– В самый жалкий день моей жизни впуталась еще и магия.
– Но она помогла тебе, ты сам это сказал.
– И из-за нее я таскаю зараженный меч. Я с самого начала от него отказывался, а сейчас… – я снова вздохнул, чувствуя себя очень уставшим, и не закончил. – Аиды, все это неважно.
Дел снова легла.
– Ты унизил его.
– Его? А-а, его. Незбет получил то, что заслужил.
– Ты мог просто просто выиграть танец.
– А я и просто выиграл! Я дал ему шанс отказаться еще до начала и два шанса сдаться во время танца. А чего ты от меня ждала? Я должен был отрезать ему голову, как ты Аджани?
– Нет, – возразила она. – Но…
– Но? Так ты хотела, чтобы я убил его?
Дел молчала.
– Хотела? – настаивал я.
Она вздохнула и повернулась ко мне.
– Тигр, ты оставил его раненного, злого и униженного. Некоторые люди, после такого, единственной целью своей жизни делают месть. Они плохие враги.
– Незбет?
– А ты уверен, что он не из таких?
Я фыркнул.
– С такими врагами как Незбет, я бы прожил вечность.
– Я слышала, что говорили те трое. Ты сделал его борджуни. Почему?
– Почему я сделал его борджуни? Или просто почему я это сделал?
– И то, и другое.
– Я его борджуни не делал. Это был его выбор. И он сам его сделал, отказавшись от своей чести, как указывает кодекс, – я вытащил полоску кумфы застрявшую между зубов. – Ты понимаешь, что такое кодекс и что такое честь.
– Да.
– Когда обученный шодо танцор меча сознательно отказывается от чести ради выигрыша танца или убийства, все отворачиваются от него. Он сам себя изгоняет из круга, – я пожал плечами. – После этого он не обязан становиться борджуни, но я не знаю ни одного танцора меча, который бы согласился растить коз или выцарапывать урожай из Южной пустыни.
– Есть и другие занятия.
– Да. Можно охранять караваны. Но караванщики предпочитают нанимать настоящих танцоров, а не обесчещенного человека. Они не могут быть уверены в его преданности – он ведь может завести их в ловушку, – я покачал головой. – Нет больше, истиннее свободы, чем быть танцором меча. И нет большего бесчестия, чем нарушить кодекс. Этот проступок будет преследовать человека всю жизнь, каждый день издеваясь над ним, пока все мысли этого человека не повернутся к борджуни, потому что только им все равно. Чтобы стать одним из них, достаточно уметь быстро и легко убивать.
– И ты сделал таким Незбета.
– Незбет молод. Он мог бы снова пойти к шодо и попросить о переучебе, начать все сначала. Но если у него есть голова на плечах, он вернется туда, откуда пришел и забудет о круге. Танцы – не его дело.
– Поэтому ты и сломал ему запястье?
– Нет. Хотя может быть. Если честно, я сделал это потому что знал, что другого шанса проучить его у меня может не быть. Еще одна попытка, и у него могло получиться.
– Нет, – отрезала Дел.
Я улыбнулся.
– Зря ты так думаешь.
– Из всех, кого я видела, ты лучший.
– Не считая Аббу?
Тишина.
– Ну? – настаивал я.
– Аббу… прекрасно танцует.
– Умир говорит, что он лучший.
Дел перекатилась набок.
– Ты слушаешь человека, который крадет женщин?
– Мораль мужчины – или ее отсутствие – не мешает верно судить о танце мечей.
Дел прошипела что-то на Высокогорном.
– Конечно он не видел, как я танцую. Он только слышал обо мне, – я помолчал. – Я так думаю.
– Тщеславие, – пробормотала она. – Тщеславие и гордость.
Усталость постепенно брала верх. Я чувствовал, что больше не могу продолжать разговор, оставалось только осторожно повернуться набок. Я лег к ней спиной и закрыл глаза.
– У тебя их тоже предостаточно, – пробурчал я.
Ответа не последовало.
Я медленно поплыл, приближаясь к краю.
Дел осторожно коснулась пальцем моей спины и мягко провела по позвоночнику.
– Ты реальный, – тихо сказала она. – Разве я не доказательство этому?
– Ты? – сонно удивился я.
– Я не африт. Если бы ты не был реальным, смог бы ты делить постель с кем-то кроме африта?
Я улыбнулся в темноту.
– А откуда я знаю, что ты не африт? С твоих слов? Нет, баска, это не доказательство.
Палец покинул мой позвоночник, потом осторожно коснулся огромного синяка.
– Если бы я была афритом, у меня не было бы ни гордости, ни тщеславия.
Я хмыкнул.
– Ну значит мы оба реальны.
Дел повернулась набок и уткнулась мне в спину.
– Давай спать.
– Тогда хватит болтать.
Ночь стала совсем тихой.
Пока я не захрапел, конечно.
Дел клянется, что я храплю. А я этого никогда не слышал.
31
Внутри меня что-то шелестело. Оно рылось в моей голове, ерошило старые воспоминания и заменяло их своими собственными.
Это все Шака. Это его вина. Он предал нашу дружбу, он все исковеркал. Он просто ревновал меня. Ревновал ко всему, что я научился делать. К магии, которой я овладел.
Он завидовал, что я научился Создавать.
Во всем виноват Шака.
И я заставлю его…
Задыхаясь, я проснулся и сел. Рот был полон какой-то слизи и я сплюнул.
Дел, спавшая рядом со мной, тоже приподнялась на локте.
– С тобой все в порядке?
Я стал дышать ровнее. Мир перестал вертеться.
Яростно царапая ненавистную щетину, я повернулся к ней.
– …в порядке. Просто что-то попало в горло, – я откашлялся и снова сплюнул. – Прости.
Она взглянула на восток и вздохнула.
– Рассвет. Можно уже вставать. Как ты любишь говорить, мы зря прожигаем день.
– Нет еще. Солнце не взошло.
– Сейчас взойдет, – Дел поднялась на колени и начала складывать одеяло. – Пора ехать.
– Пора, – согласился я и печально добавил: – Значит опять придется двигаться.
– А почему бы тебе не исцелить себя снова? – с лукавой улыбкой поинтересовалась она. – Восстановить свои избитое тело?
Я фыркнул, а потом задумался. Если был хотя бы шанс, что это получится…
– Ты меня искушаешь… – протянул я. – Знаешь…
И тут же все изменилось.
Появилось странное ощущение. Не мысль; скорее отсутствие мысли. Что-то вроде полной пустоты в голове.
Только Чоса стучался в мою дверь, бил в мои ворота, рвался в мою душу.
Сделай это. Сделай это.
Не медли и сделай это СЕЙЧАС.
Аиды, баска… он здесь. Он вернулся.
Я крепко зажмурился и пожелал, чтобы он ушел. Пожелал, чтобы он убрался, оставил меня в покое. В конце концов во мне была лишь крошечная часть его, запрятанная где-то. Я был гораздо больше, гораздо сильнее.
Если бы я согласился с предложением Дел и вызвал магию, может он вышел бы из меня. Если бы я попробовал то, о чем она говорила…
Нет.
Я живо вспомнил свой прошлый опыт и тут же почувствовал обещание поддержки во всем. Что-то, скрытое во мне, больше не могло ждать. Ему нужно было вырваться и обрести силу, а для этого я должен был прикоснуться к магии.
Тут же заболел живот и я торопливо отогнал эти мысли.
– Я… не хочу. Пусть все идет своим чередом.
– Но если ты МОЖЕШЬ это сделать… – она пожала плечами, но не сдалась. – Представь, какие легенды о тебе ходили бы, если бы ты даже после тяжелого ранения в круге на другой день выходил такой же здоровый, как и раньше.
– Представляю, – пробормотал я, массируя напряженные мышцы. – И представляю, что еще обо мне говорили бы – может решили бы, что я колдун?
– я покачал головой. – Нет, спасибо. У меня уже есть магический меч, не хватало мне только магического меня.
Дел начала упаковывать седельные сумы.
– Прости, Тигр, но когда ты проснулся, ты выглядел совсем больным, и я подумала, что если есть способ…
– Знаю. Но я не хочу… – я на ходу передумал и не стал заканчивать так, как хотел, – рисковать. – Зачем говорить Дел, как странно я себя чувствовал. Пусть думает, что это просто упрямство. Почему-то так мне казалось безопаснее.
Я поднялся очень медленно, постепенно, кусая губы и ругаясь. Синяки расплывались, мышцы ныли, голова болела. Люди Умира знали, что делали. Почки были как в огне.
– Сейчас я хочу одного: неторопливо собрать вещи и отправиться в дорогу, – поскольку кустов рядом не было, я дошел жеребца и уединился за ним.
Дел пришлось довольствоваться тем, что я согласился дать ей, а мне пришлось смириться с неприятным открытием: Чоса Деи не ушел, Чоса не успокоился, Чоса надоело ждать.
Я скользнул рукой по гнедому крупу и, закрыв глаза, прижался к жеребцу. Синяки конечно пройдут, боль уменьшится, почки вспомнят, что могут работать и не выделяя крови. Но Чоса останется. И будет продолжать пытаться то силой, то хитростью лишить меня моей воли, пока у меня не иссякнут силы и я не сдамся, и тогда он заберет мое тело. Если я снова использую магию, я сам помогу ему выбраться, потому что каждый кусочек, который я вызывал, подчинялся ему и легко переделывался.
Чоса Деи, коллекционер – почти как Умир Безжалостный – собиравший магию во всех ее видах, чтобы потом «растопить» ее и переделать. Как он мог бы переделать меня.
Кобыла догнала жеребца и пошла в шаге от него.
– Сколько еще до оазиса?
Прищурившись, я осмотрелся.
– Не больше двух-трех часов.
– А завтра будем в Русали?
– Все зависит от того, насколько мы поторопим лошадей, – я поскреб затылок. – И себя самих.
Дел нахмурилась, заметив как я скривился.
– Почки?
– С почками все в порядке, – мрачно сообщил я.
– Врешь.
– Даже если и вру… – я поерзал в седле. – Со мной все в порядке, только надо бы немного отдохнуть.
Она нахмурилась сильнее.
– Мы могли бы остановиться.
– Никак не могли бы, – отрезал я. – Нам нужно ехать вперед, пока есть силы, чтобы как можно дальше оторваться от Умира и его людей.
– Да, но…
– Мы едем дальше, – раздраженно рявкнул я. – Давай не будем терять время на дискуссии, у нас его просто нет.
Дел ничего не ответила. Она сжала колени и кобыла пошла дальше на Юг.
Время растекалось. Я сидел на жеребце и чувствовал, как раздраженно он дергает повод: ему хотелось идти за кобылой, а я удерживал его.
Сам не понимая почему.
Дел, уехавшая вперед, обернулась и нахмурилась.
– Что случилось?
Я хотел сказать ей «ничего», но это был неподходящий ответ.
– Тигр?
Я дрожал и не мог пошевелиться.
Дел развернула кобылу и поехала ко мне.
– С тобой все в порядке? – непривычно резко спросила она.
Нет. Я чувствовал себя – плотным. Отяжелевшим. Кожа припухла и болела.
Мысленно я спросил: это ты, Чоса?
Он хихикнул.
Аиды, солнце выжигало мне глаза.
Не подъезжая близко к жеребцу, Дел остановила кобылу и внимательно осмотрела меня.
– В чем дело?
Что-то холодное пробежало по позвоночнику.
– Пусть она уйдет, – потребовал Чоса. – Она тебе не нужна.
– Я не… – я покачал головой. – Ничего. Просто устал.
Дел выругалась сквозь зубы.
– Думаешь я слепая? Посмотри на себя. Уже непонятно, где кончается один синяк и начинается другой.
– Пусть она уйдет, – не унимался Чоса. – Сейчас мне нужен только ты.
Я подумал, не стоит ли действительно отослать Дел. Когда-то Чоса очень ясно давал понять, что она нужна ему. Он хотел забрать и магию из ее меча, и саму Дел. Я понимал, что ей лучше было уехать в безопасное место, подальше от Чоса Деи.
Но как ей это объяснить?
– Ты же можешь все исправить, Тигр, – голос Дел звоном отдавался в ушах. – Ты можешь снова вызвать магию…
Нет, баска, я не рискну.
– Глупо не воспользоваться такой возможностью исцелить себя. Зачем поворачиваться спиной к дару? – она помолчала и безжалостно добавила: – Иначе ты навсегда останешься в Пендже.
Я скрипнул зубами.
– Я же сказал, что просто устал. У меня все болит. Это пройдет, Дел. Мне доставалось и похуже.
– Тогда почему ты сидишь здесь?
Я выдавил кривую усмешку.
– Потому что это легче всего.
– Я тебе не верю. Совсем, – отрезала она.
– Тебе же хуже, – усмехнулся я.
Глаза сверкнули, губы сжались.
– Если ты хочешь быть таким дураком… ну ладно. Но если тебе нужно остановиться, так и скажи. Оазис недалеко.
Я поежился. Мне казалось, что я начинал… раздуваться.
– Тогда поехали дальше.
– Пусть она уедет, – прошипел Чоса. – Я начинаю терять терпение.
Я сжал бока жеребца и послал его за кобылой.
– Ты совершаешь ошибку, – предупредил Чоса, – а я очень не люблю ошибок.
Я снова поежился, но не остановил гнедого.
Ноги Дел приблизились, остановились передо мной. Я видел их до колен. Выше смотреть было слишком больно. Я сидел сгорбившись на одеяле.
– И что дальше? – натянуто спросила она. Песчинки из-под упавшей фляги присыпали мою руку, на которую я опирался, чтобы совсем не упасть. – Прошло уже два дня после танца с Незбетом, три после засады людей Умира, а тебе все хуже и хуже.
Гораздо хуже.
– Не знаю, – промямлил я.
От страха и растерянности Дел становилась агрессивной.
– Ты не можешь даже сесть на лошадь, Тигр! Как мы уйдем от погони, которая, по твоим словам, дышит нам в спины, если ты не можешь ехать?
Я запрокинул голову, сжимая зубы от боли.
– Что, в аиды, ты предлагаешь мне делать? Молиться? Это пройдет, Дел. Просто меня отделали сильнее, чем я думал. Все пройдет.
Скрывавшийся внутри меня Чоса злорадствовал.
– Пройдет? – она присела на корточки. Лицо у нее было бледное и испуганное, но говорила она резко. – Синяки только расплываются.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51