Порывы ветра трепали натянутую между внешними столбами холстину, местами порванную и пропускавшую дождь. Всадники инстинктивно посылали коней к центру двора, стараясь убраться подальше от изводившей их целый день непогоды. Один лишь Лайам застыл неподалеку от въезда, с изумлением осматривая невероятное сооружение.
– Ну и громадина, совсем как торквейская парящая лестница, – сказал он Фануилу, прибавив мысленно: «Только та не под кровлей!» Он посмотрел на всадников, сбившихся в кучу, они являли собой нечто вроде островка на озерной глади, где свободно мог разместиться еще десяток таких островков. Крытый приют для двух сотен конников! Лайам восхищенно присвистнул. «Я такого еще нигде не видал!»
«Торквейская лестница интересней, она парит с помощью магии», – напомнил ему – и совершенно некстати – дракончик.
Слишком уставший, чтобы искать подходящую фразу, способную поставить уродца на место, Лайам просто покачал головой и спешился, поморщившись от хлюпанья в сапогах. Расторопный сынок конюха, вынырнув словно бы ниоткуда, принял поводья с готовностью, которой, похоже, были нипочем ни дорожная грязь, ни тяготы путешествия в непогоду. Он поклонился и пообещал немедленно доставить господину багаж.
В дальней стене двора, из которой ребрами выдавались каменные строения, виднелись двери. Одна была приоткрыта, пропуская свет, суливший тепло. Возле нее стояли вдова Саффиан с квестором Проуном, в окружении лиц, встречающих ареопаг. Лайам поспешил туда, сунув Фануила под мышку. По пути он прикидывал, как бы повежливее кому-нибудь намекнуть, что ему просто необходима горячая ванна.
– А вот и квестор Ренфорд, – сказала вдова. – Наш новый товарищ. – Она стала поочередно называть имена встречающих. – Госпожа Тарпея, наместница герцога в Кроссрод-Фэ, отец Энге, здешний искатель теней, и квестор Казотта.
Лайам, не выдавая своего удивления, сначала поклонился наместнице – широколицей приземистой женщине лет сорока, с гривой невероятно густых светлых волос. Отец Энге, высокий и тощий, как жердь, дернул себя за длинную бороду, и голова его склонилась в поклоне.
– Почти чародей, с вашего позволения, – добавил он. – Добро пожаловать в Кроссрод-Фэ.
– Добро пожаловать, – сказала Тарпея.
– Добро пожаловать, квестор Ренфорд, – произнесла и присевшая в реверансе Казотта, когда Лайам к ней повернулся. Когда она выпрямилась, он тут же позабыл о дорожных невзгодах. Казотта была прелестным созданием – одних с ним лет или чуть помоложе – с очаровательной белозубой улыбкой и каштановыми, свободно струящимися по плечам волосами.
– Благодарю, – выдохнул он, стараясь сдержать свою идиотскую и не повинующуюся его воле улыбку. – Я бесконечно счастлив здесь оказаться.
Отец Энге коротко хохотнул. Ему почему-то все это показалось забавным.
Часом позже Лайам ужинал в обществе новых знакомых, представляя собой всех членов ареопага. Вымытый, переодетый в сухое, он словно бы заново народился на свет. И Проун, и вдова Саффиан настолько устали, что предпочли поскорее улечься спать. Вдова вежливо извинилась, квестор тоже пробурчал что-то похожее на извинения и тут же потребовал, чтобы его одежду вычистили и высушили к утру.
–Я ни на ком не видел столько атласа и серебра, – сказал отец Энге, толкая локтем Казотту. – А эти разрезы! Он всегда был модником, но все-таки не таким. Как видно, теперь у него появились деньжата! Он что, получил наследство, любезный квестор?
– Не знаю, – ответил Лайам, – я с ним всего с неделю знаком.
Казотта обменялась улыбками с Энге.
– При более близком знакомстве он вам не покажется лучше.
– Хватит, – проворчала наместница. – Квестор Проун – такой же чиновник, как мы, и заслуживает уважения. – Молодая женщина покорно склонила голову, признавая справедливость упрека. Лайама это движение умилило.
Этот ужин, уступая по роскошеству убранства и количеству яств пирам, задававшимся ареопагу Куспинианом, явно превосходил их в другом отношении. Собравшиеся сидели тесным кружком, отрезая поочередно мясо от ляжки оленя, и болтали на разные темы. Лайам чувствовал тут себя не заезжим официальным лицом, а, скорее, гостем в незнакомом семействе. Ему пришлись но душе и шумливая (несколько странноватая, правда) веселость отца Энге, и материнские нотки в голосе хозяйки застолья. «А на коллегу Казотту просто приятно смотреть…» Гостя ни на секунду не оставляли в покое. Его тормошили, его забрасывали вопросами. Что делается в Уоринсфорде? Оправился ли наконец Саузварк? От чего ему следовало оправиться? Разумеется, от явления новой богини. Потом, к концу трапезы, всем захотелось узнать, как проходит работа суда и в какой мере участвует в ней новый квестор. Услыхав, что Лайаму поручили вести дознания по особо тяжким делам, отец Энге с Казоттой расхохотались.
– Ох, как, наверное, злится на вас наш любезнейший Проун! – тощий искатель теней накрутил на палец конец бороды и со счастливым видом принялся ее дергать.
– Еще бы – при таких шелках да при атласе, – звонко прощебетала Казотта, – никому не придется по вкусу копаться в рутинных делах!
Наместница осуждающе посмотрела на весельчаков и повернулась к гостю.
– Понимаете, – извиняющимся тоном сказала она, – раз уж так вышло, что госпожа Саффиан возглавила ареопаг, все ожидали, что ее место займет квестор Проун.
Вспомнив, что говорила по поводу его назначения вдова, Лайам неловко пожал плечами.
– Особо тяжкие случаи поручены мне, поскольку их не так уж и много. С меньшим количеством дел человеку без опыта справиться легче.
– Легче? – удивилась Казотта, потом рассмеялась. – Легче! Как же! Держите карман! Мастер Акрасий никогда не сказал бы такого. Он относился к этим делам с огромным вниманием, как к самой трудной части судейской работы! О нет, квестор Ренфорд, запомните: вам отданы эти дела потому, что наш толстый мошенник…
Тарнея хлопнула ладонью по столу так, что подпрыгнули кружки.
– Все, хватит болтать! – Молодая женщина тут же смолкла, изобразив на лице серьезность. – Ужин окончен. Попридержите свои языки! Отец Энге, покажите квестору Ренфорду его комнату.
Наместница походила сейчас на рассерженную мамашу, пытающуюся приструнить расшалившихся отпрысков, а вовсе не на начальницу, дающую нагоняй своим подчиненным. Хотя Казотта потупилась, а искатель теней, засуетившись, вскочил, вид у обоих был не особенно виноватый. Лайам поблагодарил всех за приятно проведенное время, поклонился и пошел следом за Энге.
Ночью дождь прекратился, и первые лучи солнца, упав на лицо Лайама, пробудили его. Он выбрался из постели и подошел к окну. И увидел лес, уходящий в холмы. Солнце освещало сейчас только верхушки деревьев. Мокрые и сверкающие, они служили прибежищем для множества птиц, весело перекликающихся друг с другом.
Его комната – почти келья (с голыми каменными стенами и полом, узкой постелью и столиком для умывания) – находилась на третьем этаже похожего на казарму строения, в том торце его, каким оно сращивалось с толщей стены. Высунувшись из окна, Лайам присвистнул. Его изумили размеры стены – она тянулась ярдов на сто к северу и ярдов на двадцать (до закругления) к югу. Он постоял пару минут и пошел одеваться.
Слуги, наверное, трудились всю ночь, ибо одежда, которую он отдал им вечером, была вычищена и аккуратно сложена на умывальном столике. Лайам выбрал синюю шерстяную тунику и плотные брюки серого цвета. Затем он позвал Фануила.
– Пойдем погуляем.
Дракончик охотно засеменил рядом с хозяином по длинному коридору. Лайам шагал вдоль нескончаемых окон, пока не нашел спуск во двор. Стражники убирали холстину, защищавшую крытый плац от ветра и непогоды, и окрестности стали видны. На юге темнел все тот же лес, на западе грязной лентой среди зелени рощиц тянулась дорога. А севернее раскинулась огромная площадь. Там, наверное, и проходили ярмарки, знаменитые на весь Таралон.
Отец Энге, провожая Лайама к отведенной ему комнатушке, успел рассказать кое-что об истории этих мест. Около пятисот лет назад здесь по велению Аурика Великого возвели казармы для королевского легиона. Позднее, когда легион был распущен и королевская власть ослабела, эти казармы отошли к герцогам Южного Тира. Те стали держать в них гарнизон раз в десять меньший, а остальное пространство отдали торговому люду. Сухопарый искатель теней скорбно покачал головой и заявил, что копошащиеся тут ныне вояки и купчики подобны детишкам, играющим в гробнице гигантов.
Лайам пересек крытый двор и вышел на площадь, в центре которой возвышалась чаша фонтана. За ней – на дальнем краю вымощенного камнем пространства – виднелось еще что-то вроде ряда казарм, объединенных общей стеной. Порыв ветерка донес до Лайама аромат свежего хлеба. Он встрепенулся и зашагал по каменным плитам, выщербленным и окантованным мхом. Фонтан, который ему пришлось обогнуть, также сильно порос мхом и почти развалился.
«Однако для пяти пролетевших веков все это выглядит очень неплохо».
«Да, мастер», – откликнулся Фануил.
Справа от казарм к толще стены примыкал каменный подиум, обнесенный аркадой. Лайаму захотелось его осмотреть, но желание перекусить было сильнее.
«Наверное, именно там стояли отцы-командиры, обращаясь к своим легионерам, проводя смотры, отдавая приказы…»
«Крепость из всего этого никудышная», – охладил его пыл Фануил.
«Тут не было крепости. Тут располагались только казармы. Опорная база королевского легиона. Оборонные сооружения возводились на побережье. Внутри страны царило спокойствие. Таралонцы в те времена не грызлись, как псы».
Запах хлеба усилился. Лайам вплотную приблизился к тому, что и становилось собственно ярмаркой, когда начинался торговый сезон. Между казармами все было перегорожено, заставлено ларьками, киосками и прочими будками, пригодными для хранения товаров. Сейчас большая часть этих строений была заколочена досками, а меньшая вообще пустовала. Правда, люди уже тут сновали, разгребая завалы и готовясь к наплыву гостей, а какой-то предприимчивый пекарь вытаскивал из печи, не угасавшей, наверное, со времен легиона, горячие хлебы. Лайам купил у него сдобную булку и, заметив, с какой опаской окружающие посматривают на Фануила, предпочел вернуться к фонтану. Там он уселся на бортик пустующего бассейна и с аппетитом умял восхитительно вкусную сдобу.
Он порадовался, что прихватил с собой ящичек для письма – в надежде найти где-нибудь незанятый стол. Отчет, обещанный им председательнице ареопага, ему хотелось составить с особым тщанием и в условиях максимально комфортных. Однако после вчерашнего ливня на солнышке было так хорошо, что Лайам решил обойтись без удобств и углубился в работу. Часом позже на него набрела госпожа Саффиан. Лайам, привалившись спиной к расколотой чаше фонтана и положив на колени ящичек, сосредоточенно грыз перо.
– Доброе утро, квестор Ренфорд. Лайам вздрогнул от неожиданности, потом неуклюже – сражаясь с выскальзывающими из рук бумагами, ящичком и пером – встал и поклонился.
– Нам не хватало вас на утреннем совещании, – в тоне женщины звучал явный упрек. Черное платье, загнутый острый нос… «Ворона, – подумал он, вылитая ворона!»
– На совещании?
– Ну, разумеется… С утра перед разбирательствами мы всегда обсуждаем очередные дела и встающие перед ареопагом проблемы. Поскольку нехватка времени – постоянная наша болезнь, такие совещания обычно совмещаются с завтраком. Так было в Уоринсфорде, так будет и впредь. Мы ожидали вас, но вы не явились.
– Но…– Лайам был несколько удивлен, – я предположил, что раз уж уголовные дела здесь не рассматриваются, то вам от меня прок небольшой, и потому решил заняться отчетом по делу Каммера. – Для убедительности он тряхнул своей писаниной.
Вдова с подозрением уставилась на бумаги, затем кивнула.
– Я буду весьма польщена, если на очередном совещании вы соблаговолите примкнуть к нашему обществу.
– Как прикажете, госпожа председательница. – Он поклонился, а когда поднял взгляд, та уже шла прочь. Широкие юбки ее развевал утренний ветерок.
Лайам какое-то время сидел у фонтана, пытаясь сосредоточиться, но работа не шла. Визит вдовы Саффиан сбил его с мысли. Солнышко пригревало, из ближайшего перелеска доносилось веселое пение птиц, но обещающий быть погожим денек радовал мало.
«Она вечно ко мне придирается, – пожаловался он Фануилу. – Что я, бездельник какой-нибудь? Или филон? Ей просто хочется показать, кто тут главный!»
Дракончик лежал у его ног. Он сонно приоткрыл один глаз и глянул на своего господина.
«Ты же не знал о совещании. За что же тебя винить?»
«Знал или не знал – ей наплевать. Она сделала мне выговор даже за то, что я захотел ознакомиться с отчетом по Дипенмуру заранее. Я, видишь ли, слишком давлю на ее драгоценного Проуна».
Лайам хорошо понимал, кто подогревает недовольство вдовы, и понимал также, что ничего не может с этим поделать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44