина? Допрос с пристрастием допустим!
Ошеломленный, терзаемый чувством вины, Лайам покорно позволил вытолкать себя из дома Кейда. На мостовой переминались с ноги на ногу двое скучающих миротворцев. Повинуясь приказу, они встали впереди арестованного.
– Смотрите в оба! – распорядился Эльдайн. – Этот мерзавец тут не один!
Миротворцы направились к улице Мастеров. Лайам шагал за ними, тупо разглядывая черно-белые спины. Стражи взяли наизготовку дубинки, один держал над головой зажженный фонарь. «Вот все и кончено. То, что останется от тебя после пыток, без промедления вздернут. Ты, считай, уже труп». Пленника охватила странная отрешенность, и ничто в мире, казалось, не имело теперь к нему отношения.
«Мастер, куда тебя тащат?»
Лайам вскинул голову.
«Ты где?»
«Чуть впереди, на третьей по счету крыше. Я успел вылететь, когда лейтенант заходил в дом».
Сзади лязгнул обнажаемый меч. Лайам почувствовал, как в его спину уперлось острие боевого клинка.
– Не забывай, что у меня амулет! – сказал Эльдайн и расхохотался. – Я защищен от заклятий твоей твари, но ты-то от стали не защищен!
Лайам опустил глаза.
«Слыхал? Убирайся отсюда. Лети во дворец и постарайся найти короля».
Эльдайн вкрадчивым шепотом продолжал:
– Не хочешь ли в том убедиться?
«Мастер, дворец усиленно охраняется. А королевские покои тем более. Туда не проникнет и мышь. Ты должен бежать».
Миротворцы свернули на улицу Мастеров и двинулись по ней вниз.
«Забудь об этом. У него амулет. Лети во дворец, осмотрись. Возможно, на месте тебе удастся что-то придумать».
Клинок ощутимо кольнул Лайама.
– Ну же, Ренфорд? Я не прочь посмотреть, что у тебя внутри!
Меч, направляемый твердой рукой, пронзил одежду и кожу. Лайам вскрикнул, рванулся вперед. Конвойные оглянулись.
– Что бы вы думали, парни, – воскликнул Эльдайн, – этот мерзавец уже дергается. Представляете, как он запляшет в петле!
Миротворцы сдержанно усмехнулись и зашагали дальше.
«Видал? Я уже труп. Лети к королю. Это приказ. Не вздумай ослушаться!»
«Ладно, мастер. Лечу».
Неожиданная покладистость фамильяра отозвалась в сердце Лайама болью. Теперь надежд на спасение не было никаких. Эльдайн, поравнявшись с пленником, шепнул ему в самое ухо:
– Тебе светит виселица!
– Знаю, – угрюмо ответил Лайам.
– Это не так уж и страшно в сравнении с тем, что тебя ждет перед ней.
«Почему он шепчет? Не хочет, чтобы нас слышали идущие впереди?»
– Пытки, Ренфорд, жуткие пытки. У нас есть неплохие умельцы, и я – первый из них!
«Он хочет нагнать на тебя страху. Зачем? Чтобы убить при попытке к бегству? Так проще, ведь оставаясь в живых, ты можешь сболтнуть что-нибудь лишнее…» Лайама охватила усталость. Ноги его отяжелели, как гири, и шаркали по камням. «А и впрямь, не покончить ли со всем этим разом? Один шаг в сторону избавит тебя от пыток… Избавит, но… собственно, для чего им тебя пытать? Где Маркейд, они знают, а на Монаршую Панацею этим мерзавцам трижды плевать, главное, чтобы она не попала к больному монарху…»
– Ну же, давай! – нетерпеливо скривился Эльдайн. – Беги! У тебя хорошие ноги, и фамильяр твой где-то поблизости. Может, тебе еще и удастся уйти.
Почему этот тип так настойчив – понятно: ему нужен предлог, чтобы убить конвоируемого по дороге к тюрьме. Но… раз Эльдайну нужен предлог, значит, идущие впереди миротворцы, как и, наверное, многие прочие, не причастны к подлым делам своего начальства. «Так не попробовать ли им все рассказать? Сразу они, наверняка, ничему не поверят, но и убить тебя все-таки не дадут!» Лайам ощутимо приободрился и стал приглядываться к конвойным. Страж, шедший справа, вскинул дубинку и концом ее почесал себе спину.
– Ну, беги же! – шипел Эль дайн. – Воспользуйся шансом.
Лайам покачал головой.
– У тебя амулет.
Миротворец, находившийся слева и несший фонарь, внезапно расхохотался.
«А у этих двоих, похоже, никаких амулетов нет!»
Эльдайн вдруг отчаянно вскрикнул и отскочил в сторону. Хохот левого стража порядка превратился в истерическое повизгивание, он согнулся в три погибели и, шатаясь как пьяный, привалился к стене. Правый конвойный уже лежал на земле, бешено извиваясь и ожесточенно скребя ногтями свои плечи. Лайам стоял столбом, на него напало странное оцепенение, но тут вновь коротко взвыл Эльдайн.
«Мастер, беги».
Фонарь беспорядочно мотался в руке икающего от неудержимого хохота миротворца, и в его пляшущем свете обернувшийся Лайам увидел, что головы у Эльдайна словно бы нет – на месте ее неистово трепыхалось маленькое подобие грозовой тучи. И услышал шелест кожистых крыльев.
– Фануил?
Эльдайн выронил меч – тот со звоном ударился о мостовую – и принялся обеими руками отдирать дракончика от лица.
«Беги!»
– Ну уж нет! – выдохнул Лайам, медленно наклоняясь и поднимая брошенный меч. Пока он выпрямлялся, Эльдайн сумел ухватить дракончика. Жутко взревывая, лейтенант миротворцев напрягся и отшвырнул рептилию прочь. Руки его вновь взлетели к лицу, окрасились кровью.
– Нет!
От рукояти меча струилась энергия боя. Лайам подобрался, сжал зубы. Фануил, ударившись оземь, перекатился и встал на лапы, готовый к новой атаке.
«Беги, мастер! Они скоро очнутся!» Миротворцы катались по мостовой. Один, расцарапанный в кровь, молил о пощаде, другой давился хриплой икотой. Эльдайн стонал и пошатывался, не отрывая рук от лица.
– Посмотрим, – процедил Лайам, взвешивая в руке меч. Однако распорядиться им он не успел, ибо ночной мрак озарила яркая вспышка. Лайам машинально выставил вперед локоть, ожидая болезненного толчка, а потом приступа мучительного удушья, но ничего подобного не ощутил. Опустив руку, он увидел, что молния – ветвистая, как десяток горящих бичей – исходит от спешащей к месту схватки Уорден.
«Жезл жалит лишь на короткой дистанции!» – понял Лайам и радостно ухмыльнулся. Бичи угрожающе шипели и потрескивали, соприкасаясь друг с другом, но боевая длина их не превышала шести футов.
«Мастер, беги!»
Лайам стоял. Бежала Уорден, хотя давалось ей это не очень легко. Плечо ее изуродованной руки неуклюже дергалось на каждом шагу. И все же она приближалась.
– Ладно, – сказал Лайам и сплюнул. – Ладно! – Он отступил на пару шагов, потом повернулся и побежал. К треску молнии за спиной примешался полный ярости вопль, сменившийся переливчатой трелью свистка. Но Лайаму эта трель показалась беспомощно-жалкой.
Он упивался свободой. «Ты был почти мертв и опять уцелел!» Ему представилась мерзкая окровавленная рожа Эльдайна, и Лайам зло хохотнул. Он наслаждался бегом, казалось, он мог так бежать всю ночь. Улица Мастеров была более-менее освещена: в кое-каких окнах теплились свечи, а возле домов побогаче висели зажженные фонари.
«Мастер, сверни направо».
В переулке, тянувшемся вдоль Монаршей, было темно. Лайаму пришлось перейти на трусцу, а потом и вовсе на шаг: он стал задыхаться.
«Ничего не видно! Надо бы выбраться к свету».
«Там везде миротворцы, – возразил Фануил. – Бегут выручать своих!»
По всему Ремесленному распадку заливались свистки. Их трели смещались к улице Мастеров. Лайам, прислушавшись, ухмыльнулся. «Патрулям не следует покидать вверенную их вниманию территорию. Но пацифик зовет, и эти олухи спешат туда, где меня уже нет! – Он торжествующе хмыкнул. – Мы можем спуститься к лодке?»
«Сейчас посмотрю».
«Посмотри», – Лайам кивнул, продолжая шагать по темному переулку. Первоначальное возбуждение постепенно выветривалось, и его сознанием мало-помалу завладевала мысль, что в лучшую сторону ничто, собственно, не изменилось. Он по-прежнему в розыске, он голоден, он устал, и ему опять негде приткнуться. «Но зато ты свободен!» Трость, сумка, одежда, запасы еды безнадежно утрачены. «Ничего, у тебя есть векселя. Завтра ты купишь все, что захочешь». Лайам сделал выпад мечом и оскалился, но свирепости в сердце не ощутил. Мечу нужны ножны, а ему самому – место, где можно скоротать эту ночь. «Такое место, куда Уорден и не подумает сунуться».
Фануил сообщил, что набережная в районе распадка пуста, и через какое-то время указал хозяину на удобный проулок, едва различимый в кромешной тьме.
Лайам без помех добежал до реки и кое-как забрался в краденую посудину. На ум ему опять пришел Ненний – связанный, с кляпом во рту, и радость его окончательно улетучилась. «Как это несправедливо! И как жестоко ты с ним обошелся!» Одно хорошо, что сам он теперь, по крайней мере, свободен. Лайам с мрачным удовлетворением взялся за весла. Свободен как пташка. Это значит, у него еще есть шанс хотя бы отчасти загладить свою вину. То есть доставить снадобье во дворец и, если представится случай, отомстить Уорден, Северну и Эльдайну. «Ты еще можешь уплатить по счетам!»
Он греб вверх по течению, забирая к середине Монаршей.
«Фануил! Спустись-ка ко мне».
«Сейчас, мастер».
Прошла минута, потом другая. Лайам продолжал упорно грести. Наконец послышалось хлопанье крыльев, маленькие коготки царапнули по скамье. Лайам закинул весла в лодку, потом наклонился, взял фамильяра и посадил его на колени. Дракончик был теплый, несмотря на отвратительную погоду, а чешуйки его на ощупь напоминали муаровый шелк, хотя внешне походили на металлические. Лайама не переставал удивлять этот контраст.
– Ты маленький неслух, ты это знаешь? Я ведь тебе ясно сказал: лети прочь!
Фануил шевельнулся. Он не любил, когда его брали на руки, но сейчас терпел.
«Да, мастер».
– А нападение на Эльдайна – это вообще верх глупости и нахальства!
«Да, мастер. Прости».
Лайам улыбнулся, поглаживая уродца, и почесал ему горлышко пальцем. «И все же ты лихо расправился с ним! Я было подумывал сбыть тебя в бродячий зверинец, но теперь решил обождать. При условии, что ты дашь мне слово и впредь не повиноваться моим дурацким приказам».
Дракончик, задрав мордочку, уставился на хозяина.
Лайам добавил:
«Я, конечно, шучу, но всего лишь наполовину. Сообрази сам, на какую».
Прошло несколько долгих секунд. Фануил отвернулся.
«Как мастеру будет угодно».
«Только и впрямь дурацким! – уточнил Лайам. – Ладно, не буду больше тебя терзать! Только проверю, не потерял ли ты в самоотверженно-героической схватке наш пузырек. А после мы потихоньку обдумаем, куда нам деваться».
Флакон был на месте. Лайам потрогал его, ощупал прорези в идеальной оплетке, постучал ногтем по магическому стеклу, потом машинально надавил большим пальцем на пробку. Шипы короны были тупыми и кожи не прокололи, однако палец он тут же убрал.
Знание, какое сокровище находится на его попечении, ничуть не пробуждало в нем жажды им завладеть, – как бы там ни было, все равно посылку Веспасиана следовало доставить по адресу! Однако осведомленность изменила отношение Лайама к этой вещице. «Подумать только, в моих руках одна из семнадцати таралонских реликвий!» Звучные наименования раритетов были у всех на слуху, они фигурировали в бесконечных балладах, их поминали в преданиях и легендах; впрочем, как справедливо заметил мэтр Толлердиг, что-то конкретное было известно далеко не о многих из них.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Уорден кивнула.
– Возможно. Да, я, пожалуй, схожу в дом Ненниев. Вы там все обыскали?
– Не слишком тщательно, – поспешно отозвался Эльдайн. – Обнаружив убитого рыцаря, я тут же решил дать вам об этом знать. Дежурные подсказали, куда мне направиться.
Они принялись переговариваться – спокойно, буднично, не обращая на пленника никакого внимания, впрочем, Лайам тоже не замечал их, полностью погрузившись в себя. «Это ты убил сэра Анка и погубил Маркейд! Ты вломился к ним в дом и втянул их в эту историю!» Робкий внутренний голосок вновь было принялся возражать, но Лайам не стал его слушать. Если бы ему удалось уйти, если бы он так глупо не угодил в расставленную ловушку, гибель семьи Ненниев не была бы, по крайней мере, напрасной. «Но ты ничего не смог! Ты попался, как последний болван. И теперь, даже если они и не заполучат реликвию, к королю она тоже не попадет. А им ведь только того и надо!»
Прикосновение жестких пальцев вывело Лайама из забытья. Резкий рывок вскинул ему подбородок.
– Ренфорд, вы видите мой амулет?
Лайам уставился на Уорден. Знаковый медальон высшего чина столичной стражи находился на месте, но никакого амулета на ней уже не было. Новым рывком леди-пацифик заставила пленника посмотреть на Эльдайна. Каплевидный камень теперь свисал с его шеи.
– Он защитит лейтенанта от заклятий вашего фамильяра. Вам это понятно?
Лайам с трудом кивнул, и Уорден, отпустив его подбородок, брезгливо отерла пальцы о край черно-белой туники.
– Возьмите его и постарайтесь узнать, куда делась реликвия и что случилось с леди Маркейд. Налицо заговор против короны, так что допрос с пристрастием допустим.
Эльдайн резким рывком поднял пленника на ноги. Тот не сопротивлялся.
– Слыхал, скотина? Допрос с пристрастием допустим!
Ошеломленный, терзаемый чувством вины, Лайам покорно позволил вытолкать себя из дома Кейда. На мостовой переминались с ноги на ногу двое скучающих миротворцев. Повинуясь приказу, они встали впереди арестованного.
– Смотрите в оба! – распорядился Эльдайн. – Этот мерзавец тут не один!
Миротворцы направились к улице Мастеров. Лайам шагал за ними, тупо разглядывая черно-белые спины. Стражи взяли наизготовку дубинки, один держал над головой зажженный фонарь. «Вот все и кончено. То, что останется от тебя после пыток, без промедления вздернут. Ты, считай, уже труп». Пленника охватила странная отрешенность, и ничто в мире, казалось, не имело теперь к нему отношения.
«Мастер, куда тебя тащат?»
Лайам вскинул голову.
«Ты где?»
«Чуть впереди, на третьей по счету крыше. Я успел вылететь, когда лейтенант заходил в дом».
Сзади лязгнул обнажаемый меч. Лайам почувствовал, как в его спину уперлось острие боевого клинка.
– Не забывай, что у меня амулет! – сказал Эльдайн и расхохотался. – Я защищен от заклятий твоей твари, но ты-то от стали не защищен!
Лайам опустил глаза.
«Слыхал? Убирайся отсюда. Лети во дворец и постарайся найти короля».
Эльдайн вкрадчивым шепотом продолжал:
– Не хочешь ли в том убедиться?
«Мастер, дворец усиленно охраняется. А королевские покои тем более. Туда не проникнет и мышь. Ты должен бежать».
Миротворцы свернули на улицу Мастеров и двинулись по ней вниз.
«Забудь об этом. У него амулет. Лети во дворец, осмотрись. Возможно, на месте тебе удастся что-то придумать».
Клинок ощутимо кольнул Лайама.
– Ну же, Ренфорд? Я не прочь посмотреть, что у тебя внутри!
Меч, направляемый твердой рукой, пронзил одежду и кожу. Лайам вскрикнул, рванулся вперед. Конвойные оглянулись.
– Что бы вы думали, парни, – воскликнул Эльдайн, – этот мерзавец уже дергается. Представляете, как он запляшет в петле!
Миротворцы сдержанно усмехнулись и зашагали дальше.
«Видал? Я уже труп. Лети к королю. Это приказ. Не вздумай ослушаться!»
«Ладно, мастер. Лечу».
Неожиданная покладистость фамильяра отозвалась в сердце Лайама болью. Теперь надежд на спасение не было никаких. Эльдайн, поравнявшись с пленником, шепнул ему в самое ухо:
– Тебе светит виселица!
– Знаю, – угрюмо ответил Лайам.
– Это не так уж и страшно в сравнении с тем, что тебя ждет перед ней.
«Почему он шепчет? Не хочет, чтобы нас слышали идущие впереди?»
– Пытки, Ренфорд, жуткие пытки. У нас есть неплохие умельцы, и я – первый из них!
«Он хочет нагнать на тебя страху. Зачем? Чтобы убить при попытке к бегству? Так проще, ведь оставаясь в живых, ты можешь сболтнуть что-нибудь лишнее…» Лайама охватила усталость. Ноги его отяжелели, как гири, и шаркали по камням. «А и впрямь, не покончить ли со всем этим разом? Один шаг в сторону избавит тебя от пыток… Избавит, но… собственно, для чего им тебя пытать? Где Маркейд, они знают, а на Монаршую Панацею этим мерзавцам трижды плевать, главное, чтобы она не попала к больному монарху…»
– Ну же, давай! – нетерпеливо скривился Эльдайн. – Беги! У тебя хорошие ноги, и фамильяр твой где-то поблизости. Может, тебе еще и удастся уйти.
Почему этот тип так настойчив – понятно: ему нужен предлог, чтобы убить конвоируемого по дороге к тюрьме. Но… раз Эльдайну нужен предлог, значит, идущие впереди миротворцы, как и, наверное, многие прочие, не причастны к подлым делам своего начальства. «Так не попробовать ли им все рассказать? Сразу они, наверняка, ничему не поверят, но и убить тебя все-таки не дадут!» Лайам ощутимо приободрился и стал приглядываться к конвойным. Страж, шедший справа, вскинул дубинку и концом ее почесал себе спину.
– Ну, беги же! – шипел Эль дайн. – Воспользуйся шансом.
Лайам покачал головой.
– У тебя амулет.
Миротворец, находившийся слева и несший фонарь, внезапно расхохотался.
«А у этих двоих, похоже, никаких амулетов нет!»
Эльдайн вдруг отчаянно вскрикнул и отскочил в сторону. Хохот левого стража порядка превратился в истерическое повизгивание, он согнулся в три погибели и, шатаясь как пьяный, привалился к стене. Правый конвойный уже лежал на земле, бешено извиваясь и ожесточенно скребя ногтями свои плечи. Лайам стоял столбом, на него напало странное оцепенение, но тут вновь коротко взвыл Эльдайн.
«Мастер, беги».
Фонарь беспорядочно мотался в руке икающего от неудержимого хохота миротворца, и в его пляшущем свете обернувшийся Лайам увидел, что головы у Эльдайна словно бы нет – на месте ее неистово трепыхалось маленькое подобие грозовой тучи. И услышал шелест кожистых крыльев.
– Фануил?
Эльдайн выронил меч – тот со звоном ударился о мостовую – и принялся обеими руками отдирать дракончика от лица.
«Беги!»
– Ну уж нет! – выдохнул Лайам, медленно наклоняясь и поднимая брошенный меч. Пока он выпрямлялся, Эльдайн сумел ухватить дракончика. Жутко взревывая, лейтенант миротворцев напрягся и отшвырнул рептилию прочь. Руки его вновь взлетели к лицу, окрасились кровью.
– Нет!
От рукояти меча струилась энергия боя. Лайам подобрался, сжал зубы. Фануил, ударившись оземь, перекатился и встал на лапы, готовый к новой атаке.
«Беги, мастер! Они скоро очнутся!» Миротворцы катались по мостовой. Один, расцарапанный в кровь, молил о пощаде, другой давился хриплой икотой. Эльдайн стонал и пошатывался, не отрывая рук от лица.
– Посмотрим, – процедил Лайам, взвешивая в руке меч. Однако распорядиться им он не успел, ибо ночной мрак озарила яркая вспышка. Лайам машинально выставил вперед локоть, ожидая болезненного толчка, а потом приступа мучительного удушья, но ничего подобного не ощутил. Опустив руку, он увидел, что молния – ветвистая, как десяток горящих бичей – исходит от спешащей к месту схватки Уорден.
«Жезл жалит лишь на короткой дистанции!» – понял Лайам и радостно ухмыльнулся. Бичи угрожающе шипели и потрескивали, соприкасаясь друг с другом, но боевая длина их не превышала шести футов.
«Мастер, беги!»
Лайам стоял. Бежала Уорден, хотя давалось ей это не очень легко. Плечо ее изуродованной руки неуклюже дергалось на каждом шагу. И все же она приближалась.
– Ладно, – сказал Лайам и сплюнул. – Ладно! – Он отступил на пару шагов, потом повернулся и побежал. К треску молнии за спиной примешался полный ярости вопль, сменившийся переливчатой трелью свистка. Но Лайаму эта трель показалась беспомощно-жалкой.
Он упивался свободой. «Ты был почти мертв и опять уцелел!» Ему представилась мерзкая окровавленная рожа Эльдайна, и Лайам зло хохотнул. Он наслаждался бегом, казалось, он мог так бежать всю ночь. Улица Мастеров была более-менее освещена: в кое-каких окнах теплились свечи, а возле домов побогаче висели зажженные фонари.
«Мастер, сверни направо».
В переулке, тянувшемся вдоль Монаршей, было темно. Лайаму пришлось перейти на трусцу, а потом и вовсе на шаг: он стал задыхаться.
«Ничего не видно! Надо бы выбраться к свету».
«Там везде миротворцы, – возразил Фануил. – Бегут выручать своих!»
По всему Ремесленному распадку заливались свистки. Их трели смещались к улице Мастеров. Лайам, прислушавшись, ухмыльнулся. «Патрулям не следует покидать вверенную их вниманию территорию. Но пацифик зовет, и эти олухи спешат туда, где меня уже нет! – Он торжествующе хмыкнул. – Мы можем спуститься к лодке?»
«Сейчас посмотрю».
«Посмотри», – Лайам кивнул, продолжая шагать по темному переулку. Первоначальное возбуждение постепенно выветривалось, и его сознанием мало-помалу завладевала мысль, что в лучшую сторону ничто, собственно, не изменилось. Он по-прежнему в розыске, он голоден, он устал, и ему опять негде приткнуться. «Но зато ты свободен!» Трость, сумка, одежда, запасы еды безнадежно утрачены. «Ничего, у тебя есть векселя. Завтра ты купишь все, что захочешь». Лайам сделал выпад мечом и оскалился, но свирепости в сердце не ощутил. Мечу нужны ножны, а ему самому – место, где можно скоротать эту ночь. «Такое место, куда Уорден и не подумает сунуться».
Фануил сообщил, что набережная в районе распадка пуста, и через какое-то время указал хозяину на удобный проулок, едва различимый в кромешной тьме.
Лайам без помех добежал до реки и кое-как забрался в краденую посудину. На ум ему опять пришел Ненний – связанный, с кляпом во рту, и радость его окончательно улетучилась. «Как это несправедливо! И как жестоко ты с ним обошелся!» Одно хорошо, что сам он теперь, по крайней мере, свободен. Лайам с мрачным удовлетворением взялся за весла. Свободен как пташка. Это значит, у него еще есть шанс хотя бы отчасти загладить свою вину. То есть доставить снадобье во дворец и, если представится случай, отомстить Уорден, Северну и Эльдайну. «Ты еще можешь уплатить по счетам!»
Он греб вверх по течению, забирая к середине Монаршей.
«Фануил! Спустись-ка ко мне».
«Сейчас, мастер».
Прошла минута, потом другая. Лайам продолжал упорно грести. Наконец послышалось хлопанье крыльев, маленькие коготки царапнули по скамье. Лайам закинул весла в лодку, потом наклонился, взял фамильяра и посадил его на колени. Дракончик был теплый, несмотря на отвратительную погоду, а чешуйки его на ощупь напоминали муаровый шелк, хотя внешне походили на металлические. Лайама не переставал удивлять этот контраст.
– Ты маленький неслух, ты это знаешь? Я ведь тебе ясно сказал: лети прочь!
Фануил шевельнулся. Он не любил, когда его брали на руки, но сейчас терпел.
«Да, мастер».
– А нападение на Эльдайна – это вообще верх глупости и нахальства!
«Да, мастер. Прости».
Лайам улыбнулся, поглаживая уродца, и почесал ему горлышко пальцем. «И все же ты лихо расправился с ним! Я было подумывал сбыть тебя в бродячий зверинец, но теперь решил обождать. При условии, что ты дашь мне слово и впредь не повиноваться моим дурацким приказам».
Дракончик, задрав мордочку, уставился на хозяина.
Лайам добавил:
«Я, конечно, шучу, но всего лишь наполовину. Сообрази сам, на какую».
Прошло несколько долгих секунд. Фануил отвернулся.
«Как мастеру будет угодно».
«Только и впрямь дурацким! – уточнил Лайам. – Ладно, не буду больше тебя терзать! Только проверю, не потерял ли ты в самоотверженно-героической схватке наш пузырек. А после мы потихоньку обдумаем, куда нам деваться».
Флакон был на месте. Лайам потрогал его, ощупал прорези в идеальной оплетке, постучал ногтем по магическому стеклу, потом машинально надавил большим пальцем на пробку. Шипы короны были тупыми и кожи не прокололи, однако палец он тут же убрал.
Знание, какое сокровище находится на его попечении, ничуть не пробуждало в нем жажды им завладеть, – как бы там ни было, все равно посылку Веспасиана следовало доставить по адресу! Однако осведомленность изменила отношение Лайама к этой вещице. «Подумать только, в моих руках одна из семнадцати таралонских реликвий!» Звучные наименования раритетов были у всех на слуху, они фигурировали в бесконечных балладах, их поминали в преданиях и легендах; впрочем, как справедливо заметил мэтр Толлердиг, что-то конкретное было известно далеко не о многих из них.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40