Как вспоминали потом старожилы, в этот день казачья река Кубань обмелела почти до самого дна.
— А теперь, друзья, бегом к моему приятелю боцману! — призвал великий астронавт, отфыркиваясь в потоке воды, и, словно в былые годы, резво помчался на берег моря, увлекая за собой всю свою замечательную команду.
На улицах было пустынно, несообразительные жители попрятались от ливня в сухих уютных домах, не догадываясь о том, что рядом, за стенами их теплых квартир, разворачивается одна из самых увлекательнейших… нет, пожалуй, самая увлекательная и самая удивительная история.
Белые топорики продолжали свое пока еще благотворное дело. Команда бежала легко, и лишь Кузьма кряхтел: «Охо-хоньки, охо-охо», опасаясь проржаветь от избытка влаги, но стесняясь высказать это вслух.
На причале под вывеской «Пункт проката» их ждал пожилой моряк в спортивных брюках и тельняшке, натянутой на большое пузо, которое, как впоследствии выяснилось, он сам ласково называл «моей морской грудью». В правой руке этот морской волк держал открытую бутылку пива, в левой — еще свежую, неостывшую телеграмму от Аскольда Витальевича. На казенном бланке было лишь одно, но все исчерпывающее слово «едем». Однако моряк то и дело подносил бланк к глазам, проверял, точно ли он прочел текст телеграммы, не упущено ли нечто важное, от чего зависит успех неизвестного ему предприятия. Для пущей надежности он каждый раз закреплял прочитанное основательным глотком любимого напитка.
И тут же, возле причала, словно у ноги хозяина, дремала любовно вымытая и надраенная субмарина.
Увидев великого астронавта и его друзей, матерый морской волк задрал вверх крутой щетинистый подбородок и вылил в себя остатки пива.
— Все готово! Он сигналит нам на трубе! — подбодрил Аскольд Витальевич своих спутников, пронзая завесу дождя острым орлиным взором.
А моряк бережно поставил пустую бутылку на причал, ибо она могла пригодиться потерпевшим кораблекрушение, и, вытянув руки по швам, браво представился тем, с кем еще не был знаком:
— Отставной боцман Тимофей Орлов и моя подводная лодка! Оба списаны из военно-морского флота. Основание — изношенность разных частей машины и организма. На самом деле за этим стоят сплошные интриги и черная зависть. Будто бы я приучил свою подводную лодку пить лимонад. Но не мог же я угощать даму пивом. Верно? И будто бы из-за пристрастия к лимонаду, если верить наветчикам, моя субмарина лишилась своих мореходных свойств. Что не так и в чем вы убедитесь сами. Она, к примеру, может катать туристов. В бортах, как видите, я находчиво вырезал круглые окна и вставил стекла. Получились настоящие иллюминаторы. Хочешь, наблюдай морскую жизнь сколько ее влезет в твои глаза. Хочешь, сиди смирно.
— Превосходно. Мы выполним задуманное и заодно совершим полезную экскурсию, — удовлетворенно произнес Аскольд Витальевич.
И он поведал о беде, случившейся с их общим другом Продавцом.
— Да, в мире еще много несправедливого, — подтвердил Орлов. — Мне бы взять побольше пива да отправиться с вами. Но нет, я должен бежать на почту за пенсией. У нас с этим строго, как в школе. Не получишь, — поставят двойку. Так что поплывете без меня.
— Мы управимся сами. Хотя, сказать откровенно, мне ни разу не приходилось управлять субмариной. За всю мою-то удивительную жизнь, — с трудом признался Аскольд Витальевич.
— А что ею управлять? Рулите и все. Лодка плывет сама. Отвезет вас и вернется ко мне, как собака. Только у нее имеется один недостаток. Она не любит плавать в обычной воде. Ее Стихия — моря из лимонада. Теоретически, конечно, — где их взять, такие моря? — сказал Тимофей Орлов. — Но я уговорил. Это ее первое плавание. Так что уж вы к ней со всем почтением. И все будет даже лучше, чем нужно. Достаточно позвать: «Сестрица»! Я зову ее «Сестрицей». Она мне вроде родственницы. Так и говорю: «Сестрица», не изволите ли вы изменить курс на столько-то румбов?» Она отвечает: «Пожалуйста, Тимоша». Меня Тимошей зовет. Не вслух, конечно. Но я догадываюсь. Ну, не буду задерживать. Только пожелаю то, что желают всем, кто уходит в море: «Семь футов вам под килем!» — с чувством произнес боцман.
Ах, если бы он знал, как скоро понадобятся нашим героям эти футы!
— А может, нам уже незачем хитрить и путать следы? — сказала рассудительная Марина. — На всем берегу не видно ни души. Должно быть, из-за непогоды наш недруг остался в Краснодаре? Не проще ли нам вернуться на стоянку такси и отправиться в Новороссийск вертолетом?
— Стюардесса, вы недооцениваете нашего противника, — покачал головой опытный астронавт, назвав так Марину по давней привычке. — А вот, никак, и он сам! Легок на помине. Кого еще принесет в такую погоду? А вы за него, стюардесса, боялись По кривой улице, сбегающей с горы к морю, и впрямь поспешно катилась толстенькая фигура в камуфляже и в высоких военных ботинках. Она, несомненно, направлялась в их сторону.
— Отлично! Все, оказывается, идет по нашему плану! — произнес великий астронавт, удовлетворенно потирая руки. — Продолжаем действовать дальше. Всем на борт! Отдать концы!
Новый экипаж субмарины слаженно покинул причал, перешел на палубу «Сестрицы». Робот Кузьма тотчас спустился в машинное отделение, где вступил в должность механика. А капитан Петров тряхнул стариной и, охотно превратившись в прежнего сноровистого юнгу, ухватился за швартовы, Тимофей Орлов отвязал их от причала и… И тут всех остановил истошный вопль.
— Подождите! Не уплывайте без меня! — взывал бегущий голосом Бурбура.
— Как вы здесь оказались? И что вас сюда привело? Ведь ваше место на звездолете, — строго поинтересовался начальник экспедиции, когда повар пулей влетел на палубу субмарины.
— Я и хотел. Но меня прислала ваша сердобольная сестра. «Бурбур, — сказала она. — Немедля их догоните! Они и минуты не должны питаться всухомятку!»
— Так мы тебе и поверили, — пробурчал Кузьма.
— Этот робот меня компрометирует! — пожаловался Бурбур. — Но я докажу. Ваша досточтимая сестра и мать все это изложила в записке. Она как чувствовала, что всякие усомнятся. Сейчас я ее предъявлю… Где же эта бумага? Куда могла запропаститься? — пробормотал он, обыскивая свои карманы. — Видно, она под дождем размокла… прямо-таки растворилась. В общем, честное слово, что записка была.
— Не думал, что у моей сестры плохая память. Ведь с нами Марина, которая превосходно варит сосиски, — удивился Аскольд Витальевич.
— А я варю еще лучше. Она десять минут, а, я целых двадцать! — возразил Бурбур. — Да вы не расстраивайтесь из-за записки. Витальевна вам их напишет штук тридцать, когда вы вернетесь домой. Да и что такое записка? Главное, с вами я сам!
— Вы — да. А наш недоброжелатель обманул нас снова, так и остался незримым, — вздохнул великий астронавт. — Поэтому не будем менять наши планы. Экипаж! Всем занять боевые посты!
— Да уж, будьте добры, планы не меняйте, — попросил молчавший моряк. — Не то мы обидимся. И особо «Сестрица»! Я еле ее уговорил выйти в соленую воду. И то исключительно ради вас.
Подав личный пример, новый командир субмарины спустился в капитанскую рубку. За ним бодро последовали остальные члены экипажа. Механик Кузьма разбудил заспавшийся двигатель. Тот обиженно затарахтел, «Сестрица» нехотя покинула свою заводь и, брезгливо раздвигая носом невкусные волны, поплыла в открытое море.
А ливень все не унимался, превратясь в настоящий потоп. Стараясь напугать все живое, аспидно-черные тучи клубились, принимая облики страшных чудовищ.
— Командир! На берегу подозрительная фигура! — доложил капитан Петров. В нем окончательно ожил непоседливый юнга Саня, который уже успел сбегать на палубу и вернуться вниз. — Может, он и есть наш недоброжелатель? Правда, из-за ливня его плохо видно. Да еще невооруженным глазом.
— А мы его сейчас рассмотрим в перископ, — пообещал командир и, почувствовав былой азарт, живо приник к окулярам.
Там, на берегу, и впрямь маячил какой-то человек. Он суетился у самой кромки моря. Забежал по колени в воду и выскочил назад.
— Теперь это действительно он! Наш таинственный недруг. Наконец все встало на свое место, — с облегчением вздохнул командир. — Правда, мы его слишком переоценили. Как видите, он не сообразил запастись аквалангом. И потерял замечательную возможность преследовать нас под водой. Но мы на всякий случай и там запутаем свои следы. Пусть поищет!
— Хотел бы я на него посмотреть в эти минуты, — сказал Бурбур, весело подмигивая своим новым коллегам.
— Не будем злорадствовать, повар. Мы не садисты, — пристыдил его великий астронавт.
Экипаж задраил люк. И «Сестрица», погрузившись в морскую пучину,точно в премерзкую микстуру, взяла курс на Новороссийск, петляя из стороны в сторону и путая следы.
— Теперь мы можем перевести дух, — сказал командир, отрываясь от перископа и усаживаясь за стол, стоявший посреди уютной кают-компании, — и удовлетворить наше любопытство. — Он повернулся к повару. — Откройте свой секрет. Как вам удалось добраться до Сочи за такой короткий срок? Насколько мне известно, мы взяли последнее такси.
— Я это понял сразу, тут же опрометью кинулся в спортивный магазин и купил два велосипеда. Зачем, Спросите, столько? Об этом узнаете позже. А как покажут дальнейшие события, мне мало будет и двух, — загадочно проговорил Бурбур. — Э-э, я все равно вижу сомнение на ваших лицах. Вижу, вижу! И вы чертовски правы, обычным способом мне бы не удалось вас догнать. Но, на мое счастье, в тот момент проходила международная гонка Краснодар — Сочи. Я не мешкая влился в гонку, а там ее бешеная скорость увлекла меня за собой. Мне оставалось одно: крутить педали и слушать гул вашего вертолета. Да, да, вы, сами того не зная, летели над моей головой. Когда мой велосипед устал, я пересел на свежий. Потом сменил и его, купив новый в придорожном магазине. Так я загнал еще пять велосипедов. Как раньше гонцы со спешной вестью загоняли своих бедных коней. Велосипеды же моих соперников к этому времени выбились из сил, и я, точно вихрь, первым пересек финишную черту. Правда, медаль вручили другому. А то бы я показал. Но если не верите, я дам…
— Мы верим, верим, — поспешно остановил его командир.
А ливень не унимался и даже достиг морских глубин. И тут хлестал как из ведра. Под его струями обитатели дна, не привыкшие к такому разгулу стихии, разбежались кто куда. Морские звезды залезли в гроты, рыбы да коньки укрылись в зарослях кораллов, моллюски замкнулись в своей скорлупе, крабы зарылись в песок с головой. Словом, за стеклами иллюминаторов простирался такой же, будто бы неживой, пейзаж, как и на суше.
Поэтому путешественники были очень удивлены, когда в подводную лодку кто-то постучался, и затем к стеклу иллюминатора извне жадно прилипло настоящее человеческое лицо со вставшими дыбом усами и мокрой бородой, с косиц которой ручьями струилась вода.
— Командир! К нам просится водолаз! — лихо отрапортовал капитан Петров, окончательно спутав себя с прежним юнгой.
— Бедолага наверняка заблудился среди морских кущ, — сказал великий астронавт. — Приказываю открыть люк!
Как в былые времена, его экипаж блеснул сноровкой. На счет «три!» — а цифры выкрикивал повар, который сидел сложа руки, — бравые подводники приоткрыли люк, ударив по носу водный поток, готовый ринуться в беззащитную субмарину и затопить все отсеки. Поток отпрянул назад, и бородатый незнакомец, воспользовавшись благоприятным моментом, шустро прошмыгнул в сухое и теплое, залитое домашним электрическим светом чрево субмарины. В дружеские объятия своих гостеприимных спасителей. Те тотчас же захлопнули люк. И успели в самый раз. Придя в себя, лавина воды в превеликой досаде бросилась в атаку и наткнулась на глухую броню.
— Уф, промок до костей. Такого сумасшедшего ливня здесь никогда еще не случалось. Видно, что-то там у вас, на суше, стряслось, — посетовал спасенный, отжимая длинную, до пояса, зеленую, видно от сырости, бороду.
Но что еще удивительнее, он был без скафандра! Зато на патлатой голове загадочного гостя сидела нахлобученная набекрень корона, и сам он был облачен в царскую мантию, отороченную вместо горностая дорогой паюсной икрой. Впрочем, его роскошное одеяние сейчас имело унылый вид — свисало с его плеч наподобие мокрой тряпки.
Путешественники смотрели на этого необычного человека, открыв от изумления рты и остолбенев. И лишь великий астронавт, повидавший на своем веку, кажется, все, сохранил присущее ему хладнокровие.
— «Дела давно минувших дней»? — спросил он, испытующе глядя в лицо незнакомца.
— «Преданья старины глубокой…» — продолжил тот. — Не вы одни читали «Руслана и Людмилу», — сказал он с обидой.
— Судя по всему, вы морской царь, — промолвил Аскольд Витальевич, стараясь загладить вину. — Хотя, признаться, до нашей встречи я полагал, будто морские цари водятся только в сказках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
— А теперь, друзья, бегом к моему приятелю боцману! — призвал великий астронавт, отфыркиваясь в потоке воды, и, словно в былые годы, резво помчался на берег моря, увлекая за собой всю свою замечательную команду.
На улицах было пустынно, несообразительные жители попрятались от ливня в сухих уютных домах, не догадываясь о том, что рядом, за стенами их теплых квартир, разворачивается одна из самых увлекательнейших… нет, пожалуй, самая увлекательная и самая удивительная история.
Белые топорики продолжали свое пока еще благотворное дело. Команда бежала легко, и лишь Кузьма кряхтел: «Охо-хоньки, охо-охо», опасаясь проржаветь от избытка влаги, но стесняясь высказать это вслух.
На причале под вывеской «Пункт проката» их ждал пожилой моряк в спортивных брюках и тельняшке, натянутой на большое пузо, которое, как впоследствии выяснилось, он сам ласково называл «моей морской грудью». В правой руке этот морской волк держал открытую бутылку пива, в левой — еще свежую, неостывшую телеграмму от Аскольда Витальевича. На казенном бланке было лишь одно, но все исчерпывающее слово «едем». Однако моряк то и дело подносил бланк к глазам, проверял, точно ли он прочел текст телеграммы, не упущено ли нечто важное, от чего зависит успех неизвестного ему предприятия. Для пущей надежности он каждый раз закреплял прочитанное основательным глотком любимого напитка.
И тут же, возле причала, словно у ноги хозяина, дремала любовно вымытая и надраенная субмарина.
Увидев великого астронавта и его друзей, матерый морской волк задрал вверх крутой щетинистый подбородок и вылил в себя остатки пива.
— Все готово! Он сигналит нам на трубе! — подбодрил Аскольд Витальевич своих спутников, пронзая завесу дождя острым орлиным взором.
А моряк бережно поставил пустую бутылку на причал, ибо она могла пригодиться потерпевшим кораблекрушение, и, вытянув руки по швам, браво представился тем, с кем еще не был знаком:
— Отставной боцман Тимофей Орлов и моя подводная лодка! Оба списаны из военно-морского флота. Основание — изношенность разных частей машины и организма. На самом деле за этим стоят сплошные интриги и черная зависть. Будто бы я приучил свою подводную лодку пить лимонад. Но не мог же я угощать даму пивом. Верно? И будто бы из-за пристрастия к лимонаду, если верить наветчикам, моя субмарина лишилась своих мореходных свойств. Что не так и в чем вы убедитесь сами. Она, к примеру, может катать туристов. В бортах, как видите, я находчиво вырезал круглые окна и вставил стекла. Получились настоящие иллюминаторы. Хочешь, наблюдай морскую жизнь сколько ее влезет в твои глаза. Хочешь, сиди смирно.
— Превосходно. Мы выполним задуманное и заодно совершим полезную экскурсию, — удовлетворенно произнес Аскольд Витальевич.
И он поведал о беде, случившейся с их общим другом Продавцом.
— Да, в мире еще много несправедливого, — подтвердил Орлов. — Мне бы взять побольше пива да отправиться с вами. Но нет, я должен бежать на почту за пенсией. У нас с этим строго, как в школе. Не получишь, — поставят двойку. Так что поплывете без меня.
— Мы управимся сами. Хотя, сказать откровенно, мне ни разу не приходилось управлять субмариной. За всю мою-то удивительную жизнь, — с трудом признался Аскольд Витальевич.
— А что ею управлять? Рулите и все. Лодка плывет сама. Отвезет вас и вернется ко мне, как собака. Только у нее имеется один недостаток. Она не любит плавать в обычной воде. Ее Стихия — моря из лимонада. Теоретически, конечно, — где их взять, такие моря? — сказал Тимофей Орлов. — Но я уговорил. Это ее первое плавание. Так что уж вы к ней со всем почтением. И все будет даже лучше, чем нужно. Достаточно позвать: «Сестрица»! Я зову ее «Сестрицей». Она мне вроде родственницы. Так и говорю: «Сестрица», не изволите ли вы изменить курс на столько-то румбов?» Она отвечает: «Пожалуйста, Тимоша». Меня Тимошей зовет. Не вслух, конечно. Но я догадываюсь. Ну, не буду задерживать. Только пожелаю то, что желают всем, кто уходит в море: «Семь футов вам под килем!» — с чувством произнес боцман.
Ах, если бы он знал, как скоро понадобятся нашим героям эти футы!
— А может, нам уже незачем хитрить и путать следы? — сказала рассудительная Марина. — На всем берегу не видно ни души. Должно быть, из-за непогоды наш недруг остался в Краснодаре? Не проще ли нам вернуться на стоянку такси и отправиться в Новороссийск вертолетом?
— Стюардесса, вы недооцениваете нашего противника, — покачал головой опытный астронавт, назвав так Марину по давней привычке. — А вот, никак, и он сам! Легок на помине. Кого еще принесет в такую погоду? А вы за него, стюардесса, боялись По кривой улице, сбегающей с горы к морю, и впрямь поспешно катилась толстенькая фигура в камуфляже и в высоких военных ботинках. Она, несомненно, направлялась в их сторону.
— Отлично! Все, оказывается, идет по нашему плану! — произнес великий астронавт, удовлетворенно потирая руки. — Продолжаем действовать дальше. Всем на борт! Отдать концы!
Новый экипаж субмарины слаженно покинул причал, перешел на палубу «Сестрицы». Робот Кузьма тотчас спустился в машинное отделение, где вступил в должность механика. А капитан Петров тряхнул стариной и, охотно превратившись в прежнего сноровистого юнгу, ухватился за швартовы, Тимофей Орлов отвязал их от причала и… И тут всех остановил истошный вопль.
— Подождите! Не уплывайте без меня! — взывал бегущий голосом Бурбура.
— Как вы здесь оказались? И что вас сюда привело? Ведь ваше место на звездолете, — строго поинтересовался начальник экспедиции, когда повар пулей влетел на палубу субмарины.
— Я и хотел. Но меня прислала ваша сердобольная сестра. «Бурбур, — сказала она. — Немедля их догоните! Они и минуты не должны питаться всухомятку!»
— Так мы тебе и поверили, — пробурчал Кузьма.
— Этот робот меня компрометирует! — пожаловался Бурбур. — Но я докажу. Ваша досточтимая сестра и мать все это изложила в записке. Она как чувствовала, что всякие усомнятся. Сейчас я ее предъявлю… Где же эта бумага? Куда могла запропаститься? — пробормотал он, обыскивая свои карманы. — Видно, она под дождем размокла… прямо-таки растворилась. В общем, честное слово, что записка была.
— Не думал, что у моей сестры плохая память. Ведь с нами Марина, которая превосходно варит сосиски, — удивился Аскольд Витальевич.
— А я варю еще лучше. Она десять минут, а, я целых двадцать! — возразил Бурбур. — Да вы не расстраивайтесь из-за записки. Витальевна вам их напишет штук тридцать, когда вы вернетесь домой. Да и что такое записка? Главное, с вами я сам!
— Вы — да. А наш недоброжелатель обманул нас снова, так и остался незримым, — вздохнул великий астронавт. — Поэтому не будем менять наши планы. Экипаж! Всем занять боевые посты!
— Да уж, будьте добры, планы не меняйте, — попросил молчавший моряк. — Не то мы обидимся. И особо «Сестрица»! Я еле ее уговорил выйти в соленую воду. И то исключительно ради вас.
Подав личный пример, новый командир субмарины спустился в капитанскую рубку. За ним бодро последовали остальные члены экипажа. Механик Кузьма разбудил заспавшийся двигатель. Тот обиженно затарахтел, «Сестрица» нехотя покинула свою заводь и, брезгливо раздвигая носом невкусные волны, поплыла в открытое море.
А ливень все не унимался, превратясь в настоящий потоп. Стараясь напугать все живое, аспидно-черные тучи клубились, принимая облики страшных чудовищ.
— Командир! На берегу подозрительная фигура! — доложил капитан Петров. В нем окончательно ожил непоседливый юнга Саня, который уже успел сбегать на палубу и вернуться вниз. — Может, он и есть наш недоброжелатель? Правда, из-за ливня его плохо видно. Да еще невооруженным глазом.
— А мы его сейчас рассмотрим в перископ, — пообещал командир и, почувствовав былой азарт, живо приник к окулярам.
Там, на берегу, и впрямь маячил какой-то человек. Он суетился у самой кромки моря. Забежал по колени в воду и выскочил назад.
— Теперь это действительно он! Наш таинственный недруг. Наконец все встало на свое место, — с облегчением вздохнул командир. — Правда, мы его слишком переоценили. Как видите, он не сообразил запастись аквалангом. И потерял замечательную возможность преследовать нас под водой. Но мы на всякий случай и там запутаем свои следы. Пусть поищет!
— Хотел бы я на него посмотреть в эти минуты, — сказал Бурбур, весело подмигивая своим новым коллегам.
— Не будем злорадствовать, повар. Мы не садисты, — пристыдил его великий астронавт.
Экипаж задраил люк. И «Сестрица», погрузившись в морскую пучину,точно в премерзкую микстуру, взяла курс на Новороссийск, петляя из стороны в сторону и путая следы.
— Теперь мы можем перевести дух, — сказал командир, отрываясь от перископа и усаживаясь за стол, стоявший посреди уютной кают-компании, — и удовлетворить наше любопытство. — Он повернулся к повару. — Откройте свой секрет. Как вам удалось добраться до Сочи за такой короткий срок? Насколько мне известно, мы взяли последнее такси.
— Я это понял сразу, тут же опрометью кинулся в спортивный магазин и купил два велосипеда. Зачем, Спросите, столько? Об этом узнаете позже. А как покажут дальнейшие события, мне мало будет и двух, — загадочно проговорил Бурбур. — Э-э, я все равно вижу сомнение на ваших лицах. Вижу, вижу! И вы чертовски правы, обычным способом мне бы не удалось вас догнать. Но, на мое счастье, в тот момент проходила международная гонка Краснодар — Сочи. Я не мешкая влился в гонку, а там ее бешеная скорость увлекла меня за собой. Мне оставалось одно: крутить педали и слушать гул вашего вертолета. Да, да, вы, сами того не зная, летели над моей головой. Когда мой велосипед устал, я пересел на свежий. Потом сменил и его, купив новый в придорожном магазине. Так я загнал еще пять велосипедов. Как раньше гонцы со спешной вестью загоняли своих бедных коней. Велосипеды же моих соперников к этому времени выбились из сил, и я, точно вихрь, первым пересек финишную черту. Правда, медаль вручили другому. А то бы я показал. Но если не верите, я дам…
— Мы верим, верим, — поспешно остановил его командир.
А ливень не унимался и даже достиг морских глубин. И тут хлестал как из ведра. Под его струями обитатели дна, не привыкшие к такому разгулу стихии, разбежались кто куда. Морские звезды залезли в гроты, рыбы да коньки укрылись в зарослях кораллов, моллюски замкнулись в своей скорлупе, крабы зарылись в песок с головой. Словом, за стеклами иллюминаторов простирался такой же, будто бы неживой, пейзаж, как и на суше.
Поэтому путешественники были очень удивлены, когда в подводную лодку кто-то постучался, и затем к стеклу иллюминатора извне жадно прилипло настоящее человеческое лицо со вставшими дыбом усами и мокрой бородой, с косиц которой ручьями струилась вода.
— Командир! К нам просится водолаз! — лихо отрапортовал капитан Петров, окончательно спутав себя с прежним юнгой.
— Бедолага наверняка заблудился среди морских кущ, — сказал великий астронавт. — Приказываю открыть люк!
Как в былые времена, его экипаж блеснул сноровкой. На счет «три!» — а цифры выкрикивал повар, который сидел сложа руки, — бравые подводники приоткрыли люк, ударив по носу водный поток, готовый ринуться в беззащитную субмарину и затопить все отсеки. Поток отпрянул назад, и бородатый незнакомец, воспользовавшись благоприятным моментом, шустро прошмыгнул в сухое и теплое, залитое домашним электрическим светом чрево субмарины. В дружеские объятия своих гостеприимных спасителей. Те тотчас же захлопнули люк. И успели в самый раз. Придя в себя, лавина воды в превеликой досаде бросилась в атаку и наткнулась на глухую броню.
— Уф, промок до костей. Такого сумасшедшего ливня здесь никогда еще не случалось. Видно, что-то там у вас, на суше, стряслось, — посетовал спасенный, отжимая длинную, до пояса, зеленую, видно от сырости, бороду.
Но что еще удивительнее, он был без скафандра! Зато на патлатой голове загадочного гостя сидела нахлобученная набекрень корона, и сам он был облачен в царскую мантию, отороченную вместо горностая дорогой паюсной икрой. Впрочем, его роскошное одеяние сейчас имело унылый вид — свисало с его плеч наподобие мокрой тряпки.
Путешественники смотрели на этого необычного человека, открыв от изумления рты и остолбенев. И лишь великий астронавт, повидавший на своем веку, кажется, все, сохранил присущее ему хладнокровие.
— «Дела давно минувших дней»? — спросил он, испытующе глядя в лицо незнакомца.
— «Преданья старины глубокой…» — продолжил тот. — Не вы одни читали «Руслана и Людмилу», — сказал он с обидой.
— Судя по всему, вы морской царь, — промолвил Аскольд Витальевич, стараясь загладить вину. — Хотя, признаться, до нашей встречи я полагал, будто морские цари водятся только в сказках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39