«Вот ведь беда!»
– Ну, что скажешь? – поинтересовался он у дракончика, накинув халат и подсаживаясь к столу. – Легкий след от рисунка совсем не заметен, а?
Фануил вынул мордочку из миски с сырой бараниной.
«Квестор Казотта этого не одобрит».
– Одобрит-одобрит. Если, конечно, она уважает и ценит меня!
«Такое не может нравиться. Кое-кто полагает, что ты выглядишь непрезентабельно».
Где он подцепил это словечко? Уж не у принца ли Цеста? Опять, значит, подслушивал… мелкий наглец!
– Ну, думаю, твой кое-кто говорил совсем о другом. Боюсь, он имел в виду, что ты мне не пара.
Стол был уставлен целой прорвой еды. Блюдо с холодным мясом, гора всяких фруктов, три круга сыра, сушеная рыба, корзинка со свежей выпечкой, но… Лайам вдруг обнаружил, что у него совершенно пропал аппетит. Он встал со стула и потащился к кровати.
– В том смысле, что вы, драконы, и с виду-то не очень приглядны, а уж о репутации вашей не стоит и поминать…
Одеяло было удивительно мягким.
«Ты шутишь?»
Лайам кивнул, потянулся, потом расслабился и, издав вздох наслаждения, свернулся калачиком.
«Ну конечно шучу…»
19
Проснулся он очень нескоро. Вокруг было темно. Пока он спал, кто-то заботливо задернул прикроватные занавески. Лайам отодвинул их и обнаружил, что слуги успели также развести огонь в огромном камине, убрать со стола блюда с недоеденной снедью и разложить на стульях отглаженную одежду – новую, ибо старую куда-то девали. Он накинул халат и заглянул в ванную комнату – там было пусто. Подручные сурового домоправителя умудрились утащить и оба чана с грязной водой. «На цыпочках, чтобы не разбудить важного господина! Как это мило с их стороны!» Лайам зевнул.
«Фануил!»
«Я в малой гостиной, мастер».
В малой? Тут, значит, есть и большая? Лайам не стал заострять на этом внимания, ибо ногам его сделалось холодно. Кафельный пол был ледяным, а туфли, к которым он уже вроде бы попривык, исчезли вместе с грязной одеждой. Тут до него донесся приближающийся топот копыт.
«Что происходит?»
«Это гвардейцы. Кавалерийский отряд. Они тут все время крутятся – то приезжают, то уезжают».
Потоптавшись по спальне, Лайам наконец обнаружил шлепанцы с меховой оторочкой и пошел бродить по темным покоям, разыскивая своего фамильяра. Тот посиживал на подоконнике в продолговатой и пышно обставленной комнате – с пухлыми низенькими диванчиками и такими же креслицами. Окна малой гостиной выходили во внутренний двор, озаренный огнями множества факелов.
Лайам подсел к дракончику. Внизу тяжело шевелились конники в алых плащах. Один из них, видимо старший, нагнулся и подал стоящему на крыльце Катилине какой-то пакет. Лайам тихонько поднял задвижку и отворил окно. В гостиную хлынул холодный ветер, вместе с ним прилетели слова:
– Оружие на месте, милорд, его количество совпадает со списком, который мы изъяли у главного… – офицер запнулся. – В общем, все совпадает. Не похоже, чтобы там что-либо трогали.
Катилина рассеянным кивком отпустил офицера и пошел в сторону, на ходу распечатывая пакет. Следом за ним бросился клерк с кипой бумаг в руках. Офицер, развернув коня, повел отряд со двора. Лайам закрыл окно и передернул плечами.
– Это что – дотошная инвентаризация дворцового арсенала? Похоже, наш Катилина – изрядный педант!
Фануил потянулся, выгнулся и легко спрыгнул с подоконника на пол.
«Такое тут целый день. Курьеры, гонцы, миротворцы, гвардейцы… Пацифик Уорден приходила шесть раз».
Нахмурившись, Лайам вернулся в спальню. Дракончик растянулся у очага. Его хозяин зажег от огня пару свечек, попутно отметив, что топят у Катилины дровами, а не углем.
– Ты не знаешь, сколько сейчас времени?
«Недавно пробило час».
– Час?!
Лайам присвистнул. «Значит, вот оно как! Пока кое-кто бессовестно дрых, пуская слюни в подушку, тут заворачивались дела!» Он попытался представить – какие. Наверняка им перво-наперво пришлось обыскать дом Северна, отловить его явных приспешников и перетряхнуть весь дворец… «Что еще?» Пересчитывать мечи с копьями – это, пожалуй, лишнее, но на что не пойдешь, когда над страной нависает угроза вооруженного мятежа? А ведь, помимо всего прочего, надо проверить каждого из королевских гвардейцев, чтобы понять, кто из них верен короне, кто нет. То же придется проделать и с миротворцами, дальше пойдут аресты, допросы и – тьма великая! – казни…
Лайам содрогнулся. «Скажи спасибо, что ты – просто пешка, удачно вышедшая из этой игры!»
Однако и пешке стоило кое-чем озаботиться. Он огляделся.
– Послушай, малыш, чернила с бумагой сюда кто-нибудь приносил?
«Все это в большой гостиной, а также несколько книг».
Лайам взял свечу и направился к единственной двери, которую он пока что не открывал.
«А какая разница между большой и малой гостиными?»
«В большой стоит письменный стол».
Стол там и вправду стоял – дубовый, резной, с письменными принадлежностями и стопкой книг в кожаных переплетах. Помещение напоминало кабинет лорда Северна, хотя и уступало тому в отделке. Был там и камин – бездействующий, однако набитый дровами. Лайам подпалил растопку свечой и уселся за стол.
Почтенные фолианты содержали в себе пространные рассуждения о преимуществах добродетельной жизни. Лайам лениво их полистал. Поля пожелтевших страниц пестрели пометками. «Кто бы мог подумать! Юный принц увлекается философией! Но почему Цест решил, что это чтиво развлечет и меня?» Он сдвинул книги в сторону, подтянул к себе лист бумаги и взял перо.
Вывел на белом поле – крупно, красиво: «Долги!». Ниже – в столбик – подробно перечислил все, что украл в бане. Указал примерную стоимость каждой вещи, потом удовлетворенно откинулся на спинку стула.
Что было еще?
«Два меча: один – у Эльдайна, другой – у Северна. Впрочем, за трофеи не платят. Лодка… но чья она – мне не известно…»
Он записал, что ему надлежит сделать пожертвование какому-нибудь приречному храму, призревающему бедняков. Были еще куртки, снятые с приятеля Цинны и со спящего миротворца, но тут он себя виноватым не чувствовал. Получалось, что Ренфорд-беглец причинил добродетельным горожанам Торквея не так уж и много вреда!
Лайам самодовольно заулыбался, но вскоре его улыбка погасла. Он поморщился, окуная перо в чернила, и начертал под всеми записями: «Маркейд???»
Жирно подчеркнул это имя, долго смотрел на него, потом отбросил перо и встал, ощущая во всем теле свинцовую тяжесть. Задул свечу, добрел до кровати и попытался уснуть.
Ночь он провел в бесконечных блужданиях по священной долине и потому очень обрадовался, когда ему встретился Фануил.
«Мастер, тут бродит слуга. Он не знает, будить тебя или нет».
Лайам встряхнулся и отвел занавеску.
– Кто здесь?
Слуга испуганно вскрикнул, но тут же опомнился и поклонился.
– Сударь, принц Цест интересуется, встали ли вы?
– Передайте принцу, что через четверть часа я буду к его услугам.
Слуга поспешил удалиться, а Лайам поплелся в ванную. Взял кувшин, плеснул в тазик воды и принялся умываться, освобождаясь от тягостных сновидений.
Через четверть часа, облаченный в новый серый камзол с прорезями, расшитыми жемчугами, он уже сидел в малой гостиной, с ненавистью поддергивая высокие, тонкой шерсти чулки. Вошел юный принц. Лайам поднялся и поклонился.
– Отец просит меня передать вам его извинения, – сказал, ответно кланяясь, Цест. – Он был бы рад лично приветствовать вас, но, увы, у него сейчас множество неотложных забот. Он надеется, что вы поймете его.
– О, безусловно! Его высочеству не следует беспокоиться из-за меня.
Цест покачал головой.
– Ну что вы, господин Ренфорд! Отец просил меня еще раз высказать вам уверения в его искренней и глубочайшей признательности, а также узнать, чем он мог бы вознаградить вас за ваши труды? Например, вы можете получить место в королевской гвардии…
Лайам нахмурился. Мальчик поспешно добавил:
– Чин, разумеется, офицерский!
– Очень любезно с его стороны, однако… я доволен своим положением и ничего в нем не собираюсь менять.
Резковатый ответ, но… как аукнется, так и откликнется! Лайам был не на шутку задет. Как бы там ни было, а в подачках он не нуждается!
– Пожалуйста, поблагодарите его высочество от меня.
Мальчик смущенно кашлянул.
– Да, конечно.
Последовала неловкая пауза. Наконец Цест спросил:
– Вы получили книги?
– Да, благодарю вас.
– Возможно, они показались вам несколько сложными…
– Не показались, – ответил холодно Лайам. – Тенденциозными – да! Впрочем, однобокость суждений всегда была свойственна этой философской доктрине. Школа Добродетели толкует все факты в выгодном для себя ключе. Особенно окунаясь в историю. К примеру, из нынешних событий сторонники этого философского направления извлекут лишь образчики высокого служения короне и государству, забывая, что преданность одних царедворцев соседствовала с черным предательством дворян, изменивших своему королю. В истории нет морали, она лишь зеркало непростых людских отношений.
– Это кто сказал? – спросил изумленный Цест.
– Я, – уронил Лайам, потом рассмеялся. – Почерпнул эту фразу из «Политических реалий» Саллюста. Вам не мешало бы прочесть эту книгу. Чтобы иметь противоядие от сладкоречивого чтива.
– Хм… Наверное… Я ее отыщу.
Цест уставился в пол, потом встрепенулся.
– Ах да, я чуть было не забыл! Отец мой сейчас беседует с леди Уорден. Она интересовалась, нельзя ли ей с вами поговорить?
– Можно, – кивнул Лайам, и Цест поспешил откланяться.
– Я прикажу слугам подать вам завтрак.
В дверях он приостановился и пробубнил, запоминая: «Саллюст!»
Завтрак доставили прямо в гостиную, позже туда же пришла и Уорден. Успевший плотно перекусить, Лайам шуганул с принесенного слугами столика Фануила и, вежливо приподнявшись, указал гостье на стул.
Глаза каменной леди опухли, под ними набрякли мешки. Усаживаясь, она морщилась, поглаживая искалеченную руку. Ее помятая клетчатая туника была забрызгана грязью. Какое-то время в гостиной царило молчание, потом спохватившийся Лайам предложил гостье вина.
– Нет, благодарю, – рассеянно отказалась та и вдруг подалась вперед, словно только теперь вспомнив о цели визита. Порывшись в поясном кошельке, она вынула из него Панацею. – Король просит вас вернуть герцогу эту вещь.
Лайам, поколебавшись, принял флакончик.
– По чести сказать, – продолжала Уорден, – это распоряжение королевы Иэрне. Король… о боги!.. король совсем плох…
Лайам вскинул голову. Уорден, потирающая глаза здоровой рукой, походила на обиженного ребенка.
– Но ведь он выздоравливает, не так ли? – Лайам хорошо помнил, какое облегчение он испытал, приложившись к магическому пузырьку. – Снадобье не могло не сработать! Ему уже лучше, да?
Уорден потупилась, мотнув головой.
– Он скоро умрет. Через несколько дней, а может быть, и часов…
– Это нелепо! – Лайам резко встал, опрокинув стул. – Это какая-то ерунда! Снадобье, оно… оно ведь должно…
Он осекся.
– Оно исцеляет лишь раны, – глухо сказала Уорден. – Возможно, болезни тоже – откуда нам знать? Однако ему не дано спасти человека, умирающего от яда.
– От яда?!
Пацифик кивнула. Медленно, несколько раз, с каждым кивком клоня голову все ниже и ниже.
– Мы нашли этот яд в доме Северна. Он давал его королю малыми дозами… долгое, очень долгое время. Яд редкий, малоизвестный, врачи утверждают, что противоядия нет.
– Но… если реликвия не всесильна, зачем же Веспасиан посылал ее королю? И, главное, зачем старался перехватить ее Северн?
– Герцог в письме мэтру Кейду сообщал, что не знает, поможет ли посылаемое лекарство, но что он все-таки уповает на благополучный исход. А лорд Северн не хотел рисковать, слишком уж далеко зашли его планы. Даже смерть брата не показалась ему чересчур высокой ценой за… за шанс отвести от всего предприятия угрозу провала.
Лайам припомнил посеревшее лицо лорда Берта, кровь, хлещущую из-под дрожащих пальцев, и скрипнул зубами. Ему вдруг захотелось избавиться от флакончика, швырнуть, например, его с Лестницы в океан. Однако он ограничился тем, что вполголоса выругался, и обратился к Уорден с новым вопросом.
– Удалось ли выяснить, на кого этот Северн работал? На Сильвербриджа или Корвиала?
– Никто из его приспешников ничего внятного об этом не говорит. Их допрашивают – допрашивают с пристрастием, однако безрезультатно. Лорд обещал своим людям, что они будут в большой чести у нового короля, но имени его он им не называл, очевидно опасаясь огласки.
Уорден вздохнула.
– Да и сам Северн теперь ничего нам не скажет – этой ночью он покончил с собой.
У Лайама отвалилась челюсть.
– Покончил с собой? А вы, голубушка, где же вы были? Почему предоставили ему такую возможность? Почему не велели своим людям не спускать с него глаз?
Пацифик вспыхнула.
– От меня ничего не зависело, квестор! Условия содержания лорда в темнице определял принц казны. Будь моя воля, я как минимум отобрала бы у Северна пояс!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40