Боб, не оборачиваясь, спросил:
- У кого пистолет с транквилизатором?
Кто-то сунул пистолет ему в руку. Кто-то другой буркнул:
- Держите настоящий пистолет под рукой, сэр. И еще чей-то голос:
- Надеюсь, они не догадаются, что индийских детей с Ахиллом нет. На армянку им полностью наплевать.
Боб ценил, когда его люди умели продумывать ситуацию. Но сейчас было не время для похвалы.
Он отошел от своих людей и направился к Ахиллу с Петрой. Из двери, откуда вышел китайский полковник, появились Вирломи и Сурьявонг. Сурьявонг объявил:
- Все чисто. Грузимся. Ахилл убил только одного нашего.
- «Нашего»? - переспросил Ахилл. - С каких это пор Саяджи стал «вашим»? В смысле, вам плевать, кого я еще убью, но тронь только сопляка из Боевой школы, и я уже убийца?
- Ты не взлетишь с Петрой на борту, - сказал Боб.
- Я точно знаю, что без нее не взлечу, - ответил Ахилл. - Если ее со мной не будет, ты разнесешь этот вертолет на такие клочки, что их даже расческой не собрать.
- Тогда мне придется дать команду снайперу тебя застрелить.
Петра улыбнулась. Она ему тоже это говорила.
- Тогда полковник Юаньчжи сочтет задание проваленным и убьет стольких из вас, сколько сможет. Петру первой.
Боб заметил, что полковник грузит на вертолет своих людей - тех, кто вышел с ним из здания, и тех, кто высыпал из вертолетов, когда садился Боб. Снаружи остались только полковник, Боб, Ахилл и Петра.
- Полковник! - обратился к нему Боб. - Единственный путь, который не поведет к крови, - это если мы в этом мире можем друг другу верить. Я обещаю вам, что если Петра будет жива, невредима и останется со мной, вы можете спокойно взлетать, не опасаясь моих войск. Будет с вами Ахилл или нет - для меня не играет роли.
Петра перестала улыбаться, ее лицо превратилось в маску злобы. Она явно не хотела, чтобы Ахилл смог уйти.
Но она все еще надеялась остаться в живых - вот почему она ничего не сказала, и Ахилл не узнал, что она требовала его смерти, пусть даже ценой своей собственной.
О чем она забыла - это о том факте, что китайскому офицеру достаточно было выполнить минимальные условия успеха задания - он должен был улететь вместе с Ахиллом. Если нет, то погибнет еще много людей, а ради чего? Худшее Ахилл уже сделал. Теперь никто не станет верить ни одному его слову. Он еще может достигнуть власти, но лишь силой и страхом, а не обманом. Это значит, что он каждый день будет наживать себе врагов, толкая людей в объятия своих противников.
Он будет выигрывать битвы и войны, может быть, даже добьется полного триумфа, но он, подобно Калигуле, превратит людей своего окружения в убийц. Когда он погибнет, его место займут люди столь же злобные, но, быть может, не столь безумные. Убить его сейчас - это уже ничего в мире не изменит.
А сохранить жизнь Петре - это изменит мир для Боба. Он допустил ошибки, из-за которых погибли Недотепа и сестра Карлотта. Но сегодня он не сделает такой ошибки. Петра будет жить, потому что ни о каком другом исходе Боб думать не будет. Ей даже права голоса не будет дано в этом вопросе.
Полковник взвешивал ситуацию. Ахилл этого не делал.
- Я иду к вертолету. Палец у меня очень крепко лежит на курке. Не заставь меня вздрогнуть, Боб.
Боб знал, что думает Ахилл. «Успею ли я в последний момент убить Боба, или надо будет отложить это удовольствие до другого раза?»
И в этом было преимущество Боба, потому что его мысли не были затуманены жаждой мести.
Да нет, понял он, затуманены. Он тоже ищет способ спасти Петру и все равно убить Ахилла.
Полковник подошел ближе и встал позади Ахилла, который произносил свое обращение к Бобу:
- Этот юноша - архитектор великой победы Китая и должен быть доставлен в Пекин, где будет вознагражден. Об армянской девушке в моих приказах не говорится ничего.
- Дурак, без нее они нам даже взлететь не дадут! - рявкнул на него Ахилл.
- Сэр, я обещаю вам, я даю слово чести. Хотя Ахилл убил женщину и девочку, которые ему ничего, кроме хорошего, не сделали, и заслужил за свои преступления смерти, я его отпущу и вас отпущу.
- Тогда наши задачи не входят в противоречие, - сказал полковник. - Я согласен на ваши условия, если вы также обеспечите, чтобы с моими людьми, которые здесь останутся, обошлись как с военнопленными.
- Согласен, - ответил Боб.
- Я здесь командую, и я не согласен, - заявил Ахилл.
- Здесь командуете не вы, сэр, - сказал полковник. Боб точно знал, что собирается сделать Ахилл. Он на миг отведет пистолет от головы Петры, чтобы застрелить полковника. Он думает, что этот ход застанет всех врасплох, но Боб его ждет. Его рука с пистолетом, заряженным транквилизатором, уже поднималась, когда Ахилл только начал движение.
Но не только Боб знал, чего ожидать от Ахилла. Полковник намеренно встал к Ахиллу настолько близко, что когда тот развернул пистолет, полковник выбил у него оружие. В тот же момент другая рука полковника хлестнула Ахилла по локтю, и хотя на вид в этом ударе почти не было силы, рука Ахилла повисла плетью. Он завопил от боли и рухнул на колени, выпустив Петру. Она тут же бросилась в сторону, и в этот момент Боб выстрелил. В последний момент он сумел нацелиться, и тонкая ампула ударила в рубашку Ахилла с такой силой, что, хотя сама ампула сплющилась, транквилизатор пробил ткань и проник в кожу Ахилла. Ахилл тут же свалился.
- Это только транквилизатор, - сказал Боб. - Примерно через шесть часов он очнется с головной болью.
Полковник стоял не сгибаясь, будто даже не замечая Ахилла, не сводя глаз с Боба.
- Заложника теперь нет. Ваш враг повержен. Насколько остается в силе ваше слово, сэр, когда переменились обстоятельства, в которых оно было дано?
- Люди чести, - ответил Боб, - братья друг другу, какой бы мундир они ни носили. Можете его грузить и улетать. Я рекомендовал бы вам лететь в одном строю с нами, пока мы не вылетим за южную границу обороны Хайдарабада. Там вы ляжете на свой курс, а мы на свой.
- Это разумно, - согласился полковник.
Он нагнулся поднять бесчувственное тело Ахилла. Это было непросто, и Боб, несмотря на свой малый рост, шагнул вперед ему помочь и поднять ноги Ахилла.
Петра уже стояла на ногах, и Боб, заметив, что она смотрит на пистолет Ахилла, почти прочитал ее мысли. Очень соблазнительно было убить Ахилла из его собственного пистолета - а Петра слова не давала.
Но она не успела даже двинуться, как заряженный ампулами пистолет Боба уставился на нее.
- Ты тоже можешь проснуться через шесть часов с головной болью, - предупредил он.
- Нет нужды, - ответила она. - Я знаю, что твое слово связало и меня.
Даже не нагнувшись к пистолету, она помогла Бобу поднять ноги Ахилла.
Тело Ахилла перевалили в дверь вертолета. Сидевшие внутри солдаты приняли его и отнесли поглубже - наверное, туда, где его можно будет привязать на время полета. Вертолет был набит битком, но только людьми - не было снаряжения или тяжелых боеприпасов, значит, нагрузка нормальная. Просто пассажирам будет неудобно.
- Вам не стоит лететь на этом вертолете, - сказал Боб. - Я вас приглашаю лететь с нами.
- Но вы летите не туда, куда я.
- Я знаю этого мальчика, которого вы только что приняли на борт. Даже если он, проснувшись, не вспомнит, что вы с ним сделали, ему кто-нибудь расскажет, а после этого вы будете обречены. Он не забывает никогда. Он вас наверняка убьет.
- Тогда я погибну, повинуясь приказам и выполняя задачу, - ответил полковник.
- Убежище, - сказал Боб, - и жизнь, посвященная освобождению Китая и других стран от того зла, которое представляет собой этот человек.
- Я знаю, что вы желаете мне добра, - ответил полковник, - но у меня болит душа, что мне предлагают такую награду за предательство моей родины.
- Вашей страной правят люди без чести, - сказал Боб. - А держит их у власти честь людей, подобных вам. Так кто же предает родину? Нет, сейчас не будем спорить. Я лишь заронил вам зерно сомнения, чтобы оно вас мучило. - Боб улыбнулся.
Полковник улыбнулся в ответ:
- Значит, вы дьявол, сэр, какими мы, китайцы, всегда считали европейцев.
Боб отсалютовал полковнику. Полковник отдал ответный салют и вошел в вертолет.
Дверь закрылась.
Боб с Петрой отбежали подальше от воздушного потока. Машина поднялась, и Боб велел всем лезть в последний оставшийся на земле вертолет. Не прошло и двух минут, как он тоже взлетел, и таиландские машины вместе с китайскими перелетели через здание, где их встретили остальные реактивные вертолеты Боба, державшие периметр.
Вместе они полетели на юг, медленно, на лопастях. Индийское оружие по ним не стреляло. Индийские офицеры знали, что лучшие военные умы Индии попадут туда, где им будет намного безопаснее, чем в Хайдарабаде и вообще в Индии, захваченной Китаем.
Боб отдал приказ, и все его вертолеты поднялись вверх, свернули лопасти и стали терять высоту, пока не включились сопла, быстро уносящие машины к Шри-Ланке.
Петра мрачно сидела в лямках кресла. Вирломи была рядом с ней, но они не разговаривали.
- Петра! - сказал Боб. Она не подняла глаз.
- Вирломи нашла нас, а не мы ее. Если бы не она, мы бы не смогли тебя выручить.
Петра все равно не подняла глаз, но протянула руку и положила ее на руки Вирломи, сцепленные на коленях.
- Ты смелая. Ты умная. Спасибо, что посочувствовала мне.
Петра подняла глаза на Боба.
- Но тебя я не благодарю, Боб. Я была готова его убить. Я бы это сделала. Я бы нашла способ.
- Он кончит тем, что сам себя убьет, - сказал Боб. - Он пытается прыгнуть выше головы - как Робеспьер, как Сталин. Люди увидят его образ действий, и когда до них дойдет, что он отправит их всех на гильотину, они решат, что с них хватит, и Ахилл умрет.
- А скольких еще он убьет до того? И кровь их будет на твоих руках, потому что ты погрузил его в вертолет. И на моих тоже.
- Ты не права, Петра. За его убийства отвечает он, и только он. И ты ошибаешься насчет того, что было бы, если бы мы тебя с ним отпустили. Ты бы не пережила этот полет.
- Этого ты не знаешь!
- Я знаю Ахилла. Когда вертолет поднялся бы этажей на двадцать, тебя бы выбросили из двери. Знаешь почему?
- Чтобы ты видел, - ответила она.
- Нет, он бы подождал, пока бы я улетел, - сказал Боб. - Он не дурак. Собственная жизнь ему важнее твоей смерти.
- Так почему ты так уверен, что он убил бы меня сейчас?
- Потому что он обнимал тебя, как любовник, - сказал Боб. - Прижимая к твоей голове пистолет, он держал тебя с нежностью. Думаю, он бы поцеловал тебя, сажая в вертолет. Это бы он хотел, чтобы я видел.
- Она не дала бы ему себя поцеловать! - с отвращением сказала Вирломи.
Но Петра глядела в глаза Боба, и слезы на ее глазах дали более правдивый ответ. Она уже позволила Ахиллу целовать себя. Как Недотепа.
- Он тебя отметил, - объяснил Боб. - Он тебя полюбил. У тебя была над ним власть. И когда ты была бы уже не нужна ему как заложница, тебе нельзя было бы жить дальше.
Сурьявонг передернулся.
- Что его таким сделало?
- Ничего его таким не сделало, - ответил Боб. - Какие бы ужасы ни происходили в его жизни, какие бы страшные желания ни поднимались из его души, он сознательно шел навстречу этим желаниям, он по собственной воле делал то, что делал. За свои действия отвечает он сам, и никто другой. Ни даже те, кто спасал ему жизнь.
- Как мы с тобой сегодня, - сказала Петра.
- Сегодня ему спасла жизнь сестра Карлотта, - сказал Боб. - Последнее, о чем она меня просила, - оставить отмщение Богу.
- Ты веришь в Бога? - удивился Сурьявонг.
- Все больше и больше, - ответил Боб. - И все меньше и меньше.
Вирломи взяла руки Петры в свои;
- Хватит себя грызть и хватит об Ахилле. Ты от него освободилась. Можешь теперь целые минуты, часы и дни не думать о том, что он сделает, если услышит, что ты сказала, и как тебе действовать, учитывая, что он может за тобой следить. Единственное, чем он может теперь тебе повредить, - это если ты будешь следить за ним в сердце своем.
- Слушай ее, Петра, - сказал Сурьявонг. - Она, знаешь ли, богиня.
- Ага, - засмеялась Вирломи. - Спасаю мосты и приманиваю к себе вертолеты.
- А меня осенила благодатью, - напомнил Сурьявонг.
- Не было этого, - сказала Вирломи.
- А по спине моей прошла? - спросил Сурьявонг. - Теперь все мое тело - путь богини.
- Только задняя половина, - ответила Вирломи. - Найди теперь кого-нибудь, кто осенит благодатью переднюю.
Под эту болтовню, пьяный от успеха, свободы и оставшейся позади невообразимой трагедии, Боб смотрел на Петру, на слезы, капающие из ее глаз, и ему хотелось протянуть руку и утереть их. Но что толку? Эти слезы поднимались из глубокого колодца душевной боли, и его прикосновение не осушит их источник. На это потребуется время, а время - это единственное, чего у него нет. Если у Петры будет в жизни счастье - то драгоценное счастье, о котором говорила миссис Виггин, - оно будет, когда Петра объединит свою жизнь с кем-то другим. Боб ее спас, освободил ее не для того, чтобы войти в ее жизнь, но чтобы не нести вину за ее смерть, как нес он вину за смерть Недотепы и Карлотты. Это был в некотором смысле эгоистичный поступок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49