Не уцелел никто. Погибли не только солдаты, но и старики, и женщины, и маленькие дети. Я предпочел бы верить в правила войны, имея за спиной внушительную силу.
— Мой ларан не предсказывал возможность нападения, — заметил Эллерт.
— В таком случае вам повезло, ваи дом , — мрачно ответил стражник. — Я не могу найти утешения в предвидении или в другом волшебном искусстве.
На третий день путешествия они пересекли дорогу, ведущую к реке Кадарин, отделявшей Нижние Домены от владений горных лордов — Алдаранов, Ардаисов и менее родовитых дворян Хеллеров. Прежде чем они начали спускаться, Рената оглянулась на земли, откуда они пришли. С возвышенности можно было видеть большую часть территории Нижних Доменов. Окинув взглядом отдаленные холмы и Башни, лерони испуганно вскрикнула: к югу от Килгард-Хиллс бушевал лесной пожар.
— Смотрите, где горит! Он обязательно перекинется на земли Элтонов!
Эллерт и Донел, оба телепаты, уловили ее мысль: «Значит, и мой дом тоже может сгореть, погибнув в войне, к которой мы не имеем никакого отношения?»
— Теперь мне хотелось бы обладать твоим даром предвидения, Эллерт, — дрожащим голосом сказала она.
Панорама Нижних Доменов развернулась перед глазами Эллерта, он прикрыл веки в тщетной попытке отгородиться от калейдоскопических вариантов будущего, рисуемых его лараном . Если могущественный клан Элтонов вступит в эту войну, подвергнувшись вероломному нападению, ни одно поместье, ни один замок в Доменах не останется в безопасности. Для Элтонов не будет иметь значения, были ли их дома сожжены умышленно или же погибли в вышедшем из-под контроля пламени, направляемом для атаки в другое место.
— Как они осмелились использовать лесной пожар в качестве оружия? — гневно спросила Рената. — Они же знали, что пожаром нельзя управлять, что огонь отдан на милость ветров, над которыми они не властны!
— Нельзя, — согласился Эллерт, стараясь утешить ее. — Но некоторые лерони — и ты знаешь об этом — могут использовать свою силу, чтобы нагнать облака и остановить пожар с помощью дождя или даже снега.
Донел подъехал ближе к Ренате.
— Где ваш дом, леди? — спросил он.
Она указала направление, протянув руку:
— Там, между озерами Миридон и Марипоза. Мой дом за холмами, но озера видны отсюда.
Загорелое лицо Донела немного просветлело.
— Не бойтесь, дамисела. Видите — пожар двинется вверх по тому склону. — Он махнул рукой. — А там ветер повернет его в обратную сторону. Все выгорит до завтрашнего заката.
— Молюсь, чтобы ты оказался прав, — отозвалась Рената. — Но ведь это лишь догадки, верно?
— Нет, леди. Разумеется, вы сами это поймете, как только успокоитесь. С вашим опытом вам не составит труда прочесть воздушные потоки и увидеть, куда подует ветер. Для лерони это несложная задача.
Эллерт и Рената смотрели на Донела с удивлением, к которому примешивалось восхищение.
— Когда я изучала историю генетической программы, мне приходилось читать о подобном ларане , — наконец сказала девушка. — Но от него отказались, поскольку он был трудноуправляемым. Однако этим даром не обладали ни Хастуры, ни Деллереи. Может быть, ты сродни Сторнам или Рокравенам?
— Алисиана из Рокравена, четвертая дочь старого лорда Вардо, была моей матерью.
— Вот как? — Рената с нескрываемым любопытством взглянула на юношу. — Я считала этот ларан вымершим, поскольку он приходит к ребенку еще до рождения и обычно убивает мать при родах. Твоя мать выжила после твоего рождения?
— Да, — ответил Донел. — Но она умерла при родах моей сестры Дорилис — той самой, которая будет отдана на ваше попечение.
Лерони покачала головой:
— Значит, проклятая генетическая программа рода Хастуров оставила свои отметины и в Хеллерах! Твой отец обладал лараном ?
— Не знаю, — отозвался Донел. — Я даже не помню его лица. Но моя мать была очень слабой телепаткой, а Дорилис вообще не может читать мысли. Должно быть, то, что я имею, досталось мне от отца.
— Твой ларан постепенно пришел к тебе в детстве или неожиданно проявился в подростковом возрасте?
— Способность ощущать воздушные потоки и предвидеть наступление грозы была со мной с тех пор, как я себя помню, — ответил Донел. — Но тогда я считал ее не лараном , а обычным даром, в той или иной степени доступным любому человеку, вроде музыкального слуха. Когда я вырос, то немного научился управлять молниями. — Он рассказал о том, как в детстве отвел молнию, что могла ударить в дерево, под которым прятались они с матерью. — Но я могу использовать этот дар лишь в случае крайней необходимости, поскольку потом мне приходится долго восстанавливать силы. Поэтому я стараюсь лишь видеть движение стихий, а не управлять ими.
— Это самое мудрое решение, — согласилась Рената. — Все, что мы знаем о необычных формах ларана , научило нас тому, как опасно играть с этими силами: проливаешь дождь в одном месте и вызываешь засуху в другом. Один мудрец сказал: «Неразумно спускать с привязи огнедышащего дракона, чтобы поджарить себе кусок мяса». Однако я вижу, ты носишь звездный камень.
— Он маленький и служит лишь для забавы. Я могу левитировать, управлять планером, и знаю несколько мелочей, усвоенных от лерони нашей семьи.
— Телепатия тоже развилась у тебя с раннего детства?
— Нет. Она проявилась в пятнадцать лет, когда я уже не ожидал ничего подобного.
— Ты сильно страдал от пороговой болезни? — спросил Эллерт.
— Не слишком. Я испытывал головокружение и дезориентацию в течение одного-двух месяцев. В основном меня удручало то, что в это время приемный отец запрещал мне пользоваться планером. — Донел рассмеялся, но они оба могли прочесть его мысли: «Я и не подозревал, как сильно мой приемный отец любит меня, пока не почувствовал его страх за меня во время пороговой болезни».
— Судорог и конвульсий не было?
— Нет, ничего похожего.
Рената кивнула:
— В некоторых линиях пороговая болезнь проявляется гораздо сильнее, чем в других. У тебя, похоже, была сравнительно слабая форма, но в роду Алдаранов она летальна. В вашей семье случайно нет примеси крови Хастуров?
— Не имею ни малейшего представления, дамисела, — сдержанно отозвался Донел, но они уловили его возмущение, столь же отчетливое, как если бы он говорил вслух: «Разве я скаковая лошадь или племенной жеребец, чтобы судить обо мне по моей родословной?»
Рената громко рассмеялась:
— Прости меня, Донел. Возможно, я слишком долго жила в Башне и не учла, насколько оскорбительным может показаться подобный вопрос. Я столько лет занималась этими вещами! Хотя, честно говоря, друг мой, если мне предстоит обучать твою сестру, то я в самом деле должна изучить ее родословную и наследственность так же серьезно, как если бы она была племенной кобылой или чистопородной гончей. Нужно выяснить, какой ларан , какие летальные и рецессивные гены она может носить в себе. Даже если сейчас они не проявляются, неприятности могут начаться, когда наступит пора созревания. Но прошу меня извинить: я не собиралась тебя оскорблять.
— Это я должен просить у вас прощения, дамисела. Вы стремитесь помочь моей сестре, а я…
— Тогда давай простим друг друга, Донел, и останемся друзьями.
Наблюдая за ними, Эллерт ощутил неожиданный приступ зависти к этим молодым людям, которые могли смеяться, флиртовать и наслаждаться жизнью, даже обремененные предчувствием грядущих несчастий. Потом он устыдился. Доля Ренаты была нелегкой; она могла возложить всю ответственность на отца или мужа, однако с детства работала над собой и отвечала за свои поступки. Донел тоже не был беззаботным юнцом: он жил с сознанием странного ларана , который мог разрушить его жизнь и жизнь сестры.
Эллерт подумал, что каждое человеческое существо, возможно, идет по тропинке над пропастью, такой же бездонной, как и его собственная. Вдруг понял, что ведет себя так, как будто он один несет в себе ужасное проклятье, в то время как все остальные веселы и беззаботны. Постепенно им овладевали совершенно новые, необычные мысли: «Может быть, из-за неварсинского воспитания я отношусь к жизни с преувеличенной серьезностью? Если они могут жить со своей ношей и при этом сохранять легкость в сердце и радоваться миру, то, наверное, они мудрее меня».
Когда Эллерт подъехал к своим спутникам, он улыбался.
Они прибыли в Алдаран ранним вечером серого и дождливого дня. Вместе с дождем на землю падал мокрый снег. Рената надвинула на лицо капюшон и плотно обмотала шарфом нижнюю часть лица. Знаменосец убрал флаг, чтобы защитить его от непогоды, и ехал с суровым видом, закутавшись в дорожный плащ. Эллерт обнаружил, что здесь, на высоте, его сердце временами начинало гулко стучать, а голова немного кружилась от разреженного воздуха. Зато Донел с каждым часом, казалось, становился все более беззаботным, молодым и веселым, как если бы разреженный воздух и плохая погода были для него верными признаками возвращения домой. Даже в дождь он ехал с непокрытой головой, откинув капюшон плаща, не обращая внимания на мокрый снег. Его лицо раскраснелось от ветра и холода.
У подножия склона, ведущего к замку, Донел помедлил и помахал рукой, словно подавая какой-то сигнал.
— Мы должны взбираться вверх по этой козьей тропке? — недовольно проворчала горничная Ренаты. — Может быть, им кажется, будто мы умеем летать?
Даже Рената выглядела немного озабоченной.
— Это цитадель Алдарана? Она выглядит такой же неприступной, как Неварсин.
Донел рассмеялся:
— В старые дни, когда предкам моего отца приходилось отстаивать замок силой оружия, его расположение сослужило хорошую службу… леди, — с неожиданной серьезностью добавил он. За время путешествия они стали друг для друга «Эллертом», «Донелом» и «Ренатой». Неожиданное возвращение к формальной учтивости заставило их осознать, что путь окончен и на каждого из них снова возложена ноша его судьбы.
— Полагаю, солдаты, охраняющие эти стены, знают, что мы не собираемся нападать на них, — буркнул стражник.
— Нет, наш отряд слишком малочислен, — успокоил его Донел. — Смотрите — вон на крепостной стене стоит мой приемный отец вместе с Дорилис! Судя по всему, он узнал о нашем прибытии.
Эллерт увидел, как лицо Донела на мгновение приобрело бесстрастное выражение — как у телепата, находившегося в контакте с человеком за пределами слышимости.
— В конце концов, лошадиная тропка не такая уж крутая, — весело сказал юноша секунду спустя. — С другой стороны замка есть лестница, высеченная в камне, длиной в двести восемьдесят девять ступеней. Может быть, вы, сестра, предпочитаете подняться таким способом? — спросил он, обратившись к Люсетте.
Та изобразила на лице притворный ужас.
— Тогда пошли. Мой приемный отец ждет нас.
За время долгой поездки Эллерт не раз применял технику, усвоенную в Неварсине, и удерживал калейдоскопические образы будущего на расстоянии. Поскольку он не мог ничего с ними поделать, размышления о них могли вызвать лишь страхи и жалость к себе, непозволительные в критические моменты. Необходимо принять свою судьбу, заглядывать вперед стоило лишь в тех случаях, когда появлялись веские причины полагать, что его выбор может принести пользу. Но когда путники достигли вершины крутого, продуваемого всеми ветрами склона и вступили в защищенный навесом внутренний двор, Эллерт понял, что уже проживал эту сцену в предвидении. Охваченный мгновенным замешательством, он услышал звонкий детский голос. Показалось, что полыхнула молния, и он физически сжался за долю секунды до того, как голос достиг его слуха. Нет — никакой опасности, никаких молний. Ничего, кроме радостного детского голоса, выкрикивавшего имя Довела. Маленькая девочка в развевавшемся на ветру длинном платье выбежала навстречу и обняла Донела.
— Я знала, что это ты и твои новые друзья! Эта женщина будет моей новой учительницей? Как ее зовут? Она тебе нравится? На что похожи равнины? Там действительно круглый год цветут сады, как я однажды слышала? А ты не видел какую-нибудь нечисть по дороге? Ты привез мне подарок? Кто эти люди и что за странные животные, на которых они едут?
— Тише, тише, Дорилис, — укоризненно произнес глубокий мужской голос. — Наши гости по праву сочтут нас горными варварами, если ты будешь болтать без умолку. Отпусти своего брата и приветствуй гостей, как подобает настоящей леди.
Донел позволил сестре крепко уцепиться за руку, но отпустил ее, когда Микел Алдаранский заключил его в объятия.
— Мне очень не хватало тебя, дорогой мой мальчик. Ты представишь мне наших почтенных гостей?
— Это Рената Лейнье, лерони из Башни Хали, — сказал Донел.
Рената сделала глубокий реверанс.
— Вы оказали нам огромную честь, леди, и мы глубоко польщены. Позвольте мне представить вам свою дочь и наследницу, Дорилис Рокравен.
Дорилис стыдливо опустила глаза и присела в реверансе.
— С'диа шайа, домна , — пробормотала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
— Мой ларан не предсказывал возможность нападения, — заметил Эллерт.
— В таком случае вам повезло, ваи дом , — мрачно ответил стражник. — Я не могу найти утешения в предвидении или в другом волшебном искусстве.
На третий день путешествия они пересекли дорогу, ведущую к реке Кадарин, отделявшей Нижние Домены от владений горных лордов — Алдаранов, Ардаисов и менее родовитых дворян Хеллеров. Прежде чем они начали спускаться, Рената оглянулась на земли, откуда они пришли. С возвышенности можно было видеть большую часть территории Нижних Доменов. Окинув взглядом отдаленные холмы и Башни, лерони испуганно вскрикнула: к югу от Килгард-Хиллс бушевал лесной пожар.
— Смотрите, где горит! Он обязательно перекинется на земли Элтонов!
Эллерт и Донел, оба телепаты, уловили ее мысль: «Значит, и мой дом тоже может сгореть, погибнув в войне, к которой мы не имеем никакого отношения?»
— Теперь мне хотелось бы обладать твоим даром предвидения, Эллерт, — дрожащим голосом сказала она.
Панорама Нижних Доменов развернулась перед глазами Эллерта, он прикрыл веки в тщетной попытке отгородиться от калейдоскопических вариантов будущего, рисуемых его лараном . Если могущественный клан Элтонов вступит в эту войну, подвергнувшись вероломному нападению, ни одно поместье, ни один замок в Доменах не останется в безопасности. Для Элтонов не будет иметь значения, были ли их дома сожжены умышленно или же погибли в вышедшем из-под контроля пламени, направляемом для атаки в другое место.
— Как они осмелились использовать лесной пожар в качестве оружия? — гневно спросила Рената. — Они же знали, что пожаром нельзя управлять, что огонь отдан на милость ветров, над которыми они не властны!
— Нельзя, — согласился Эллерт, стараясь утешить ее. — Но некоторые лерони — и ты знаешь об этом — могут использовать свою силу, чтобы нагнать облака и остановить пожар с помощью дождя или даже снега.
Донел подъехал ближе к Ренате.
— Где ваш дом, леди? — спросил он.
Она указала направление, протянув руку:
— Там, между озерами Миридон и Марипоза. Мой дом за холмами, но озера видны отсюда.
Загорелое лицо Донела немного просветлело.
— Не бойтесь, дамисела. Видите — пожар двинется вверх по тому склону. — Он махнул рукой. — А там ветер повернет его в обратную сторону. Все выгорит до завтрашнего заката.
— Молюсь, чтобы ты оказался прав, — отозвалась Рената. — Но ведь это лишь догадки, верно?
— Нет, леди. Разумеется, вы сами это поймете, как только успокоитесь. С вашим опытом вам не составит труда прочесть воздушные потоки и увидеть, куда подует ветер. Для лерони это несложная задача.
Эллерт и Рената смотрели на Донела с удивлением, к которому примешивалось восхищение.
— Когда я изучала историю генетической программы, мне приходилось читать о подобном ларане , — наконец сказала девушка. — Но от него отказались, поскольку он был трудноуправляемым. Однако этим даром не обладали ни Хастуры, ни Деллереи. Может быть, ты сродни Сторнам или Рокравенам?
— Алисиана из Рокравена, четвертая дочь старого лорда Вардо, была моей матерью.
— Вот как? — Рената с нескрываемым любопытством взглянула на юношу. — Я считала этот ларан вымершим, поскольку он приходит к ребенку еще до рождения и обычно убивает мать при родах. Твоя мать выжила после твоего рождения?
— Да, — ответил Донел. — Но она умерла при родах моей сестры Дорилис — той самой, которая будет отдана на ваше попечение.
Лерони покачала головой:
— Значит, проклятая генетическая программа рода Хастуров оставила свои отметины и в Хеллерах! Твой отец обладал лараном ?
— Не знаю, — отозвался Донел. — Я даже не помню его лица. Но моя мать была очень слабой телепаткой, а Дорилис вообще не может читать мысли. Должно быть, то, что я имею, досталось мне от отца.
— Твой ларан постепенно пришел к тебе в детстве или неожиданно проявился в подростковом возрасте?
— Способность ощущать воздушные потоки и предвидеть наступление грозы была со мной с тех пор, как я себя помню, — ответил Донел. — Но тогда я считал ее не лараном , а обычным даром, в той или иной степени доступным любому человеку, вроде музыкального слуха. Когда я вырос, то немного научился управлять молниями. — Он рассказал о том, как в детстве отвел молнию, что могла ударить в дерево, под которым прятались они с матерью. — Но я могу использовать этот дар лишь в случае крайней необходимости, поскольку потом мне приходится долго восстанавливать силы. Поэтому я стараюсь лишь видеть движение стихий, а не управлять ими.
— Это самое мудрое решение, — согласилась Рената. — Все, что мы знаем о необычных формах ларана , научило нас тому, как опасно играть с этими силами: проливаешь дождь в одном месте и вызываешь засуху в другом. Один мудрец сказал: «Неразумно спускать с привязи огнедышащего дракона, чтобы поджарить себе кусок мяса». Однако я вижу, ты носишь звездный камень.
— Он маленький и служит лишь для забавы. Я могу левитировать, управлять планером, и знаю несколько мелочей, усвоенных от лерони нашей семьи.
— Телепатия тоже развилась у тебя с раннего детства?
— Нет. Она проявилась в пятнадцать лет, когда я уже не ожидал ничего подобного.
— Ты сильно страдал от пороговой болезни? — спросил Эллерт.
— Не слишком. Я испытывал головокружение и дезориентацию в течение одного-двух месяцев. В основном меня удручало то, что в это время приемный отец запрещал мне пользоваться планером. — Донел рассмеялся, но они оба могли прочесть его мысли: «Я и не подозревал, как сильно мой приемный отец любит меня, пока не почувствовал его страх за меня во время пороговой болезни».
— Судорог и конвульсий не было?
— Нет, ничего похожего.
Рената кивнула:
— В некоторых линиях пороговая болезнь проявляется гораздо сильнее, чем в других. У тебя, похоже, была сравнительно слабая форма, но в роду Алдаранов она летальна. В вашей семье случайно нет примеси крови Хастуров?
— Не имею ни малейшего представления, дамисела, — сдержанно отозвался Донел, но они уловили его возмущение, столь же отчетливое, как если бы он говорил вслух: «Разве я скаковая лошадь или племенной жеребец, чтобы судить обо мне по моей родословной?»
Рената громко рассмеялась:
— Прости меня, Донел. Возможно, я слишком долго жила в Башне и не учла, насколько оскорбительным может показаться подобный вопрос. Я столько лет занималась этими вещами! Хотя, честно говоря, друг мой, если мне предстоит обучать твою сестру, то я в самом деле должна изучить ее родословную и наследственность так же серьезно, как если бы она была племенной кобылой или чистопородной гончей. Нужно выяснить, какой ларан , какие летальные и рецессивные гены она может носить в себе. Даже если сейчас они не проявляются, неприятности могут начаться, когда наступит пора созревания. Но прошу меня извинить: я не собиралась тебя оскорблять.
— Это я должен просить у вас прощения, дамисела. Вы стремитесь помочь моей сестре, а я…
— Тогда давай простим друг друга, Донел, и останемся друзьями.
Наблюдая за ними, Эллерт ощутил неожиданный приступ зависти к этим молодым людям, которые могли смеяться, флиртовать и наслаждаться жизнью, даже обремененные предчувствием грядущих несчастий. Потом он устыдился. Доля Ренаты была нелегкой; она могла возложить всю ответственность на отца или мужа, однако с детства работала над собой и отвечала за свои поступки. Донел тоже не был беззаботным юнцом: он жил с сознанием странного ларана , который мог разрушить его жизнь и жизнь сестры.
Эллерт подумал, что каждое человеческое существо, возможно, идет по тропинке над пропастью, такой же бездонной, как и его собственная. Вдруг понял, что ведет себя так, как будто он один несет в себе ужасное проклятье, в то время как все остальные веселы и беззаботны. Постепенно им овладевали совершенно новые, необычные мысли: «Может быть, из-за неварсинского воспитания я отношусь к жизни с преувеличенной серьезностью? Если они могут жить со своей ношей и при этом сохранять легкость в сердце и радоваться миру, то, наверное, они мудрее меня».
Когда Эллерт подъехал к своим спутникам, он улыбался.
Они прибыли в Алдаран ранним вечером серого и дождливого дня. Вместе с дождем на землю падал мокрый снег. Рената надвинула на лицо капюшон и плотно обмотала шарфом нижнюю часть лица. Знаменосец убрал флаг, чтобы защитить его от непогоды, и ехал с суровым видом, закутавшись в дорожный плащ. Эллерт обнаружил, что здесь, на высоте, его сердце временами начинало гулко стучать, а голова немного кружилась от разреженного воздуха. Зато Донел с каждым часом, казалось, становился все более беззаботным, молодым и веселым, как если бы разреженный воздух и плохая погода были для него верными признаками возвращения домой. Даже в дождь он ехал с непокрытой головой, откинув капюшон плаща, не обращая внимания на мокрый снег. Его лицо раскраснелось от ветра и холода.
У подножия склона, ведущего к замку, Донел помедлил и помахал рукой, словно подавая какой-то сигнал.
— Мы должны взбираться вверх по этой козьей тропке? — недовольно проворчала горничная Ренаты. — Может быть, им кажется, будто мы умеем летать?
Даже Рената выглядела немного озабоченной.
— Это цитадель Алдарана? Она выглядит такой же неприступной, как Неварсин.
Донел рассмеялся:
— В старые дни, когда предкам моего отца приходилось отстаивать замок силой оружия, его расположение сослужило хорошую службу… леди, — с неожиданной серьезностью добавил он. За время путешествия они стали друг для друга «Эллертом», «Донелом» и «Ренатой». Неожиданное возвращение к формальной учтивости заставило их осознать, что путь окончен и на каждого из них снова возложена ноша его судьбы.
— Полагаю, солдаты, охраняющие эти стены, знают, что мы не собираемся нападать на них, — буркнул стражник.
— Нет, наш отряд слишком малочислен, — успокоил его Донел. — Смотрите — вон на крепостной стене стоит мой приемный отец вместе с Дорилис! Судя по всему, он узнал о нашем прибытии.
Эллерт увидел, как лицо Донела на мгновение приобрело бесстрастное выражение — как у телепата, находившегося в контакте с человеком за пределами слышимости.
— В конце концов, лошадиная тропка не такая уж крутая, — весело сказал юноша секунду спустя. — С другой стороны замка есть лестница, высеченная в камне, длиной в двести восемьдесят девять ступеней. Может быть, вы, сестра, предпочитаете подняться таким способом? — спросил он, обратившись к Люсетте.
Та изобразила на лице притворный ужас.
— Тогда пошли. Мой приемный отец ждет нас.
За время долгой поездки Эллерт не раз применял технику, усвоенную в Неварсине, и удерживал калейдоскопические образы будущего на расстоянии. Поскольку он не мог ничего с ними поделать, размышления о них могли вызвать лишь страхи и жалость к себе, непозволительные в критические моменты. Необходимо принять свою судьбу, заглядывать вперед стоило лишь в тех случаях, когда появлялись веские причины полагать, что его выбор может принести пользу. Но когда путники достигли вершины крутого, продуваемого всеми ветрами склона и вступили в защищенный навесом внутренний двор, Эллерт понял, что уже проживал эту сцену в предвидении. Охваченный мгновенным замешательством, он услышал звонкий детский голос. Показалось, что полыхнула молния, и он физически сжался за долю секунды до того, как голос достиг его слуха. Нет — никакой опасности, никаких молний. Ничего, кроме радостного детского голоса, выкрикивавшего имя Довела. Маленькая девочка в развевавшемся на ветру длинном платье выбежала навстречу и обняла Донела.
— Я знала, что это ты и твои новые друзья! Эта женщина будет моей новой учительницей? Как ее зовут? Она тебе нравится? На что похожи равнины? Там действительно круглый год цветут сады, как я однажды слышала? А ты не видел какую-нибудь нечисть по дороге? Ты привез мне подарок? Кто эти люди и что за странные животные, на которых они едут?
— Тише, тише, Дорилис, — укоризненно произнес глубокий мужской голос. — Наши гости по праву сочтут нас горными варварами, если ты будешь болтать без умолку. Отпусти своего брата и приветствуй гостей, как подобает настоящей леди.
Донел позволил сестре крепко уцепиться за руку, но отпустил ее, когда Микел Алдаранский заключил его в объятия.
— Мне очень не хватало тебя, дорогой мой мальчик. Ты представишь мне наших почтенных гостей?
— Это Рената Лейнье, лерони из Башни Хали, — сказал Донел.
Рената сделала глубокий реверанс.
— Вы оказали нам огромную честь, леди, и мы глубоко польщены. Позвольте мне представить вам свою дочь и наследницу, Дорилис Рокравен.
Дорилис стыдливо опустила глаза и присела в реверансе.
— С'диа шайа, домна , — пробормотала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60