Новая кожа покрывала изувеченные ладони, но эта кожа была желтого цвета, неэластичной и неровной. По дороге назад Блейлок помогал Олвину лечить Г'Лил, тем самым временно уменьшив число органелл, занимавшихся лечением его собственного тела. Гален не думал, что руки Блейлока полностью восстановятся. Возможно, Инг-Ради сможет ему помочь.
Галену хотелось, чтобы Блейлок ждал вместе с остальными. Старший маг уже расспросил его о том, что произошло между ним и Элизаром. Галену больше нечего было сказать. Он просто хотел, чтобы его оставили в покое.
– Корабль Элрика, – произнес Блейлок.
Гален посмотрел в небо. Гладкий черный корабль треугольной формы, на борту которого горела руна Элрика, опускался на посадочную площадку. Гален был потрясен тем, насколько сильное облегчение он испытал от этого зрелища.
Проснувшись после долгого сна в корабле Олвина, Гален не испытывал почти никаких эмоций. Он расконсервировал свой корабль и управлял им во время полета сюда, действуя как автомат. Он заставлял себя бодрствовать, чтобы ненароком не применить свою силу, но, за исключением этой малой толики сознания, действовавшей в качестве наблюдателя, он похоронил свою личность настолько глубоко, насколько мог. И таким он должен оставаться.
В ожидании Элрика, Гален думал, что единственной эмоцией, с которой ему придется бороться, будет гнев. Но пока корабль Элрика медленно опускался на землю, от гнева осталось лишь отдаленное эхо. Сейчас он просто хотел увидеть Элрика. Элрик был его семьей, единственным во всей Вселенной родным существом. Элрик был для него стеной, на которую можно опереться, тем, кто всегда был рядом, кто принес порядок и смысл в его жизнь. Сколько бы Элрик не лгал ему, Гален не хотел его терять.
Но, когда корабль Элрика, на борту которого была начертана руна, обозначавшая целостность, сел, Гален понял, что Элрика он потерял. Того Элрика, которого Гален себе представлял, того, кто никогда не лгал ему, больше не существовало. Оставшийся Элрик был чужаком. Лжецом. Тем, кого создали Тени. Тем, кто помог получить то, о чем Гален больше всего мечтал, умолчав при этом об истинной сущности тех, кем он хотел стать.
И так он стал чудовищем.
Его гнев был подобен сигналу из далекой галактики, едва слышимым, сильно ослабевшим по пути. Он не хотел чувствовать гнев. Он останется спокойным, и это пройдет.
Гауэн и Фед выбрались из своих кораблей. Гауэн быстро просканировал плато, впился взглядом в Блейлока. Поспешил к нему.
Блейлок заговорил:
– Независимо от своего происхождения, биотек способен творить благо. Своей планете Элрик принес много добра, как и другие маги – своим. Искушений и трудностей для нас – масса, вот почему я всегда призывал к самоизоляции нашего ордена. Потому что лишь отвергнув искушения и радости мира, мы сможем освободиться от директив, вложенных в нас Тенями, и сосредоточиться на самом биотеке. Только так мы сможем достичь полного контроля над ним и обрести с ним полное единство. Я действительно верю в то, что биотек – благословение, связывающее нас с базовыми постулатами Вселенной, и, через него, мы сможем установить связь со Вселенной, добиться озарения. Биотек мог быть создан для одной цели, но это не означает, что его нельзя использовать для другой.
Они превратили его в оружие. Какое предназначение могло иметь оружие за исключением того, чтобы убивать? Возможно, некоторые маги были другими. Быть может, некоторые из них либо слабее ощущали стремление к уничтожению, либо лучше себя контролировали. Но, когда ему представился выбор, он выбрал уничтожение. Он, казалось, был предрасположен к этому.
Он смотрел на корабль Элрика, ждал, когда его люк откроется.
Блейлок продолжал:
– Когда я узнал от тебя, что Тени используют живые существа в качестве деталей своих кораблей, тех самых, что без всякого сожаления уничтожили столько народу, я испугался, что совершенство, к которому я стремился – это ложный путь. Я испугался, что этот путь может закончиться кровопролитием, что мы превратимся в палачей, служащих Теням. Я вернулся туда, чтобы выяснить, были ли обоснованы мои страхи.
Но то, что я увидел, открыло мне, что мы не похожи на этих несчастных существ. Они – рабы технологии Теней. Мы – хозяева своего биотека. И когда мы научимся в совершенстве им управлять, мы уйдем от того, что было запрограммировано Тенями.
Ты добился более тесного контакта с биотеком, чем другие. Ты почти без усилия манипулируешь им. Но ты должен контролировать свои эмоции. А ты, вместо того, чтобы контролировать, подавляешь их. Ты не говоришь о своих родителях. Ты почти не говоришь об Изабель. Ты держишь эмоции внутри себя, думая, что контролируешь их. Но, находясь внутри, они обретают огромную власть над тобой. Только взглянув им прямо в лицо, научившись управлять ими, ты сможешь установить контроль над самим собой.
Он скрывался от самого себя. Это же говорил ему Келл. Гален знал, что это – правда. Уже долгое время часть его была укрыта где-то далеко. И сейчас он надеялся на то, что сумеет запереть где-то вдали и большую часть того, что еще оставалось. Он мельком увидел, кто он на самом деле, в момент смерти Изабель, и еще раз, когда Элизар открыл ему глаза на многое. Луч света осветил темный тайный центр его самого, истина выплыла наружу. Каждый раз высвечивалось что-то, чего он не хотел видеть.
Она сказала ему, что он должен открыть себя себе. Возможно, эта работа была не закончена. Но он сейчас прямо взглянул в лицо самому себе, увидел то, кем он был. Больше он не выдержит.
Элрик вышел из корабля, и до того, как Гален смог как следует рассмотреть его, оказался в окружении магов. Его корабль был последним. Вместе с Инг-Ради и Элриком отправились пятьдесят магов. И лишь половина их вернулась.
– Гален, – резко произнес Блейлок. Подождал, пока Гален повернется к нему. – Ты никому не должен говорить о том, что ты узнал, никому, кроме членов Круга и Олвина.
Что они сделают в противном случае? Удалят его имплантанты? Хотел бы он посмотреть на их попытки.
Он снова не ответил. Он не должен позволить втянуть себя в спор. Если его гнев вернется, если энергия забушует в нем, достигнет состояния жгучей ярости, как было с ним на Тенотке, он сможет запросто уничтожить их всех.
Удаление имплантантов – недостаточно суровое наказание за все, что он натворил. Он осудил Элизара за то, что тот убил лишь одного человека. Но он сам, разрушив город, убил тысячи людей. Многие из них могли оказаться там просто в поисках работы, как Г'Лил и ее команда. Быть может, он убил капитана Ко'Вина и всю команду нарнов.
Во всех тысячах убитых им Изабель, быть может, разглядела бы доброе начало. А Гален видел во всех цели, на которых можно было выместить свой гнев. Даже сейчас он сожалел о том, что не уничтожил весь город. И Элизара. Он не успокоится, пока не убьет его.
К ним подбежал запыхавшийся Гауэн.
– Блейлок, – выговорил он. Гален увидел по его расширенным глазам и судорожно стиснутым рукам, что он чувствует: беспокойство и облегчение. Гауэн поклонился. – Да прибудет с тобой благословение Вирден.
– И с тобой, – ответил Блейлок.
Гауэн повернулся к Галену, признательно улыбнулся, коротко кивнул.
– Я должен поговорить с Элриком, – заявил Блейлок. Посмотрел на Галена таким взглядом, будто хотел еще что-то сказать, но вместо этого двинулся на другую сторону плато. Ветер дул ему в спину, обрисовывая очертания худой фигуры, скрываемой балахоном.
– Ты идешь? – спросил Гауэн.
Как Гауэн бросился к Блейлоку, так и Гален должен был броситься к Элрику, должен был встретить его с облегчением и беспокойством. Но он не может.
– Иди вперед, – сказал он, и Гауэн, секунду поколебавшись, поспешил вслед за Блейлоком.
Гален взглянул на толпу, скрывавшую Элрика. Фед стоял с краю, вытянув руки вдоль туловища, он выглядел странно притихшим. Олвин пробирался сквозь толпу, по дороге обменявшись тычками с Цакицаком. Гален задействовал сенсоры, перед его мысленным взором возникло увеличенное изображение происходящего. Челюсть Олвина напряглась от гнева, он пихался все сильнее. На его ладони появился огненный шар. Цакицак, споткнувшись, попятился на несколько шагов и тоже создал огненный шар.
В голове Галена, будто вспышка, пронеслось воспоминание. Тот день, когда состояние Бурелл резко ухудшилось. Он подрался с Изабель. В гневе, она в один момент повернулась к нему, держа на ладони огненный шар. Она была готова атаковать его, а он в ответ был готов применить заклинание уничтожения. Инцидент был примечателен тем, что подобные зрелища не были редкостью. Почти на каждой ассамблее Гален становился свидетелем множества стычек. Маги быстро приходили в ярость – такими их создали Тени.
Олвин и Цакицак внимательно смотрели друг на друга, ожидая любого движения противника. Потом Олвин отвернулся, бросил огненный шар на землю, где он превратился в лужицу пламени и принялся пожирать похожую на проволоку траву.
Цакицак еще секунду смотрел на него, потом, наконец, его огненный шар исчез.
Пройдя несколько шагов, Олвин начал спотыкаться, потом упал на колени. Он качал головой, за шумом ветра можно было с трудом расслышать его рыдания.
– Нет, нет, нет!
Среди вернувшихся не было корабля Карвин. Гален припомнил шорох ее разноцветных центаврианских шелков, грациозные движения, с помощью которых она накладывала заклинания. Она была так рада тому, что Элрик выбрал ее в группу проведения отвлекающего маневра. Она всегда была рада любой порученной работе. Она казалась Галену поразительно бесстрашной: она была страстной, дружелюбной, открытой. Она не пряталась от жизни, а, наоборот, жила ею. А теперь ее больше не было.
Олвин оставил ее с Элриком, а сам отправился на Тенотк, спасать Галена и Блейлока. Смог бы он спасти ее, если бы остался на Вавилоне 5? Этого Гален не знал. Но потеря Карвин убьет его.
Это было, как сказала Карвин, одна смерть за другой. Маги были обречены. Как могут они не видеть этого?
Толпа вокруг Элрика начала рассасываться, маги возвращались к своим делам. Гален заметил среди них Херазад, Цирцею, Оптиму, Кейна. Они выглядели потрясенными. Многие, в том числе Инг-Ради, не вернулись с Вавилона 5. Они потеряли еще одного члена Круга и своего лучшего целителя.
Оптима нашла Феда, и он мгновенно затеял с ней оживленную беседу, обнял за талию и так, обнявшись, они побрели по плато.
Блейлок заговорил с Элриком, никто сейчас не мешал им. Элрик взглянул на Галена, послушал, что ему говорит Блейлок, потом снова взглянул на Галена. Гален застыл на месте. Существует ли какой-нибудь способ возродить их прежние отношения? Как Элрик объяснит всю ту ложь, которой он его кормил, и станет ли вообще это делать? И как Гален будет оправдываться за все совершенные им убийства?
Из бункера вышла Г'Лил, подошла к нему. На ней было длинное, черное пальто, вероятно, позаимствованное у Олвина. Плечи двигались в такт шагам. Золотистая кожа нарнийки казалась слегка бледной, на ее фоне яркой полосой выделялся шрам на переносице. Олвин, вопреки директивам Круга, привез ее на место сбора. Он заявил, что она слишком плохо себя чувствует, чтобы он мог оставить ее, и, с тех пор, как они прибыли сюда, она отдыхала. Сейчас она выглядела неплохо, хотя Галену было известно, что ей для восстановления здоровья после лечения потребуется еще много времени.
Г'Лил остановилась в нескольких шагах от него. Она посмотрела в его направлении, избегая глядеть ему в глаза, потом отвела взгляд, принялась разглядывать плато.
– Что происходит? – спросила она. Гален понял, что она до сих пор боится его.
– Вернулась группа с Вавилона 5.
– А Олвин? Что с ним?
– Его бывшая ученица, Карвин. Она была в этой группе. Она погибла. И многие другие тоже.
– Прости, – сказала она.
Количество погибших магов было несравнимо с количеством убитых им.
Г'Лил подошла еще на шаг.
– Как твоя нога?
– Отлично.
Гален считал, что его нога практически восстановилась. Она уже почти не болела.
Г'Лил сделала еще один шаг к нему.
– Вижу, ты избавился от волос.
Гален не ответил, и она слегка покачала головой, будто в раздражении на саму себя. Потом взгляд ее красных глаз, наконец, встретился с его взглядом.
– Мне надо знать, что произошло в тоннеле после того, как меня ранили. Олвин ничего не знает. Помню, что я вошла вслед за тобой в белую комнату. Я увидела там тех двоих, о ком ты меня расспрашивал: Элизара и центаврианина.
Гален не хотел повторять все это еще раз, думать обо всем том, что он натворил.
– Тебя ранила дрази, союзница Теней. Я убил ее. Я убил центаврианина. Мы сбежали оттуда.
Улыбка озарила ее лицо.
– Тебе говорили, что ты – великий рассказчик?
– Если ты хочешь услышать историю, – ответил Гален, – то можешь попросить об этом любого другого мага.
Он снова начинал злиться. Он должен остановиться. Элрик, стоявший на противоположной стороне плато, кивнул в ответ на слова Блейлока, и снова пристально посмотрел на Галена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53