— Копать трудно… Урсув Суурт надо много еды… — почти промурлыкал Сахд, откладывая кнут и садясь на корточки рядом с юношей. — Надо много хорошей еды… да?
Он повернул голову раба так, чтобы тот мог увидеть содержимое плошки. В ней пузырилась чёрная лава, немного остывшая, но все равно смертельно горячая. Даже внутренняя часть плошки уже обуглилась от соприкосновения с ней.
— Чтобы быть сильным как камень, надо стать камнем, — продолжил старший надсмотрщик. — Значит… нужно его есть…
Проходящие рабы опускали глаза и отворачивались, не смея привлечь к себе внимание. Они все уже давно смирились с неминуемой смертью, но мечтали дожить хотя бы до вечера.
— Жри, Урсув Суурт! — Сахд зачерпнул поданной ложкой горящие камни и принялся заталкивать их в рот минотавру.
Зашипела горящая плоть, ужасный воюще-скулящий звук донёсся от семифутового минотавра. Сахд набрал вторую ложку и сунул её меж зубов бьющегося раба. Металл быстро накалился, и надсмотрщик, выругавшись, отбросил её. Потом подскочили помощники и быстро закрыли рабу рот, обвязав его голову верёвкой.
В течение долгих минут остальные рабы вынуждены были наблюдать мучения молодого минотавра, а все, кто мог заглянуть в маленькие, глубоко посаженные глазки Сахда, увидели бы там дикую радость и восхищение.
Наконец жертва начала затихать. Тогда Сахд приказал развязать ему голову и позволил другим рабам утащить полумёртвое тело.
После этого хозяин лагеря грозно осмотрел всех:
— Нет больше голода? Работать больше, да? Сегодня двойная норма!
В ответ он не услышал ни звука.
Сахд щёлкнул плетью и посмотрел на пустующие шесты. Пожалуй, десятка голов будет мало, чтобы ответить на наглую выходку беглецов. Его обожжённая морда вновь расплылась в усмешке — он наведёт порядок в своём королевстве любым путём…
Два людоеда на самом дальнем западном посту тоскливо поглядывали по сторонам, таращась на чёрные скалы и бесчисленные нагромождения камней. Вокруг не было и следа растительности: чтобы посмотреть на нормальную траву, пришлось бы скакать четыре дня на лошади. Даже вездесущие ящерицы не забредали сюда.
Среди всех постов, окружавших лагерь, на этом ночью было холоднее всего и дул непрекращающийся ветер. Здесь никогда ничего не происходило, и назначение сюда расценивалось как худшее из наказаний.
Оба людоеда знали это. Один лениво точил старое лезвие, второй лежал и выискивал блох у себя в шерсти. От них исходило жуткое зловоние, усиливаемое прямыми лучами солнца, кроме того, они недавно сильно подрались. Их взаимная неприязнь была широко известна, и лишь страх перед Сахдом заставлял их не перерезать друг дружке горло.
Внезапно людоед с мечом замер — далеко внизу показалась измотанная фигура, медленно ковыляющая по камням. Присмотревшись, страж сразу разглядел остатки цепей и торчащие рога.
Так-так… сбежавший раб.
Он толкнул задремавшего компаньона и пальцем указал на бредущую фигуру. Людоеды обменялись быстрыми взглядами и, покинув пост, кинулись за едва переставляющим ноги беглецом. Его поимка не должна была представлять сложности, а уж Сахд выдаст награду за любого раба, живого или мёртвого.
Но как только они с криками выскочили из-за скал и ринулись на жертву, их немедленно окружила более чем дюжина минотавров. Один из бывших рабов быстро схватил оторопевшего людоеда за руку и вогнал тому в горло его собственное лезвие. Второй стражник взревел и, размахивая дубиной, попытался вырваться из кольца. Ему удалось задеть одного минотавра, но это только увеличило ярость нападавших — они навалились со всех сторон, нещадно работая кулаками и камнями.
Вытерев новый меч, Фарос наблюдал, как толпа яростно молотит уже давно мёртвого людоеда, превращая того в бесформенную массу.
— Посмотри, нет ли у них ещё оружия, — сказал он Грому. — У стражей обычно бывают и кинжалы.
— Конечно, Фарос.
— Скоро смена караула, нам пора двигаться.
Довольно много рабов сумело избежать лап людоедов и в конечном итоге очутиться в потайной пещере. Гром благодарил Саргоннаса, что тот дозволил спастись стольким товарищам по несчастью. Фаросу было всё равно, однако его раздражало, что к ним присоединилось столько ртов — теперь украденного продовольствия хватит только на пару дней.
Его безоговорочно признали лидером, точно так же как ранее это сделали Гром и Валун. Фарос сначала раздражался, а потом принял все как есть и стал думать, каких целей можно достичь с такой группой.
Надо было совершать ещё вылазку, захватить больше снаряжения и навредить людоедам. Если следующий набег провести достаточно быстро, когда людоеды его не ожидают, можно было бы не на шутку обескуражить врагов.
Оставив мёртвых стражей лежать на камнях, отряд двинулся к лагерю. До захода солнца оставался час — это было для беглецов самое удобное время. До того как отряд достиг шахт, они потихоньку зарезали ещё двоих часовых — на этот раз спящих. Людоеды никак не могли поверить в угрозу нападения бывших рабов, и эта самонадеянность была на руку Фаросу. Сахд, вероятно, думал, что все минотавры кинутся бежать к морю…
Когда солнце закатилось, отряд собрался для последних инструкций. Впереди поблёскивали факелами ограды лагеря и перекликались стражи, время от времени доносилось шипение мередрейков.
— Ждите удара гонга, — приказывал Фарос. — Каждый начинает движение только после него.
Они улеглись на землю и затихли, слыша только собственное дыхание и случайную ругань людоедов. Один минотавр захрапел, за что немедленно получил пинок от Фароса.
Когда ожидание стало нестерпимым, унылый звук разнёсся по скалам.
Через час после наступления полной темноты удар гонга тревожил окрестности. Гонг висел у хижины Сахда, и ни один из минотавров не знал, для чего служат эти удары. Сахд требовал — этого было достаточно.
Фарос предполагал, что эта какая-то древняя традиция со времён эрдов…
Но сегодня удар стал сигналом для нападения на лагерь. Фарос и больше дюжины минотавров выбрались из-за камней и двинулись вперёд. Те, у кого не было оружия, сжимали в руках связки цепей или острые камни.
Двое копейщиков с мередрейком охраняли вход. Минотавры приблизились уже на расстояние броска, когда мередрейк, несмотря на то, что с наступлением ночи рептилии становились вялыми и сонными, почуял их и грозно зашипел. Людоед ослабил цепь и, сделав несколько шагов вперёд, замер, увидев множество тёмных фигур, приближающихся к нему. Счастливые обладатели холодного оружия бросились на тварь, раня её кинжалами, не давая напасть. Рептилии пришлось отступить, трусливо прячась за хозяина. Тот взмахнул копьём, попытавшись ткнуть остриём Фароса, но юноша увернулся и кинулся на людоеда, сбив того с ног. Не успел противник опомниться, как Фарос вогнал ему лезвие меча под подбородок и с хрустом провернул его.
Подхватив брошенное копьё, ещё один минотавр бросился к мередрейку.
В этот момент послышались крики и вопли — это Гром со своим отрядом начал отвлекающий манёвр, чтобы оттянуть на себя как можно больше людоедов Сахда и облегчить путь Фаросу.
Рептилия не металась, получая со всех сторон уколы, и не знала, на кого бросаться, но её сильный хвост уже отбросил двух слишком близко подобравшихся противников. В этот момент подбежавший минотавр с размаху проткнул её копьём с широким наконечником. Мередрейк, захрипев, попытался убежать, но силы рептилии быстро таяли вместе с хлещущей из раны кровью. Фарос ударом меча добил тварь.
— Быстрей! — махнул он рукой. — Пока они не опомнились!
Бывшие рабы вбежали в лагерь, проскочив мимо ужасных шестов, — некоторые вздрагивали, посматривая вверх… Большинство беглецов понимали, что их свобода стоила другим жизни. Теперь все места были заняты, и даже Фарос содрогнулся от глубины ненависти Сахда. «Неужели проклятый надсмотрщик убьёт каждого, до кого сможет добраться?» — подумал юноша.
Прежде чем Фарос успел открыть рот, рабы кинулись валить ужасные колья; взрыв ярости сопровождал каждый сломанный шест.
От ближайшего к ним загона послышались крики — рабы взывали о помощи. К ним немедленно рванулись несколько горячих голов, Фарос уже собирался вернуть их обратно, но в этот момент из-за угла загона показалась дюжина стражей, вооружённых дубинами, копьями и мечами.
Тогда, повернувшись к остальным, юноша проревел:
— Вот они! Убьём их!
Его отряд бросился на людоедов. Первого минотавра насадили на копьё, но второй, вооружённый одним кинжалом, смог распороть глотку противника, рассыпав строй людоедов. Другой надсмотрщик безуспешно попытался нанести удар дубиной и рухнул, подсечённый под колени. Подскочивший раб вспорол ему брюхо.
Рядом с Фаросом рухнул минотавр, сокрушённый дубиной. Юноша встал на его место и вонзил меч в бок людоеду.
Трое минотавров взламывали замок на загоне. Один из них закричал, когда копьё пробило его насквозь, но оставшиеся два справились, и замок, загремев, сорвался с петель. Не успел он коснуться земли, как наружу посыпались рабы.
Ещё сопротивлявшиеся людоеды были просто погребены под яростной массой тел. Закованные, истощённые, рабы вымещали на мучителях всю накопившуюся злобу. Месяцы и года заключения горели в их глазах…
— Ты! — Фарос схватил пробегавшего мимо раба за плечо. — Ты и та пятёрка, быстро за мной!
Вместо шести к Фаросу присоединилась добрая дюжина добровольцев. С востока раздались громкие взрывы, а людоеды завопили особенно громко — очевидно, минотавры Грома смогли зажечь несколько хранившихся там бочек с маслом. Багровое зарево пожара быстро распространялось, захватывая весь восточный край лагеря.
Внезапно из тьмы появились слюнявые морды рептилий — одной, другой, третьей… Двигались мередрейки неуверенно, словно в страхе, и на них не было обычных цепей. Сзади показались погонщики, факелами подгонявшие тварей.
Минотавры остановились кик вкопанные, многие сразу кинулись бежать.
Но без цепей своевольные твари не желали идти в атаку, предпочтя набивать брюхо другим, более лёгким способом. Они разбегались во тьме в разные стороны, не слушая команд. Погонщики надрывались, но их слова уже мало что значили. Один из мередрейков вдруг развернулся и кинулся на хозяина, злобно шипя.
— Смелей! — призвал Фарос минотавров с копьями. — Вспорем им брюхо!
Двоим копейщикам сразу же удалось завалить рептилию, и теперь она издыхала, пронзённая с двух сторон. Видя, что дело принимает серьёзный оборот, людоеды отбросили факелы и потянулись за мечами. Некоторые погонщики ещё пытались взять под контроль своих тварей, но остальные уже сообразили, что мередрейки сейчас не менее опасны для них самих.
Один людоед схватил минотавра и с такой силой отшвырнул его, что обрушил деревянную стену хижины. Другой, размахивая дубиной с бешеной скоростью, держал на расстоянии трёх рабов.
Копейщики ранили ещё одного мередрейка, и теперь он носился по кругу, разбрызгивая кровь. Любимый запах буквально свёл с ума остальных тварей, двое кинулись на раненого, остальные без разбору врезались в толпу минотавров и людоедов.
Страшные челюсти щёлкнули в дюйме от лица Фароса. Увернувшись от свистнувшей над головой дубины, он немедленно ткнул рептилию факелом в пасть. В этот момент сзади его схватил надсмотрщик. Юноша извернулся, и факел зашипел на перекошенном волосистом лице. Шерсть людоеда вспыхнула, и он, разинув клыкастый рот, с воем покатился по земле. Фарос подскочил к надсмотрщику и прекратил его муки ударом меча.
Когда юноша обернулся, чтобы разобраться с мередрейком, того уже молотил цепями добрый десяток минотавров. Две последних рептилии ожесточённо грызли друг друга — рабы наблюдали за этим с усмешками.
Со всех сторон бежали рогатые фигуры, рабы все прибывали, все чаще стали слышны крики, требующие смерти главного надсмотрщика.
Набег превратился в нечто ещё недавно казавшееся совершенно невозможным — в восстание.
Людоеды были отброшены повсеместно и сейчас искали друг друга в темноте, но все равно их было во много раз меньше, чем освобождённых минотавров. И, в отличие от Вайрокса, казалось маловероятным, что они получат помощь извне.
— Найдите мне Сахда! — заорал Фарос. — Ищите его!
Теперь пылал весь восток и юг — там загорелись подожжённые освобождёнными рабами загоны и сарай. В центре лагеря полетел в огонь шест с грубым знаменем Сахда — красной тряпкой с намалёванным лопнувшим черепом. Но минотавры не доверили его огню, самолично растерзав на тысячу кусочков. Фарос посмотрел в сторону кладовых и вдруг заметил, как одна из них тоже занялась огнём.
— Нет, разрази вас гром! Прекратите! — Он бросился туда.
Он подумал, что обезумевшие от свободы рабы громят все подряд, не подозревая о драгоценном содержимом кладовых. Тёмные фигуры бегали вокруг второй хижины, поливая её маслом из бочонков.
Приглядевшись, Фарос понял, что это людоеды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45