— У меня нет точного представления, насколько велика посланная отсюда армада, — продолжил он. — Однако я могу сказать, что те повиане отбыли четверо суток тому назад. Я также знаю, что их может оказаться слишком много для моего народа, особенно если к сражению присоединятся мокаки. Я прошу вас остановить корабли Нтагона. Есть какой-то способ, посредством которого вы можете заставить их повернуть назад?
— Очень может быть, — откликнулась Тусси. — Ведите нас в ваше Содружество; мы последуем за вами и сделаем все, чтобы вам помочь.
— Я не хочу так долго находиться вдали от моего народа, — запротестовала Сеззет — И так далеко, что никакое сообщение невозможно.
— Мы уже по меньшей мере две недели остаемся вдали от наших кланов, — поддержала ее Лисни. Ее поза указывала на то, что она считала такое положение весьма напряженным.
Тусси оглядела своих сестер-королев.
— Вы препоручили это мне, — сказала она. С формальной точки зрения это было не совсем верно, однако достаточно близко. — Я отправляюсь с нашими человеческими друзьями, и вы тоже. Мы должны остановить эту бойню. Разве вы забыли, что Мигерис укомплектовала свои корабли нашими детьми?
Пристыженные королевы жестами указали, что последуют за Тусси в ее благородной миссии. Однако их совсем не порадовал тот факт, что этот вопрос пришлось так откровенно вентилировать прямо на глазах у человека.
— Мы будем в высшей степени вам благодарны, ваши величества, — сказал Редер, не видя, но подозревая, чем сейчас озабочены королевы. — Я знаю, что наш народ станет с надеждой ожидать долгого и прибыльного сотрудничества с повианами, как только ему всю эту ситуацию разъяснят.
— Прибыльного? — спросила Мойрис, подозрительно наклоняя зеленую голову.
— Содружество процветает благодаря торговле, — объяснил Редер. — Кроме того, танцоров у нас больше, чем мест для представлений. — «По крайней мере, я на это надеюсь», — мысленно добавил он.
— А нас не возненавидят за ту войну, которую обрушили на человечество повиане? — спросила Сеззет.
— Есть честно, ваше величество, то я думаю, что некоторым людям — как и некоторым повианам — будут достаточно сложно принять наши физические различия, — ответил Редер. — Однако я также думаю, что большинство из нас будет невероятно увлечено одной только уникальностью этой ситуации. Не в наших традициях, подписав мирный договор, отказываться иметь дело с бывшими врагами. Тем более, что вы никогда нашими врагами не были. В целом, я думаю, все выйдет как нельзя лучше, — закончил он.
«И еще я думаю, — сказал себе Питер, — что мне пора бы заткнуться. Я не дипломат, а потому не вправе тут языком молоть».
Считанные мгновения спустя королева Тусси встала со своего ложа.
— Ведите нас, коммандер Редер, — сказала она. — Мы за вами последуем.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
«Я не должен рисковать кораблем», — думал Редер, пока его тело стряхивало с себя транзитный шок. Или, по крайней мере, так думала какая-то отдаленная часть его разума, явно принадлежащая потенциальному штабному офицеру. Большая же часть разума коммандера с хищной целеустремленностью устремилась вперед, как только в компьютеры атакующего авианосца начала стекаться информация из реального пространства.
Эта часть Редера совершенно точно знала, что «Непобедимый» хочет ввязаться в драку — причем не только его команда, но и каким-то непостижимым, недоказуемым образом сам корабль. Этого требовали все долгие годы войны с мокаками. Призраки погибших товарищей ободряющими возгласами гнали их вперед… и ладонь, которую Питер так давно потерял в своем «спиде», отчаянно чесалась, хотя протез определенно не был на это способен.
Полутемный капитанский мостик легкого авианосца подсвечивался зеленовато-голубыми экранами дисплеев. В профильтрованном воздухе с нейтральным ароматом свежей сосны буквально трещало напряжение.
— Они разворачиваются к бою, сэр, — сообщили коммандеру с тактического пульта. — Выпускают первую эскадрилью «спидов» согласно инструкциям.
Редер кивнул, отчаянно надеясь, что лицо его при этом осталось неумолимо-невыразительным. Сара уже была там, и ее датчики пересылали сюда данные, которые становились этими безукоризненно аккуратными линиями и диаграммами.
Губы коммандера сами собой прошептали безмолвную молитву, а затем так же безмолвно присвистнули, когда на экране возникли цифры.
— Сэр, там дьявольский бой прошел, — благоговейным шепотом доложил Редеру аналитик. — Я насчитываю по меньшей мере пятьдесят или даже сто крупных военных кораблей, которые уже были потеряны. А сколько легких, просто не сосчитать. Большинство крупных кораблей вражеские, но как минимум двадцать наши.
Все, кто был на капитанском мостике, потрясенно охнули при этом очевидном намеке на тот молекулярный туман, что плыл теперь в космическом вакууме:
Сколь много павших плывет
В космической сей пыли
Вдали от небес голубых
И зеленых холмов Земли…
Четверостишие на мгновение всплыло в голове у Редера — фрагмент элегии, старой как человеческие странствия за пределы Солнечной системы… или как привычка воевать, которая и выдвинула людей на этот великий рубеж.
— Дайте мне статус на неповрежденные единицы, — с неумолимым спокойствием произнес коммандер.
— Запуск, — приказал он, как только перечисление было закончено. «Вот уж действительно вовремя», — подумал Питер.
«Непобедимый» задрожал, когда «спиды» стали стремительно проноситься по пусковым дорожкам. Экраны показывали, как подходят вражеские истребители — часть тылового охранения тех сил, что окружали флот Содружества и отбрасывали его назад к прыжковым точкам, ведущим во внутренние миры человечества. Авианосец и линейный крейсер повиан медленно тормозили, готовясь дать задний ход и вступить в бой с этой новой угрозой — пусть даже столь незначительной. Красные конусы их возможных траекторий становились все уже и короче, тогда как голубой конус «Непобедимого» оставался все таким же широким.
— Ох, и удивятся же они сейчас, — пробормотал Редер.
Прозвучала негромкая тревога, когда позади одинокого на первый взгляд авианосца стал появляться дружественный повианский флот.
А флот Содружества уже должен был получать первый намек на то, что на шахматной доске в данный момент появляется что-то новое. Вопреки страху и напряжению на губах у Редера играла кривая усмешка. Коммандер мог поставить всю свою предполагаемую пенсию на то, что кое-кто из его знакомых будет наблюдать за этими рапортами в первую очередь.
«Все паутины порваны, — думал генерал Кемаль Скарагоглу, наблюдая за столбиками цифр на экране и дивясь собственному бесстрастию. — Все инструменты выпали из моих рук. В самом конце уже ничего не работает».
На лице адмирала Греттирсона пролегли такие глубокие и жесткие морщины, как будто их лазером вырезали на гранитном побережье норвежского фьорда. Наконец адмирал перевел дыхание и заговорил.
— Во всей этой истории есть одна хорошая сторона, — сказал он. — Мокакский флот капитально выведен из строя. Они пошли прямо на нас, и мы их аннигилировали.
Скарагоглу кивнул. А затем взглянул на Адриенну Кларксон, представителя премьер-министра в Космическом Отряде. Пожилая дама выглядела немного потерянной на командной палубе «Шато-Лорье», но взгляд ее голубых глаз был тверд.
— Какова ситуация, адмирал? — четко спросила она.
— Госпожа министр, как я уже сказал, мы уничтожили мокакский флот. Я всегда знал, что мы сможем это сделать, если они дадут нам открытый бой. Мы также нанесли тяжелый урон их повианским союзникам. В целом наши люди сработали так, что урон оценивается как два к одному в нашу пользу.
— И тем не менее, — резко произнесла Кларксон.
— И тем не менее, повиане численно превосходят нас в отношении три к двум, а если считать тяжелые единицы, то даже больше. Мы превосходим их по числу авианосцев, но мы уже потеряли множество «спидов», и теперь счет пойдет на тяжелую артиллерию.
Длинные пальцы адмирала задвигались, и ало-зеленые узоры сетью разошлись по голодисплею.
— Все это уже становится боем на истощение, и не в последнюю очередь потому, что мы должны удерживать эту прыжковую точку. Пока наши силы убывают, разница боевых возможностей растет в геометрической прогрессии.
— Мы проиграли?
— Госпожа министр, если мы не отступим сейчас, мы будем силой отброшены от прыжковой точки менее чем через трое суток боя — или даже за половину этого времени, если повиане пожелают оплатить такие военные расходы. Затем враги смогут провести свои подразделения внутрь, и у них по-прежнему будет достаточно сил, чтобы нас окружить. Мы не сможем долго держаться — у нас кончаются боеприпасы. Если что-то должно остаться для защиты Земли и Тау Кита, нам следует отступить и попытаться удержать прыжковую точку у выхода из Солнечной системы.
— А остальное Содружество? — спросила Кларксон.
— С тем, что у нас осталось, мы сможем удержать две центральные системы. По крайней мере, на несколько месяцев; урон мы им все-таки нанесли неплохой. Если же мы рассредоточим оставшиеся подразделения Космического Отряда, нам не удастся ничего защитить дольше, чем на неделю. Враг сосредоточит войска и станет уничтожать нас в одной системе за другой.
— Так вы сообщаете мне, что мы проиграли войну, адмирал?
— Мы проиграли этот бой, мэм. Я даю вам лучший совет, какой у меня есть, и это также совет моего штаба. Разумеется, ваша прерогатива, как представителя гражданской власти, принять его или отвергнуть. Мы готовы выполнять ваши приказы. — Тут плечи адмирала поникли. — Но я… я не хочу терять еще больше моих людей без веской на то причины.
Скарагоглу вознес краткую благодарственную молитву Богу своего дедушки за то, что на нем сейчас нет шкуры Кларксон или адмирала.
— Сэр! — сказал один из адъютантов штаба. — Сэр, у нас тут новые следы! Множество боевых единиц появляется из прыжкового пространства. Сигнатуры повианские…
Многотысячетонная громада «Непобедимого» содрогалась, пока он проходил сквозь облако ионизированного газа, который не так давно был вражеским повианским кораблем. Незримые поля разбрасывали обломки по сторонам, и форма этих полей была обтекаемой, нисколько не напоминая форму любого звездолета глубокого космоса; датчики видели непосредственное окружение «Непобедимого» как копье с тупым наконечником, что прорезало тонкий туман частиц кермета и стали, где также попадались углеродные атомы, прежде составлявшие тела разумных существ.
Звериный рык эхом разнесся по капитанскому мостику как отклик на это ощущение, ибо оно означало настоящую победу в том ее виде, который уже очень давно считался константой космического поединка.
— Прицел самонаводящейся, — сказал кто-то.
От такой новости волоски на спине у Редера встали дыбом, едва не приподнимая тяжелую от пота форму. Бой теперь сделался безумно ближним — вражеские суда бросались на передовую часть союзного флота королев и в то же самое время пытались покончить с флотом Содружества.
А это означало, что тяжелые противокорабельные ракеты летели во все стороны как пули из ручного оружия. Один эсминец попытался протаранить «Непобедимый» — и лишь удачное попадание батареи ближнего боя в его силовую установку остановило врага. Антиводородная вспышка расцвела в опасной близости, и вторичная радиация стала просачиваться сквозь корпус авианосца, еще больше усиливая у членов его команды чувство предельной незащищенности.
— Слежение… слава Богу, один из наших «спидов» захватил цель… огневое решение…
Еще один шар ослепительно-белого цвета расцвел на фоне бархатно-черного космоса и равнодушных звезд.
— Очень хорошо, — услышал Редер собственный голос. — Запишите представление к награде премьер-министра за это попадание.
«Непобедимый» опять содрогнулся — и опыт позволил Редеру понять, что это был массированный запуск противоракет. «Теперь уже мало просто не подпускать их и клевать нашими „спидами“, — подумал коммандер. — Хотя, если следовать руководствам, авианосец в основном только этим и должен заниматься». Но здесь ситуация была особой. Подобного космического сражения за всю историю человечества еще не бывало. Невооруженным глазом можно было разглядеть в космосе с полдюжины судов, а взрывы боеголовок полыхали безостановочно, как будто на празднике фейерверков…
В голодисплее флагманского корабля Содружества выплыли колонки цифр и развернулись конусы возможных траекторий. Лицо Греттирсона побелело.
— О Боже! — невольно выдохнул адмирал.
«Надо полагать, это его первое спонтанное высказывание со времен Академии», — подумал Скарагоглу. Внутри у него все сжималось от страха. Проходил такой тяжелый лом, что он перевешивал присутствующий здесь вражеский флот в отношении два к одному. Таким образом, ставки Космического Отряда теперь можно было оценивать как пять к одному.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54