Но среди воинов все больше разгорались споры — неоднократно сражавшиеся плечом к плечу бойцы теперь рычали и толкались, не приходя к общему мнению. И когда Ганг вырос над своей покорной жертвой, один из лучников не выдержал и спустил тетиву.
— Стоять! Не сейчас! — начал было Арготос, но уже слишком поздно.
Стрела вонзилась прямо в затылок гиганта, под край шлема, чуть выше панциря. Глаза Ганга недоверчиво расширились, и он навалился на луку седла, роняя секиру. Его рука взметнулась, пытаясь нащупать занозу в шее… и это было последнее движение в его жизни. Тело соскользнуло с коня, а освободившийся жеребец радостно пронёсся мимо оторопевших солдат.
Арготос заморгал — выстрел, без сомнения, был не случайным, целились именно в Ганга. Едва хектурион лучников направился к провинившемуся, двое легионеров выдвинулись вперёд, заступив ему дорогу.
— А ну, в сторону! — скомандовал хектурион, затем ткнул пальцем в лучника: — Ты под арестом!
— Хватит этого фарса, — не выдержал Арготос и взмахнул секирой, указывая на одинокую фигуру: -Убейте его! Убейте всех мятежников! Немедленно, это приказ! Любой, кто его не исполнит, будет подвергнут наказанию!
Некоторые легионеры рванулись вперёд, в то время как другие бросились их останавливать. Хектурион попробовал наконец добраться до виновного, но на его защиту вставало все больше легионеров, окончательно смешивая ряды построения.
— Мне нужен порядок! Немедленно! — Командующий навис над своими офицерами. — Быстро по местам!
Вжимая головы в плечи и выхватывая оружие, командиры прыснули от него в разные стороны, стараясь скорее прийти на помощь хектурионам и декарионам.
И всё же, несмотря на их присутствие, а может даже вопреки ему, легион становился всё более неуправляемым. Крики и ругань теперь раздавались со всех сторон. Одни воины бросили оружие в знак презрения, другие стояли рядом и поносили их на чём свет стоит, угрожая убить, если те не подчинятся приказам командующего.
Тогда разъярённый хектурион не выдержал и, взмахнув секирой, рубанул сплеча, сильным ударом легко пробив панцирь и глубоко вспоров грудь непокорного. Солдат протяжно закричал и упал на землю, истекая кровью. Немедленно другой легионер возник позади хектуриона и быстро перерезал тому горло.
Арготос недоверчиво смотрел, как в легионе началась междоусобица. Оказавшиеся в самой давке командиры ничего не могли сделать, легионеры стягивали их с коней и прыгали друг на друга. Взревевший хектурион, попробовавший мощным басом навести порядок, немедленно получил жестокий удар и расстался с правой рукой. Разгневанные солдаты накинулись на раненого со всех сторон,
— Трубите сигнал! — заорал командующий «Драконьей Погибели». — Сигнал к отступлению!
Сигнальщик не успел дотянуться до рога, как немедленно вылетел из седла. Арготос неожиданно был вынужден защищаться от двух солдат, считая декариона, с которыми, как бесстрастно отметил его мозг, он служил уже много лет. Повсюду легионеры бились друг с другом, вместо того чтобы накинуться на толпу, истребить которую прибыли.
Порядок рухнул окончательно.
Арготос, ужасаясь, скакал мимо охваченных изменой отрядов, без жалости убивая любого, кто рисковал к нему приблизиться. Кровь собственных воинов уже залила его панцирь, а их лезвия исполосовали плащ на ленты. Он поднялся в стременах и, крича, рубил секирой налево и направо, опрометчиво погружаясь в самый центр схватки. Но на месте каждого убитого им предателя вставали двое новых. Толпа сжала его, не давая развернуть коня для манёвра, и теперь удары посыпались со всех сторон. Несколько он пропустил и, зашатавшись, свалился с седла, отмахиваясь вслепую. Чьи-то руки вырвали у него секиру, и тут же чудовищный удар мечом размозжил ему голову. Арготос вскрикнул и, пытаясь удержаться на поверхности мутнеющего сознания, потянулся к кинжалу, но в его плоть уже вонзилось множество лезвий…
Фарос бесстрастно наблюдал, какая судьба постигла командующего, а затем подобрал меч. Его движение послужило сигналом для остальных — быстро осенив себя знаком Саргоннаса, Гром подобрал секиру и встал рядом. С другой стороны уже подскочили рабы-людоеды и два полуэльфа. Ряды бывших заключённых быстро выстраивались в идеальные шеренги позади Фароса.
Поглядев на побоище ещё мгновение, Фарос поднял меч, а его свободная рука изогнулась так, словно держала проклятый кнут… И лидер освобождённых рабов шагнул вперёд.
Не было никакого способа узнать, кто среди бьющихся легионеров является другом, кто врагом. Первый встреченный легионер внимательно посмотрел на него и, кивнув, ушёл в сторону, однако уже второй попытался рубануть Фароса секирой. Отдав должное его верности командующему и императору, юноша вознаградил его быстрым ударом в горло.
Одна из команд катапульт попыталась навести механизм на ряды наступавших, но их быстро захлестнули повстанцы. Под руководством декариона, сорвавшего с себя имперский знак, солдаты захватили осадную машину и начали рушить её.
Вокруг Фароса кипела жаркая битва. Он услышал стук копыт и отпрыгнул в сторону как раз тогда, когда рядом просвистел острый как бритва меч. Рядом оказалась женщина, на броне которой ярко сверкал круглый синий знак тревериана — старшего офицера.
— Вот тебе, падаль! — заорала она перекошенным от ярости ртом, — Долго ты не проживёшь, хватит распространяться заразе измены!
И женщина вторично взмахнула клинком.
Фарос откатился в сторону, ощутив, как край лезвия задел один из рогов. Тревериан развернула лошадь, стараясь вновь оказаться к нему лицом, но минотавр немедленно вонзил меч в бок животного. Лошадь пронзительно заржала, но опытный тревериан недрогнувшей рукой дёрнула поводья и удержалась в седле.
Нахлынувшие воины и рабы разъединили их, давая Фаросу возможность отдышаться. Лидер мятежников стоял неподвижно, но едва только тревериан, яростно сверкая глазами, вновь рванулась к нему, юноша сделал шаг в сторону и, избегнув клацнувших зубов, перерезал горло обезумевшей от предыдущей раны лошади. Животное медленно начало заваливаться на бок.
Тревериан, не растерявшись, ловко, как кошка, прыгнула на Фароса сверху, и они кубарем покатились по песку под ноги легионеров и бывших рабов — в сутолоке с головы офицера сбили шлем.
Женщина сумела подмять Фароса под себя, но едва она схватила лидера мятежников за горло и протянула руку за кинжалом, как юноша вывернул ей локоть и выбил клинок. Женщина немедленно перекатилась в попытке вернуть оружие, однако Фарос был начеку и опустил на её затылок тяжёлый кулак — один раз, другой… Раздался хруст костей — тревериан захрипела и неловко ткнулась лицом в песок.
Кто-то протянул руку, помогая Фаросу встать. Оказавшийся рядом Гром быстро осмотрел товарища, чтобы убедиться, что тот не получил серьёзных ран.
— Слава Саргоннасу! Ничего серьёзного! Рогатый, несомненно, на твоей стороне!
Фарос фыркнул и огляделся по сторонам. Сопротивление было сломлено почти повсеместно, лишь несколько упрямых легионеров ещё бились с бывшими рабами. С краёв сражения потянуло дымом, это весело полыхали подожжённые повстанцами катапульты.
— Фарос, надо погасить пожар. Катапульты нам ещё пригодятся, — посоветовал Гром. Фарос покачал головой:
— Мы будем двигаться быстрей без них. Пусть горят. До обоих минотавров донеслись крики: несколько легионеров, перешедших на сторону мятежников, спорили с бывшими рабами, размахивая оружием, — необходимо было срочно вмешаться.
— Что случилось? Что вы не поделили?
Полуэльф с кровавой дыркой вместо отрубленного носа вскинул голову:
— Мы хотим делать то, что делали всегда, лорд Фарос! Отрубить мёртвым головы, чтобы доказать остальным…
— Наши товарищи не будут опозорены! — отрезал седой ветеран. — Мы бились за своё право чести, но и они заслуживают лучшего.
— Что ж, тогда даруйте им костёр, — с небольшой паузой проговорил Фарос. — Делайте, как хотите, но только быстро.
Уверенность, прозвучавшая в его словах, заставила замолчать спорщиков. Хектурион с сорванным знаком низко склонил рога:
— Теперь мы последуем за тобой, лорд Фарос.
— А что делать с пленными? — вмешался один из подбежавших соратников.
Светло-коричневый минотавр усмехнулся и посмотрел на легионеров, ещё плохо знавших его характер.
— Всех казнить, — отрубил Фарос, затем чуть смягчился: — Или договоритесь с ними. Но помните, этим вы свяжете свои жизни воедино.
— Но… — начал хектурион, однако Фарос уже шагал прочь в сопровождении верного Грома.
— Клянусь Саргасом, верное решение, — прошептал он.
— У меня нет никаких решений… — Руки Фароса повисли, он пристально посмотрел на восток. — Вообще никаких. И было бы хорошо, если бы ты помнил это, Гром.
Он резко отвернулся от замершего товарища и пошёл прочь. Гром осенил себя знаком Саргоннаса и склонил голову, как делал всегда, когда видел мертвеца…
17
Колонизация
Они шли пешком, ехали на лошадях и в фургонах. Особенно много было повозок, ведь в них находилось всё, что они привезли для выживания, нет — для скорейшего процветания и благоденствия.
На головной повозке развевалось знамя клана Бреганов — скрещённые секиры на фоне контуров трона. Дальше виднелся синий флаг Дома Атхаков, ещё семь разноцветных знамён трепетало на всём протяжении каравана — минотавры шла не сражаться, а строить фермы… первый шаг к стиранию с лица земли Сильванести и созданию Амбеона.
Легионеры, которые бились за эти самые земли, смотрели на вновь появившихся с весьма кислым выражением лиц. Многие презрительно фыркали, другие сжимали крепче оружие и отворачивались. Большая часть каравана состояла из бывших воинов, раненых, потерявших конечности или переболевших в прошлом чумой. Они больше не носили панцирей легионов, лишь серые туники поверх килтов. У многих виднелись кинжалы, было несколько мечей и секир, но в основном колонизаторы, опираясь на дорожные посохи, тащили громадные мешки… в которых было увязано все нехитрое хозяйство.
Но не все в колонне переселяющихся были стариками или калеками. Ведь с ними шли и члены семей, не побоявшиеся отправиться в неизвестные земли, дети, не способные идти сами, и подростки. Старших уже приняли в полноправные члены кланов, остальных должны были принять чуть позже, после первого года тренировок.
Во главе колонны ехала фигура, на которой — единственной — были доспехи. Минотавр потерял в боях правую руку, треть его лица отсутствовала, снесённая метким ударом секиры; на панцире до сих пор виднелся знак кондора, хотя гребень шлема истончился и обтрепался со временем.
Встреча колонистов была заданием Оркиуса, но, так как он уже не мог его выполнить, пришлось самой леди Мариции заменить командующего. Поскольку идеи освоения эльфийской земли принадлежали отцу, ей следовало придать законность всему происходящему перед легионерами.
При приближении Мариции командир колонны ударил себя рукой с тремя пальцами в грудь. Женщина заметила, что, хоть он и не совсем поседел, его мех свалялся и стал совсем редким.
— Миледи, я первый тревериан Трагинорни Эс-Атхак, командир переселенцев. Рад встрече! — Он торжественно склонил рога.
Мариция милостиво кивнула:
— Ты родственник адмирала Цинмака?
— Он патриарх Дома, мой младший брат. Это по его благословению меня назначили на этот пост…
Адмирал Цинмак был одним из самых ярых сторонников Хотака в правящих кругах, кроме того, стал самым молодым патриархом за всю историю минотавров.
— Да, я знакома с уважаемым адмиралом, — проговорила Мариция. — Когда увидишь его, передавай мои самые искренние пожелания.
Искалеченное лицо Трата скривилось ещё больше:
— Я… я вряд ли его увижу… Моё назначение не предусматривает отлучек…
— Назначение в земли Амбеона — прекрасный выбор твоего брата и моего отца!
Трат был специально выбран из тех командиров, которые не будут особенно стремиться назад, на родину. Приказав сделать ответственным за колонии офицера-калеку, Цинмак спас честь брата, которого иначе неминуемо ждали позор и изгнание из Нетхосака.
Трат искоса поглядывал на Марицию водянистыми глазами, чуть придерживая коня позади неё. Он понимал субординацию и не собирался оспаривать славу завоевателя эльфийских земель.
— Так как называется этот…
— Город называли Валсолоност, но я решила переименовать его. Теперь он называется Оркинат, в честь командующего Оркиуса, отважно сложившего голову при его штурме.
— О-о-о… понимаю! — Тревериан вновь склонил рога в память о погибшем воине. — Он был достойным офицером…
Трат посмотрел на возмущённо переговаривающихся легионеров.
— Мы сделали свою часть работы в устройстве будущей колонии, — промолвила Мариция.
Поселенцы уже достигли лагеря и принялись за разгрузку фургонов. Они вытаскивали огромные топоры и пилы для очистки леса, пузатые бочонки и огромные промасленные мехи, какие используют кузнецы, мотыги, лопаты, кирки… Палатки и груды припасов заполоняли собой территорию бывшего эльфийского города… Тревериан мог только одобрительно кивать, глядя на расторопность своих подчинённых — ни один легионер не помог поселенцам, впрочем, они и не просили помощи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
— Стоять! Не сейчас! — начал было Арготос, но уже слишком поздно.
Стрела вонзилась прямо в затылок гиганта, под край шлема, чуть выше панциря. Глаза Ганга недоверчиво расширились, и он навалился на луку седла, роняя секиру. Его рука взметнулась, пытаясь нащупать занозу в шее… и это было последнее движение в его жизни. Тело соскользнуло с коня, а освободившийся жеребец радостно пронёсся мимо оторопевших солдат.
Арготос заморгал — выстрел, без сомнения, был не случайным, целились именно в Ганга. Едва хектурион лучников направился к провинившемуся, двое легионеров выдвинулись вперёд, заступив ему дорогу.
— А ну, в сторону! — скомандовал хектурион, затем ткнул пальцем в лучника: — Ты под арестом!
— Хватит этого фарса, — не выдержал Арготос и взмахнул секирой, указывая на одинокую фигуру: -Убейте его! Убейте всех мятежников! Немедленно, это приказ! Любой, кто его не исполнит, будет подвергнут наказанию!
Некоторые легионеры рванулись вперёд, в то время как другие бросились их останавливать. Хектурион попробовал наконец добраться до виновного, но на его защиту вставало все больше легионеров, окончательно смешивая ряды построения.
— Мне нужен порядок! Немедленно! — Командующий навис над своими офицерами. — Быстро по местам!
Вжимая головы в плечи и выхватывая оружие, командиры прыснули от него в разные стороны, стараясь скорее прийти на помощь хектурионам и декарионам.
И всё же, несмотря на их присутствие, а может даже вопреки ему, легион становился всё более неуправляемым. Крики и ругань теперь раздавались со всех сторон. Одни воины бросили оружие в знак презрения, другие стояли рядом и поносили их на чём свет стоит, угрожая убить, если те не подчинятся приказам командующего.
Тогда разъярённый хектурион не выдержал и, взмахнув секирой, рубанул сплеча, сильным ударом легко пробив панцирь и глубоко вспоров грудь непокорного. Солдат протяжно закричал и упал на землю, истекая кровью. Немедленно другой легионер возник позади хектуриона и быстро перерезал тому горло.
Арготос недоверчиво смотрел, как в легионе началась междоусобица. Оказавшиеся в самой давке командиры ничего не могли сделать, легионеры стягивали их с коней и прыгали друг на друга. Взревевший хектурион, попробовавший мощным басом навести порядок, немедленно получил жестокий удар и расстался с правой рукой. Разгневанные солдаты накинулись на раненого со всех сторон,
— Трубите сигнал! — заорал командующий «Драконьей Погибели». — Сигнал к отступлению!
Сигнальщик не успел дотянуться до рога, как немедленно вылетел из седла. Арготос неожиданно был вынужден защищаться от двух солдат, считая декариона, с которыми, как бесстрастно отметил его мозг, он служил уже много лет. Повсюду легионеры бились друг с другом, вместо того чтобы накинуться на толпу, истребить которую прибыли.
Порядок рухнул окончательно.
Арготос, ужасаясь, скакал мимо охваченных изменой отрядов, без жалости убивая любого, кто рисковал к нему приблизиться. Кровь собственных воинов уже залила его панцирь, а их лезвия исполосовали плащ на ленты. Он поднялся в стременах и, крича, рубил секирой налево и направо, опрометчиво погружаясь в самый центр схватки. Но на месте каждого убитого им предателя вставали двое новых. Толпа сжала его, не давая развернуть коня для манёвра, и теперь удары посыпались со всех сторон. Несколько он пропустил и, зашатавшись, свалился с седла, отмахиваясь вслепую. Чьи-то руки вырвали у него секиру, и тут же чудовищный удар мечом размозжил ему голову. Арготос вскрикнул и, пытаясь удержаться на поверхности мутнеющего сознания, потянулся к кинжалу, но в его плоть уже вонзилось множество лезвий…
Фарос бесстрастно наблюдал, какая судьба постигла командующего, а затем подобрал меч. Его движение послужило сигналом для остальных — быстро осенив себя знаком Саргоннаса, Гром подобрал секиру и встал рядом. С другой стороны уже подскочили рабы-людоеды и два полуэльфа. Ряды бывших заключённых быстро выстраивались в идеальные шеренги позади Фароса.
Поглядев на побоище ещё мгновение, Фарос поднял меч, а его свободная рука изогнулась так, словно держала проклятый кнут… И лидер освобождённых рабов шагнул вперёд.
Не было никакого способа узнать, кто среди бьющихся легионеров является другом, кто врагом. Первый встреченный легионер внимательно посмотрел на него и, кивнув, ушёл в сторону, однако уже второй попытался рубануть Фароса секирой. Отдав должное его верности командующему и императору, юноша вознаградил его быстрым ударом в горло.
Одна из команд катапульт попыталась навести механизм на ряды наступавших, но их быстро захлестнули повстанцы. Под руководством декариона, сорвавшего с себя имперский знак, солдаты захватили осадную машину и начали рушить её.
Вокруг Фароса кипела жаркая битва. Он услышал стук копыт и отпрыгнул в сторону как раз тогда, когда рядом просвистел острый как бритва меч. Рядом оказалась женщина, на броне которой ярко сверкал круглый синий знак тревериана — старшего офицера.
— Вот тебе, падаль! — заорала она перекошенным от ярости ртом, — Долго ты не проживёшь, хватит распространяться заразе измены!
И женщина вторично взмахнула клинком.
Фарос откатился в сторону, ощутив, как край лезвия задел один из рогов. Тревериан развернула лошадь, стараясь вновь оказаться к нему лицом, но минотавр немедленно вонзил меч в бок животного. Лошадь пронзительно заржала, но опытный тревериан недрогнувшей рукой дёрнула поводья и удержалась в седле.
Нахлынувшие воины и рабы разъединили их, давая Фаросу возможность отдышаться. Лидер мятежников стоял неподвижно, но едва только тревериан, яростно сверкая глазами, вновь рванулась к нему, юноша сделал шаг в сторону и, избегнув клацнувших зубов, перерезал горло обезумевшей от предыдущей раны лошади. Животное медленно начало заваливаться на бок.
Тревериан, не растерявшись, ловко, как кошка, прыгнула на Фароса сверху, и они кубарем покатились по песку под ноги легионеров и бывших рабов — в сутолоке с головы офицера сбили шлем.
Женщина сумела подмять Фароса под себя, но едва она схватила лидера мятежников за горло и протянула руку за кинжалом, как юноша вывернул ей локоть и выбил клинок. Женщина немедленно перекатилась в попытке вернуть оружие, однако Фарос был начеку и опустил на её затылок тяжёлый кулак — один раз, другой… Раздался хруст костей — тревериан захрипела и неловко ткнулась лицом в песок.
Кто-то протянул руку, помогая Фаросу встать. Оказавшийся рядом Гром быстро осмотрел товарища, чтобы убедиться, что тот не получил серьёзных ран.
— Слава Саргоннасу! Ничего серьёзного! Рогатый, несомненно, на твоей стороне!
Фарос фыркнул и огляделся по сторонам. Сопротивление было сломлено почти повсеместно, лишь несколько упрямых легионеров ещё бились с бывшими рабами. С краёв сражения потянуло дымом, это весело полыхали подожжённые повстанцами катапульты.
— Фарос, надо погасить пожар. Катапульты нам ещё пригодятся, — посоветовал Гром. Фарос покачал головой:
— Мы будем двигаться быстрей без них. Пусть горят. До обоих минотавров донеслись крики: несколько легионеров, перешедших на сторону мятежников, спорили с бывшими рабами, размахивая оружием, — необходимо было срочно вмешаться.
— Что случилось? Что вы не поделили?
Полуэльф с кровавой дыркой вместо отрубленного носа вскинул голову:
— Мы хотим делать то, что делали всегда, лорд Фарос! Отрубить мёртвым головы, чтобы доказать остальным…
— Наши товарищи не будут опозорены! — отрезал седой ветеран. — Мы бились за своё право чести, но и они заслуживают лучшего.
— Что ж, тогда даруйте им костёр, — с небольшой паузой проговорил Фарос. — Делайте, как хотите, но только быстро.
Уверенность, прозвучавшая в его словах, заставила замолчать спорщиков. Хектурион с сорванным знаком низко склонил рога:
— Теперь мы последуем за тобой, лорд Фарос.
— А что делать с пленными? — вмешался один из подбежавших соратников.
Светло-коричневый минотавр усмехнулся и посмотрел на легионеров, ещё плохо знавших его характер.
— Всех казнить, — отрубил Фарос, затем чуть смягчился: — Или договоритесь с ними. Но помните, этим вы свяжете свои жизни воедино.
— Но… — начал хектурион, однако Фарос уже шагал прочь в сопровождении верного Грома.
— Клянусь Саргасом, верное решение, — прошептал он.
— У меня нет никаких решений… — Руки Фароса повисли, он пристально посмотрел на восток. — Вообще никаких. И было бы хорошо, если бы ты помнил это, Гром.
Он резко отвернулся от замершего товарища и пошёл прочь. Гром осенил себя знаком Саргоннаса и склонил голову, как делал всегда, когда видел мертвеца…
17
Колонизация
Они шли пешком, ехали на лошадях и в фургонах. Особенно много было повозок, ведь в них находилось всё, что они привезли для выживания, нет — для скорейшего процветания и благоденствия.
На головной повозке развевалось знамя клана Бреганов — скрещённые секиры на фоне контуров трона. Дальше виднелся синий флаг Дома Атхаков, ещё семь разноцветных знамён трепетало на всём протяжении каравана — минотавры шла не сражаться, а строить фермы… первый шаг к стиранию с лица земли Сильванести и созданию Амбеона.
Легионеры, которые бились за эти самые земли, смотрели на вновь появившихся с весьма кислым выражением лиц. Многие презрительно фыркали, другие сжимали крепче оружие и отворачивались. Большая часть каравана состояла из бывших воинов, раненых, потерявших конечности или переболевших в прошлом чумой. Они больше не носили панцирей легионов, лишь серые туники поверх килтов. У многих виднелись кинжалы, было несколько мечей и секир, но в основном колонизаторы, опираясь на дорожные посохи, тащили громадные мешки… в которых было увязано все нехитрое хозяйство.
Но не все в колонне переселяющихся были стариками или калеками. Ведь с ними шли и члены семей, не побоявшиеся отправиться в неизвестные земли, дети, не способные идти сами, и подростки. Старших уже приняли в полноправные члены кланов, остальных должны были принять чуть позже, после первого года тренировок.
Во главе колонны ехала фигура, на которой — единственной — были доспехи. Минотавр потерял в боях правую руку, треть его лица отсутствовала, снесённая метким ударом секиры; на панцире до сих пор виднелся знак кондора, хотя гребень шлема истончился и обтрепался со временем.
Встреча колонистов была заданием Оркиуса, но, так как он уже не мог его выполнить, пришлось самой леди Мариции заменить командующего. Поскольку идеи освоения эльфийской земли принадлежали отцу, ей следовало придать законность всему происходящему перед легионерами.
При приближении Мариции командир колонны ударил себя рукой с тремя пальцами в грудь. Женщина заметила, что, хоть он и не совсем поседел, его мех свалялся и стал совсем редким.
— Миледи, я первый тревериан Трагинорни Эс-Атхак, командир переселенцев. Рад встрече! — Он торжественно склонил рога.
Мариция милостиво кивнула:
— Ты родственник адмирала Цинмака?
— Он патриарх Дома, мой младший брат. Это по его благословению меня назначили на этот пост…
Адмирал Цинмак был одним из самых ярых сторонников Хотака в правящих кругах, кроме того, стал самым молодым патриархом за всю историю минотавров.
— Да, я знакома с уважаемым адмиралом, — проговорила Мариция. — Когда увидишь его, передавай мои самые искренние пожелания.
Искалеченное лицо Трата скривилось ещё больше:
— Я… я вряд ли его увижу… Моё назначение не предусматривает отлучек…
— Назначение в земли Амбеона — прекрасный выбор твоего брата и моего отца!
Трат был специально выбран из тех командиров, которые не будут особенно стремиться назад, на родину. Приказав сделать ответственным за колонии офицера-калеку, Цинмак спас честь брата, которого иначе неминуемо ждали позор и изгнание из Нетхосака.
Трат искоса поглядывал на Марицию водянистыми глазами, чуть придерживая коня позади неё. Он понимал субординацию и не собирался оспаривать славу завоевателя эльфийских земель.
— Так как называется этот…
— Город называли Валсолоност, но я решила переименовать его. Теперь он называется Оркинат, в честь командующего Оркиуса, отважно сложившего голову при его штурме.
— О-о-о… понимаю! — Тревериан вновь склонил рога в память о погибшем воине. — Он был достойным офицером…
Трат посмотрел на возмущённо переговаривающихся легионеров.
— Мы сделали свою часть работы в устройстве будущей колонии, — промолвила Мариция.
Поселенцы уже достигли лагеря и принялись за разгрузку фургонов. Они вытаскивали огромные топоры и пилы для очистки леса, пузатые бочонки и огромные промасленные мехи, какие используют кузнецы, мотыги, лопаты, кирки… Палатки и груды припасов заполоняли собой территорию бывшего эльфийского города… Тревериан мог только одобрительно кивать, глядя на расторопность своих подчинённых — ни один легионер не помог поселенцам, впрочем, они и не просили помощи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45