Когда он впервые попал в Страну, безумие довело его до дикости. Именно тогда Кавинант и совершил худший поступок в своей жизни. Он хотел придвинуться к Линден, защитить ее от грохота бури и мрачных предчувствий, но онемевшее тело не подчинялось ему.
– Не сдавайся, – настаивал он. – Задавай вопросы. Пытайся хоть что-нибудь понять. Я расскажу тебе все, что знаю.
На миг ее взгляд метнулся к нему, как руки брошенного ребенка. Но ладони тут же сжались в кулаки. На лице появилось выражение непримиримой гордости. Жестким усилием воли она восстановила контроль над собой.
– Вопросы? – прошептала Линден сквозь зубы. – Да. Их у меня достаточно.
Она говорила так, словно обвиняла его в своих страданиях. И он принял на себя эту вину. Да, ему следовало догадаться, что она пойдет за ним в лес. Однако в ту пору у него не хватило бы мужества на такую догадку.
– Итак, ты бывал уже здесь раньше, – сказала она. – Но почему к тебе относятся с таким уважением и называют юр-Лордом? Какие подвиги ты совершил? Зачем Лорду Фоулу понадобились твои услуги?
Кавинант облегченно вздохнул – ему нравилась решительность Линден. От внезапной слабости у него вдруг помутилось в глазах, но он не придал этому большого значения.
– Люди считали меня возродившимся героем – Береком Полуруким…
Воспоминания принесли с собой печаль и вину за прежние проступки. Он принял их безропотно и смиренно.
– Берек жил за тысячи лет до того, как я здесь появился. Согласно легендам, он открыл людям Земную Силу и сделал Посох Закона, чтобы ею управлять. Его считали основоположником великого знания о Силе. И он стал прародителем Лордов, учредив Совет, который управлял Страной и защищал ее от Фоула Презирающего.
«Совет! – простонал он про себя, вспоминая Морэма, Протхолла и Елену. – О боль души! Ад и кровь!»
С дрожью в голосе Кавинант продолжал свой рассказ:
– Когда я появился здесь, меня приняли за возрожденного Берека. Во время войны с Лордом Фоулом он потерял два последних пальца на правой руке.
Линден на миг приподняла брови, но не стала перебивать его.
– Я вошел в Совет и обрел титул юр-Лорда. Остальные прозвища пришли ко мне позже – в основном, после моей победы над Презирающим. Однако Неверящим я назвался сам. Мне долгое время казалось, что я не живу здесь, а вижу сон. И я не знал, что с этим делать. – Горько покачав головой, он со злостью добавил:
– Мне не хотелось ввязываться ни в какие дела. Я был тогда озабочен только собой и своей болезнью. Это обычная проблема прокаженного человека. Но теперь я знаю, что ошибался…
Кавинант надеялся, что она поймет его сбивчивое объяснение и что ему не придется рассказывать ей о своих преступлениях.
– Да, я был не прав. Когда появляются желания и цель, понятия реального и нереального уже не имеют значения. Человеку надо заботиться о ком-то, иначе он превращается в самовлюбленное животное.
Он замолчал, встретив взгляд ее проницательных глаз. Она кивнула, одобряя его убежденность.
– Дело кончилось тем, что я начал заботиться о Стране.
– Земная Сила обострила твои чувства?
– Да, я обрел этот дар.
Боль невосполнимой потери ужалила его в сердце. Усталость и напряжение ломали все оборонительные рубежи.
– Страна неописуемо прекрасна. Любовь и забота людей превращали ее в сказочный мир. А прокаженные, – язвительно подытожил он, – очень восприимчивы к любви и красоте.
Линден слушала его как врач, которому встретилась редкая болезнь. Когда он замолчал, она осторожно спросила:
– Ты назвался старику Неверящим и Обладателем белого золота. О каком золоте идет речь?
Кавинант невольно содрогнулся. Чтобы скрыть свои чувства, он пригнулся к очагу и поправил горевшие поленья. Вопрос Линден задел его за живое. Но он чувствовал себя слишком усталым, чтобы касаться сейчас этой темы. В то же время ему не хотелось огорчать ее уклончивым ответом.
– Это мое обручальное кольцо, – мрачно прошептал Кавинант. – Несмотря на то что Джоан развелась со мной, я продолжал его носить. В ту пору мне казалось, что болезнь лишала меня всех радостей жизни. Кольцо оставалось последней связью с женой, ребенком и людьми. В этом мире оно вдруг превратилось в талисман – вместилище силы, которую называли дикой магией или “магией, разрушавшей мир”. Я и сам не знаю, почему так получилось.
Он обругал себя мысленно за недостаток храбрости. Линден придвинулась к нему, продолжая наблюдать за его лицом.
– Ты думаешь, я не выдержу всей правды? – спросила она.
Он вздрогнул. Как она догадалась?
– Ты выдержишь. Но я знаю, как это тяжело. Во всяком случае, мне не хотелось бы подвергать тебя новым потрясениям.
За каменной стеной дождь с неистовой злобой заливал долину; гром и молнии дрались друг с другом среди гор. Но внутри хижины было тепло, и воздух, с легким привкусом дыма, действовал как снотворное. Кавинант устало закрыл глаза, позволив себе ненадолго укрыться от колючих взглядов Линден. Он так долго не отдыхал. Столько дней без сна и покоя…
Однако Линден не хотела прерывать разговор. Ее голос напоминал настоятельное прикосновение.
– Этот Нассис… Он – сумасшедший.
– Почему ты так решила? – сквозь дрему спросил Кавинант.
Линден молчала, пока он не открыл глаза и не посмотрел на нее. Словно оправдываясь, она сказала:
– Я чувствую потерю равновесия в его душе. Неужели ты ничего не заметил? Безумие Нассиса написано на его лице; оно во всем – в движениях, в голосе. Я поняла это еще там, в ущелье, когда старик спускался к нам по склону горы.
Он с раздражением отбросил свою усталость.
– Ты хочешь сказать, что мы не должны ему доверять? Что он выживший из ума старик, которому нельзя верить?
– Возможно. – Линден перевела взгляд на свои руки, которыми она обнимала колени. – Я не знаю, стоит ли ему доверять. Но он сошел с ума от долгого одиночества. Хотя, конечно, Нассис верит в то, о чем говорит.
– Тогда он тут не единственный сумасшедший, – пробормотал Кавинант.
Он отодвинулся, предлагая Линден место у теплой стены. Ему хотелось спать, и в тисках усталости его не волновало безумие старика. Но Линден ожидала ответа. Поискав в уме слова, он сонно ответил:
– Я не могу чувствовать того, что чувствуешь ты. Когда усталость перелилась через край, он смутно осознал, что Линден встала и принялась шагать по комнате рядом с его распростертым телом.
***
Он проснулся от тишины. Шум дождя сменился тихой капелью. Какое-то время Кавинант неподвижно лежал на полу, радуясь окончанию неистовой бури. Отдых принес ему хорошее настроение. Он чувствовал себя бодрым и сильным.
Приподняв голову, Кавинант взглянул на Линден. Она стояла в дверном проеме, осматривая долину и ночное небо. Ее плечи подрагивали от напряжения. Пальцы рук беспокойно мяли подол рубашки. Почувствовав взгляд Кавинанта, она повернулась к нему. Комнату ярко освещал огонь очага. Очевидно, Линден подбросила в него несколько поленьев. Он видел, как в уголках ее глаз скопились морщинки, словно она по-прежнему приглядывалась к тому, что вызывало тревогу.
– Дождь перестал в полночь. – Она кивнула на дверной проем:
– Старик знал, о чем говорил.
Кавинанту не понравилась нервозность Линден. Стараясь казаться безучастным, он спросил ее:
– Так что ты решила делать?
– Жить по своим старым правилам, – пожав плечами, ответила она. – Смотреть судьбе в глаза. Идти вперед. Пытаться выяснить, что происходит. – Линден порывисто вздохнула. – Это, пожалуй, единственный способ оставаться на плаву, несмотря на груз прошлых бед.
Он не совсем понимал, о чем она говорила.
– Ты ничего о себе не рассказываешь, – произнес Кавинант. – Мне трудно улавливать ход твоих мыслей.
Ее лицо стало напряженным и строгим. Прохладный тон отсек эту тему, словно нож.
– Нассис еще не вернулся.
Его удивила странная реакция Линден. Неужели в ее жизни тоже были события, которые требовалось скрывать? От кого она защищала свои секреты – от себя или от него? Внезапно смысл ее слов дошел до его сознания.
– Он не приходил?
За это время старик мог дважды сходить в деревню и вернуться.
– Во всяком случае, я его больше не видела.
– Проклятие! – В горле у Кавинанта пересохло от страха. – Что же, черт возьми, с ним могло произойти?
– Откуда мне знать? – Злость Линден свидетельствовала о том, как сильно истрепались ее нервы. – Не забывай, я здесь впервые!
Ему хотелось огрызнуться, но он сдержал язвительный ответ.
– Прости, если я чем-нибудь тебя обидел. Она резко отвернулась.
– Возможно, Нассис упал со скалы. Или жители подкаменья оказались еще более опасными, чем он предполагал. Кто знает, может быть, у него вообще нет никакого сына.
Он видел, как Линден расслабилась, проглотив свое раздражение.
– Что будем делать? – спросила она.
– А разве у нас есть выбор? Так или иначе мы должны спуститься на равнину.
Он заставил себя пересмотреть свое отношение к старику.
– Нет, я не могу представить Нассиса в роли предателя. Такие люди, как он, помогали мне даже тогда, когда я не заслуживал их дружбы.
– С тех пор прошло три тысячи лет, – возразила она. Кавинант печально промолчал. Он причинил людям Страны так много зла, что если они теперь и помнили о нем, то только как о гнусном злодее. Содрогаясь от внезапного отвращения, Кавинант решил рассказать о своем преступлении, совершенном в подкаменье Мифиль, – историю о Лене, несчастной дочери Этиаран. Впервые за десять лет он встретил женщину, которая не боялась его болезни. И Линден должна была понять, с каким негодяем она имеет дело.
Кавинант открыл рот и испугался. Слова вертелись в уме, но язык отказывался их произносить. Не в силах вынести взгляда ее проницательных глаз, он выбежал из каменного жилища.
Ночь казалась хрустальным склепом. Облака разбегались по сторонам, и с горных вершин струился прохладный воздух. Звезды мерцали в бездонной Вселенной, как крошечные осколки разбитой надежды. В их призрачном свете, ниже раболепных спин двух холмов, виднелся поток, пересекавший небольшую долину. Кавинант направился к нему, внезапно вспомнив то место, откуда начиналась тропа в подкаменье. Заметив отсутствие Линден, он недоуменно остановился.
– Кавинант!
Ее крик вонзился в ночь и отразился эхом от горных склонов. Он бросился обратно, не разбирая пути в неистовом беге.
Рядом с хижиной старика чернели развалины древнего храма. Линден сидела на куче обломков и ощупывала какой-то темный предмет, лежащий среди камней. Взбежав к ней, Кавинант склонился над телом.
– О кровь ада! – прошептал он. – Нассис! Старик лежал на животе, раскинув руки, словно обнимал руины. Из его спины торчала рукоятка ножа.
– Не прикасайся к нему, – прошептала Линден. – От него еще веет жаром. – Ее голос дрожал от ужаса.
Еще веет жаром? Кавинант отбросил прочь свое отчаяние.
– Возьми старика за ноги. Мы отнесем его в хижину и осмотрим рану.
Линден не шевелилась. При свете звезд она выглядела маленькой и напуганной девочкой.
Он закричал, чтобы вывести ее из оцепенения:
– Я предупреждал тебя, что здесь будет опасно! Ты думала, я шутки с тобой шучу? Бери его за ноги! Живо! Ее печальный голос казался шепотом ночи:
– Он мертв. Мы ничем ему уже не поможем. Горечь ее слов умерила гнев Кавинанта. Он вдруг испугался, что рассудок Линден не выдержит такого ужаса. Он боялся ее потерять. Но она встала и нагнулась к ногам Нассиса. Волосы закрыли ее лицо. Он поднял старика за плечи, и они отнесли окоченевшее тело в дом.
Кавинант осмотрел рану Нассиса. Крови не было; очевидно, ее смыл ливень. Судя по всему, труп пролежал под дождем довольно долго. Линден не сводила взгляда с ножа. Черное железо притягивало ее, как магнит.
– Он умирал около часа, – хрипло сказала она. – Удар парализовал его мышцы, и Нассис истек кровью буквально у нас под боком.
Кавинант заметил жилку, которая пульсировала на ее виске.
– Это истинное Зло.
От того, как она произнесла последнюю фразу, у него по спине пробежал холодок. Кавинант знал, о чем говорила Линден. Когда-то он тоже мог чувствовать такие вещи. Она уловила ту жуткую безжалостность, с какой рука убийцы сжимала нож. Она ощутила злобу, вдохновившую человека на этот удар. А от железа по-прежнему веяло жаром… Он с трудом подавил стон отчаяния. Убийца Нассиса обладал огромной и зверской силой. Силой Зла и разрушительной магии!
Он попытался найти какое-то объяснение:
– Этот человек, очевидно, знал, что мы находились в доме. Иначе для чего оставил старика на куче камней перед входом? Ему хотелось, чтобы мы обнаружили тело, – причем не сразу, а после того как он уйдет. – Кавинант прикрыл глаза, стараясь остановить круговорот мыслей. – Нассиса убили из-за нас.., чтобы не позволить ему встретиться с сыном. Он многое мог бы рассказать нам о Стране, и поэтому его лишили жизни. Черт возьми! Я чувствую здесь зловоние Фоула!
Линден не слушала его. Она размышляла о чем-то своем. Страх превратил ее голос в шелест сухой листвы:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87