«Фануил, что ты сделал?»
«Наградил их чесоткой!»
Миротворцы, стоящие у прохода, наконец решились и бросились к свалке. Клерк остался один.
«Мастер, ко мне бежит пацифик, размахивая жезлом».
«Держись от нее подальше!» – велел Лайам и подскочил к клерку, протягивая жетон.
– Я еще успеваю?
– А? Что? – растерянно выдохнул клерк.
– Я успеваю на рейс? – гаркнул Лайам и сунул в испачканную чернилами руку спасительный деревянный кружок.
Чиновник машинально стиснул кулак.
– Боги, да там настоящая битва!
И он пихнул опоздавшего обалдуя к платформе. Толпа пассажиров, отбывающих в Беллоу-сити, даже и не подумала расступиться. Все жались к перилам, глазея на суматоху. За спиной Лайама вспыхнула молния. Он расправил плечи, противясь искушению обернуться, и стал вминаться в стену из тел.
«Ты в порядке, малыш?»
«Да. Я пытаюсь уйти…»
Еще одна вспышка яркого света и резкий щелчок. В воздухе запахло озоном. Лайам выругался, продираясь через толпу. Стало вроде бы посвободней. Еще рывок – и беглец вырвался из тесноты. Он привалился к перилам, возле которых никто не стоял, мельком увидел внизу море и обернулся.
Платформа уже шла вниз, хотя этого не замечали. Над Пятачком полыхали огненные бичи, а чуть выше – в каком-то футе от них, висел Фануил. Лайам ахнул: бичи тянулись к уродцу, как змеи. Тот отчаянно взмахивал крыльями, словно пытаясь их отпугнуть.
Миг растянулся до бесконечности. Лайаму вдруг показалось, что Фануил разучился летать и что лихорадочные трепыхания ему не помогут. Огненные языки подбирались к тщедушному тельцу – ближе, ближе – и вдруг опали, оборвались, ушли с яростным шипением вниз. Молния словно втянулась в уже явственно обозначившийся скальный уступ, оставив после себя лишь слабенькое свечение, а Фануил взмыл в высоту и в мгновение ока растаял в небе. Толпа разочарованно охнула, Лайам расплылся в улыбке и поспешно прикрылся ладонью.
«Блестяще, приятель!»
«Стараюсь».
Пассажиры Лестницы отхлынули от перил и принялись бурно обсуждать происшествие. Они так шумели, что заглушали рев водопада. Пятачок скрылся из глаз, теперь стал виден гранитный откос, медленно уходящий вверх. Лайам напрягся, стараясь скрыть бушевавшее в нем ликование. «Получилось!!! У нас получилось!!!»
Он не ощущал движения, но видел, как приближается и растет нижний город. Все существо его стремилось к нему, обмирая от радости и словно бы узнавая излюбленные, знакомые с детства места. Вон бурлит водоем, куда обрушивается Монаршая, вздымая облако брызг; вон безмятежно сияет овал внутренней гавани; дальше мол и внешняя гавань – лес мачт у причалов. А чуть левее виднеется пирс, к какому пришвартовалось «Солнце коммерции», хотя там ли теперь корабль, Лайам не мог разобрать. Но он видел главное – россыпь складов и лабиринты лачуг, среди которых, словно в лесной чащобе, так легко затеряться. Там наконец он вздохнет посвободнее, там его никогда не найдут…
Мгновения текли и текли, собираясь в минуты. Нижний город все приближался. Публика за спиной продолжала судачить. В общем гомоне выделялся самодовольный гнусавенький голос какого-то всезнающего горожанина. Тот утверждал, что беспорядки связаны с сетью придворных интриг, туманно намекая на некий заговор против короны.
Болтовня эта Лайама нисколько не задевала, пока всезнайка не предложил:
– А что тут гадать? Давайте прямо его и расспросим!
Лайам обмер. Ему вдруг показалось, что толпа собирается обратиться к нему. Но случилось нечто похуже.
– Прошу прощения, лейтенант, – произнес гнусавенький голос, – не поясните ли вы нам всем, в чем причина волнений?
Лайам непроизвольно обернулся и встретился глазами с Эльдайном. Тот уже открыл рот, намереваясь вразумить горожан.
Оба выругались: Эльдайн – удивленно, выпучивая наливающиеся кровью глаза, Лайам – с горечью, нащупывая под плащом меч.
«Фануил, мне нужна твоя помощь!»
Меч запутался в складках плаща, потом зацепился за пояс, но Лайам все же успел выхватить его прежде, чем враг обнажил свой клинок. Голова лейтенанта была полускрыта повязкой, из-за уха торчала вата, а стоял он довольно-таки далеко. Атакующий выпад не достиг бы успеха, поэтому Лайам ухватил стоящего рядом невысокого толстячка в зеленом плаще – скорее всего, торговца средней руки, оттащил вяло пискнувшего заложника к ограждению и приставил к его горлу тускло блеснувшее лезвие.
Толпа обескураженно заворчала, кое-кто из мужчин несмело шагнул вперед, но Эльдайн властным взмахом меча остановил добровольных помощников.
– Все назад! – приказал он, выходя на пустеющую площадку. – Я с этим сам разберусь.
– Так же, как с лордом Бертом? – презрительно бросил Лайам. Острие меча миротворца зависло в футе от груди трепещущего торговца. – Что ж, убей и этого человека!
Глаза лейтенанта сузились.
– Не понимаю, Ренфорд, зачем тебе эта ложь? Это ты убил главного камергера. Не рассчитывай, что пацифик поверит в обратное!
Толпа встревоженно всхлипнула: до многих наконец-то дошло, что перед ними за птичка.
– Это убийца лорда! – выкрикнул кто-то. – Хватайте его!
Лайам потряс головой. Последняя фраза врага сбила его с толку. «Что эта сволочь имеет в виду?» Чтобы прийти в себя, он покрепче вцепился в заложника.
– Как твое ухо, Эльдайн?
Миротворец расхохотался и привел меч в движение. Сияющее острие стало описывать в воздухе мерцающие круги.
– Сдавайся, Ренфорд! Внизу меня ждет десяток ребят. Живым тебе с Лестницы все равно не сойти!
– Мне нравится твой меч, – фыркнул Лайам. – Ты по нему не скучаешь?
Дурацкая подковырка, но ничего лучшего в голову почему-то не шло. Эльдайн прав: и пассажиры, и миротворцы, поджидающие внизу, уйти ему не дадут.
– Брось меч, – хмыкнул Эльдайн. – Тебе крышка, приятель.
Лайам молчал, лихорадочно размышляя.
– Забавно, – продолжал лейтенант. – Я ведь как раз везу в порт изображения твоего милого личика!
Он свободной рукой указал на сверток, заткнутый за широкий форменный пояс.
– А тут оказывается, что оригинал и сам спускается вниз!
Порт?.. Бухточка под платформой, котел водопада, внутренний рейд, внешний… «Там столько воды!»
Не успев как следует все осмыслить, Лайам ответил:
– Я попаду туда раньше!
Он отступил на шаг и закинул ногу на ограждение.
– Эй, не дури, Ренфорд! – предостерег лейтенант.
Но беглец, отпихнув заложника, уже бросил меч и уселся верхом на перила.
«Мастер, что ты задумал?!»
Какой-то миг Лайам цеплялся за камни платформы, глядя на раскинувшийся под ним игрушечный городок.
«Столько воды! Должно же мне повезти!»
Он разжал пальцы и прыгнул.
11
Столько воды! Гладь внешней гавани, мерцающая в лучах восходящего солнца, внутренняя гавань, все еще сумрачная, кипящий котел водопада! И все же первые долгие мгновения падения сказали ему, что летит он прямехонько на гранитный уступ.
Лайам зажмурился.
Гигантская рука ухватила его, потащила к себе. Глаза беглеца чуть не выскочили из орбит от мощи рывка, с какой он был втянут внутрь грозового столпа, поддерживающего платформу. Плащ за спиной взметнулся, металлическая застежка впилась в подбородок, задирая Лайаму голову и пытаясь ее оторвать. Он мучительно охнул, но тут плащ опал и обрушился на него – мокрый, тяжелый. По лицу били капли, крупные, как снаряды метательных механизмов; вихри терзали тело, норовя разорвать его на клочки. Лайам попробовал сжаться в комок, но вихри выламывали и растаскивали конечности, стремясь заполучить в безраздельную собственность если не всю добычу, то хотя бы какую-то ее часть.
Буря, и не одна – сотни, тысячи бурь ярились в магической толще. Лайам то взлетал вверх в мощных потоках горячего воздуха, то, обрастая инеем, несся к земле. Он был не в состоянии думать: его швыряло взад и вперед, от смерча к смерчу, трепало, плющило и кувыркало, хлестало дождем и градом, и все это – в малые доли мгновения. Каждый вдох имел иной привкус, гортань то обжигало, то леденило, но чаще всего в рот и легкие вливался озон.
Грохот стоял жуткий, он перегружал перепонки, каждая плеть гигантского сгустка энергий ревела на собственный лад. Что-то вокруг непрестанно ухало, бормотало, гремело и завывало. Уши болели от нескончаемых перепадов давления, частая смена вибраций вызвала резь в животе.
Измученный, измочаленный, почти лишившийся чувств, Лайам летел по широкой спирали к основанию ножки большого гриба, шляпкой которого являлась платформа. Наконец он завис в воздухе, ровно на ту долю мгновения, чтобы успеть это осознать, – и затем камнем вошел во что-то сырое и плотное.
Очередной смерч? Лайам разинул рот, подавился водой и, отчаянно трепыхаясь, устремился вверх, к световому пятну – в поисках животворного вдоха. Вдохнуть он сумел, но воздух не желал его принимать, он давил на плечи и голову, затискивая ныряльщика в глубину. Каким-то краем сознания Лайам сообразил, что угодил в водоем, на который ложится платформа, и что воздушную массу над ним прессуют нисходящие вихри опадающего грозового столпа.
Сверху давило, снизу тянуло. Сапоги стали гирями, шерсть плаща превратилась в свинец.
Лайам ушел под воду, ломая неподатливую застежку. Освободившись от верхнего одеяния, он вновь вынырнул и жадно вдохнул. Вдали мелькнул край водоема – черная полоска между воздухом и водой. Беглец рванулся туда, но сапоги влекли на дно, ему пришлось стряхнуть их и сбросить.
Но и без обуви плыть было почти невозможно. Лайам терял силы, борясь с мощью незримой гигантской ладони, равнодушно пытавшейся его утопить. Он так напрягался, что растерял весь страх.
Его руки ударились обо что-то. Лайам вскрикнул и наглотался воды, не сразу сообразив, что натолкнулся на прибрежную мель. Он подтянулся выше, лег на дно животом и по-пластунски пополз вперед, подталкивая себя коленями и босыми ступнями. Глубина мелкого места не превышала нескольких дюймов, но верховой воздушный поток не давал ему поднять головы. Неестественно вывернув шею, чтобы иметь возможность дышать, Лайам все полз и полз, тупо удивляясь тому, что давление не ослабевает.
А потом чьи-то руки подхватили его под мышки и выдернули на берег.
«Мастер, вставай!»
– Мать Милосердная! Малый спасся лишь чудом!
– Как же он умудрился свалиться?
– И с такой высоты!
Кто это говорит? Лайам закашлялся, в горле его забулькало. Он с усилием повернулся и лег на живот, чтобы извергнуть воду из желудка и легких. Когда приступ рвоты закончился, те же руки помогли ему сесть.
«Мастер, здесь скоро появится лейтенант!»
– Фануил? – выдавил из себя Лайам и разлепил веки. Голова не держалась на шее и норовила упасть на грудь.
Ответом был радостный хохот нескольких глоток.
– Ты гляди, разговаривает!
Лайам жестами показал, что хочет встать. Его подняли, помогли устоять на ватных ногах.
– Полегче, братишка! – сказал человек, на чье плечо он опирался, – продубленный морем и солнцем крепыш в ярком платке. – После такой передряги не худо передохнуть! Ну и летел ты, я тебе доложу!
«Мастер, немедленно уходи!»
Серьги в ушах, татуировки, грубые безрукавки, короткие парусиновые штаны. Спасителей было шестеро, и все шестеро скалили зубы.
– Моряки? – выдохнул Лайам, и окружающие утвердительно закивали.
– Моряки-моряки, – сказал тот, что в платке. – С «Тигра», из Каэр-Урдоха. Только что прибыли, а Рейф тут бывал. Он-то и потянул нас глянуть на Лестницу.
– Вот уж не думал, что мы увидим такое, – пробормотал Рейф, и моряки разом загомонили, обсуждая детали случившегося. Лайам потряс головой и огляделся. Пока все вроде бы складывалось неплохо. Моряки оттащили его к скалам – подальше от грозового столпа. Причальная площадка Парящей Лестницы находилась на другой стороне водоема. Он поднял глаза и увидел платформу, висящую футах в ста над поверхностью моря.
«Мастер, ты можешь идти?»
– Я в порядке, – ответил Лайам, хотя ноги его тряслись, а голова шла кругом.
– Ты жив, – заметил яркий платок. – Об остальном же, приятель, я бы судить остерегся.
«С той стороны бегут миротворцы. Я задержу их, а ты уходи, если сможешь».
– Я постараюсь.
Моряки обменялись удивленными взглядами. Лайам, увидев это, полез за кошельком.
– Все хорошо, – сказал он и осекся: его пробрала внезапная дрожь. Зубы клацнули. Стиснув челюсти, Лайам негнущимися пальцами стал развязывать кошелек. – Спасибо, друзья. Мне надо идти.
– Куда ты такой пойдешь? – возразил один из матросов.
Справившись наконец с мокрым узлом, Лайам заглянул внутрь кожаного мешочка, оценил его скудное содержимое и застонал, вспомнив о векселях, ставших добычей взбаламученной вихрем пучины.
– У тебя и обувки-то нет! – заметил Рейф.
Два золотых, горсточка серебра и пригоршня медяков. Выудив из кошелька три серебряные монетки, Лайам протянул их соседу в платке.
– Видишь ли, брат, мне с миротворцами встречаться нельзя, если ты понимаешь, о чем я.
Моряки ухмыльнулись.
– С ищейками то есть?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40