Все необходимые для этого заклинания и расчеты были внесены в его кровь Еретиками в виде «отсроченных заклинаний».
— И все равно, я верю, что мы сможем его остановить, — непреклонно заявила Шайлиха. Она уже устала выслушивать, чего они не могут сделать, и отчаянно желала перейти к реальным действиям. — Пока Камень не обесцветился полностью, у нас остаются какие-то шансы. А он явно не утратил полностью свое могущество, судя по тому, что вы оба обладаете еще какой-то силой.
— Правильно, — поддержал сестру Тристан. — Не может быть, чтобы не существовало никакого способа справиться с Николасом!
— Ничего-то вы оба не понимаете, — с досадой произнес Верховный маг. — Мало ли что мы говорили, пока не знали, кто такой Николас? То, что он сын Тристана, меняет все, причем в худшую сторону. Будь он кем угодно другим, у нас еще оставался бы шанс. А теперь — нет. Его крови можно противопоставить лишь кровь Избранных. Да, потенциально вы могли бы нанести ему поражение, но только в том случае, если бы прошли обучение. А заниматься этим у нас нет времени.
— Почему? — сердито спросил Тристан. Виг вздохнул.
— Во-первых, потому, что до начала обучения ты должен прочесть Пророчества; только после этого их сможет прочесть и Шайлиха. Читать их без Парагона невозможно, но если ты наденешь Камень, яд, которым отравлена твоя кровь, убьет тебя, по нашему предположению, еще быстрее. Поэтому рисковать мы не можем. Во-вторых, даже если исхитриться каким-то образом преодолеть первое препятствие, для того, чтобы ты по уровню понимания и умения сравнялся с Николасом, понадобятся десятилетия, если не вся жизнь. А без этого посылать тебя сражаться с ним, все равно что отдавать ягненка на заклание. — Откинувшись в кресле, слепой маг провел рукой по лицу. — Вот как обстоят дела. Нам с Феганом все это нравится не больше, чем вам, но факты упрямая вещь. Только теперь мы в полной мере осознали всю степень дальновидности Еретиков. Их план безупречен.
Принц никогда в жизни не видел, чтобы маги так пали духом. С другой стороны, в магии он, конечно, осведомлен не слишком. И все же, наверное, есть что-то, зависящее только от него самого.
— Мне ведь так и так умирать, верно? — спросил он, глядя Фегану в глаза.
— Да, — подавленно ответил увечный маг, опустив взгляд. — Впрочем, та же участь ждет и всех нас, если мы не остановим твоего отпрыска. Однако ты, по-видимому, будешь первым. Николас прав: чтобы приготовить противоядие, требуется мозговая жидкость охотника за кровью, а взять ее нам неоткуда.
— Тогда мне нужно как можно скорее отправиться в Пазалон и привести в Евтракию Фаворитов, — сказал принц. — Только с их помощью мы можем выиграть время. Они способны противостоять Птицам и Жукам, а может быть, им даже удастся в какой-то степени отвлечь внимание Николаса от сооружения Врат. По-моему, у нас нет выбора — я должен отправляться немедленно. — Он помолчал; следующие слова дались ему нелегко. — С учетом того, что в скором времени меня неминуемо ждет смерть.
Шайлиха отвернулась к стене, чтобы остальные не видели ее слез. Селеста с сочувствием положила ей на плечо руку, и принцесса, не оборачиваясь, с благодарностью сжала ее.
— Прости, Шай, — продолжал Тристан, обращаясь к сестре. — Но наши друзья правы: нужно смотреть фактам в лицо, да и время нас поджимает. — Он перевел взгляд на Фегана. — Сколько часов ежедневно ты сможешь удерживать портал открытым?
Увечный маг прищурился, почесывая подбородок.
— Вообще-то прежде я никогда не удерживал его больше часа в сутки, — ответил он, — но можно попробовать сократить интервал до двенадцати часов. Получится по два часа в сутки. Прикажи Фаворитам собраться у портала и быть наготове. Это также ускорит процесс. Однако позволь напомнить тебе, что утрата Парагоном своей силы уменьшает мои способности формировать и удерживать портал. Если в какой-то момент я буду вынужден прервать заклинание в процессе переброски воинов через портал, те, кто окажутся внутри него, погибнут ужасной смертью. Предупреди их — если цвет или интенсивность портала начнут меняться, нужно немедленно остановить переброску, пока портал снова не станет выглядеть, как прежде. И неважно, сколько времени это займет.
— И этого никак нельзя избежать? — спросила Селеста.
— Нет. — На лице Фегана проступило выражение глубокого огорчения.
«Мне никогда не приходилось посылать людей на смерть, — с тяжелым сердцем подумал принц. — А сейчас, по-видимому, это время настало».
— А чем займетесь вы, пока я буду в Пазалоне?
— Тем же, чем и до сих пор, — отозвался Верховный маг. — Тем единственным, чем имеет смысл заниматься. Будем пытаться найти способ переиграть Николаса и отыскать лекарства, способные помочь тебе и мне. Но есть еще кое-что, о чем ты, Шайлиха и Селеста должны знать.
Тристан посмотрел в его затянутые белесой пленкой незрячие глаза, сердцем чувствуя, что ничего хорошего не услышит.
— Николас говорил тебе, что мы с Феганом кое о чем умалчиваем? — спросил Виг.
— Да, но я не понял, о чем речь, — ответил принц.
— Вот о чем. У нас есть очень серьезные опасения насчет того, что произойдет с нами дальше. — Слепой маг потер лоб, как будто пытаясь избавиться от головной боли. — Проще говоря, мы боимся, что это конец. Перед нами стоят проблемы, к которым мы не можем подступиться. И за все последнее время мы не продвинулись ни на шаг. Слишком сильны те, кто нам противостоят. Я говорю это сейчас, перед тем, как Тристан отправится в Пазалон, чтобы вы не строили особых иллюзий и не питали несбыточных надежд, будто, так или иначе, наших сравнительно небольших способностей хватит, чтобы переломить исход противостояния.
Виг откинулся в кресле. По правде говоря, в глубине души Тристан надеялся, что два мудрых мага придумают что-нибудь такое, о чем они пока не считают нужным рассказывать остальным. Однако сейчас, судя по выражению лица старика, он сказал правду.
Принц попытался улыбнуться.
— Мы не сомневаемся, что вы оба делаете все, что в ваших силах, — мягко сказал он. — Старый друг, мы с тобой вместе прошли через тяжкие испытания. Но то, что ты только что сказал, лишний раз подтверждает мою мысль — я должен отправиться в Пазалон немедленно. Согласен?
Виг молча кивнул.
Тристан решительно встал. Обсуждать больше было нечего, пора в дорогу.
— Феган, ты будешь готов через полчаса? Молодые люди покинули комнату, и маги остались одни.
Они подавленно молчали, углубившись в свои мысли. Первым заговорил Феган.
— Рад, что ты сказал им, каково истинное положение дел. — Увечный маг помолчал, с трудом сдерживая слезы. — Я хочу кое в чем признаться тебе, — продолжал он еле слышно и взял Вига за руку — редкий для него жест. Тот удивился, но пожал протянутую руку. — Мне очень жаль. — Слезы прорвались и заструились по морщинистым щекам Фегана. — Несмотря на мои подтрунивания, я люблю тебя, как брата. Если бы все эти долгие годы я оставался здесь, а не прятался в Призрачном лесу, мы сегодня, возможно, не оказались бы в такой беде. Сейчас я о многом сожалею. Если можешь, прости меня.
Слепой маг вздохнул.
— Ты делал то, что считал правильным — так же, как и мы в Синклите. Но сейчас ты снова с нами, и только это и имеет значение — Уголок рта у него дрогнул в улыбке. — Позволь тебе напомнить, что Синклит тоже оказался не на высоте. — Оба старика помолчали. — Я сказал Тристану и Шайлихе правду, потому что не хотел, чтобы они питали несбыточные надежды. Понимаю, это жестоко, ведь они всегда полагались на меня. В особенности после смерти родителей. А теперь у меня есть дочь, о которой любой отец может только мечтать. И получается, что я нашел ее лишь для того, чтобы снова потерять. Как и ты свою когда-то.
В помещении архива повисло неловкое молчание.
— Избранный, скорее всего, погибнет в борьбе с тварями Николаса, — спустя некоторое время сказал Феган. — Ты ведь понимаешь это?
— Понимаю, — угрюмо кивнул Виг. — Но я согласен с ним в том, что бороться нужно до конца. Собственно, ничего другого нам не остается. Но я сильно сомневаюсь, что мы можем одержать победу. Хотя бы потому, что не сумеем переправить сюда нужное количество Фаворитов. Но даже если представить себе, что они каким-то чудом одолеют Птиц, остается гораздо более серьезная проблема: никакая война не помешает Николасу открыть Врата Рассвета.
— Однако нам следует подумать, что делать в случае смерти Тристана, — произнес увечный маг.
Он закрыл глаза, призывая свой дар абсолютной памяти.
— «И если Избранный погибнет, те, кто уцелеет, должны по-прежнему охранять Камень и приступить к обучению Избранной. Потому что в этом случае только от нее одной будет зависеть само выживание магии милосердия и сострадания», — процитировал он.
— Я тоже помню этот отрывок, — сказал слепой маг.
— Если Тристан умрет, по какой бы причине это ни произошло, нужно немедленно увезти Шайлиху отсюда, — решительно заявил Феган. — Согласен?
— Да, — с явной неохотой сказал старик.
— Хорошо. А теперь я должен заняться открытием портала.
— Разумеется. Но прежде, будь так любезен, дай мне пергамент с кровным именем Николаса, — попросил Виг, услышав, как колеса кресла Фегана пришли в движение.
Увечный маг передвинул пергамент так, чтобы он оказался перед его собратом.
— Удачи в изысканиях, — произнес он на прощание.
Оставшись один, слепой маг не стал сдерживать слезы. «Вечность, как могло дойти до такого? — спрашивал он себя. — С другой стороны, разве не Вечности мы обязаны возникновением всех этих проблем? »
Старик придвинул к себе лист пергамента и призвал на помощь магию, чтобы повысить восприимчивость пальцев. Он хотел запечатлеть узор в памяти; точно так же Верховный маг поступал со многими другими на протяжении столетий. Его пальцы медленно заскользили по изображению и внезапно замерли.
Необычное ощущение повторилось, хотя верилось в это с трудом.
Виг откинулся в кресле. Сердце колотилось, мысли проносились в голове с бешеной скоростью. Теперь нужно только дождаться Фегана, а потом им, надо думать, будет о чем поговорить до рассвета.
ЧАСТЬ 4
ВОИНЫ
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Избранный вернется в чужую страну и приведет оттуда тех, кто предал огню и мечу его народ.
Раздел Манускрипта, посвященный направлению магии Закона, глава первая, стр. 1016
Придя в себя, Тристан увидел над собой бескрайнее голубое небо, запорошенное легкой дымкой кучевых облаков. В голове стоял туман, однако принц знал, что головокружение скоро исчезнет. Он с трудом сел и поискал взглядом Окса — крылатый воин еще не пришел в сознание.
Оглянувшись по сторонам, принц попытался понять, где они находятся. Рядом темнела свинцовая гладь озера — Феган сумел открыть портал прямо на острове, в центре которого, за спиной Тристана, возвышались крепостные стены частично восстановленной Цитадели. Берег озера был не виден, из чего Тристан сделал вывод, что ворота крепости и подъемный мост находятся в противоположной стороне острова.
Внезапно словно тысячи иголок впились ему в плечо. Как и предрекал Николас, состояние правой руки с каждым днем все более ухудшалось. Даже не глядя на нее, принц догадался, что темная паутина отвоевала себе еще один участок его тела.
Превозмогая, стиснув зубы, нарастающую боль, Тристан медленно подошел к своему товарищу и потряс его за плечо.
— Окс! — громко позвал он. — Подымайся!
Фаворит зашевелился и с трудом открыл глаза.
— Окса тянет в сон — прямо сил нет, — хрипло произнес он и, встав на ноги, сладко потянулся, одновременно расправляя темные кожистые крылья. — Уже идем, Избранный?
— Да. Но сначала мне нужно посетить одно место.
— Я живу, чтобы служить, — гаркнул Окс. Спустя некоторое время, огибая крепостную стену по ходу солнца, принц увидел то, что искал. Чем ближе он подходил к маленькому холмику, тем сильнее нарастало напряжение обуревающих его чувств. В душе Тристана смешались любовь и ненависть, понимание и недоумение, гнев и сочувствие…
Он должен сам убедиться в этом! И существует единственный способ…
Пытаясь унять дрожь в ногах, принц остановился перед могилой сына и прочел слова, что сам написал на обломке доски в тот роковой день:
«НИКОЛАС II ИЗ ДОМА ГОЛЛАНДОВ
Ты никогда не будешь забыт».
У Окса глаза чуть не вылезли из орбит, когда Тристан начал раскапывать могилу. Принц с остервенением рыл замерзшую землю, пока, наконец, не осознал ужасную истину.
«Монстр, родившийся от моего семени, в самом деле жив, — билось в мозгу Тристана, — и близок к тому, чтобы стереть с лица земли все, что дорого мне и всем жителям моей страны».
Внезапно борьба эмоций, готовая разорвать сердце принца на части, утихла, и на первый план вышло одно-единственное чувство, заставившее вскипеть его «одаренную» кровь, — ненависть. «Ты был зачат в насилии и страданиях, Николас. И сам теперь учиняешь неслыханные страдания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
— И все равно, я верю, что мы сможем его остановить, — непреклонно заявила Шайлиха. Она уже устала выслушивать, чего они не могут сделать, и отчаянно желала перейти к реальным действиям. — Пока Камень не обесцветился полностью, у нас остаются какие-то шансы. А он явно не утратил полностью свое могущество, судя по тому, что вы оба обладаете еще какой-то силой.
— Правильно, — поддержал сестру Тристан. — Не может быть, чтобы не существовало никакого способа справиться с Николасом!
— Ничего-то вы оба не понимаете, — с досадой произнес Верховный маг. — Мало ли что мы говорили, пока не знали, кто такой Николас? То, что он сын Тристана, меняет все, причем в худшую сторону. Будь он кем угодно другим, у нас еще оставался бы шанс. А теперь — нет. Его крови можно противопоставить лишь кровь Избранных. Да, потенциально вы могли бы нанести ему поражение, но только в том случае, если бы прошли обучение. А заниматься этим у нас нет времени.
— Почему? — сердито спросил Тристан. Виг вздохнул.
— Во-первых, потому, что до начала обучения ты должен прочесть Пророчества; только после этого их сможет прочесть и Шайлиха. Читать их без Парагона невозможно, но если ты наденешь Камень, яд, которым отравлена твоя кровь, убьет тебя, по нашему предположению, еще быстрее. Поэтому рисковать мы не можем. Во-вторых, даже если исхитриться каким-то образом преодолеть первое препятствие, для того, чтобы ты по уровню понимания и умения сравнялся с Николасом, понадобятся десятилетия, если не вся жизнь. А без этого посылать тебя сражаться с ним, все равно что отдавать ягненка на заклание. — Откинувшись в кресле, слепой маг провел рукой по лицу. — Вот как обстоят дела. Нам с Феганом все это нравится не больше, чем вам, но факты упрямая вещь. Только теперь мы в полной мере осознали всю степень дальновидности Еретиков. Их план безупречен.
Принц никогда в жизни не видел, чтобы маги так пали духом. С другой стороны, в магии он, конечно, осведомлен не слишком. И все же, наверное, есть что-то, зависящее только от него самого.
— Мне ведь так и так умирать, верно? — спросил он, глядя Фегану в глаза.
— Да, — подавленно ответил увечный маг, опустив взгляд. — Впрочем, та же участь ждет и всех нас, если мы не остановим твоего отпрыска. Однако ты, по-видимому, будешь первым. Николас прав: чтобы приготовить противоядие, требуется мозговая жидкость охотника за кровью, а взять ее нам неоткуда.
— Тогда мне нужно как можно скорее отправиться в Пазалон и привести в Евтракию Фаворитов, — сказал принц. — Только с их помощью мы можем выиграть время. Они способны противостоять Птицам и Жукам, а может быть, им даже удастся в какой-то степени отвлечь внимание Николаса от сооружения Врат. По-моему, у нас нет выбора — я должен отправляться немедленно. — Он помолчал; следующие слова дались ему нелегко. — С учетом того, что в скором времени меня неминуемо ждет смерть.
Шайлиха отвернулась к стене, чтобы остальные не видели ее слез. Селеста с сочувствием положила ей на плечо руку, и принцесса, не оборачиваясь, с благодарностью сжала ее.
— Прости, Шай, — продолжал Тристан, обращаясь к сестре. — Но наши друзья правы: нужно смотреть фактам в лицо, да и время нас поджимает. — Он перевел взгляд на Фегана. — Сколько часов ежедневно ты сможешь удерживать портал открытым?
Увечный маг прищурился, почесывая подбородок.
— Вообще-то прежде я никогда не удерживал его больше часа в сутки, — ответил он, — но можно попробовать сократить интервал до двенадцати часов. Получится по два часа в сутки. Прикажи Фаворитам собраться у портала и быть наготове. Это также ускорит процесс. Однако позволь напомнить тебе, что утрата Парагоном своей силы уменьшает мои способности формировать и удерживать портал. Если в какой-то момент я буду вынужден прервать заклинание в процессе переброски воинов через портал, те, кто окажутся внутри него, погибнут ужасной смертью. Предупреди их — если цвет или интенсивность портала начнут меняться, нужно немедленно остановить переброску, пока портал снова не станет выглядеть, как прежде. И неважно, сколько времени это займет.
— И этого никак нельзя избежать? — спросила Селеста.
— Нет. — На лице Фегана проступило выражение глубокого огорчения.
«Мне никогда не приходилось посылать людей на смерть, — с тяжелым сердцем подумал принц. — А сейчас, по-видимому, это время настало».
— А чем займетесь вы, пока я буду в Пазалоне?
— Тем же, чем и до сих пор, — отозвался Верховный маг. — Тем единственным, чем имеет смысл заниматься. Будем пытаться найти способ переиграть Николаса и отыскать лекарства, способные помочь тебе и мне. Но есть еще кое-что, о чем ты, Шайлиха и Селеста должны знать.
Тристан посмотрел в его затянутые белесой пленкой незрячие глаза, сердцем чувствуя, что ничего хорошего не услышит.
— Николас говорил тебе, что мы с Феганом кое о чем умалчиваем? — спросил Виг.
— Да, но я не понял, о чем речь, — ответил принц.
— Вот о чем. У нас есть очень серьезные опасения насчет того, что произойдет с нами дальше. — Слепой маг потер лоб, как будто пытаясь избавиться от головной боли. — Проще говоря, мы боимся, что это конец. Перед нами стоят проблемы, к которым мы не можем подступиться. И за все последнее время мы не продвинулись ни на шаг. Слишком сильны те, кто нам противостоят. Я говорю это сейчас, перед тем, как Тристан отправится в Пазалон, чтобы вы не строили особых иллюзий и не питали несбыточных надежд, будто, так или иначе, наших сравнительно небольших способностей хватит, чтобы переломить исход противостояния.
Виг откинулся в кресле. По правде говоря, в глубине души Тристан надеялся, что два мудрых мага придумают что-нибудь такое, о чем они пока не считают нужным рассказывать остальным. Однако сейчас, судя по выражению лица старика, он сказал правду.
Принц попытался улыбнуться.
— Мы не сомневаемся, что вы оба делаете все, что в ваших силах, — мягко сказал он. — Старый друг, мы с тобой вместе прошли через тяжкие испытания. Но то, что ты только что сказал, лишний раз подтверждает мою мысль — я должен отправиться в Пазалон немедленно. Согласен?
Виг молча кивнул.
Тристан решительно встал. Обсуждать больше было нечего, пора в дорогу.
— Феган, ты будешь готов через полчаса? Молодые люди покинули комнату, и маги остались одни.
Они подавленно молчали, углубившись в свои мысли. Первым заговорил Феган.
— Рад, что ты сказал им, каково истинное положение дел. — Увечный маг помолчал, с трудом сдерживая слезы. — Я хочу кое в чем признаться тебе, — продолжал он еле слышно и взял Вига за руку — редкий для него жест. Тот удивился, но пожал протянутую руку. — Мне очень жаль. — Слезы прорвались и заструились по морщинистым щекам Фегана. — Несмотря на мои подтрунивания, я люблю тебя, как брата. Если бы все эти долгие годы я оставался здесь, а не прятался в Призрачном лесу, мы сегодня, возможно, не оказались бы в такой беде. Сейчас я о многом сожалею. Если можешь, прости меня.
Слепой маг вздохнул.
— Ты делал то, что считал правильным — так же, как и мы в Синклите. Но сейчас ты снова с нами, и только это и имеет значение — Уголок рта у него дрогнул в улыбке. — Позволь тебе напомнить, что Синклит тоже оказался не на высоте. — Оба старика помолчали. — Я сказал Тристану и Шайлихе правду, потому что не хотел, чтобы они питали несбыточные надежды. Понимаю, это жестоко, ведь они всегда полагались на меня. В особенности после смерти родителей. А теперь у меня есть дочь, о которой любой отец может только мечтать. И получается, что я нашел ее лишь для того, чтобы снова потерять. Как и ты свою когда-то.
В помещении архива повисло неловкое молчание.
— Избранный, скорее всего, погибнет в борьбе с тварями Николаса, — спустя некоторое время сказал Феган. — Ты ведь понимаешь это?
— Понимаю, — угрюмо кивнул Виг. — Но я согласен с ним в том, что бороться нужно до конца. Собственно, ничего другого нам не остается. Но я сильно сомневаюсь, что мы можем одержать победу. Хотя бы потому, что не сумеем переправить сюда нужное количество Фаворитов. Но даже если представить себе, что они каким-то чудом одолеют Птиц, остается гораздо более серьезная проблема: никакая война не помешает Николасу открыть Врата Рассвета.
— Однако нам следует подумать, что делать в случае смерти Тристана, — произнес увечный маг.
Он закрыл глаза, призывая свой дар абсолютной памяти.
— «И если Избранный погибнет, те, кто уцелеет, должны по-прежнему охранять Камень и приступить к обучению Избранной. Потому что в этом случае только от нее одной будет зависеть само выживание магии милосердия и сострадания», — процитировал он.
— Я тоже помню этот отрывок, — сказал слепой маг.
— Если Тристан умрет, по какой бы причине это ни произошло, нужно немедленно увезти Шайлиху отсюда, — решительно заявил Феган. — Согласен?
— Да, — с явной неохотой сказал старик.
— Хорошо. А теперь я должен заняться открытием портала.
— Разумеется. Но прежде, будь так любезен, дай мне пергамент с кровным именем Николаса, — попросил Виг, услышав, как колеса кресла Фегана пришли в движение.
Увечный маг передвинул пергамент так, чтобы он оказался перед его собратом.
— Удачи в изысканиях, — произнес он на прощание.
Оставшись один, слепой маг не стал сдерживать слезы. «Вечность, как могло дойти до такого? — спрашивал он себя. — С другой стороны, разве не Вечности мы обязаны возникновением всех этих проблем? »
Старик придвинул к себе лист пергамента и призвал на помощь магию, чтобы повысить восприимчивость пальцев. Он хотел запечатлеть узор в памяти; точно так же Верховный маг поступал со многими другими на протяжении столетий. Его пальцы медленно заскользили по изображению и внезапно замерли.
Необычное ощущение повторилось, хотя верилось в это с трудом.
Виг откинулся в кресле. Сердце колотилось, мысли проносились в голове с бешеной скоростью. Теперь нужно только дождаться Фегана, а потом им, надо думать, будет о чем поговорить до рассвета.
ЧАСТЬ 4
ВОИНЫ
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Избранный вернется в чужую страну и приведет оттуда тех, кто предал огню и мечу его народ.
Раздел Манускрипта, посвященный направлению магии Закона, глава первая, стр. 1016
Придя в себя, Тристан увидел над собой бескрайнее голубое небо, запорошенное легкой дымкой кучевых облаков. В голове стоял туман, однако принц знал, что головокружение скоро исчезнет. Он с трудом сел и поискал взглядом Окса — крылатый воин еще не пришел в сознание.
Оглянувшись по сторонам, принц попытался понять, где они находятся. Рядом темнела свинцовая гладь озера — Феган сумел открыть портал прямо на острове, в центре которого, за спиной Тристана, возвышались крепостные стены частично восстановленной Цитадели. Берег озера был не виден, из чего Тристан сделал вывод, что ворота крепости и подъемный мост находятся в противоположной стороне острова.
Внезапно словно тысячи иголок впились ему в плечо. Как и предрекал Николас, состояние правой руки с каждым днем все более ухудшалось. Даже не глядя на нее, принц догадался, что темная паутина отвоевала себе еще один участок его тела.
Превозмогая, стиснув зубы, нарастающую боль, Тристан медленно подошел к своему товарищу и потряс его за плечо.
— Окс! — громко позвал он. — Подымайся!
Фаворит зашевелился и с трудом открыл глаза.
— Окса тянет в сон — прямо сил нет, — хрипло произнес он и, встав на ноги, сладко потянулся, одновременно расправляя темные кожистые крылья. — Уже идем, Избранный?
— Да. Но сначала мне нужно посетить одно место.
— Я живу, чтобы служить, — гаркнул Окс. Спустя некоторое время, огибая крепостную стену по ходу солнца, принц увидел то, что искал. Чем ближе он подходил к маленькому холмику, тем сильнее нарастало напряжение обуревающих его чувств. В душе Тристана смешались любовь и ненависть, понимание и недоумение, гнев и сочувствие…
Он должен сам убедиться в этом! И существует единственный способ…
Пытаясь унять дрожь в ногах, принц остановился перед могилой сына и прочел слова, что сам написал на обломке доски в тот роковой день:
«НИКОЛАС II ИЗ ДОМА ГОЛЛАНДОВ
Ты никогда не будешь забыт».
У Окса глаза чуть не вылезли из орбит, когда Тристан начал раскапывать могилу. Принц с остервенением рыл замерзшую землю, пока, наконец, не осознал ужасную истину.
«Монстр, родившийся от моего семени, в самом деле жив, — билось в мозгу Тристана, — и близок к тому, чтобы стереть с лица земли все, что дорого мне и всем жителям моей страны».
Внезапно борьба эмоций, готовая разорвать сердце принца на части, утихла, и на первый план вышло одно-единственное чувство, заставившее вскипеть его «одаренную» кровь, — ненависть. «Ты был зачат в насилии и страданиях, Николас. И сам теперь учиняешь неслыханные страдания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56