..
— Вы так легко отказываетесь от таких возможностей... — начал было Кай.
— Вы обратили внимание на мой почтенный возраст? — мило улыбаясь, перебил его Севелла. — Как вы думаете, почему я его достиг? Да потому, мой друг, что я никогда не заглатывал такую наживку, которую у меня могли вырвать вместе с желудком! Простите мне мою откровенность, но тот товар, который вы предлагаете, очень похож на такую приманку.
Он еще раз улыбнулся.
— Приятно вам провести вечер. Я тоже покину вас — дела требуют... Мой геликоптер снимет меня с верхней палубы...
Оставшись в одиночестве, Кай молча созерцал белоснежную скатерть и пытался хоть как-то уложить в голове все происшедшее. Официант бесшумно убрал со стола прибор Лешека и с полупоклоном осведомился:
— Прикажете подавать осетрину, мистер?..
* * *
Вверенный ему кар федеральный следователь перевел на автопилот, поднял затененные стекла кабины и, став теперь невидимым для взглядов прохожих, еще раз занялся тем, что его приятель Пьер Годфруа из научного сектора управления любил называть «анализом неопределенностей и синтезом подозрений». А проще говоря — гаданием на кофейной гуще. Ничего другого, впрочем, не оставалось. Прекрасное занятие для меланхоличной вечерней поездки по «кварталам землян» без определенной цели и без видимых провожатых.
Кай понимал, что после провального эпизода на «Изгнаннике» его самостоятельные выходы в «кварталы землян» не могут приветствоваться Службой безопасности Диаспоры, да и контрразведкой ранарари — тоже. Но у проблемы была еще и вторая — неформальная — сторона.
Агент на контракте, о многом догадывавшийся, предпочитал вида не подавать и в дела федерального следователя не вмешиваться. И не только солидарность граждан Федерации стояла за этой его непричастностью. Весьма возможно, что в рукаве у федерального следователя припрятана пара козырных тузов — другой вопрос, крапленых или нет. Так зачем же в сложившейся ситуации, смахивающей на позорное фиаско, мешать партнеру пойти с какой-то из этих карт? Можно было также предположить, что работодатели агента догадывались о его точке зрения и давали свое молчаливое «добро» на этот эксперимент.
Собственно, для них — будь они тузами Диаспоры или «чертями» из планетарной контрразведки ранарари, тоже было приемлемо отпустить офицера управления с короткого поводка и проследить за его действиями, даже если они и не принесут никаких результатов в рамках операции «Тропа». Может, конечно, нарваться на дальнейшие неприятности со здешним криминалом — не велика беда теперь, когда он фактически выбыл из игры. А может и вывести на какого-нибудь замороженного резидента федералов в Диаспоре, а то и на целую сеть их... Будет же человек стараться выбраться из тупика, в котором очутился? Будет. Ну что же — ему и карты в руки...
Пожалуй, других объяснений предоставленной ему свободы Кай найти не мог. А обещание гарантировать безопасность при выходе «в люди» прекрасно оправдывало ведение за ним ненавязчивой, но постоянной слежки.
И это ставило его перед нешуточным выбором: либо не рисковать дальше понапрасну и, признав окончательное поражение, отдать всю операцию на откуп ранарари и Диаспоре, либо привести в действие весьма слабенький резерв — еще только наметившуюся сеть управления.
Да и то сказать — «сеть»: пара ничего еще в здешней жизни не смыслящих новичков, года не проживших в Диаспоре. Неудивительно, что управление не стало вводить контрразведку в курс своих разработок по Инферне. Это было сделано не столько ради сохранения каких-то особых секретов, а скорее из опасения, что над достигнутыми за последние несколько лет успехами по проникновению в Диаспору заклятые друзья из других «компетентных служб» Федерации могут просто посмеяться. По некоторым особенностям полученных им инструкций Кай понял, что и ему-то, «своему», карты эти приоткрыли с большой неохотой.
Тем не менее в отношении этих двух агентов у Кая был выработан определенный план, в соответствии с которым он мог бы действовать, если бы выбор пал на продолжение игры. Но что-то мешало ему сделать этот выбор самостоятельно. Впрочем, он уже привык к этому «что-то», легко узнавал его голос.
А голос этот, как уже не раз бывало, спрашивал федерального следователя, действительно ли он считает, что дело стоит того, чтобы подставить под провал не себя — а кого-то другого? А может, это была всего лишь забота о том, чтобы не стать козлом отпущения? О том, чтобы просто не «пролететь» мимо очередного звания, не оказаться засунутым в периферийный филиал управления...
Впрочем, привычным для Кая стал и способ решения этой неразрешимой дилеммы. Он доверил право принимать решение старому как мир судье — порядком уже стершейся монетке с гербом давно несуществующего государства. Герб содержал изображение орла, и этим орлом вверх легла на ладонь федерального следователя монета, когда он, не глядя, машинальным движением подбросил и поймал ее в воздухе.
Вздохнув, Кай проверил, нет ли орла и на обратной стороне монетки — такая у него была манера шутить с самим собой, — и взялся за руль кара. Потом набрал на своем блоке связи номер, который соединил его со скрытым в одном из неприметных тайников «одноразовым» сигнализатором. Тот в ответ выстрелил заложенный в него сигнал и потихоньку самоуничтожился. Расставить такие сравнительно примитивные, но хорошо показавшие себя в работе устройства да соорудить систему тайников и «почтовых ящиков» было пока практически единственным серьезным поручением, которое управление доверило своей здешней сети.
Сигнал высветился на индикаторе блока в виде недлинной цепочки цифр. И цифры эти неожиданно придали совершенно иное направление течению мыслей федерального следователя. Они означали, что в одном из «почтовых ящиков» города для него оставлено сообщение.
Это путало все карты.
* * *
Адресованное ему сообщение Кай считал из тайника дистанционно, не появляясь на заброшенной станции монорельса (так и не привившегося на Инферне новшества землян), где этот тайник-ретранслятор был смонтирован в древнем приборном щите. Нацепив наушники и включив блокировку постороннего прослушивания, он врубил свой комп на «прокрутку» кодированного сообщения. Первые же услышанные звуки повергли его в изумление.
Это был голос Микиса Палладини.
— Я вас совсем не понимаю, следователь! — зазвучал в наушниках его сбивчивый, перескакивающий с пятого на десятое голос. — Мы не договаривались о личных контактах... Только через третьих лиц... Зачем вы мне послали вызов напрямую? Я ничего не понимаю на этой дурацкой планете... Если мы разминемся, то не посылайте вызов снова по тому же адресу — меня там уже нет! Я вместе с Толиком нахожусь в гостевом комплексе здешнего универа. Там легко найти... В общем, постарайтесь подтвердить ваш вызов, господин Санди...
Кай уставился на открывавшийся со стоянки, на которую он приткнул свой кар, вид — город ранарари, смахивающий на дурной сон какого-нибудь поклонника абстрактной живописи.
Кажется, все встало на свои места. Разумеется, никакого вызова Микису федеральный следователь не посылал. Но тем не менее Микис его получил. Точнее, получил, по всей видимости, запись, содержащую несколько фраз, сказанных голосом Кая. Ради того, чтобы смоделировать эти несколько фраз, и была затеяна его встреча с господином Раковски на борту «Изгнанника». Лешек и не думал торговаться с Крюгером всерьез. Ему был нужен только его голос... Оставалось узнать — не свалял ли Микис дурака, отправившись на назначенную ему встречу.
Кай вытащил из притороченного к поясу планшета блок связи и, набрав на клавиатуре код канала связи, бросил в трубку:
— Ким, всей компанией — в кампус. Кажется, у наших друзей с «Ганимеда» неприятности...
— Если вы про Смольского, то ни в какой кампус за ним ездить не надо — он здесь, — сообщил ему Ким. — С остальными двумя — дело сложнее. Возвращайтесь быстрее.
* * *
— Мы давно не виделись...
Голос федерального следователя звучал довольно хмуро.
— Мне кажется, что целую вечность, — с чувством отозвался Смольский, поднимаясь ему навстречу.
— Боюсь, что встретиться нам пришлось не от хорошей жизни.
Кай повернулся к агенту на контракте:
— Выкладывайте, что привело господина писателя в нашу обитель?
— Не привело, а привезло, — отозвался устроившийся на подоконнике Ким. — И не что, а кто. Собственно, это я доставил господина Смольского сюда — от греха подальше. После того, как он связался с нами по вашему кодовому каналу.
— А откуда вы узнали этот номер, Анатолий? — осведомился Кай, присаживаясь на краешек стола.
— Мне его дал Кирилл Николаев. Он просил связаться с вами, если он не позвонит мне через полчаса после того...
— Стоп! — решительно остановил его Кай. — Давайте по порядку. Где находится Палладини?
— Он отправился на встречу с вами, следователь. В часовню Пестрой Веры.
— Я не назначал ему никаких встреч, — уныло заметил Кай. — Но, кажется, могу догадаться, кто постарался за меня. Это та самая часовня, в которой мы однажды ждали господина Раковски?
Этот вопрос Кай адресовал агенту на контракте. Ким кивнул в ответ.
— Ему это тоже показалось подозрительным, — продолжил Анатолий. — Мы связались с Кириллом — его привез сюда с собой настоятель, а Кирилл попытался выйти на вас. Но безрезультатно.
— Вчерашним вечером? — уточнил Кай.
— Да, — подтвердил Смольский.
Все стало понятно — Кай в то время все еще пребывал на борту «Изгнанника», Ким практически со всем составом группы «Тропа» подстраховывал его на катере, болтавшемся в минуте хода от плавучего клуба, а оставленный дежурным Артур не был уполномочен связываться с кем-то по личному каналу федерального следователя.
— И тогда Палладини все-таки отправился по этому вызову... А Кирилл взялся его страховать. Мне же поручил названивать вам по тому номеру, что вы ему дали. Особенно если он сам слишком долго не будет подавать признаков жизни.
Кай повернулся к агенту:
— Что вы предприняли, Ким?
— Прежде всего поставил в известность Лиригу, — довольно бодро отозвался Яснов. — И предпринял поиск по радиоэху. Палладини обнаружить не удалось. А Николаев обнаружился довольно быстро. В центральном госпитале Диаспоры. Его туда доставила здешняя служба порядка, то бишь полиция. Он преследовал кого-то по шоссе и при въезде в город влип в аварию. Думаю, что гнался за похитителями этого самого Палладини.
— Жив?
— Жив и почти здоров. Отделался ушибами и парой часов полной отключки. Я предупредил, чтобы за ним присматривали. Мустафа отправился забирать его оттуда. Так что остается только дождаться их, чтобы хоть что-то узнать о судьбе Палладини.
Кай нервно подкинул на ладони орех-шептун, который машинально вытащил из кармана, словно и впрямь хотел спросить у него совета.
— В сложившейся ситуации надо исходить из того, что теперь наш противник знает местоположение «Ганимеда». Скорее всего он знает также о существовании операции «Тропа». Плюс — имеет на руках заложника. Вывод?
Ким невесело усмехнулся.
— Думаю, что следует ждать возобновления переговоров. Здешний криминалитет не настолько отчаянный, чтобы продолжать игру, зная, что играет сразу против трех служб безопасности. И то, что «Ганимед» охраняется и им не видать его груза, как собственных ушей, этим людям теперь ясно. Будут менять Палладини на килограмм-другой «пепла» — они там не идиоты, чтобы надеяться получить за одного заложника нечто большее. По большому счету мы имеем ничью.
— Значит, остается ждать, — констатировал Кай.
— По крайней мере до возвращения Мустафы с Николаевым, — согласился агент на контракте и принялся выкладывать на стол содержимое своей сумки — купленные в городе чипсы и пиво. — Возможно, Николаев расскажет что-либо существенное.
— Я могу возвращаться к себе? — несколько неожиданно осведомился Смольский.
Он явно недооценивал масштаб приключившегося.
Кай молча поставил перед ним банку пива и вручил пакет жареного картофеля.
— Если вы не слишком торопитесь, то я хотел бы поговорить с вами немного. Необходимо уточнить кое-что... Ну, например, каким образом вы, Николаев и Палладини очутились в столице, вместо того чтобы отсиживаться в Доме Последнего Изменения в Восточном ущелье Аш-Ларданара?
Рассказ Смольского об обстоятельствах, заставивших его покинуть стены Дома, немного поднял упавшее было в область отрицательных величин настроение его небольшой аудитории.
— Бьюсь об заклад, — подал голос Артур, — что следующую свою книгу вы напишете про Ларданар и Торговцев Камнями.
— И не одну! — заверил его Смольский. — Я на этих Камнях, можно сказать, открыл для себя целый новый пласт... Знаете, следователь, — он повернулся к Каю, — чем я занимался все эти дни с того момента, как попал в столицу? Собирал материал по Камням!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
— Вы так легко отказываетесь от таких возможностей... — начал было Кай.
— Вы обратили внимание на мой почтенный возраст? — мило улыбаясь, перебил его Севелла. — Как вы думаете, почему я его достиг? Да потому, мой друг, что я никогда не заглатывал такую наживку, которую у меня могли вырвать вместе с желудком! Простите мне мою откровенность, но тот товар, который вы предлагаете, очень похож на такую приманку.
Он еще раз улыбнулся.
— Приятно вам провести вечер. Я тоже покину вас — дела требуют... Мой геликоптер снимет меня с верхней палубы...
Оставшись в одиночестве, Кай молча созерцал белоснежную скатерть и пытался хоть как-то уложить в голове все происшедшее. Официант бесшумно убрал со стола прибор Лешека и с полупоклоном осведомился:
— Прикажете подавать осетрину, мистер?..
* * *
Вверенный ему кар федеральный следователь перевел на автопилот, поднял затененные стекла кабины и, став теперь невидимым для взглядов прохожих, еще раз занялся тем, что его приятель Пьер Годфруа из научного сектора управления любил называть «анализом неопределенностей и синтезом подозрений». А проще говоря — гаданием на кофейной гуще. Ничего другого, впрочем, не оставалось. Прекрасное занятие для меланхоличной вечерней поездки по «кварталам землян» без определенной цели и без видимых провожатых.
Кай понимал, что после провального эпизода на «Изгнаннике» его самостоятельные выходы в «кварталы землян» не могут приветствоваться Службой безопасности Диаспоры, да и контрразведкой ранарари — тоже. Но у проблемы была еще и вторая — неформальная — сторона.
Агент на контракте, о многом догадывавшийся, предпочитал вида не подавать и в дела федерального следователя не вмешиваться. И не только солидарность граждан Федерации стояла за этой его непричастностью. Весьма возможно, что в рукаве у федерального следователя припрятана пара козырных тузов — другой вопрос, крапленых или нет. Так зачем же в сложившейся ситуации, смахивающей на позорное фиаско, мешать партнеру пойти с какой-то из этих карт? Можно было также предположить, что работодатели агента догадывались о его точке зрения и давали свое молчаливое «добро» на этот эксперимент.
Собственно, для них — будь они тузами Диаспоры или «чертями» из планетарной контрразведки ранарари, тоже было приемлемо отпустить офицера управления с короткого поводка и проследить за его действиями, даже если они и не принесут никаких результатов в рамках операции «Тропа». Может, конечно, нарваться на дальнейшие неприятности со здешним криминалом — не велика беда теперь, когда он фактически выбыл из игры. А может и вывести на какого-нибудь замороженного резидента федералов в Диаспоре, а то и на целую сеть их... Будет же человек стараться выбраться из тупика, в котором очутился? Будет. Ну что же — ему и карты в руки...
Пожалуй, других объяснений предоставленной ему свободы Кай найти не мог. А обещание гарантировать безопасность при выходе «в люди» прекрасно оправдывало ведение за ним ненавязчивой, но постоянной слежки.
И это ставило его перед нешуточным выбором: либо не рисковать дальше понапрасну и, признав окончательное поражение, отдать всю операцию на откуп ранарари и Диаспоре, либо привести в действие весьма слабенький резерв — еще только наметившуюся сеть управления.
Да и то сказать — «сеть»: пара ничего еще в здешней жизни не смыслящих новичков, года не проживших в Диаспоре. Неудивительно, что управление не стало вводить контрразведку в курс своих разработок по Инферне. Это было сделано не столько ради сохранения каких-то особых секретов, а скорее из опасения, что над достигнутыми за последние несколько лет успехами по проникновению в Диаспору заклятые друзья из других «компетентных служб» Федерации могут просто посмеяться. По некоторым особенностям полученных им инструкций Кай понял, что и ему-то, «своему», карты эти приоткрыли с большой неохотой.
Тем не менее в отношении этих двух агентов у Кая был выработан определенный план, в соответствии с которым он мог бы действовать, если бы выбор пал на продолжение игры. Но что-то мешало ему сделать этот выбор самостоятельно. Впрочем, он уже привык к этому «что-то», легко узнавал его голос.
А голос этот, как уже не раз бывало, спрашивал федерального следователя, действительно ли он считает, что дело стоит того, чтобы подставить под провал не себя — а кого-то другого? А может, это была всего лишь забота о том, чтобы не стать козлом отпущения? О том, чтобы просто не «пролететь» мимо очередного звания, не оказаться засунутым в периферийный филиал управления...
Впрочем, привычным для Кая стал и способ решения этой неразрешимой дилеммы. Он доверил право принимать решение старому как мир судье — порядком уже стершейся монетке с гербом давно несуществующего государства. Герб содержал изображение орла, и этим орлом вверх легла на ладонь федерального следователя монета, когда он, не глядя, машинальным движением подбросил и поймал ее в воздухе.
Вздохнув, Кай проверил, нет ли орла и на обратной стороне монетки — такая у него была манера шутить с самим собой, — и взялся за руль кара. Потом набрал на своем блоке связи номер, который соединил его со скрытым в одном из неприметных тайников «одноразовым» сигнализатором. Тот в ответ выстрелил заложенный в него сигнал и потихоньку самоуничтожился. Расставить такие сравнительно примитивные, но хорошо показавшие себя в работе устройства да соорудить систему тайников и «почтовых ящиков» было пока практически единственным серьезным поручением, которое управление доверило своей здешней сети.
Сигнал высветился на индикаторе блока в виде недлинной цепочки цифр. И цифры эти неожиданно придали совершенно иное направление течению мыслей федерального следователя. Они означали, что в одном из «почтовых ящиков» города для него оставлено сообщение.
Это путало все карты.
* * *
Адресованное ему сообщение Кай считал из тайника дистанционно, не появляясь на заброшенной станции монорельса (так и не привившегося на Инферне новшества землян), где этот тайник-ретранслятор был смонтирован в древнем приборном щите. Нацепив наушники и включив блокировку постороннего прослушивания, он врубил свой комп на «прокрутку» кодированного сообщения. Первые же услышанные звуки повергли его в изумление.
Это был голос Микиса Палладини.
— Я вас совсем не понимаю, следователь! — зазвучал в наушниках его сбивчивый, перескакивающий с пятого на десятое голос. — Мы не договаривались о личных контактах... Только через третьих лиц... Зачем вы мне послали вызов напрямую? Я ничего не понимаю на этой дурацкой планете... Если мы разминемся, то не посылайте вызов снова по тому же адресу — меня там уже нет! Я вместе с Толиком нахожусь в гостевом комплексе здешнего универа. Там легко найти... В общем, постарайтесь подтвердить ваш вызов, господин Санди...
Кай уставился на открывавшийся со стоянки, на которую он приткнул свой кар, вид — город ранарари, смахивающий на дурной сон какого-нибудь поклонника абстрактной живописи.
Кажется, все встало на свои места. Разумеется, никакого вызова Микису федеральный следователь не посылал. Но тем не менее Микис его получил. Точнее, получил, по всей видимости, запись, содержащую несколько фраз, сказанных голосом Кая. Ради того, чтобы смоделировать эти несколько фраз, и была затеяна его встреча с господином Раковски на борту «Изгнанника». Лешек и не думал торговаться с Крюгером всерьез. Ему был нужен только его голос... Оставалось узнать — не свалял ли Микис дурака, отправившись на назначенную ему встречу.
Кай вытащил из притороченного к поясу планшета блок связи и, набрав на клавиатуре код канала связи, бросил в трубку:
— Ким, всей компанией — в кампус. Кажется, у наших друзей с «Ганимеда» неприятности...
— Если вы про Смольского, то ни в какой кампус за ним ездить не надо — он здесь, — сообщил ему Ким. — С остальными двумя — дело сложнее. Возвращайтесь быстрее.
* * *
— Мы давно не виделись...
Голос федерального следователя звучал довольно хмуро.
— Мне кажется, что целую вечность, — с чувством отозвался Смольский, поднимаясь ему навстречу.
— Боюсь, что встретиться нам пришлось не от хорошей жизни.
Кай повернулся к агенту на контракте:
— Выкладывайте, что привело господина писателя в нашу обитель?
— Не привело, а привезло, — отозвался устроившийся на подоконнике Ким. — И не что, а кто. Собственно, это я доставил господина Смольского сюда — от греха подальше. После того, как он связался с нами по вашему кодовому каналу.
— А откуда вы узнали этот номер, Анатолий? — осведомился Кай, присаживаясь на краешек стола.
— Мне его дал Кирилл Николаев. Он просил связаться с вами, если он не позвонит мне через полчаса после того...
— Стоп! — решительно остановил его Кай. — Давайте по порядку. Где находится Палладини?
— Он отправился на встречу с вами, следователь. В часовню Пестрой Веры.
— Я не назначал ему никаких встреч, — уныло заметил Кай. — Но, кажется, могу догадаться, кто постарался за меня. Это та самая часовня, в которой мы однажды ждали господина Раковски?
Этот вопрос Кай адресовал агенту на контракте. Ким кивнул в ответ.
— Ему это тоже показалось подозрительным, — продолжил Анатолий. — Мы связались с Кириллом — его привез сюда с собой настоятель, а Кирилл попытался выйти на вас. Но безрезультатно.
— Вчерашним вечером? — уточнил Кай.
— Да, — подтвердил Смольский.
Все стало понятно — Кай в то время все еще пребывал на борту «Изгнанника», Ким практически со всем составом группы «Тропа» подстраховывал его на катере, болтавшемся в минуте хода от плавучего клуба, а оставленный дежурным Артур не был уполномочен связываться с кем-то по личному каналу федерального следователя.
— И тогда Палладини все-таки отправился по этому вызову... А Кирилл взялся его страховать. Мне же поручил названивать вам по тому номеру, что вы ему дали. Особенно если он сам слишком долго не будет подавать признаков жизни.
Кай повернулся к агенту:
— Что вы предприняли, Ким?
— Прежде всего поставил в известность Лиригу, — довольно бодро отозвался Яснов. — И предпринял поиск по радиоэху. Палладини обнаружить не удалось. А Николаев обнаружился довольно быстро. В центральном госпитале Диаспоры. Его туда доставила здешняя служба порядка, то бишь полиция. Он преследовал кого-то по шоссе и при въезде в город влип в аварию. Думаю, что гнался за похитителями этого самого Палладини.
— Жив?
— Жив и почти здоров. Отделался ушибами и парой часов полной отключки. Я предупредил, чтобы за ним присматривали. Мустафа отправился забирать его оттуда. Так что остается только дождаться их, чтобы хоть что-то узнать о судьбе Палладини.
Кай нервно подкинул на ладони орех-шептун, который машинально вытащил из кармана, словно и впрямь хотел спросить у него совета.
— В сложившейся ситуации надо исходить из того, что теперь наш противник знает местоположение «Ганимеда». Скорее всего он знает также о существовании операции «Тропа». Плюс — имеет на руках заложника. Вывод?
Ким невесело усмехнулся.
— Думаю, что следует ждать возобновления переговоров. Здешний криминалитет не настолько отчаянный, чтобы продолжать игру, зная, что играет сразу против трех служб безопасности. И то, что «Ганимед» охраняется и им не видать его груза, как собственных ушей, этим людям теперь ясно. Будут менять Палладини на килограмм-другой «пепла» — они там не идиоты, чтобы надеяться получить за одного заложника нечто большее. По большому счету мы имеем ничью.
— Значит, остается ждать, — констатировал Кай.
— По крайней мере до возвращения Мустафы с Николаевым, — согласился агент на контракте и принялся выкладывать на стол содержимое своей сумки — купленные в городе чипсы и пиво. — Возможно, Николаев расскажет что-либо существенное.
— Я могу возвращаться к себе? — несколько неожиданно осведомился Смольский.
Он явно недооценивал масштаб приключившегося.
Кай молча поставил перед ним банку пива и вручил пакет жареного картофеля.
— Если вы не слишком торопитесь, то я хотел бы поговорить с вами немного. Необходимо уточнить кое-что... Ну, например, каким образом вы, Николаев и Палладини очутились в столице, вместо того чтобы отсиживаться в Доме Последнего Изменения в Восточном ущелье Аш-Ларданара?
Рассказ Смольского об обстоятельствах, заставивших его покинуть стены Дома, немного поднял упавшее было в область отрицательных величин настроение его небольшой аудитории.
— Бьюсь об заклад, — подал голос Артур, — что следующую свою книгу вы напишете про Ларданар и Торговцев Камнями.
— И не одну! — заверил его Смольский. — Я на этих Камнях, можно сказать, открыл для себя целый новый пласт... Знаете, следователь, — он повернулся к Каю, — чем я занимался все эти дни с того момента, как попал в столицу? Собирал материал по Камням!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80