Но, в любом случае, Гален не испытывал желания разговаривать. Ни с кем и ни о чем.
– Если мне захочется поговорить, то я обязательно дам тебе знать.
Гален оставил Феда позади и пошел вперед, навстречу собравшимся в коридоре магов. Их было примерно пятьдесят или, может быть, сто и они перекрывали проход, столпившись около закрытых дверей комнаты 288, где в данный момент Круг изучал останки Келла.
Гален составил сообщение для Элрика. «Я уничтожил корабль Элизара. Я тебе еще нужен?»
Большая группа магов окружила Гауэна и, судя по всему, забрасывала его вопросами. Они хотели знать, что он видел на корабле Элизара. Круглые щеки Гауэна вытянулись от ужаса, руки были сложены на молитвенный манер так, что побелели пальцы. Боковым зрением он заметил Галена и пристально посмотрел на него, как на спасителя. Цирцея и Маскелин, стоявшие рядом с Гауэном, прекратили задавать вопросы и тоже посмотрели на Галена. Им было известно, что он был с Элриком и видел тело Келла.
Пришел ответ от Элрика. «Нет. Я занят с Кругом. Ты изрядно потрудился во время полета сюда. Тебе надо отдохнуть».
Олвин, стоявший неподалеку от Галена, проследил за взглядами остальных и тоже увидел его. Его напряженно сжатая челюсть расслабилась, губы растянулись в улыбке. Олвин выглядел так же, как месяцем раньше, на ассамблее. Он был в своем любимом разноцветном балахоне, с длинной черной накидкой поверх него. Редеющая седая шевелюра, мешки под глазами, объемный живот – все это характеризовало Олвина как человека мягкого, что он частенько и демонстрировал. Однако эта мягкость могла в мгновение ока испариться, когда ему случалось разозлиться. Глядя на Олвина, Гален не заметил в нем никаких изменений, никаких признаков слабости, хотя тот тоже должен был уничтожить свое место силы.
Карвин заметила какое-то изменение. Она подняла голову, вытерла слезы.
– Гален! – вскрикнула она.
Подбежала к нему, шурша центаврианскими шелками, и, не прекращая рыдать, обняла его.
Гален напрягся. Он, как всегда, ощутил дискомфорт от чужого прикосновения. Он не любил, когда к нему прикасались. И он не хотел, чтобы она обрушила на него свою боль. Пусть она держит ее в себе. Он не хотел чувствовать этого. Он отказывался.
Она прошептала, прижавшись к его лицу:
– Одна смерть за другой.
Ее слова пробудили воспоминания: Карвин, вся в слезах, наблюдает за тем, как магический огонь поглощает безжизненное тело Изабель. Она оплакивала Изабель, оплакивала тогда, когда он сам не мог.
Олвин подошел и встал рядом с ней, гладя ее по спине. Карвин никогда не сдерживала своих эмоций. Гален и Карвин часто учились вместе, когда Олвин гостил на Сууме. Она всегда казалась Галену удивительно бесстрашной: страстная, дружелюбная, отзывчивая, общительная, открытая. Она не пряталась от жизни, а жила ею. Ему был чужд такой образ жизни.
Карвин, наконец, отпустила его, он перевел дух, попытался расслабить напряженные мускулы.
Карвин вытерла слезы. Ее языком заклинаний был язык тела. Она накладывала сложные заклинания, уверенными, грациозными движениями направляя свою магическую силу. Гален вспомнил, какую восхитительную иллюзию она создала в тренировочном зале на Сууме, когда подменила ботинки Олвина, и ее замысловатый танец. Сейчас ее плечи ссутулились, спина сгорбилась.
Олвин обнял его:
– Рад видеть тебя в добром здравии.
– Я тоже, – ответил Гален, думая о том, как ему пройти сквозь всю толпу магов.
Но он не мог идти дальше, не поговорив с Олвином и Карвин. Гален опустил чемодан на пол, оперся на посох.
– Это был Элизар? – спросила Карвин.
У Галена пересохло в глотке. Он кивнул.
– Мы должны остановить его, – сказала она.
Гнев забурлил внутри Галена. Она что, не понимала, как трудно ему было подавить этот гнев?
– Оставим это Кругу, – ответил он.
– Ты не знаешь всего, – заметил Олвин. – Дьядьямонк и Ригана пропали без вести. Они должны были прибыть сюда неделю назад. А во время нашего с Карвин перелета с Регулы 4 нас атаковал неопознанный звездолет. Очень мощный корабль, мы едва спаслись. Тени явно решили нас остановить.
Олвину не было необходимости говорить Галену о Тенях. Он и сам считал, что за всем этим стояли именно Тени, это они принесли столько боли. Они стремились ввергнуть галактику в хаос. Но им, Галеном, они подавятся.
Цирцея вмешалась в разговор:
– Дьядьямонк и Ригана могли погибнуть, когда уничтожили места силы. Или, возможно, они присоединились к Теням.
Ее голос потерял свою силу, звучал слабо, почти как голос не-мага. И на ее лице, скрытом полями высокой шляпы, были заметны изменения. Морщины в уголках рта и над верхней губой углубились. Она, как и многие из них, уничтожила свое место силы.
– Они бы не присоединились к Теням, – возразил Олвин. – А если бы почувствовали себя плохо, то связались бы с нами. Ты веришь в то, что Келл тоже заболел?
– Ты говоришь так, будто знаешь, что нам следует делать.
Олвин строго, пристально посмотрел на нее:
– Я знаю, какое решение является правильным и без заявлений Круга.
Цирцея нахмурилась:
– Все мы подчиняемся Кругу. Мы поклялись следовать принципу солидарности. Помимо того, они могут обладать неизвестной нам информацией.
– О, в этом я не сомневаюсь. Они могут знать имена всех убийц земных президентов, начиная с Кеннеди и заканчивая Сантьяго. Они могут знать, сколько ангелов уместится на булавочной головке. Они могут даже знать смысл существования Вселенной. Но это не изменит моего мнения.
– И каково же оно?
– Мы должны сразиться с Тенями, – заявил Олвин.
Гален беспокойно взглянул в направлении своей комнаты. Он не хотел втягиваться в этот спор.
– У нас нет ни технологий, ни достаточного количества бойцов, чтобы выиграть эту битву, – возразила Цирцея.
Олвин нетерпеливым взмахом руки отмел ее возражения.
– Я не говорил, что мы должны победить в этом сражении. Но мы должны хотя бы сразиться с ними. Если Кодекс является для нас чем-то большим, нежели удобной присказкой для очистки совести, то мы должны подняться против них. Кроме того, Тени не успокоятся. Они найдут нас и в тайном убежище, где мы спрячемся, как трусы, и уничтожат нас. Лучше погибнуть в бою. И ты, наверное, удивишься, но, быть может, мы способны нанести им больший урон, чем ты предполагаешь.
Цирцея поджала губы.
– Олвин, если ты вправду так считаешь, то зачем ты прилетел сюда? Почему ты не остался бить Теней?
– Потому что я до сих пор питаю глупую надежду, что члены Круга прозреют и изменят свое решение.
– Что они «прозреют»… На словах мы все крутые, Олвин. Все мудрые и высоконравственные. Но чем ты можешь на деле подтвердить свое превосходство? В чем тебе действительно нет равных, так это в попойках и в состязаниях плюющихся зондов. Взгляни на Галена. Он единственный из нас, кто столкнулся с Тенями и сражался с ними. И он летит в скрытое место вместе с Элриком. Он знает, что если мы будем сражаться, то впереди нас ждет много смертей.
Олвин посмотрел на Галена.
– Каждый должен сам решать за себя.
– Это приведет к хаосу, – Цирцея повернулась к Карвин. – А ты согласна с опрометчивым суждением своего учителя?
– Он сказал, что я сама должна принять решение, и это решение не было для меня легким.
– Решение, – возразила Цирцея, – принимает Круг. Они считают, что скрыться – это наш единственный шанс.
Олвин покачал головой:
– Тебе все еще не надоело все время поддакивать им, пытаясь произвести на них впечатление в надежде, что однажды ты станешь одной из них?
Цирцея оглянулась, будто боясь, что их спор могли услышать.
– Ты слишком далеко заходишь, Олвин. Ты всегда был таким.
Она развернулась и стала проталкиваться сквозь толпу, путь ее отступления можно было проследить по высокой остроконечной шляпе.
– К сожалению, она вообще не заходит далеко, – прокомментировал Олвин. Потом повернулся к Галену. – Элрик – мой последний шанс заставить Круг изменить свое решение. Я говорил с остальными членами Круга, но они остались глухи к моему мнению. Если Элрик будет настаивать на том, чтобы остаться, то, возможно, он сможет убедить еще одного, и тогда голоса членов Круга разделятся поровну. После появления здесь корабля Элизара они должны заново дать оценку своему плану. Можно ли повлиять на точку зрения Элрика?
Гален расстегнул пальто. Поток скрытой энергии от биотека опять усилился настолько, что Гален ощутил дискомфорт, его начало трясти от волнения.
На последнем собрании Круга Элрик голосовал за то, чтобы остаться и сражаться, но остальные три члена проголосовали за то, чтобы скрыться. Элрику пришлось подчиниться воле большинства. Он говорил Галену, что маги должны держаться вместе, и что единство – превыше всего. «Мы изо всех сил должны поддерживать Круг, иначе он распадется. Тогда маги скатятся к хаосу, и это будет на руку Теням». Элрику не хотелось покидать Суум, не хотелось уничтожать свое место силы. Ради солидарности он ослабил самого себя.
– Думаю, что сейчас, быть может, слишком поздно для любого из них менять свое решение.
– Я, в любом случае, сделаю все возможное, чтобы убедить их, – сказал Олвин. – А ты, Гален? Цирцея сказала правду?
Гален снова посмотрел на заполненный магами коридор, мечтая о том, чтобы укрыться в своей комнате. Олвин вынуждал его заново обдумать свое решение, оживить в памяти события, приведшие к этому. Гален не мог думать о них, не мог позволить этим воспоминаниям оказаться на поверхности. Он еще раньше выбрал повиновение Кругу и Кодексу. Он, так же как Элрик, не сможет измениться, не сможет признать, что в прошлом не было необходимости держать свое обещание. Если он признает это, то как он сможет жить дальше?
– Я поклялся в верности Кругу и Кодексу, и я сделаю то, что прикажет Круг.
– А если Круг говорит одно, а Кодекс предписывает другое?
– Тогда я подчинюсь Кругу, потому что первая заповедь Кодекса – солидарность. Мы должны оставаться едиными.
Гален произнес эти слова, но слова не принесли ему успокоения. Он старался не думать о возможности остаться здесь и сражаться, но эта мысль постоянно вертелась в его голове, выбивая его из колеи обещанием выполнения желаемого. Биотек эхом откликнулся на его беспокойство.
Он знал, что должен лететь вместе с другими, но простого знания этого факта ему теперь было недостаточно. Чтобы убедить себя в правильности их решения ему нужно еще раз выслушать их аргументы в его пользу.
Олвин собирался поговорить с Элриком, высказать ему свои доводы. Тогда Элрику придется объяснить, почему маги должны улетать.
Гален опустил правую руку, в которой держал дыхательную маску и посох, поднял чемодан. Одновременно он опустил левую руку в карман балахона, где хранил пакет с зондами, и обмакнул указательный палец в щепотку гранул, размером с пылинку.
– Но… – произнесла Карвин.
Гален выпрямился и по ее лицу понял, что именно она собиралась сказать. Он не хотел этого слушать. Он заговорил одновременно с ней.
– Что с Элизаром? – сказала она.
– Я должен отыскать свою комнату, – заявил Гален. – Путешествие было долгим, и я должен отдохнуть.
– Да, конечно, – согласился Олвин и положил руку на плечи Галену.
Гален прижал указательный палец левой руки к накидке Олвина, оставив там несколько зондов.
– Отдыхай, – сказал Олвин.
Опустив голову, Гален прошел сквозь толпу собравшихся магов. Некоторые маги – Мурине, Бил, Электра, Цакицак – окликали его. В прошлом они не выказывали никакого интереса к его персоне, но сейчас им всем хотелось узнать, что он видел в корабле Элизара. Но, подумал Гален, дело было не только в этом. Он кивал и шел дальше. Когда он вернулся на ассамблею, они оставили его в одиночестве, всех их тогда шокировали события последней ночи. Но больше они не оставят его. Сейчас они почему-то чувствовали, что им необходимо поговорить с ним, отвлечь его от воспоминаний о выпавших на его долю суровых испытаниях, втянуть его в свои дискуссии. Хотя он пытался не смотреть на них, некоторые лица отпечатались в его сознании: натянутые улыбки, мрачные попытки изобразить свою симпатию к нему. Они хлопали его по рукам, по спине. Галену казалось, что он слышит произносимые шепотом слова соболезнований. Он рвался вперед, будто не слышал, не чувствовал. Он не мог больше останавливаться.
Он не должен был оставлять зонды на Олвине. Техномагу не следовало тайно использовать свои способности на другом техномаге. Олвин со временем обязательно обнаружит зонды. Но Гален надеялся, что это произойдет после его разговора с Элриком.
Решение, принятое им самим месяц назад, и решение, принятое Кругом, теперь вызывали у него сомнения. Элизару и Теням было известно их место сбора. Некоторые маги пропали, другие были убиты. Есть ли у них хотя бы слабый шанс скрыться, если Тени дышат им в спину?
Гален выбрался из толпы и пошел дальше по коридору. Слова магов звучали как эхо его собственных мыслей, тех самых, которые он усиленно пытался подавить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
– Если мне захочется поговорить, то я обязательно дам тебе знать.
Гален оставил Феда позади и пошел вперед, навстречу собравшимся в коридоре магов. Их было примерно пятьдесят или, может быть, сто и они перекрывали проход, столпившись около закрытых дверей комнаты 288, где в данный момент Круг изучал останки Келла.
Гален составил сообщение для Элрика. «Я уничтожил корабль Элизара. Я тебе еще нужен?»
Большая группа магов окружила Гауэна и, судя по всему, забрасывала его вопросами. Они хотели знать, что он видел на корабле Элизара. Круглые щеки Гауэна вытянулись от ужаса, руки были сложены на молитвенный манер так, что побелели пальцы. Боковым зрением он заметил Галена и пристально посмотрел на него, как на спасителя. Цирцея и Маскелин, стоявшие рядом с Гауэном, прекратили задавать вопросы и тоже посмотрели на Галена. Им было известно, что он был с Элриком и видел тело Келла.
Пришел ответ от Элрика. «Нет. Я занят с Кругом. Ты изрядно потрудился во время полета сюда. Тебе надо отдохнуть».
Олвин, стоявший неподалеку от Галена, проследил за взглядами остальных и тоже увидел его. Его напряженно сжатая челюсть расслабилась, губы растянулись в улыбке. Олвин выглядел так же, как месяцем раньше, на ассамблее. Он был в своем любимом разноцветном балахоне, с длинной черной накидкой поверх него. Редеющая седая шевелюра, мешки под глазами, объемный живот – все это характеризовало Олвина как человека мягкого, что он частенько и демонстрировал. Однако эта мягкость могла в мгновение ока испариться, когда ему случалось разозлиться. Глядя на Олвина, Гален не заметил в нем никаких изменений, никаких признаков слабости, хотя тот тоже должен был уничтожить свое место силы.
Карвин заметила какое-то изменение. Она подняла голову, вытерла слезы.
– Гален! – вскрикнула она.
Подбежала к нему, шурша центаврианскими шелками, и, не прекращая рыдать, обняла его.
Гален напрягся. Он, как всегда, ощутил дискомфорт от чужого прикосновения. Он не любил, когда к нему прикасались. И он не хотел, чтобы она обрушила на него свою боль. Пусть она держит ее в себе. Он не хотел чувствовать этого. Он отказывался.
Она прошептала, прижавшись к его лицу:
– Одна смерть за другой.
Ее слова пробудили воспоминания: Карвин, вся в слезах, наблюдает за тем, как магический огонь поглощает безжизненное тело Изабель. Она оплакивала Изабель, оплакивала тогда, когда он сам не мог.
Олвин подошел и встал рядом с ней, гладя ее по спине. Карвин никогда не сдерживала своих эмоций. Гален и Карвин часто учились вместе, когда Олвин гостил на Сууме. Она всегда казалась Галену удивительно бесстрашной: страстная, дружелюбная, отзывчивая, общительная, открытая. Она не пряталась от жизни, а жила ею. Ему был чужд такой образ жизни.
Карвин, наконец, отпустила его, он перевел дух, попытался расслабить напряженные мускулы.
Карвин вытерла слезы. Ее языком заклинаний был язык тела. Она накладывала сложные заклинания, уверенными, грациозными движениями направляя свою магическую силу. Гален вспомнил, какую восхитительную иллюзию она создала в тренировочном зале на Сууме, когда подменила ботинки Олвина, и ее замысловатый танец. Сейчас ее плечи ссутулились, спина сгорбилась.
Олвин обнял его:
– Рад видеть тебя в добром здравии.
– Я тоже, – ответил Гален, думая о том, как ему пройти сквозь всю толпу магов.
Но он не мог идти дальше, не поговорив с Олвином и Карвин. Гален опустил чемодан на пол, оперся на посох.
– Это был Элизар? – спросила Карвин.
У Галена пересохло в глотке. Он кивнул.
– Мы должны остановить его, – сказала она.
Гнев забурлил внутри Галена. Она что, не понимала, как трудно ему было подавить этот гнев?
– Оставим это Кругу, – ответил он.
– Ты не знаешь всего, – заметил Олвин. – Дьядьямонк и Ригана пропали без вести. Они должны были прибыть сюда неделю назад. А во время нашего с Карвин перелета с Регулы 4 нас атаковал неопознанный звездолет. Очень мощный корабль, мы едва спаслись. Тени явно решили нас остановить.
Олвину не было необходимости говорить Галену о Тенях. Он и сам считал, что за всем этим стояли именно Тени, это они принесли столько боли. Они стремились ввергнуть галактику в хаос. Но им, Галеном, они подавятся.
Цирцея вмешалась в разговор:
– Дьядьямонк и Ригана могли погибнуть, когда уничтожили места силы. Или, возможно, они присоединились к Теням.
Ее голос потерял свою силу, звучал слабо, почти как голос не-мага. И на ее лице, скрытом полями высокой шляпы, были заметны изменения. Морщины в уголках рта и над верхней губой углубились. Она, как и многие из них, уничтожила свое место силы.
– Они бы не присоединились к Теням, – возразил Олвин. – А если бы почувствовали себя плохо, то связались бы с нами. Ты веришь в то, что Келл тоже заболел?
– Ты говоришь так, будто знаешь, что нам следует делать.
Олвин строго, пристально посмотрел на нее:
– Я знаю, какое решение является правильным и без заявлений Круга.
Цирцея нахмурилась:
– Все мы подчиняемся Кругу. Мы поклялись следовать принципу солидарности. Помимо того, они могут обладать неизвестной нам информацией.
– О, в этом я не сомневаюсь. Они могут знать имена всех убийц земных президентов, начиная с Кеннеди и заканчивая Сантьяго. Они могут знать, сколько ангелов уместится на булавочной головке. Они могут даже знать смысл существования Вселенной. Но это не изменит моего мнения.
– И каково же оно?
– Мы должны сразиться с Тенями, – заявил Олвин.
Гален беспокойно взглянул в направлении своей комнаты. Он не хотел втягиваться в этот спор.
– У нас нет ни технологий, ни достаточного количества бойцов, чтобы выиграть эту битву, – возразила Цирцея.
Олвин нетерпеливым взмахом руки отмел ее возражения.
– Я не говорил, что мы должны победить в этом сражении. Но мы должны хотя бы сразиться с ними. Если Кодекс является для нас чем-то большим, нежели удобной присказкой для очистки совести, то мы должны подняться против них. Кроме того, Тени не успокоятся. Они найдут нас и в тайном убежище, где мы спрячемся, как трусы, и уничтожат нас. Лучше погибнуть в бою. И ты, наверное, удивишься, но, быть может, мы способны нанести им больший урон, чем ты предполагаешь.
Цирцея поджала губы.
– Олвин, если ты вправду так считаешь, то зачем ты прилетел сюда? Почему ты не остался бить Теней?
– Потому что я до сих пор питаю глупую надежду, что члены Круга прозреют и изменят свое решение.
– Что они «прозреют»… На словах мы все крутые, Олвин. Все мудрые и высоконравственные. Но чем ты можешь на деле подтвердить свое превосходство? В чем тебе действительно нет равных, так это в попойках и в состязаниях плюющихся зондов. Взгляни на Галена. Он единственный из нас, кто столкнулся с Тенями и сражался с ними. И он летит в скрытое место вместе с Элриком. Он знает, что если мы будем сражаться, то впереди нас ждет много смертей.
Олвин посмотрел на Галена.
– Каждый должен сам решать за себя.
– Это приведет к хаосу, – Цирцея повернулась к Карвин. – А ты согласна с опрометчивым суждением своего учителя?
– Он сказал, что я сама должна принять решение, и это решение не было для меня легким.
– Решение, – возразила Цирцея, – принимает Круг. Они считают, что скрыться – это наш единственный шанс.
Олвин покачал головой:
– Тебе все еще не надоело все время поддакивать им, пытаясь произвести на них впечатление в надежде, что однажды ты станешь одной из них?
Цирцея оглянулась, будто боясь, что их спор могли услышать.
– Ты слишком далеко заходишь, Олвин. Ты всегда был таким.
Она развернулась и стала проталкиваться сквозь толпу, путь ее отступления можно было проследить по высокой остроконечной шляпе.
– К сожалению, она вообще не заходит далеко, – прокомментировал Олвин. Потом повернулся к Галену. – Элрик – мой последний шанс заставить Круг изменить свое решение. Я говорил с остальными членами Круга, но они остались глухи к моему мнению. Если Элрик будет настаивать на том, чтобы остаться, то, возможно, он сможет убедить еще одного, и тогда голоса членов Круга разделятся поровну. После появления здесь корабля Элизара они должны заново дать оценку своему плану. Можно ли повлиять на точку зрения Элрика?
Гален расстегнул пальто. Поток скрытой энергии от биотека опять усилился настолько, что Гален ощутил дискомфорт, его начало трясти от волнения.
На последнем собрании Круга Элрик голосовал за то, чтобы остаться и сражаться, но остальные три члена проголосовали за то, чтобы скрыться. Элрику пришлось подчиниться воле большинства. Он говорил Галену, что маги должны держаться вместе, и что единство – превыше всего. «Мы изо всех сил должны поддерживать Круг, иначе он распадется. Тогда маги скатятся к хаосу, и это будет на руку Теням». Элрику не хотелось покидать Суум, не хотелось уничтожать свое место силы. Ради солидарности он ослабил самого себя.
– Думаю, что сейчас, быть может, слишком поздно для любого из них менять свое решение.
– Я, в любом случае, сделаю все возможное, чтобы убедить их, – сказал Олвин. – А ты, Гален? Цирцея сказала правду?
Гален снова посмотрел на заполненный магами коридор, мечтая о том, чтобы укрыться в своей комнате. Олвин вынуждал его заново обдумать свое решение, оживить в памяти события, приведшие к этому. Гален не мог думать о них, не мог позволить этим воспоминаниям оказаться на поверхности. Он еще раньше выбрал повиновение Кругу и Кодексу. Он, так же как Элрик, не сможет измениться, не сможет признать, что в прошлом не было необходимости держать свое обещание. Если он признает это, то как он сможет жить дальше?
– Я поклялся в верности Кругу и Кодексу, и я сделаю то, что прикажет Круг.
– А если Круг говорит одно, а Кодекс предписывает другое?
– Тогда я подчинюсь Кругу, потому что первая заповедь Кодекса – солидарность. Мы должны оставаться едиными.
Гален произнес эти слова, но слова не принесли ему успокоения. Он старался не думать о возможности остаться здесь и сражаться, но эта мысль постоянно вертелась в его голове, выбивая его из колеи обещанием выполнения желаемого. Биотек эхом откликнулся на его беспокойство.
Он знал, что должен лететь вместе с другими, но простого знания этого факта ему теперь было недостаточно. Чтобы убедить себя в правильности их решения ему нужно еще раз выслушать их аргументы в его пользу.
Олвин собирался поговорить с Элриком, высказать ему свои доводы. Тогда Элрику придется объяснить, почему маги должны улетать.
Гален опустил правую руку, в которой держал дыхательную маску и посох, поднял чемодан. Одновременно он опустил левую руку в карман балахона, где хранил пакет с зондами, и обмакнул указательный палец в щепотку гранул, размером с пылинку.
– Но… – произнесла Карвин.
Гален выпрямился и по ее лицу понял, что именно она собиралась сказать. Он не хотел этого слушать. Он заговорил одновременно с ней.
– Что с Элизаром? – сказала она.
– Я должен отыскать свою комнату, – заявил Гален. – Путешествие было долгим, и я должен отдохнуть.
– Да, конечно, – согласился Олвин и положил руку на плечи Галену.
Гален прижал указательный палец левой руки к накидке Олвина, оставив там несколько зондов.
– Отдыхай, – сказал Олвин.
Опустив голову, Гален прошел сквозь толпу собравшихся магов. Некоторые маги – Мурине, Бил, Электра, Цакицак – окликали его. В прошлом они не выказывали никакого интереса к его персоне, но сейчас им всем хотелось узнать, что он видел в корабле Элизара. Но, подумал Гален, дело было не только в этом. Он кивал и шел дальше. Когда он вернулся на ассамблею, они оставили его в одиночестве, всех их тогда шокировали события последней ночи. Но больше они не оставят его. Сейчас они почему-то чувствовали, что им необходимо поговорить с ним, отвлечь его от воспоминаний о выпавших на его долю суровых испытаниях, втянуть его в свои дискуссии. Хотя он пытался не смотреть на них, некоторые лица отпечатались в его сознании: натянутые улыбки, мрачные попытки изобразить свою симпатию к нему. Они хлопали его по рукам, по спине. Галену казалось, что он слышит произносимые шепотом слова соболезнований. Он рвался вперед, будто не слышал, не чувствовал. Он не мог больше останавливаться.
Он не должен был оставлять зонды на Олвине. Техномагу не следовало тайно использовать свои способности на другом техномаге. Олвин со временем обязательно обнаружит зонды. Но Гален надеялся, что это произойдет после его разговора с Элриком.
Решение, принятое им самим месяц назад, и решение, принятое Кругом, теперь вызывали у него сомнения. Элизару и Теням было известно их место сбора. Некоторые маги пропали, другие были убиты. Есть ли у них хотя бы слабый шанс скрыться, если Тени дышат им в спину?
Гален выбрался из толпы и пошел дальше по коридору. Слова магов звучали как эхо его собственных мыслей, тех самых, которые он усиленно пытался подавить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53