— спросил Валун.
— Это была моя вина, — глухо произнёс Гром. — Я хотел бы иметь второй шанс.
Фарос посмотрел ему в глаза:
— Поздно ты заговорил! Сейчас мы либо достанем еды, либо умрём. Придётся красть или гибнуть. Поэтому мы вернёмся и заберём, столько пищи, сколько нам надо, а если погибнем, так давайте сделаем это смело и в бою!
— Надеюсь, Саргас сохранит нас, — прошептал Гром.
— Я тебе уже много раз говорил: забудь про Саргаса! Сами разберёмся со своими бедами! — Фарос выглянул из пещеры. — Скоро закат, не будем тратить впустую ещё один день. Я пойду осмотрю окрестности.
Гром и Валун вскочили, намереваясь пойти тоже. Фарос лишь покосился на них и пожал плечами. Три минотавра осторожно направились к лагерю, опасаясь дозорных, расставленных Сахдом на ближайших высотах. К ночи они подобрались достаточно близко, чтобы видеть то, что происходило за оградой.
Рабы возвращались с шахт, шатаясь от усталости, людоеды загоняли их в бараки, а сами шли в хижины и палатки. Наблюдая из-за небольшой гряды камней, беглецы ждали, пока окончательно стемнеет, когда до них донёсся хриплый клёкот — над лагерем закружили большие чёрные вороны.
Вороны. Самые жадные и нетерпеливые стервятники всегда слетались к месту пыток, назначенных Сахдом. Надсмотрщик взмахнул кнутом, вынуждая всех рабов наблюдать за его кровавым шоу…
От этих воспоминаний рот Фароса наполнился горечью. Он знаком показал остальным на маленький выступ утёса, где они будут в безопасности.
— Пригибайтесь ниже! — прошептал он, не спуская глаз со стервятников.
Фарос первым залез наверх, имея возможность осмотреть весь лагерь. Порыв ветра запорошил его глаза острыми песчинками, он быстро протёр глаза, но то, что он увидел с высоты, ему положительно не нравилось. Не зря стервятники могли засечь запах гниющего мяса с расстояния в несколько миль.
— Видишь? — спросил Сахд Фароса на своём ужасном общем. — Они научились! Теперь и ты научишься!
Многие из рудокопов трусливо упали на колени, другие с отвращением отворачивались…
Недалеко от того места, где расположились беглецы, были вбиты десять деревянных шестов. Десять отрубленных голов, насаженные на них, смотрели в том направлении, куда скрылись минотавры в ночь набега.
Старик, юнец, женщина — Сахд выбирал первых, попавшихся под руку. Фарос мог вообразить ликование, с которым людоеды поднимали на верёвках ужасные символы, он почти слышал их грубый демонический смех. Сахд не просто казнил, он глумился над расой минотавров в целом, ведь рога жертв были сломаны ударами молота.
Обламывание рогов было ужасным позором, во сто крат хуже смерти. Сахд посылал жертвы в загробный мир, лишив отличительного знака, по которому Первый Рогатый отберёт своих возлюбленных детей.
Рядом с десятью занятыми шестами стояло десять пустых как очевидное послание от главного надсмотрщика. Следующий налёт неминуемо должен был вызвать мгновенное заполнение «вакантных» мест.
— Что там? — осторожно прошептал Гром, лежащий ниже. — Что ты видишь?
— Ничего. — Фарос быстро пополз обратно. — Ждём до полной темноты, потом крадёмся в хижину с припасами.
Но, видно, что-то в поведении Фароса насторожило Грома, поэтому он неожиданно бросился вперёд и залез на место юноши.
— Фарос… — начал Валун.
— Рога Саргаса! — задохнулся Гром. Посмотрев на него, замершего на выступе, Фарос тихо прорычал:
— Почему бы тебе не заткнуться?!
Гром медленно вернулся, поражённый и молчаливый.
— Да что такое? — дёрнулся Валун. — Что вы там увидели?
Гром сдавленно поведал об увиденном. Валун молчал, слушая о сломанных рогах и мёртвых головах, нервно притрагиваясь к собственному уцелевшему рогу.
— И что теперь? Что делать?! — вскричал Гром.
— Почему бы тебе не поинтересоваться у Саргоннаса? — ядовито спросил Фарос. — Те несчастные теперь за пределами нашего мира, никто из смертных им уже не поможет.
— Ты заходишь слишком далеко, Фарос! Сахд приговорил их без всякого права на то…
Но Фарос, не обращая на него внимания, смотрел в небеса, затем резко бросил:
— Все ещё слишком светло. Скоро стемнеет, и людоеды улягутся спать… Так вы хотите есть или умереть?
Гром посмотрел на Валуна. Тот некоторое время изучал свои грязные ногти, затем кивнул. Тогда Гром тяжело вздохнул и тоже мотнул головой:
— Как скажешь, Фарос…
«Интересно, — подумал юноша, — если я уже не помышляю о мести за погибшую семью, то почему должен беспокоиться о двух обречённых рабах?»
Нога Валуна только начала заживать, поэтому он стоял на часах, осматривая окружающие скалы. Они договорились, что если однорогий минотавр заметит что-то опасное, то закричит голосом одной из ночных птиц, что жили выше в горах.
Сможет ли это помочь Фаросу и Грому, никто точно не мог бы сказать, и был только один способ это проверить. Раненая нога Валуна только замедлила бы их продвижение, поэтому Фарос специально изобрёл для него такое безопасное задание.
Первый осмотр показал, что стражу на постах удвоили, поэтому Фарос повёл Грома к старому каменному мосту, под которым текла река расплавленной лавы. Никакой минотавр не смог бы перепрыгнуть через этот багровый, в чёрных заплатках поток, а с другой стороны дежурили три людоеда с мередрейком. От реки шёл удушливый жар, долго находиться рядом с ней было невозможно. Минотавры мгновенно покрылись потом, мех свалялся и лип к телу. Гром недоумевал, какой хитрый план придумал Фарос и как им удастся пересечь эту преграду.
— И что теперь? — не выдержал он после того, как оба беглеца несколько минут молча изучали противоположный берег. От лавовой реки шёл неумолчный грохот, поэтому можно было не шептать, а говорить в полный голос.
— Я выманю часовых, а ты бери это. — Фарос сунул в руку Грому кинжал. — Будь готов ударить по моему сигналу.
— Но…
Однако Фарос уже поднялся во весь рост и вышел на открытое пространство. Как только людоеды заметили его, юноша зашатался, припадая на одну ногу, и начал лихорадочно оглядываться и вести себя, как будто тяжело ранен или сошёл с ума.
Двое стражей незамедлительно рванулись к нему, третий сдерживал мередрейка на цепи и медлил; на его плече болтался рог, которым он мог предупредить лагерь или остальные посты. Первый людоед стремительно вырвался вперёд. Фарос теперь просто извивался на земле, и Гром вынужден был признать, что у их предводителя неплохой актёрский талант. Юноша, словно только сейчас заметив людоеда, простёр к нему руку и хрипло закричал:
— Хтова! Хтова!
Людоед лишь радостно захохотал, услышав просьбу о воде на собственном языке, и лениво пнул минотавра в бок. Второй, увидев, что опасности нет, развернулся и замахал погонщику мередрейка — мол, все в порядке.
Гром весь подобрался, готовясь к атаке. Фарос по-прежнему увлечённо кривлялся, пока второй людоед грубо не пнул его дубиной под рёбра, приказывая встать. Но минотавр лишь заслонялся руками, громко завывая в страшных мучениях.
Третий страж что-то крикнул с моста, и людоед протянул шипастую дубину своему компаньону, очевидно, чтобы тот начал избивать Фароса всерьёз и заставил того подняться. В то же мгновение Фарос вывернулся как змея и выхватил оружие из расслабленной руки людоеда. Не успели оба стража опомниться, как минотавр коротко размахнулся и изо всей силы ударил людоеда по колену.
Кровь брызнула на Фароса, а огромный стражник, взвыв от страшной боли в перебитой ноге, не удержал равновесия и рухнул в огненный поток. Рокот лавы заглушил его крик, а Фарос, не вставая с земли, уже ударил обеими ногами второго стража. Пока тот поднимался, юноша нашёл взглядом Грома, заворожено наблюдавшего за схваткой, и указал на третьего стража.
Людоед с мередрейком оказался необычайно азартным существом; чувствуя себя в безопасности, он с интересом следил за схваткой напарника и Фароса, время от времени успокаивая дёргающуюся рептилию. Наконец он решил, что пора известить всех о поимке беглеца, и стянул с плеча рог.
Фарос встретил поднявшегося стража прямым ударом в челюсть. Раздался хруст костей, но и у минотавра заломило руку от боли.
В этот момент Гром выскочил на мост и понёсся гигантскими прыжками к третьему стражу. Тот заметил его слишком поздно и первым делом решил подать тревожный сигнал. Видя, что не успевает помешать ему, Гром изо всех сил метнул кинжал, метя в горло людоеда. К несчастью, клинок ударил тупой стороной, лишь заставив людоеда выронить рог и придушенно закашлять.
Мередрейк почувствовал, что цепь ослабла, и рванулся вперёд, правда, не к Грому, а к Фаросу. Фарос в этот момент уже прикончил второго стража и, вовремя услышав предостерегающий крик Грома, обернулся. Мередрейк бежал к нему как зелёная молния, жар лавы придавал рептилии скорость и реакцию.
Тогда Фарос, за время заключения неплохо изучивший повадки тварей, схватил меч одного из убитых стражей и точными ударами начал полосовать труп, лежащий перед ним. Затем он отступил в сторону и угрожающе нацелил меч на подлетевшего мередрейка. Тварь затормозила и, быстро оценив новую ситуацию, сделала такой выбор, на какой и рассчитывал минотавр: она предпочла много безопасного мяса охоте на опасную добычу. Оставив вечно голодную рептилию за своим страшным пиршеством, Фарос поспешил на помощь Грому.
Третий страж в этот момент отбросил минотавра в сторону и умудрился выхватить длинный кинжал.
— Ки а хиджа ф'хан, Урсув Суурт! — яростно вопил он.
Фарос попытался атаковать противника с ходу, но промахнулся, и ответный выпад людоеда достал его — кинжал оставил длинную рану на ноге, неглубокую, но болезненную. Тогда Фарос извернулся, нагнул голову и бросил себя вперёд, вонзив рога в грудь людоеду, а затем, ощутив, что удалось пронзить сердце врага, попытался оттолкнуть вздрогнувшее в агонии тело. Освободить рога сразу не получилось, и туша мертвеца потянула Фароса к земле.
Он рванулся, раз, другой…
С ужасным чавкающим звуком рога минотавра освободились. Фарос, тяжело дыша, посмотрел на труп людоеда, потом подтащил его к краю моста и скинул в реку.
Рука подбежавшего Грома легла на его плечо.
— Как ты? Твоя нога…
— Моя нога в порядке, а тебе не помешает двигаться быстрее в следующий раз!
Оба минотавра оглянулись на мередрейка, ничего не замечающего вокруг, кроме своего кровавого пира.
— А с ним как?
— Пусть жрёт. Когда закончит, уползёт под какую-нибудь скалу и завалится спать. Давай поспешим, думаю, нас никто не слышал. Бери себе дубину…
Фарос погладил добытый в бою меч. Он так давно не держал в руках настоящего оружия, что в последнем бою даже забыл о нём. Но с каждой минутой вес металла в руке наполнял минотавра уверенностью, заставляя вспоминать некогда отработанные до автоматизма приёмы.
— Припасы от нас совсем не далеко…
Гром оторвал взгляд от чавкающего мередрейка и, осенив себя знаком Саргоннаса, поспешил догнать Фароса. У них оставалось не так много времени — только до тех пор, пока новая стража не придёт сменить троицу у моста.
Вокруг лагеря прибавилось факелов, но осветить ими все пространство Сахд, конечно же, не мог. Впереди снова начали вырисовываться место пыток и диковинные устройства для мучений — Гром тяжело вздохнул и забормотал молитву. Фарос гневно покосился на него — неразумное поведение Грома выводило его из себя.
Внезапно тот повернулся и направился на восток. Юноша немедленно кинулся к нему и встряхнул за плечи:
— Ты что, опять за своё?!
— Прости меня, Фарос, — прошептал Гром, — но те головы на шестах… я должен что-то сделать! Это вопрос чести!
— Да о чём ты говоришь?!
Сын жреца тускло посмотрел сквозь Фароса:
— Иди к хижине, я встречу тебя там. Обо мне не беспокойся, я буду рисковать одни. Ведь рабы все ещё здесь, значит, другие десять умрут после нашего визита. Я должен дать им шанс освободиться!
— У нас нет времени на подобные глупости!
Гром вновь двинулся по направлению к рабским загонам. Фарос крепко стиснул рукоять меча, затем издал стон и кинулся вслед. Спина набожного минотавра отчётливо вырисовывалась перед ним — один удар, и это безумие кончится. Если он начнёт освобождать остальных рабов, они неминуемо погибнут, так лучше убить упрямца прямо сейчас.
Но Фарос размышлял слишком долго — Гром с занесённой дубиной был уже у самого загона и прицеливался по задвижке с цепями, запирающей на ночь низкие двери. Звук первого удара эхом разнёсся в ночи.
«Теперь останавливать его поздно, пусть делает, что хочет…» — отрешённо подумал Фарос.
Он вернулся назад, размышляя, сможет ли во время неразберихи и паники пробраться в хижину с припасами. Затем, сплюнув, кинулся обратно, к стуку и грохоту.
Грому удалось размолотить задвижку, но цепь никак не хотела поддаваться ударам дубины. Сын жреца яростно бил по ней снова и снова, только создавая бесполезный шум и тратя силы. Презрительно фыркнув, Фарос отшвырнул его в сторону и, вложив меч в ножны, принялся за дело сам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
— Это была моя вина, — глухо произнёс Гром. — Я хотел бы иметь второй шанс.
Фарос посмотрел ему в глаза:
— Поздно ты заговорил! Сейчас мы либо достанем еды, либо умрём. Придётся красть или гибнуть. Поэтому мы вернёмся и заберём, столько пищи, сколько нам надо, а если погибнем, так давайте сделаем это смело и в бою!
— Надеюсь, Саргас сохранит нас, — прошептал Гром.
— Я тебе уже много раз говорил: забудь про Саргаса! Сами разберёмся со своими бедами! — Фарос выглянул из пещеры. — Скоро закат, не будем тратить впустую ещё один день. Я пойду осмотрю окрестности.
Гром и Валун вскочили, намереваясь пойти тоже. Фарос лишь покосился на них и пожал плечами. Три минотавра осторожно направились к лагерю, опасаясь дозорных, расставленных Сахдом на ближайших высотах. К ночи они подобрались достаточно близко, чтобы видеть то, что происходило за оградой.
Рабы возвращались с шахт, шатаясь от усталости, людоеды загоняли их в бараки, а сами шли в хижины и палатки. Наблюдая из-за небольшой гряды камней, беглецы ждали, пока окончательно стемнеет, когда до них донёсся хриплый клёкот — над лагерем закружили большие чёрные вороны.
Вороны. Самые жадные и нетерпеливые стервятники всегда слетались к месту пыток, назначенных Сахдом. Надсмотрщик взмахнул кнутом, вынуждая всех рабов наблюдать за его кровавым шоу…
От этих воспоминаний рот Фароса наполнился горечью. Он знаком показал остальным на маленький выступ утёса, где они будут в безопасности.
— Пригибайтесь ниже! — прошептал он, не спуская глаз со стервятников.
Фарос первым залез наверх, имея возможность осмотреть весь лагерь. Порыв ветра запорошил его глаза острыми песчинками, он быстро протёр глаза, но то, что он увидел с высоты, ему положительно не нравилось. Не зря стервятники могли засечь запах гниющего мяса с расстояния в несколько миль.
— Видишь? — спросил Сахд Фароса на своём ужасном общем. — Они научились! Теперь и ты научишься!
Многие из рудокопов трусливо упали на колени, другие с отвращением отворачивались…
Недалеко от того места, где расположились беглецы, были вбиты десять деревянных шестов. Десять отрубленных голов, насаженные на них, смотрели в том направлении, куда скрылись минотавры в ночь набега.
Старик, юнец, женщина — Сахд выбирал первых, попавшихся под руку. Фарос мог вообразить ликование, с которым людоеды поднимали на верёвках ужасные символы, он почти слышал их грубый демонический смех. Сахд не просто казнил, он глумился над расой минотавров в целом, ведь рога жертв были сломаны ударами молота.
Обламывание рогов было ужасным позором, во сто крат хуже смерти. Сахд посылал жертвы в загробный мир, лишив отличительного знака, по которому Первый Рогатый отберёт своих возлюбленных детей.
Рядом с десятью занятыми шестами стояло десять пустых как очевидное послание от главного надсмотрщика. Следующий налёт неминуемо должен был вызвать мгновенное заполнение «вакантных» мест.
— Что там? — осторожно прошептал Гром, лежащий ниже. — Что ты видишь?
— Ничего. — Фарос быстро пополз обратно. — Ждём до полной темноты, потом крадёмся в хижину с припасами.
Но, видно, что-то в поведении Фароса насторожило Грома, поэтому он неожиданно бросился вперёд и залез на место юноши.
— Фарос… — начал Валун.
— Рога Саргаса! — задохнулся Гром. Посмотрев на него, замершего на выступе, Фарос тихо прорычал:
— Почему бы тебе не заткнуться?!
Гром медленно вернулся, поражённый и молчаливый.
— Да что такое? — дёрнулся Валун. — Что вы там увидели?
Гром сдавленно поведал об увиденном. Валун молчал, слушая о сломанных рогах и мёртвых головах, нервно притрагиваясь к собственному уцелевшему рогу.
— И что теперь? Что делать?! — вскричал Гром.
— Почему бы тебе не поинтересоваться у Саргоннаса? — ядовито спросил Фарос. — Те несчастные теперь за пределами нашего мира, никто из смертных им уже не поможет.
— Ты заходишь слишком далеко, Фарос! Сахд приговорил их без всякого права на то…
Но Фарос, не обращая на него внимания, смотрел в небеса, затем резко бросил:
— Все ещё слишком светло. Скоро стемнеет, и людоеды улягутся спать… Так вы хотите есть или умереть?
Гром посмотрел на Валуна. Тот некоторое время изучал свои грязные ногти, затем кивнул. Тогда Гром тяжело вздохнул и тоже мотнул головой:
— Как скажешь, Фарос…
«Интересно, — подумал юноша, — если я уже не помышляю о мести за погибшую семью, то почему должен беспокоиться о двух обречённых рабах?»
Нога Валуна только начала заживать, поэтому он стоял на часах, осматривая окружающие скалы. Они договорились, что если однорогий минотавр заметит что-то опасное, то закричит голосом одной из ночных птиц, что жили выше в горах.
Сможет ли это помочь Фаросу и Грому, никто точно не мог бы сказать, и был только один способ это проверить. Раненая нога Валуна только замедлила бы их продвижение, поэтому Фарос специально изобрёл для него такое безопасное задание.
Первый осмотр показал, что стражу на постах удвоили, поэтому Фарос повёл Грома к старому каменному мосту, под которым текла река расплавленной лавы. Никакой минотавр не смог бы перепрыгнуть через этот багровый, в чёрных заплатках поток, а с другой стороны дежурили три людоеда с мередрейком. От реки шёл удушливый жар, долго находиться рядом с ней было невозможно. Минотавры мгновенно покрылись потом, мех свалялся и лип к телу. Гром недоумевал, какой хитрый план придумал Фарос и как им удастся пересечь эту преграду.
— И что теперь? — не выдержал он после того, как оба беглеца несколько минут молча изучали противоположный берег. От лавовой реки шёл неумолчный грохот, поэтому можно было не шептать, а говорить в полный голос.
— Я выманю часовых, а ты бери это. — Фарос сунул в руку Грому кинжал. — Будь готов ударить по моему сигналу.
— Но…
Однако Фарос уже поднялся во весь рост и вышел на открытое пространство. Как только людоеды заметили его, юноша зашатался, припадая на одну ногу, и начал лихорадочно оглядываться и вести себя, как будто тяжело ранен или сошёл с ума.
Двое стражей незамедлительно рванулись к нему, третий сдерживал мередрейка на цепи и медлил; на его плече болтался рог, которым он мог предупредить лагерь или остальные посты. Первый людоед стремительно вырвался вперёд. Фарос теперь просто извивался на земле, и Гром вынужден был признать, что у их предводителя неплохой актёрский талант. Юноша, словно только сейчас заметив людоеда, простёр к нему руку и хрипло закричал:
— Хтова! Хтова!
Людоед лишь радостно захохотал, услышав просьбу о воде на собственном языке, и лениво пнул минотавра в бок. Второй, увидев, что опасности нет, развернулся и замахал погонщику мередрейка — мол, все в порядке.
Гром весь подобрался, готовясь к атаке. Фарос по-прежнему увлечённо кривлялся, пока второй людоед грубо не пнул его дубиной под рёбра, приказывая встать. Но минотавр лишь заслонялся руками, громко завывая в страшных мучениях.
Третий страж что-то крикнул с моста, и людоед протянул шипастую дубину своему компаньону, очевидно, чтобы тот начал избивать Фароса всерьёз и заставил того подняться. В то же мгновение Фарос вывернулся как змея и выхватил оружие из расслабленной руки людоеда. Не успели оба стража опомниться, как минотавр коротко размахнулся и изо всей силы ударил людоеда по колену.
Кровь брызнула на Фароса, а огромный стражник, взвыв от страшной боли в перебитой ноге, не удержал равновесия и рухнул в огненный поток. Рокот лавы заглушил его крик, а Фарос, не вставая с земли, уже ударил обеими ногами второго стража. Пока тот поднимался, юноша нашёл взглядом Грома, заворожено наблюдавшего за схваткой, и указал на третьего стража.
Людоед с мередрейком оказался необычайно азартным существом; чувствуя себя в безопасности, он с интересом следил за схваткой напарника и Фароса, время от времени успокаивая дёргающуюся рептилию. Наконец он решил, что пора известить всех о поимке беглеца, и стянул с плеча рог.
Фарос встретил поднявшегося стража прямым ударом в челюсть. Раздался хруст костей, но и у минотавра заломило руку от боли.
В этот момент Гром выскочил на мост и понёсся гигантскими прыжками к третьему стражу. Тот заметил его слишком поздно и первым делом решил подать тревожный сигнал. Видя, что не успевает помешать ему, Гром изо всех сил метнул кинжал, метя в горло людоеда. К несчастью, клинок ударил тупой стороной, лишь заставив людоеда выронить рог и придушенно закашлять.
Мередрейк почувствовал, что цепь ослабла, и рванулся вперёд, правда, не к Грому, а к Фаросу. Фарос в этот момент уже прикончил второго стража и, вовремя услышав предостерегающий крик Грома, обернулся. Мередрейк бежал к нему как зелёная молния, жар лавы придавал рептилии скорость и реакцию.
Тогда Фарос, за время заключения неплохо изучивший повадки тварей, схватил меч одного из убитых стражей и точными ударами начал полосовать труп, лежащий перед ним. Затем он отступил в сторону и угрожающе нацелил меч на подлетевшего мередрейка. Тварь затормозила и, быстро оценив новую ситуацию, сделала такой выбор, на какой и рассчитывал минотавр: она предпочла много безопасного мяса охоте на опасную добычу. Оставив вечно голодную рептилию за своим страшным пиршеством, Фарос поспешил на помощь Грому.
Третий страж в этот момент отбросил минотавра в сторону и умудрился выхватить длинный кинжал.
— Ки а хиджа ф'хан, Урсув Суурт! — яростно вопил он.
Фарос попытался атаковать противника с ходу, но промахнулся, и ответный выпад людоеда достал его — кинжал оставил длинную рану на ноге, неглубокую, но болезненную. Тогда Фарос извернулся, нагнул голову и бросил себя вперёд, вонзив рога в грудь людоеду, а затем, ощутив, что удалось пронзить сердце врага, попытался оттолкнуть вздрогнувшее в агонии тело. Освободить рога сразу не получилось, и туша мертвеца потянула Фароса к земле.
Он рванулся, раз, другой…
С ужасным чавкающим звуком рога минотавра освободились. Фарос, тяжело дыша, посмотрел на труп людоеда, потом подтащил его к краю моста и скинул в реку.
Рука подбежавшего Грома легла на его плечо.
— Как ты? Твоя нога…
— Моя нога в порядке, а тебе не помешает двигаться быстрее в следующий раз!
Оба минотавра оглянулись на мередрейка, ничего не замечающего вокруг, кроме своего кровавого пира.
— А с ним как?
— Пусть жрёт. Когда закончит, уползёт под какую-нибудь скалу и завалится спать. Давай поспешим, думаю, нас никто не слышал. Бери себе дубину…
Фарос погладил добытый в бою меч. Он так давно не держал в руках настоящего оружия, что в последнем бою даже забыл о нём. Но с каждой минутой вес металла в руке наполнял минотавра уверенностью, заставляя вспоминать некогда отработанные до автоматизма приёмы.
— Припасы от нас совсем не далеко…
Гром оторвал взгляд от чавкающего мередрейка и, осенив себя знаком Саргоннаса, поспешил догнать Фароса. У них оставалось не так много времени — только до тех пор, пока новая стража не придёт сменить троицу у моста.
Вокруг лагеря прибавилось факелов, но осветить ими все пространство Сахд, конечно же, не мог. Впереди снова начали вырисовываться место пыток и диковинные устройства для мучений — Гром тяжело вздохнул и забормотал молитву. Фарос гневно покосился на него — неразумное поведение Грома выводило его из себя.
Внезапно тот повернулся и направился на восток. Юноша немедленно кинулся к нему и встряхнул за плечи:
— Ты что, опять за своё?!
— Прости меня, Фарос, — прошептал Гром, — но те головы на шестах… я должен что-то сделать! Это вопрос чести!
— Да о чём ты говоришь?!
Сын жреца тускло посмотрел сквозь Фароса:
— Иди к хижине, я встречу тебя там. Обо мне не беспокойся, я буду рисковать одни. Ведь рабы все ещё здесь, значит, другие десять умрут после нашего визита. Я должен дать им шанс освободиться!
— У нас нет времени на подобные глупости!
Гром вновь двинулся по направлению к рабским загонам. Фарос крепко стиснул рукоять меча, затем издал стон и кинулся вслед. Спина набожного минотавра отчётливо вырисовывалась перед ним — один удар, и это безумие кончится. Если он начнёт освобождать остальных рабов, они неминуемо погибнут, так лучше убить упрямца прямо сейчас.
Но Фарос размышлял слишком долго — Гром с занесённой дубиной был уже у самого загона и прицеливался по задвижке с цепями, запирающей на ночь низкие двери. Звук первого удара эхом разнёсся в ночи.
«Теперь останавливать его поздно, пусть делает, что хочет…» — отрешённо подумал Фарос.
Он вернулся назад, размышляя, сможет ли во время неразберихи и паники пробраться в хижину с припасами. Затем, сплюнув, кинулся обратно, к стуку и грохоту.
Грому удалось размолотить задвижку, но цепь никак не хотела поддаваться ударам дубины. Сын жреца яростно бил по ней снова и снова, только создавая бесполезный шум и тратя силы. Презрительно фыркнув, Фарос отшвырнул его в сторону и, вложив меч в ножны, принялся за дело сам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45