Когда мы подойдем к нужному пути, я отмечу его указателями.
Проследовав туда, пройдешь сквозь нечто по маршруту, что приведет в иное
место. Там в окрестностях найдешь черную звезду, отмечающую новое
направление, которым должно пойти, - в другое место и к другой звезде, и
так далее. Со временем войдешь в пещеру, которая суть дом Логруса.
Затаись, как только сумеешь, и твори свои исследования. Когда пожелаешь
уйти - обрати процесс.
Он сжался и подлетел к моему пальцу.
- Навести меня позже и дай знать о своих экспериментах.
- Я так и планировал, - донесся его утоньшившийся голос. - Не
хотелось бы отягощать твою нынешнюю, весьма вероятную паранойю.
- Так держать, - сказа ля.
Я пересек комнату и вошел в дракона.
Вломился я в небольшой зал: одно окно смотрело на горы, другое - на
пустыню. Вокруг никого не было, и я шагнул в длинный коридор. Да, именно
так, как я и помнил.
Я двигался по нему, минуя один за другим несколько залов, пока не
подошел к двери слева, которую и открыл, чтобы обнаружить коллекцию швабр,
метелок, ведер, щеток, кучу ветоши и тазик. Да, так, как я и помнил. Я
указал на полки справа.
- Найди черную звезду, - сказал я.
- Ты серьезно? - донесся тоненький голос.
- Пойди посмотри.
Полоска света проследовала с моего указательного пальца, исказилась,
как только приблизилась к полкам, закуклилась в линию столь тонкую, что
она тут же выпала из реальности.
- Удачи, - шепнул я, а затем повернул прочь.
Я закрыл дверь, беспокоясь, правильно ли я поступил, и, утешая себя
мыслью, что он будет осмотрительным и со временем несомненно отыщет
Логрус. Что бы ни случилось на этом фронте - пусть случается. А мне
любопытно, что он сможет разузнать.
Я повернулся и пошел назад по коридору к маленькой гостиной. Может
быть, это было последней возможностью побыть одному, и я решил извлечь из
этого пользу. Я уселся на груду подушек и вытащил Козыри. Быстрый расклад
колоды выкинул тот, что я торопливо набросал с Корал тем лихорадочным днем
в Амбере. Я изучал ее черты, пока карта не похолодела.
Изображение стало трехмерным, а затем она ускользнула, а я увидел
самого себя, прогуливающегося ярким полднем по улицам Амбера, держа ее
руку, а вокруг кипели толпы торговцев. Потом мы спускались по склону
Колвира, море перед нами было бурным, кружили чайки. Потом снова в кафе,
стол, летающий на фоне стены...
Я прикрыл карту ладонью. Она спала и видела сны. Пике - когда входишь
в чьи-то сны. Пике еще круче - обнаружить там себя - если, конечно,
прикосновение моего разума не подтолкнуло неосознанное воспоминание...
Одна из маленьких загадок жизни. Нет нужды будить бедную леди, чтобы
просто спросить ее, как она себя чувствует. Я полагал, что смогу вызвать
Люка и спросить, как поживает Корал. Я принялся искать его карту, затем
тормознул. Он, должно быть, здорово занят: все-таки первый день на работе
в должности монарха. Тем более, я уже знал, что Корал отдыхает. Я
трепал-мусолил карту Люка, пока в конце концов не отпихнул ее в сторону и
не обнаружил под ней другую.
Серое, черное и серебряное... Его лицо было более старой, более
суровой версией моего. Корвин, мой отец, смотрел на меня. Сколько раз я
безрезультатно потел над этой картой, пытаясь дотянуться до него, пока
мозг не скручивался в ноющие узлы. Многие говорили, что значит это лишь
одно из двух - или он умер, или блокирует контакт. А потом на меня
накатило забавное ощущение. Я припомнил его рассказ о тех временах, когда
они пытались достать Бранда через Козырь и как сначала у них не получалось
из-за удаленности Отражения, где был заключен Бранд. Затем я вспомнил
отцовские попытки добраться ко Дворам, и там трудность заключалась в
огромном расстоянии. Допустимо ли то, что он не умер и блокирует меня, а
то, что он находится слишком далеко от тех мест, где я предпринимал свои
попытки?
Но тогда кто же пришел мне на помощь в Отражении той ночью, перенеся
меня в странный мир меж отражений и причудливых приключений, что случилось
со мной там? И хотя я был не совсем уверен в природе его появления в
Коридоре Зеркал, но позже я натыкался на знаки присутствия отца в самом
Амберском Замке. Если он побывал в каждом из этих мест, то вряд ли он мог
быть настолько далеко. А это значит, что он просто блокирует меня, и еще
одна попытка добраться к нему скорее всего окажется столь же бесплодной. И
что, если были иные объяснения для всех событий и...
Карта вроде бы начала холодеть под моим касанием. Было это игрой
воображения или сила моего взгляда все де начала активировать ее? Я
мысленно двинулся вперед, фокусируясь. Кажется, карта стала еще холодней,
когда я это сделал.
- Папа? - сказал я. - Корвин?
Еще холоднее, и покалывание в кончиках пальцев, касающихся карты.
Кажется, начало Козырного контакта. Возможно ли, что он был гораздо ближе
ко Дворам, чем к Амберу, и теперь более доступен...
- Корвин, - повторил я. - Это я, Мерлин. Привет.
Его изображение шевельнулось, кажется, сдвинулось. А затем карта
стала совершенно черной.
Но она оставалась холодной, и возникло ощущение типа молчаливого
варианта контакта, схожее с долгой паузой во время разговора по телефону.
- Папа? Ты там?
Тьма карты обрела глубину. И далеко внутри нее, кажется, что-то
шевельнулось.
- Мерлин? - слово было неотчетливым, но был уверен, что это его голос
произнес мое имя. - Мерлин?
Движение в глубине было реальным. Что-то рвалось ко мне.
Оно изверглось из карты мне прямо в лицо, с биением черных крыльев,
каркая, ворон или ворона, черная-пречерная.
- Запретно! - каркнула птица. - Запретно! Уходи! Убирайся!
Она била крыльями возле моей головы, пока карты сыпались из рук.
- Прочь! - пронзительно кричала она, - кружа по комнате. - Запретное
место!
Птица вылетела в дверь, а я кинулся следом. Но она исчезла, в
мгновение ока потерялась из виду.
- Птица! - кричал я. - Вернись!
Но не было ни отклика, ни шороха бьющихся крыльев. Я заглянул в
другие комнаты, но ни в одной из них не было и следа чернокрылой твари.
- Птица?..
- Мерлин! В чем дело? - донеслось сверху.
Я взглянул вверх, чтобы увидеть Сухэя, спускавшегося по хрустальной
лестнице в дрожащей вуали света - за его спиной густело небо, полное
звезд.
- Просто ищу птицу, - отозвался я.
- О-о, - сказа он, спустившись к площадке и ступая сквозь вуаль,
которая сразу дематериализовалась, прихватив с собой и лестницу. -
Надеюсь, особенную птицу?
- Большую и черную, - сказал я. - И, вроде, говорящую.
Сухэй покачал головой.
- Я могу послать за такой, - сказал он.
- Это была особенная птица, - сказал я.
- Жаль, что ты упустил ее.
Мы вошли в коридор, и я, повернув налево, направился обратно в
гостиную.
- Козыри разбросаны, - заметил дядя.
- Одним я пытался воспользоваться, а он почернел, из него вылетела
птица, крича: "Запретно!" Вот я их и выронил.
- Звучит так, как если бы твой корреспондент - злой шутник, джокер, -
сказал он, - или заклят.
Мы опустились на колени, и он помог мне собрать Козыри.
- Последнее кажется более вероятным, - сказал я. - Это была отцовская
карта. Я много раз пробовал запеленговать его, и на этот раз я был ближе,
чем когда-либо. Я действительно слышал его голос во тьме, прежде чем
вмешалась птица, и связь прервалась.
- Звучит так, как если бы он был заключен в место без света и,
наверное, охраняемое магией.
- Конечно! - сказал я, подбивая колоду и пряча ее.
Нельзя потревожить ткань Отражения в точке абсолютной тьмы. Тьма
столь же эффективна, как и слепота, когда кого-нибудь наших кровей надо
лишить возможности побега. Что ж, это добавляет элемент рациональности к
моему недавнему опыту. Кто-то, желающий, чтобы Корвин вышел из строя, был
бы вынужден содержать его в очень темном месте.
- Ты когда-нибудь встречал моего отца? - спросил я.
- Нет, - отозвался Сухэй. - Насколько я помню, он под конец войны
ненадолго посещал Дворы. Но я никогда не имел удовольствия.
- Ты слышал что-нибудь о его здешних делах?
- Только то, что она вместе с Рэндомом и другими жителями Амбера
присутствовал на встрече с Саваллом и его советниками - встрече,
предшествовавшей мирному договору. После чего, как я понимаю, он пошел
своими путями, и я даже не слыхал, куда они могли его завести.
- В Амбере я слышал не больше, - сказал я. - Интересно... Он убил
придворного... Лорда Бореля... незадолго до финальной битвы. Есть
какой-нибудь шанс, что родственники Бореля могли искать его?
Дядя дважды щелкнул клыками, затем надул губы.
- Дом Птенцов Дракона... - задумался он. - По-моему, нет. Твоя
бабушка была из Драконьих Птенцов...
- Знаю, - сказал я. - Но я практически не имел с ними дела. Некоторое
расхождение во взглядах с Удящими...
- Пути Птенцов Дракона довольно воинственны, - продолжал Сухэй. -
Слава битвы. Боевая честь, понимаешь ли. Во времена мира не могу
представить их недовольства делами военными.
Припомнив рассказ отца, я сказал:
- Даже если они считают убийство не то чтобы честным?
- Не знаю, - сказал он на это. - Трудно оценивать мнения по особым
вопросам.
- Кто сейчас глава Дома Птенцов Дракона?
- Герцогиня Мелисса Миноби.
- Герцог, ее муж - Ларсус... Что случилось с ним?
- Он умер в битве у Лабиринта. Я полагаю, принц Джулиан из Амбера
убил его.
- И Борель - их сын?
- Да.
- О-хо-хо. Сразу двое. Я не сообразил.
- У Бореля два брата, сводный брат и сводная сестра, множество дядей,
тетей, кузенов. Да, это большой Дом. И женщины Птенцов Дракона так же
неудержимы, как и мужчины.
- О, да. Есть даже песни, такие как "Никогда-Ни-За-Что Незамужняя
Драконья Девица". Есть какой-нибудь способ выяснить, не было ли у Корвина
каких-то дел с Птенцами Дракона, пока он бывал здесь?
- Можно было бы немного поспрашивать, хотя это будет долго.
Воспоминания вянут, след стынет. Не так все просто.
Он покачал головой.
- Сколько осталось до синего неба? - спросил я его.
- Довольно мало, - сказал он.
- Тогда я лучше отправлюсь в Пути Мандора. Я обещал брату
позавтракать с ним.
- Увидимся с тобой позже, - сказал он. - На погребении... если не
раньше.
- Да, - сказал я. - Догадываюсь, что мне лучше помыться и сменить
одежду.
Через переход я направился к себе в комнату, где вызвал ванну с
водой, мыло, зубную щетку, бритву; а также серые штаны, черные сапоги и
пояс, пурпурные перчатки и рубашку, плащ цвета древесного угля, свежий
клинок и ножны. Когда я привел себя в презентабельный вид, то совершил
путешествие через лесную прогалину к приемной. Оттуда прошел в сквозной
переход. Спустя четверть мили горной тропы, оборвавшейся на краю пропасти,
я вызвал дымку и протопал по ней. Затем я направился прямо в Пути Мандора,
пропутешествовав по синему пляжу под двойным солнцем ярдов, наверное, сто.
Повернул направо, пройдя сквозь триумфальную арку из камня, поспешно
миновал пузырящееся лавовое поле, и - дальше сквозь черную обсидиановую
стену, которая привела меня в приятную пещеру, несколько шагов вдоль
Обода, и - приемный покой его Путей.
Стена слева от меня была отлита из медленного пламени; та, что была
справа - путь, с которого нет возврата, да немного света, проливающегося
на перекопанное морское дно, где передвигались и ели друг друга яркие
твари. Мандор сидел в человеческом облике перед книжным шкафом, одетый в
черно-белое, ноги упирались в черную оттоманку, в руках - копия "Хвалы"
Роберта Хасса, которую я ему дал.
Он улыбнулся, подняв взгляд.
- "Гончие смерти напугали меня", - сказал он. - Хорошие стихи, вот
что. Как ты в этом цикле?
- Наконец-то отдохнул, - сказал я. - А ты?
Он положил книгу на небольшой столик без ножек, плававший поблизости,
и встал. Тот факт, что он - совершенно очевидно - читал ее к моему
приходу, никоим образом не умалял комплимента. Мандор был таким всегда.
- Вполне хорошо, спасибо, - отозвался он. - Пойдем, позволь мне
накормить тебя.
Он взял меня за руку и подвел к стене огня. Она рухнула, как только
мы подошли ближе, и наши шаги утонули в полосе мгновенной тьмы, за которой
почти сразу последовала узенькая тропинка: солнечный свет просачивался
сквозь ветви над головой, выгнутые аркой; по сторонам цвели фиалки. Тропа
привела нас к выложенному плиткой патио; зелено-белый газебо - на его
дальнем краю. Мы поднялись по ступеням внутрь к хорошо сервированному
столу: холодные кувшины с соком и корзинки теплых булочек под рукой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31