– Позаботься о безопасности магов.
Она подумала, что он улетает, чтобы защищать магов. Гален чуть не рассмеялся.
– Ты странный, трудный человек, – сказала она, – но я буду скучать по тебе.
– Береги Олвина, – ответил он. – И себя.
Г'Лил хлопнула друг о друга затянутыми в перчатки кулаками.
– Если бы не вы с Изабель, я бы до сих пор пьянствовала бы с моей командой в каком-нибудь баре. Я рада, что этого не случилось. Чем бы это ни кончилось, я рада, что встретила вас обоих.
Изабель сказала Г'Лил, что она может изменить себя, сделать себя лучше. Гален возражал, говорил, что, должно быть, она всегда была такой, что они с начала просто не разглядели этого. Это было невозможно по определению, изменить самого себя. Они были такими, какими были. Он был тем, кем он был.
– Быть может, когда все это закончится, мы увидимся снова. А до тех пор, – она дружески хлопнула его по плечу, – не снись мне.
Гален не мог представить себе, что когда-нибудь снова увидит ее. Если война когда-нибудь, наконец, закончится, в галактике будет безопасно, то другие, возможно, смогут вернуться. Но он – нет. Для него это никогда не закончится, не закончится до тех пор, пока он жив. Есть Тени, нет Теней – ему это безразлично.
Он кивнул и быстро пошел прочь. Блейлок стоял у входа в бункер, наблюдая за ними. Он может не беспокоиться. Гален отправится с ними.
Настало время отлета. Настало время отступить из Вселенной. Время забрать с собой хаос и уничтожение и спрятать там, где никому их не найти. Никогда. Им всем пришло время исчезнуть.
Он направился к своему кораблю.
Глава 18
С тихим шелестом корабли магов поднимались в небо, подобно стае птиц. Они летели, сохраняя строй, не обмениваясь сигналами, с максимально возможной скоростью. Они сделают всего одну остановку по пути в убежище. Те, кто погиб на Вавилоне 5, отдали свои жизни за то, чтобы Тени поверили, что орден техномагов уничтожен. Эту иллюзию необходимо поддерживать. Только скрытно передвигаясь на большой скорости, они смогут избежать обнаружения и безопасно достичь места назначения.
Для Галена это путешествие должно было стать последним, он проводил последние часы за пределами тайного убежища. Всего несколько месяцев тому назад он и представить себе не мог, что маги могут улететь. Он представить себе не мог, что сам может улететь. Но тогда он не был самим собой. Он не знал, кем он был и чем он был. Теперь он это знал.
Задействовав корабельные сенсоры, Гален бросил последний взгляд вниз. Всего один корабль оставался на плато, рядом с ним стояли Олвин и Г'Лил. Перед отлетом Гален послал ему всю информацию, касающуюся заклинания для прослушивания переговоров Теней. Возможно, оно поможет Олвину в войне. Гален не мог больше ничего ему предложить.
Уменьшающаяся фигурка Олвина, казалось, продолжала что-то кричать ему, даже сейчас. «Ты – единственный, кто в силах покончить со всем этим. Как можешь ты улететь и спрятаться, когда вся галактика горит огнем?»
Но, если он останется, то станет тем, кто сожжет эту галактику.
Гален старался сосредоточиться только на управлении кораблем, на том, как удерживать его на курсе и поддерживать нужную скорость. Выйдя за пределы атмосферы, Гален занял позицию в самом конце строя кораблей магов, подальше от Элрика и остальных членов Круга. Ему не хотелось думать ни о них, ни о том, что они сделали. Он не хотел вспоминать выражение, появившееся на лице Элрика после того, как он сказал все, что должен был сказать. Ему нужно восстановить невозмутимость. Ему нужно оставить все это в прошлом.
Но он не мог. Он потерял то хрупкое умиротворение, которое обрел после событий на Тенотке. Его разум отказывался успокоиться, внутри него снова накапливалась неугомонная, скрытая энергия, эхо корабля вторило ей, островок холода внутри него все увеличивался. Он говорил себе, что осталось продержаться всего несколько часов. Потом они достигнут убежища. О том, что будет дальше, он старался не думать.
Слова Олвина продолжали преследовать его. «Я-то думал, тебе нравилась Изабель. И Карвин, и все остальные. Как ты можешь позволить им умереть неотмщенными?»
Воспоминания вернулись к нему. Она лежала, умирающая. Ее шея напряглась, удерживая голову в слегка приподнятом положении, брови подняты. Ее холодная рука безвольно давила на его руку. И он снова услышал ее голос, слабый, затихающий. «Я пожалею лишь об одном… если огонь, который я вижу в твоих глазах сейчас, превратит твою душу в пепел в будущем».
Но огонь никогда не сможет сжечь самого себя. Безжалостный, вечный.
Он так легко мог спасти ее. Он одной мыслью мог убить Элизара и Тилара, и она была бы сейчас жива, была бы сейчас с ним. Но он сохранил верность Кодексу тогда, когда, нарушив его, смог бы спасти ее, и он нарушил Кодекс тогда, когда, сохранив верность ему, мог бы спасти себя. Лучше умереть, чем стать причиной массового побоища.
Херазад, летевшая в самом начале строя, открыла точку перехода в гиперпространство. Гален направил корабль прямо в оранжевый водоворот, частица кризалиса пылко отреагировала эхом на его команду, изменяя курс.
Он вдруг с раздражением подумал об Анне. Анна управляла кораблем Теней, координировала работу его систем точно так же, как частица кризалиса управляла его кораблем. Когда между ним и Анной возникла связь, он услышал ее мысли о машине, и о том, как она служила ей. Она думала о чем-то, называемом Оком, чьи приказания она выполняла. Для его корабля он был Оком. Он был господином, а она – рабом. Но она не была каким-то искусственно созданным устройством, вроде кризалиса. Она была живым существом.
Если бы он мог забрать ее с Тенотка. Но он слишком спешил найти и убить Элизара, у него не нашлось времени на то, чтобы освободить ее.
Следуя за остальными, его корабль прошел сквозь черную сердцевину воронки, выплыл в красное, взбаламученное течениями, гиперпространство.
Внутри него продолжала накапливаться энергия, холод усиливался, и Гален заметил, что думает о холодных, в ниточку толщиной, прядях биотека, которые, сокращаясь и растягиваясь, проникли в него во время инициации, постепенно проложили себе дорогу по его рукам, по плечам, вдоль позвоночника, осторожно проникли в его мозг и устроились там. Они ввели в его тело программы, созданные Тенями, росли в нем и связывали себя с его организмом.
Сейчас он понял, что Бурелл обнаружила это программирование. Внутри каждой клеточки биотека она нашла крошечные микросхемы: некоторые в цитоплазме, намного больше – в самой клеточной мембране. «Кажется, микросхемы управляют ростом и функционированием имплантантов, устанавливают свой контроль над каждой клеткой». Она сравнила крошечные точечные группки микросхем на клеточной мембране с пунктирными линиями обесцвеченной кожи, которые образовывались вдоль позвоночника и плеч у каждого мага. Микросхемы программировали клетку, биотек распространял свою программу на самого мага.
Конечно, они могли сопротивляться этому программированию. Но сохранять контроль каждую минуту, каждую секунду до конца жизни… кто из них рискнет утверждать, что хаос никогда не вырвется?
Гален скрестил руки на груди. Он не просто выпустил хаос, он натворил намного больше. Уничтожение влекло его. Он понял, что сознавал это, на каком-то уровне, с того самого момента, когда он впервые напал на Элизара на ассамблее. Получив имплантанты, он боялся их использовать, боялся, что насилие вырвется наружу. Позднее он решил, что бояться надо не биотека, а себя самого, своих собственных инстинктов. Но какая разница? Биотек, помимо всего, содержал его ДНК. Он развивался, становясь его отражением, как открыла Бурелл. Биотек отражал процессы, происходящие в его разуме, его стиль мышления. Стал его эхом. Если Гален чувствовал желание уничтожать, то биотек лишь отчасти был виноват в этом, он знал, что отчасти сам в этом виноват.
Элизар говорил о чем-то в языке заклинаний Галена, в его стиле мышления, что позволило ему открыть заклинание уничтожения. Его сила была скрыта в самом основании заклинаний магов, забыта там. Но он выстраивал свои мысли и заклинания ровными, стройными колоннами, и там, в самом основании этих колонн, он нашел их. Он искал способа, как развить такой язык заклинаний, который не отражал бы, как учил Элрик, его самого, а скрывал бы. И Гален понял, что, пытаясь скрыться, он развил такой язык заклинаний, который являлся отражением не его, а биотека, открыл, как были структурированы силы биотека. Вместо того чтобы открыть свое, оригинальное заклинание, он открыл заклинания, запрограммированные в биотек, те заклинания, что были созданы Тенями для того, чтобы маги их использовали.
В этих заклинаниях был определенный порядок, они подчинялись определенному замыслу. Но этот замысел не нес в себе ничего хорошего, это был замысел Теней.
Даже сейчас неугомонная энергия бурлила где-то глубоко внутри в него, отчаянно желая вырваться наружу, во Вселенную. Он может ей противиться. Но он не хотел этого.
Возможно, остальные могли творить благо. Но что касается его самого, то он мог, в лучшем случае, лишь надеяться, что не сможет больше никому причинить вреда.
Поэтому он должен вместе с остальными магами покинуть галактику. История магов была переполнена войнами и насилием. Но в этой войне они, по крайней мере, сражаться не будут. И это к лучшему. Потому что, если бы они стали сражаться, то кто знает, какому уничтожению они могут дать выход в пылу сражений, какую сторону они могут принять, какой хаос породить. Даже сражаясь против Теней, они будут способствовать исполнению замыслов Теней.
Гален с тоской подумал о Сууме, ставшем ему домом. Ему захотелось вернуться туда. Ему захотелось снова увидеть Фа. Он подумал, что если бы существовало такое место, где он мог бы обрести покой, то это была бы каменистая равнина, заканчивающаяся обрывом над погруженным в туман морем. Но он никогда не вернется туда. Не сможет.
Больше всего на свете он хотел быть магом. Он хотел вызывать благоговение и изумление, творить благо, лечить, познать все, что возможно. Он хотел установить относительный контроль над беззаботной, неразумной Вселенной, убившей безо всякой на то причины его родителей. Он стремился к достоверности и порядку. Но вместо этого получил ложь и хаос.
Он полетел к Пределу, надеясь найти там конец. Но он был до сих пор жив. Тогда он уйдет, исчезнет. И если в его жизни еще оставалась какая-то цель, то это – выстроить все остальные заклинания магов аккуратными колоннами и посмотреть, что еще лежит в основании этих колонн. Элрик учил, что он должен найти себе занятие, и теперь он его нашел. Это было его работой. Это было тем, кем он был. Келл говорил ему: «Ты так хорошо прячешься, что еще немного, и ты можешь совсем потеряться. Ты станешь этими ровными тропинками, и местами, куда они ведут».
Только когда он найдет все, что Тени вложили в него, он действительно поймет, кто он. Он уже открыл три базовых постулата, их должно быть больше. И он найдет их, потому что разве не его задачей было познавать все, что не должно быть узнано, и нести это бремя?
Хотя предполагалось, что во время перелета они должны будут сохранять молчание, Гален заметил, что получил сообщение. «Гален».
Сообщение пришло от Элизара. Он до сих пор был жив. Часть Галена была очень рада этому, та часть, которая очень хотела встретиться с Элизаром лицом к лицу и убить его, голыми руками вырвать биотек из его тела.
Еще одно сообщение. «Ты жив?»
Еще одно. «Ты, ублюдок, ответь мне! Почему ты не предупредил магов? Почему ты не остановил их, не помешал им сесть на этот корабль? Я же сказал тебе, что это – ловушка».
Кажется, хитрость Элрика удалась. Или Элизар хотел убедить Галена в том, что поверил в нее.
Еще одно сообщение. «Я знаю, что ты жив. У тебя не было времени на то, чтобы долететь до Вавилона 5 и умереть вместе с остальными. Ты позволил им умереть, да? Ты позволил им всем умереть, лишь бы сделать что-нибудь мне назло, лишь потому, что я рассказал тебе об этом».
Магов он не убивал, но он убил намного больше народу.
Еще одно. «Все, что я сделал, сейчас потеряло смысл. Как ты мог убить их всех? И Элрика?»
Все усилия Элизара сейчас оказались бессмысленны. Не осталось ни одного мага, которым он мог бы править. Время шло. Гален ждал, зная, что Элизар на этом не остановится.
«Возвращайся, я вызываю тебя! Давай покончим с этим».
Наконец-то, они с Элизаром хотели одного и того же. Возбуждение волной пронеслось по его телу, заставив его задрожать, как от озноба. Это был его шанс. Они смогут убить друг друга. И это, наконец, закончится.
Но он не мог вернуться. Если он вернется, и Элизару не удастся убить его, то он не сможет еще раз заставить себя остановиться. Он уничтожит все. Он хотел уничтожить все.
Гален, плотнее сжав руки, принялся выполнять упражнения на сосредоточение. Он не будет отвечать. Не будет предпринимать никаких действий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Она подумала, что он улетает, чтобы защищать магов. Гален чуть не рассмеялся.
– Ты странный, трудный человек, – сказала она, – но я буду скучать по тебе.
– Береги Олвина, – ответил он. – И себя.
Г'Лил хлопнула друг о друга затянутыми в перчатки кулаками.
– Если бы не вы с Изабель, я бы до сих пор пьянствовала бы с моей командой в каком-нибудь баре. Я рада, что этого не случилось. Чем бы это ни кончилось, я рада, что встретила вас обоих.
Изабель сказала Г'Лил, что она может изменить себя, сделать себя лучше. Гален возражал, говорил, что, должно быть, она всегда была такой, что они с начала просто не разглядели этого. Это было невозможно по определению, изменить самого себя. Они были такими, какими были. Он был тем, кем он был.
– Быть может, когда все это закончится, мы увидимся снова. А до тех пор, – она дружески хлопнула его по плечу, – не снись мне.
Гален не мог представить себе, что когда-нибудь снова увидит ее. Если война когда-нибудь, наконец, закончится, в галактике будет безопасно, то другие, возможно, смогут вернуться. Но он – нет. Для него это никогда не закончится, не закончится до тех пор, пока он жив. Есть Тени, нет Теней – ему это безразлично.
Он кивнул и быстро пошел прочь. Блейлок стоял у входа в бункер, наблюдая за ними. Он может не беспокоиться. Гален отправится с ними.
Настало время отлета. Настало время отступить из Вселенной. Время забрать с собой хаос и уничтожение и спрятать там, где никому их не найти. Никогда. Им всем пришло время исчезнуть.
Он направился к своему кораблю.
Глава 18
С тихим шелестом корабли магов поднимались в небо, подобно стае птиц. Они летели, сохраняя строй, не обмениваясь сигналами, с максимально возможной скоростью. Они сделают всего одну остановку по пути в убежище. Те, кто погиб на Вавилоне 5, отдали свои жизни за то, чтобы Тени поверили, что орден техномагов уничтожен. Эту иллюзию необходимо поддерживать. Только скрытно передвигаясь на большой скорости, они смогут избежать обнаружения и безопасно достичь места назначения.
Для Галена это путешествие должно было стать последним, он проводил последние часы за пределами тайного убежища. Всего несколько месяцев тому назад он и представить себе не мог, что маги могут улететь. Он представить себе не мог, что сам может улететь. Но тогда он не был самим собой. Он не знал, кем он был и чем он был. Теперь он это знал.
Задействовав корабельные сенсоры, Гален бросил последний взгляд вниз. Всего один корабль оставался на плато, рядом с ним стояли Олвин и Г'Лил. Перед отлетом Гален послал ему всю информацию, касающуюся заклинания для прослушивания переговоров Теней. Возможно, оно поможет Олвину в войне. Гален не мог больше ничего ему предложить.
Уменьшающаяся фигурка Олвина, казалось, продолжала что-то кричать ему, даже сейчас. «Ты – единственный, кто в силах покончить со всем этим. Как можешь ты улететь и спрятаться, когда вся галактика горит огнем?»
Но, если он останется, то станет тем, кто сожжет эту галактику.
Гален старался сосредоточиться только на управлении кораблем, на том, как удерживать его на курсе и поддерживать нужную скорость. Выйдя за пределы атмосферы, Гален занял позицию в самом конце строя кораблей магов, подальше от Элрика и остальных членов Круга. Ему не хотелось думать ни о них, ни о том, что они сделали. Он не хотел вспоминать выражение, появившееся на лице Элрика после того, как он сказал все, что должен был сказать. Ему нужно восстановить невозмутимость. Ему нужно оставить все это в прошлом.
Но он не мог. Он потерял то хрупкое умиротворение, которое обрел после событий на Тенотке. Его разум отказывался успокоиться, внутри него снова накапливалась неугомонная, скрытая энергия, эхо корабля вторило ей, островок холода внутри него все увеличивался. Он говорил себе, что осталось продержаться всего несколько часов. Потом они достигнут убежища. О том, что будет дальше, он старался не думать.
Слова Олвина продолжали преследовать его. «Я-то думал, тебе нравилась Изабель. И Карвин, и все остальные. Как ты можешь позволить им умереть неотмщенными?»
Воспоминания вернулись к нему. Она лежала, умирающая. Ее шея напряглась, удерживая голову в слегка приподнятом положении, брови подняты. Ее холодная рука безвольно давила на его руку. И он снова услышал ее голос, слабый, затихающий. «Я пожалею лишь об одном… если огонь, который я вижу в твоих глазах сейчас, превратит твою душу в пепел в будущем».
Но огонь никогда не сможет сжечь самого себя. Безжалостный, вечный.
Он так легко мог спасти ее. Он одной мыслью мог убить Элизара и Тилара, и она была бы сейчас жива, была бы сейчас с ним. Но он сохранил верность Кодексу тогда, когда, нарушив его, смог бы спасти ее, и он нарушил Кодекс тогда, когда, сохранив верность ему, мог бы спасти себя. Лучше умереть, чем стать причиной массового побоища.
Херазад, летевшая в самом начале строя, открыла точку перехода в гиперпространство. Гален направил корабль прямо в оранжевый водоворот, частица кризалиса пылко отреагировала эхом на его команду, изменяя курс.
Он вдруг с раздражением подумал об Анне. Анна управляла кораблем Теней, координировала работу его систем точно так же, как частица кризалиса управляла его кораблем. Когда между ним и Анной возникла связь, он услышал ее мысли о машине, и о том, как она служила ей. Она думала о чем-то, называемом Оком, чьи приказания она выполняла. Для его корабля он был Оком. Он был господином, а она – рабом. Но она не была каким-то искусственно созданным устройством, вроде кризалиса. Она была живым существом.
Если бы он мог забрать ее с Тенотка. Но он слишком спешил найти и убить Элизара, у него не нашлось времени на то, чтобы освободить ее.
Следуя за остальными, его корабль прошел сквозь черную сердцевину воронки, выплыл в красное, взбаламученное течениями, гиперпространство.
Внутри него продолжала накапливаться энергия, холод усиливался, и Гален заметил, что думает о холодных, в ниточку толщиной, прядях биотека, которые, сокращаясь и растягиваясь, проникли в него во время инициации, постепенно проложили себе дорогу по его рукам, по плечам, вдоль позвоночника, осторожно проникли в его мозг и устроились там. Они ввели в его тело программы, созданные Тенями, росли в нем и связывали себя с его организмом.
Сейчас он понял, что Бурелл обнаружила это программирование. Внутри каждой клеточки биотека она нашла крошечные микросхемы: некоторые в цитоплазме, намного больше – в самой клеточной мембране. «Кажется, микросхемы управляют ростом и функционированием имплантантов, устанавливают свой контроль над каждой клеткой». Она сравнила крошечные точечные группки микросхем на клеточной мембране с пунктирными линиями обесцвеченной кожи, которые образовывались вдоль позвоночника и плеч у каждого мага. Микросхемы программировали клетку, биотек распространял свою программу на самого мага.
Конечно, они могли сопротивляться этому программированию. Но сохранять контроль каждую минуту, каждую секунду до конца жизни… кто из них рискнет утверждать, что хаос никогда не вырвется?
Гален скрестил руки на груди. Он не просто выпустил хаос, он натворил намного больше. Уничтожение влекло его. Он понял, что сознавал это, на каком-то уровне, с того самого момента, когда он впервые напал на Элизара на ассамблее. Получив имплантанты, он боялся их использовать, боялся, что насилие вырвется наружу. Позднее он решил, что бояться надо не биотека, а себя самого, своих собственных инстинктов. Но какая разница? Биотек, помимо всего, содержал его ДНК. Он развивался, становясь его отражением, как открыла Бурелл. Биотек отражал процессы, происходящие в его разуме, его стиль мышления. Стал его эхом. Если Гален чувствовал желание уничтожать, то биотек лишь отчасти был виноват в этом, он знал, что отчасти сам в этом виноват.
Элизар говорил о чем-то в языке заклинаний Галена, в его стиле мышления, что позволило ему открыть заклинание уничтожения. Его сила была скрыта в самом основании заклинаний магов, забыта там. Но он выстраивал свои мысли и заклинания ровными, стройными колоннами, и там, в самом основании этих колонн, он нашел их. Он искал способа, как развить такой язык заклинаний, который не отражал бы, как учил Элрик, его самого, а скрывал бы. И Гален понял, что, пытаясь скрыться, он развил такой язык заклинаний, который являлся отражением не его, а биотека, открыл, как были структурированы силы биотека. Вместо того чтобы открыть свое, оригинальное заклинание, он открыл заклинания, запрограммированные в биотек, те заклинания, что были созданы Тенями для того, чтобы маги их использовали.
В этих заклинаниях был определенный порядок, они подчинялись определенному замыслу. Но этот замысел не нес в себе ничего хорошего, это был замысел Теней.
Даже сейчас неугомонная энергия бурлила где-то глубоко внутри в него, отчаянно желая вырваться наружу, во Вселенную. Он может ей противиться. Но он не хотел этого.
Возможно, остальные могли творить благо. Но что касается его самого, то он мог, в лучшем случае, лишь надеяться, что не сможет больше никому причинить вреда.
Поэтому он должен вместе с остальными магами покинуть галактику. История магов была переполнена войнами и насилием. Но в этой войне они, по крайней мере, сражаться не будут. И это к лучшему. Потому что, если бы они стали сражаться, то кто знает, какому уничтожению они могут дать выход в пылу сражений, какую сторону они могут принять, какой хаос породить. Даже сражаясь против Теней, они будут способствовать исполнению замыслов Теней.
Гален с тоской подумал о Сууме, ставшем ему домом. Ему захотелось вернуться туда. Ему захотелось снова увидеть Фа. Он подумал, что если бы существовало такое место, где он мог бы обрести покой, то это была бы каменистая равнина, заканчивающаяся обрывом над погруженным в туман морем. Но он никогда не вернется туда. Не сможет.
Больше всего на свете он хотел быть магом. Он хотел вызывать благоговение и изумление, творить благо, лечить, познать все, что возможно. Он хотел установить относительный контроль над беззаботной, неразумной Вселенной, убившей безо всякой на то причины его родителей. Он стремился к достоверности и порядку. Но вместо этого получил ложь и хаос.
Он полетел к Пределу, надеясь найти там конец. Но он был до сих пор жив. Тогда он уйдет, исчезнет. И если в его жизни еще оставалась какая-то цель, то это – выстроить все остальные заклинания магов аккуратными колоннами и посмотреть, что еще лежит в основании этих колонн. Элрик учил, что он должен найти себе занятие, и теперь он его нашел. Это было его работой. Это было тем, кем он был. Келл говорил ему: «Ты так хорошо прячешься, что еще немного, и ты можешь совсем потеряться. Ты станешь этими ровными тропинками, и местами, куда они ведут».
Только когда он найдет все, что Тени вложили в него, он действительно поймет, кто он. Он уже открыл три базовых постулата, их должно быть больше. И он найдет их, потому что разве не его задачей было познавать все, что не должно быть узнано, и нести это бремя?
Хотя предполагалось, что во время перелета они должны будут сохранять молчание, Гален заметил, что получил сообщение. «Гален».
Сообщение пришло от Элизара. Он до сих пор был жив. Часть Галена была очень рада этому, та часть, которая очень хотела встретиться с Элизаром лицом к лицу и убить его, голыми руками вырвать биотек из его тела.
Еще одно сообщение. «Ты жив?»
Еще одно. «Ты, ублюдок, ответь мне! Почему ты не предупредил магов? Почему ты не остановил их, не помешал им сесть на этот корабль? Я же сказал тебе, что это – ловушка».
Кажется, хитрость Элрика удалась. Или Элизар хотел убедить Галена в том, что поверил в нее.
Еще одно сообщение. «Я знаю, что ты жив. У тебя не было времени на то, чтобы долететь до Вавилона 5 и умереть вместе с остальными. Ты позволил им умереть, да? Ты позволил им всем умереть, лишь бы сделать что-нибудь мне назло, лишь потому, что я рассказал тебе об этом».
Магов он не убивал, но он убил намного больше народу.
Еще одно. «Все, что я сделал, сейчас потеряло смысл. Как ты мог убить их всех? И Элрика?»
Все усилия Элизара сейчас оказались бессмысленны. Не осталось ни одного мага, которым он мог бы править. Время шло. Гален ждал, зная, что Элизар на этом не остановится.
«Возвращайся, я вызываю тебя! Давай покончим с этим».
Наконец-то, они с Элизаром хотели одного и того же. Возбуждение волной пронеслось по его телу, заставив его задрожать, как от озноба. Это был его шанс. Они смогут убить друг друга. И это, наконец, закончится.
Но он не мог вернуться. Если он вернется, и Элизару не удастся убить его, то он не сможет еще раз заставить себя остановиться. Он уничтожит все. Он хотел уничтожить все.
Гален, плотнее сжав руки, принялся выполнять упражнения на сосредоточение. Он не будет отвечать. Не будет предпринимать никаких действий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53