Погрузчик, привезший наш аэр, растёкся металлической кляксой и впитался в пол. На мгновение зеленовато-бирюзовые плитки стали ярче, а затем погасли.
- Далеко не уходи, - предупредил капитан. - На краю болтанка большая. Если тебя унесёт, так и будешь всю дорогу висеть в воздухе.
Я кивнул, хотя ничего не понял. Мне было интересно: как же мы полетим? Почему-то я представлял себе вырастающие по краю площадки решётчатые фермы, непроницаемый купол, отгораживающий нас от черноты космоса.
Действительность оказалась куда прозаичней. Пол под ногами тряхнуло; служебные помещения, находящиеся за пределами бирюзового поля, медленно поползли вниз.
- Сядь. Когда можно будет ходить, пол станет желтым.
- Что значит «нормально ходить»?
Вместо ответа Николай достал из кармана ручку и бросил её к краю площадки. Ручка покатилась по плиткам, затем подпрыгнула на полметра и повисла в воздухе. Упала. Вновь подпрыгнула - но уже выше. Так повторилось несколько раз.
- Не люблю лифт. Болтаешься, словно яблоки в авоське. Но в Гавань иначе не попадёшь. Когда стартуют большие корабли, у катеров сбоят двигатели. Тоже приятного мало.
Я уселся рядом с капитаном. Меня укачивало; к тому же выяснилось, что плитки пола - это обман. На самом деле это силовое поле.
Прозрачное.
- Красиво... - пробормотал я, глядя на уходящий вниз город.
- Ага, - отозвался Николай. - На границе атмосферы ещё красивее. Только надоедает быстро.
Он улёгся на спину. Лицо его расслабилось: мой наставник нырнул в эфиросферу. Чудак человек! Неужели ему не нравится эта красотища?
Земля величаво уплывала вниз. Маскирующее поле в отдалении пропадало. Шпили и купола выныривали из небытия, чтобы тут же опасть до размеров кукольных домиков. Горизонт окутался зыбким многоцветным сиянием. Глядя на него, хотелось петь и смеяться. Прохладный ветерок прокатился над полом. Плитки приобрели цвет янтаря: гравитационные возмущения прекратились.
Восхищался я долго: целый час. Потом надоело. Заняться было нечем. Николай Джонович всё так же лежал, глядя невидящими глазами в чёрную даль.
На меня навалилась агорафобия.. Мне хотелось закрыть глаза и не открывать никогда. Воздух на площадке оставался таким же, как на Земле, но мне казалось, что я задыхаюсь. А то вдруг становилось холодно до гусиной кожи. Глупость, конечно: откажи терморегуляция - и я вмиг превращусь в ледышку. Всё-таки космос вокруг.
- Смотри, - Николай указал в небо. - Вон Гавань. Там строят земные корабли.
Над нами висел металлический бублик неправильной формы. При взгляде на него кружилась голова.
- Да, здорово, -без энтузиазма отозвался я. - Очень красиво. - И зачем-то спросил: - А вы в космических боях участвовали?
- Да. Я дрался на Лионессе.
- Расскажите!
- А что рассказывать? Ты думаешь, это приключение? Стрельба, росчерки лучевых ударов... Ты смотрел «Звездный Джаггернаут»?
- Ну... - Я всё ещё не понимал, куда он клонит. - Но это же старый фильм.
- Помнишь корабельную дуэль в космосе? Когда Джаггернаут сражался против Чёрного Рейдера?
Я кивнул. Наш знаток физики, Мишка по прозвищу Злобный Крендель как-то здорово раскритиковал этот фильм. За это я неделю на него дулся.
- В этом фильме, - продолжал Николай, - корабли уворачивались от лучевых залпов, а пилоты джойстиками координировали маневры истребителей, несущихся со скоростью света. Знаешь, как бы всё это выглядело на самом деле?
Я помотал головой.
- Во-первых, бой начался бы гораздо раньше. Как сенсоры определили противника, так и пошла бы пальба. Дистанция в несколько световых секунд уже достаточна. Во-вторых, никаких манёвров: от залпа можно увернуться, лишь используя тремор пространства. В-третьих, стреляла бы автоматика. В мире Джаггернаута не существует пси-мод «счетчица». Люди там проигрывают компьютерам в скорости реакции. Улавливаешь?
- Улавливаю. В общем, всё выглядело бы не так красиво.
- Некрасиво - полбеды. Неинформативно. Лучи лазеров в космосе не видны, грохота взрывов не слышно. Пылевые облака не возникают. В результате фильм выглядел бы так: на экране появляется маленькая точка - это вражеский корабль. Время идёт, а точка не меняется. Противник давно уничтожен, но продолжает полёт. Понимаешь, Андрей, конструкторы обычно проектируют корабли так, чтобы в случае аварии взрываться было нечему. Сверхнадёжные реакторы, двигатели, арсеналы. На борту - ни одного живого человека, вся автоматика в руинах, но корпус летит. А значит, зрителю непонятно, что произошло. Кто победил. Поэтому киношные бои такие красивые - там другие правила. А в жизни смотреть особо не на что. Жив - уже здорово.
Он помолчал и добавил:
- Если честно, экзоразведчики вообще не должны сражаться.
- Как это?
- Очень просто. Есть Первое Небо - Земля, Ордусь, Камелот, Основание и Гайя. Есть Второе - это колонии, которые мы открыли, и которые от Земли почти не зависят. А ещё есть неоткрытые миры. Так вот, наше дело - осваивать их. Шпионаж в колониях, дипломатия и торговля - этим не мы должны заниматься. - Капитан помрачнел и добавил: - Только учти: я тебе ничего не говорил.
Гавань надвигалась на нас сияющей громадой. Мельчайшие детали очерчивались на её поверхности резко, словно тени на лунной поверхности. В какой-то момент Гавань заполнила всё пространство над нами, и мне показалось, что мы падаем. Личинкой диковинного насекомого над (под?) нами проплыла трирема рунархов. Вдоль борта её опоясывала лента двигателей - они действительно напоминали вёсельные порты античных судов. Вот только сами вёсла находятся в ином пространстве.
Я поискал взглядом наши корабли. Угловатая рама линкора висела чуть поодаль - словно летучая мышь под потолочной балкой. Ещё несколько крейсеров дрейфовали в кольце тора. Приглядевшись, я стал замечать и корабли классом поменьше: они были десятками разбросаны тут и там по поверхности станции.
- Скоро прибудем, - Николай нервно рассмеялся. - Веришь, до этого я ни разу не был в Гавани.
- Как это?
- Очень просто. Не будь тебя, я бы так и куковал на Казе. Год, другой, десять... Хотя нет: меня перевели бы куда-нибудь ещё. - Он уселся, обхватив колени руками: - На Лот или Оркней... все они одинаковы. Лионесцев, гадов, ненавижу. Они предатели. Знаешь, Андрюха, в твоём возрасте мы все мечтали о Казе. Мне повезло. Я восемь лет мотался по колониям. И почему я такой дурной? Вот сижу - и никакой радости, лишь усталость... А ты-то что чувствуешь?
- Не знаю, - честно признался я. - Петь хочется, и мурашки по спине.
- Мурашки. Не растеряй их, эти мурашки, - улыбнулся Николай. - Тебе ведь тоже повезло.
- Точно. Я бы сейчас в Лачугах оказался, если бы не вы, - задумчиво сказал я.
- Ага. Когда-нибудь я расскажу тебе, что такое Лачуги. Только не сейчас. Мерзкое это место, Андрюха. Но бывают и хуже.
Глава 8. ХАРОН ЛЮБОПЫТНИЧАЕТ
Интересно: как на Земле уживаются разные национальные кухни? Индийская, немецкая, русская. На Казе синтет-кашу готовят всего одним способом. Правда, он-то как раз мне и не нравится.
Мы втроём - я, Николай Джонович и Визионер - сидели на верхней палубе Гавани, любуясь звёздами и лакомясь суши. Капитан и Визионер беседовали, я помалкивал. Гигантское помещение подавляло меня. Совершенно не представляю, зачем на космической станции нужен зал-оранжерея таких размеров. Да ещё и отгороженный от космического пространства лишь туманной дымкой силового поля. Показуха чистейшей воды. Наверное, для большого начальства. И чтобы на парады любоваться.
Николай растёр кусочек васаби, обмакнул сушину и отправил в рот.
- Страшный народ эти японцы, Сергей Дарович, - сообщил он, вытирая слёзы. - Вот и еда - вроде нормальная, а почитаешь названия - боже мой. Ика, сэмисаба, магуро дункан. Какие суровые люди были!
- Я в училище с одним фанатом каратэ учился. Мы с ним спорить любили. Раз поспорили, будто он названий всех ударов каратэ не знает. - Генерал подцепил палочками креветку и бросил в соус. - Я предложил ему показать «эби темпуру».
- И?
- Показал. Оказывается, в двадцать втором веке был расцвет боевых искусств. Школы как грибы росли. Вот один шарлатан и создал новое направление каратэ, совершенно не зная японского. Взял меню в ресторане и год по нему учил людей.
Глаза Визионера обессмыслились. Сергей Дарович полез в эфиросферу. Мы ждали двух гостей: рунарха и человека, посланника Пелеаса. Оба задерживались.
- Мы видели рунархский корабль, - заметил Николай Джонович. - Он уже пришвартовывается.
- Пелеас расист. Он рунархов терпеть не может. А я, Николай Джонович, обещал императору, что к концу месяца справлюсь.
- Подчинить мантикору?
- В точности так.
Я нацелился на кусочек осьминога. Палочки выскользнули из пальцев и покатились по полу.
- К гостям, - сообщил Рыбаков. - Вилка - значит, придёт мужик. Ложка - женщина.
- А если палочки, то рунарх.
Джемитин - рунарх. Он пси-мод. Трансформация «харон» доступна лишь нашим соседям, людей-харонов не существует. Впрочем, так же как, например, рунархов-срединников. Хароны очень интересная модификация. Они живут вне времени, проникая одновременно в прошлое и будущее. Недалеко: минут на двадцать, не больше. Но этого обычно хватает, чтобы испортить им жизнь.
Симбу - больного протея, чьё сознание я встретил в Лоноте, - всё-таки доставили в Гавань. С ним сразу же возникли сложности. Всё-таки протеи - это вам не обычные корабли. От земных фрегатов и корветов, а также рунархских гептаресов и эннеров они отличаются, как шаровые молнии от попугаев.
Протеи собраны на основе нанотехнологии. Чтобы управлять ими, не хватит никакого компьютера. Единственный шанс - притянуть из Лонота сознание какого-нибудь чудища. Заставить дракона или мантикору почувствовать себя кораблём.
Единороги и левиафаны, мантикоры и архонты. К протеям нельзя относиться как к роботам. Если обычный компьютер «проваливает тесты», то протей болеет.
- Главное, без спешки, Андрей. До конца месяца ещё две недели. Сперва ты просто посмотришь на зверя. Он заперт в струне Клейна и неопасен. Затем на полигоне мы проверим его реакции. Если специалисты подтвердят, что поведение протея в границах допустимого, ты попытаешься войти в контакт. Не раньше.
- А как это: «в границах допустимого»? - поинтересовался я.
- Это значит - не расстреливает всё, что видит, из лучевых пушек.
- Понятно.
Мы прождали ещё несколько минут. Наконец лицо генерала просветлело.
- Наконец-то! Господа, рунарх Джемитин идёт сюда.
Я приготовился. Джемитин оказался типичным рунархом: бакенбарды, тяжёлая нижняя челюсть, глаза посажены далеко друг от друга. Одет в заросшую седым мехом симбионку. Это комбинезон такой. Но в целом ничего особенного.
Отличие я заметил позже. Мы, люди, всегда стараемся держаться вместе. А рунарх жил сам по себе. Словно кошка из сказки Киплинга.
- Где? - спросил он, не поздоровавшись. - Этот? - и кивнул на меня.
- Да. Присаживайся, душа Джемитин.
Фамильярное с точки зрения человека обращение рунарх воспринял как должное. Он уселся и после недолгих раздумий ответил:
- Спасибо. Правильно? Итак, добрая беседа и уважение между нами.
Рунархи не благодарят. У них не принято. Но Джемитин хотел быть вежливым.
- Добрая беседа, - отозвался Визионер. - Вот ученик Андрей, а это - его наставник Николай Джонович, - капитан вежливо склонил голову. - Джемитин, мы нуждаемся в твоей помощи. Дело касается больного протея. Ученик Андрей собирается вступить с ним в контакт. Протей опасен. Он принадлежит к морфу мантикора. У нас нет ничего, что могло бы противостоять его мощи и скорости. Единственный шанс - твоё предвидение будущего.
- Беседа наша неполна, - мягко возразил Джемитин. - Мантикоры - враждебный людям клан. Их покорность немыслима.
- Этот протей - особенный. Наши сотрудники уверены, что его можно подчинить. Андрей дал ему имя.
- Беседа наша неполна, - повторил рунарх. И добавил: - Тайны бесчестны моему духу. Кто этот ученик? Где истоки? Нет правды - нет помощи. Императорский Визионер, господин. - Последнее слово рунарх произнёс с особым тщанием.
Визионер и капитан переглянулись. Любопытство рунарха - его личная инициатива. Тевайзу наши тайны до лампочки. Другой рунарх, возможно, помог бы нам, ни о чем не спрашивая. Но Джемитину никто не мог приказывать. Как кошке.
- Зачем тебе? - не выдержал Сергей Дарович.
- Наша беседа неполна.
- Ладно, я объясню. Ученик Андрей встретил протея в Лоноте. Дал имя.
- Ученик на мифизическом плане. Чудовище-мантикора в услужении. - Рунарх прикрыл глаза. - Хорошо. Это знание достойно помощи. Беседа полна.
Визионер кивнул. Внешне он оставался спокоен, но я видел, какой ценой давался ему разговор. Рунарх пригладил бакенбарды и продолжил:
- Тайна за тайну: ожидание пилота бессмысленно. Ваш адмирал полон неодобрения. Обязанности пилота-погонщика-протеев велики и многотрудны.
- Откуда ты знаешь, душа Джемитин?
- Один из. Вы и ваши слова.
- Спасибо, - Визионер закусил губу. Обернувшись к нам, он сообщил: - Дело плохо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54