Но я положу конец этому безумию: я убью тебя, сын мой! Клянусь всем, что у меня есть, — не тем способом, так иным, но я уничтожу тебя! »
Тристан взглянул на шрамы от порезов, которые сам когда-то нанес на свои запястья, произнося слова клятвы. Эти раны давно исцелились — в отличие от тех, что остались в его душе. «Чтобы клятва оказалась действенной, нужно вновь сделать то же самое», — подумал он, и тут перед глазами принца все поплыло.
Возможно, приближение приступа ускорил внезапный, неудержимый гнев, охвативший его при виде пустой могилы. Как бы то ни было, Тристан мгновенно понял, что сейчас произойдет.
Пронизываемый жгучей болью, он рухнул подле места, которое считал могилой своего сына. Последнее, что запомнилось принцу перед тем, как он потерял сознание, была попытка Окса что-то насильно просунуть сквозь его плотно сжатые зубы.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
Феган сидел в своем кресле на колесах, зажав под подбородком скрипку. Он находился в просторном, совершенно пустом помещении, которое выбрал потому, что в нем отсутствовал дымоход, и оно имело одну-единственную, очень массивную дверь. Мелодия, которую увечный маг извлекал из своего любимого музыкального инструмента, в точности соответствовала его настроению. Закрыв глаза, он позволил рукам жить как бы самостоятельной жизнью. К магии Феган прибегать не стал, полагая, что эта мелодия должна исходить из сердца. Он извлекал звуки из своей скрипки уже несколько часов, как это обычно бывало, когда ему требовалось принять трудное решение. А стоящая перед ним сейчас проблема не могла сравниться ни с одной, когда-либо возникавшей за всю долгую жизнь увечного мага.
Наконец Феган положил скрипку на колени и в который уже раз перевел взгляд на мерцающую клетку, в которой сидела плененная Птица. Сознание вернулось к ней, но до сих пор жуткая красноглазая тварь, с ненавистью взиравшая на мага, не произнесла ни слова. Вначале она пыталась вырваться, колотясь о прутья магической клетки, но попытки ее были тщетными.
У Фегана нашлось достаточно времени, чтобы тщательно осмотреть Птицу, пока та была без сознания, и все равно он имел серьезные сомнения относительно своего плана. Так же, как и Виг. Когда увечный маг ознакомил его со своей идеей, его собрат тут же вступил с ним в яростный спор и, в конце концов, заявил, что не дает своего согласия. После чего удалился и предался размышлениям, пытаясь найти какое-нибудь компромиссное решение. Хотя в глубине души прекрасно понимал, что никакие полумеры не дадут нужного результата.
Увечный маг разделял беспокойство Вига, поскольку никто и никогда до сей поры не пытался сделать ничего подобного. Обладающие исключительной силой маги многое знали и умели, но далеко не все. Однако, как заметил Феган во время завязавшейся между ними дискуссии, ситуация складывалась такая, что было бы преступным не воспользоваться самым ничтожным шансом, который может предоставить им судьба. Причем приступить к делу без промедления.
Старик снова взял скрипку и продолжил водить смычком по струнам, перебирая в уме те выводы относительно Птицы, которые представлялись ему бесспорными. Тварь молчала, но маг не сомневался, что говорить она умеет. В первый момент, когда Феган заиграл, красные глаза Птицы расширились от удивления, и она издала вполне осмысленные звуки, но тут же захлопнула клюв. Видимо, в случаях пленения им было приказано молчать.
Увечный маг не сомневался, что Птицы — создания Каприза, поскольку они не просто убивали, но, по словам очевидцев, делали это с явным удовольствием. Чтобы вызвать к жизни подобное существо, требовались весьма сложные заклинания, которые, без сомнения, входили в число внедренных Еретиками в кровь Николаса «отсроченных заклинаний». И это последнее обстоятельство усугубляло проблему.
Дверь открылась, и Феган, не глядя, понял, что вошел Виг. Увечный маг отложил скрипку и помог старому другу сесть в кресло.
Испустив глубокий вздох, в котором чувствовалась покорность судьбе, его собрат заговорил:
— Ты уверен, что нет другого способа осуществить твою идею? Это настолько рискованно, что всех аргументов против просто не перечислишь. Нам так мало известно об «отсроченных заклинаниях»! А ведь речь идет не просто о ее разуме, а о самой жизни.
— Мы уже столько раз все это обсуждали! — несколько раздраженно отозвался Феган. — У тебя имеется план получше? Изложи, я с удовольствием его выслушаю. Однако пока мы сидим тут сложа руки, не решаясь что-либо предпринять, могущество Николаса возрастает с каждым мгновением, а Камень —я сегодня проверил это — обесцветился больше чем наполовину. Уверен, ты, как и я, ощущаешь заметное убывание своей силы. Наша медлительность может стать роковой ошибкой. Нравится нам это или нет, мы должны перейти к делу — пока еще сохранили хоть какие-то магические силы. Камень слабеет, моя ловушка тоже долго не продержится. Ну, не убивать же эту Птицу? Она представляет собой слишком ценный материал. — Увечный маг лукаво улыбнулся, хотя знал, что Виг не может видеть выражения его лица. — Или, может, ты хочешь, чтобы она свободно разгуливала по Редуту?
Верховный маг хмуро выслушал его сентенции, не обращая внимания на звучавшую в голосе собеседника иронию.
— Ты уверен, что ее кровь сильнее? — спросил он, ломая пальцы, что было для него совершенно нехарактерно. — На бумаге все выходит гладко, но мы так мало знаем о Николасе и его заклинаниях, не говоря уж о Еретиках…
— Ни в чем я не уверен, — перебил собрата Феган. — И вполне отдаю себе отчет в том, что, открыв сознание Шайлихи Капризу, мы можем ее погубить. В особенности после того, что принцессе пришлось пережить у волшебниц. Но мне кажется, что ее «отсроченные заклинания», вкупе с исключительным качеством крови, возьмут верх. И я считаю, что нужно приступать к действиям, если, конечно, Шайлиха согласится на это.
— Принцесса уже дала свое согласие, — ответил Виг. — Она ожидает нашего окончательного решения. Я попросил ее оставить малышку с Мартой. Однако, если ты по-прежнему продолжаешь настаивать, мы должны рассказать Шайлихе о возможном риске и причинах, заставляющих нас предпринять эту попытку. Как ты помнишь, я согласился участвовать в этом только при соблюдении данного условия. Остается надеяться, что Вечность будет к нам благосклонна.
— Разве источником наших проблем не является сама Вечность, мой друг? Кроме того, может, ты и не заметил этого, но я тоже питаю к принцессе теплые чувства.
Слепой маг кивнул в знак понимания и согласия. Феган открыл дверь и пригласил Шайлиху войти. Впервые увидев Птицу, она замерла, взволнованно переводя взгляд с одного мага на другого.
— Она не причинит тебе вреда, — успокоил принцессу Феган, жестом приглашая занять место в кресле.
Усевшись, она какое-то время пристально рассматривала сидящее в клетке жуткое создание, после чего решительным тоном спросила:
— Что мне требуется сделать?
Виг и Феган изложили Шайлихе свой план, стараясь подбирать слова как можно более взвешенно. Когда маги перешли к самой важной части, принцесса вжалась в кресло. Они сказали, что ни в малейшей степени не желают принуждать ее к этому, однако здесь задействованы интересы не только принца Тристана, но и всего народа Евтракии. Услышав, зачем это нужно, молодая женщина широко распахнула глаза.
— Шайлиха, ты должна знать, что подобная попытка может стоить тебе жизни, — сумрачно произнес Виг. — По нашему убеждению, могущественное заклинание, давшее жизнь Птицам, напрямую исходит от Еретиков. Не так давно к тебе было применено заклинание «фантомных страданий», и мы не можем сказать точно, сможешь ли ты выдержать новое испытание. Вся наша надежда только на исключительное качество твоей крови.
Принцесса кивнула в знак понимания.
— И последнее, — добавил Верховный маг. — Может быть, это окажется для тебя самым трудным. Если ты добьешься успеха, ни один человек за пределами этой комнаты не должен знать о том, что здесь произошло. Позволю себе повторить: ни один. Ни при каких обстоятельствах. И в особенности это касается Тристана. Ради блага всех нас мы должны оставить его в заблуждении. Причем лгать так, чтобы он поверил, ни на мгновение не усомнившись в наших словах. Это обязательное условие. Ты принимаешь его?
— Да, — ответила Шайлиха, не сводя взгляда с красноглазого создания в клетке. — Я обязана тебе, Фегану и Тристану самой своей жизнью и люблю вас больше всех на свете. Кроме того, я не сомневаюсь, что вы хотите только добра и пытаетесь сделать все, что в ваших силах. Я принимаю все ваши условия и, в свою очередь, готова на все, что, как вы считаете, я могу совершить.
— В таком случае… — От волнения Виг внезапно охрип. — Феган, я думаю, можно приступать.
Его собрат кивнул и, не произнося более ни слова, прищурился — Птица в клетке в тот же самый момент утратила всякую способность двигаться.
Принцесса медленно подошла к мерцающим прутьям клетки, остановилась и оглянулась на Фегана. Тот ободряюще улыбнулся и кивнул.
Шайлиха сделала глубокий вдох и осторожно просунула руку между прутьями. Благодаря усилиям увечного мага Птица оставалась неподвижной, но ее красные глаза вспыхнули ярче, в них читалась угроза.
Принцесса положила свою ладонь на голову Птицы. И тут же на лбу Шайлихи выступил пот, глаза женщины выкатились из орбит, зубы обнажились в злобном оскале, дыхание участилось, и дрожь охватила все ее тело. Феган испугался, что принцесса не выдержит и расстанется с жизнью прямо у них на глазах. Он беспомощно, с ужасом наблюдал за молодой женщиной, мучаясь вопросом, стоило ли им идти на столь серьезный риск.
Однако вскоре дыхание Шайлихи выровнялось, лицо разгладилось, и она сняла руку с головы Птицы. Теперь принцесса, величественно сложив на груди руки, замерла и пристально, не отрываясь, глядела в кроваво-красные глаза плененной твари.
Не вызывало сомнения, что в этой схватке Шайлиха постепенно одерживает верх. Почувствовав, что момент подходящий, Феган ослабил усилия, которыми удерживал Птицу от движений. Глядя, как лазурное мерцание медленно тает, принцесса заговорила.
— Кому ты служишь? — требовательным тоном спросила она.
— Только тебе, госпожа, — смиренно ответило красноглазое создание.
«Птица назвала Шайлиху госпожой! — потрясенно пронеслось в голове Фегана. — Конечно, так и должно было случиться! „Отсроченные заклинания“ внедрены в ее кровь Фейли, которая, без сомнения, желала, чтобы все создания, вызванные к жизни при помощи ее магических усилий, именно так и воспринимали принцессу! »
— А какое отношение к тебе имеют Николас, Рагнар и Скрундж? — Это был второй вопрос, который маги велели Шайлихе задать Птице.
— Этого я не знаю, — отозвалась та. — Я служу тебе, госпожа, остальное меня не касается.
«О таком мы даже мечтать не могли! — возликовал увечный маг. — Мало того, что, как и в случае с бабочками, прикосновение принцессы к этому существу привело в действие очередное „отсроченное заклинание“, благодаря исключительным качествам своей крови Шайлиха смогла стереть из сознания Птицы все воспоминания о ее прежних хозяевах. Теперь Птица полностью в нашей власти! »
— Сейчас я задам тебе еще один вопрос, — продолжала принцесса, — на который ты ответишь не вслух, а мысленно. Скажи, Птица, кто я такая? — Шайлиха закрыла глаза, напряженно ожидая ответа.
И вот внезапно в сознании у нее ясно, отчетливо зазвучал голос красноглазого создания. Оно «произнесло»: «Шайлиха, пятая волшебница Шабаша».
Принцесса повернулась к изумленным магам, повторила слова Птицы и… рухнула на пол.
Феган с помощью магии переместил ее в кресло.
— Что произошло? — взволнованно вопросил Виг.
— Девочка потеряла сознание, — раздраженно отозвался увечный маг. Выглядела принцесса, надо сказать, скверно — черты мертвенно-бледного лица были искажены. Феган оттянул ее веко и, слегка успокоенный, произнес: — Думаю, ничего страшного.
Через некоторое время Шайлиха пошевелилась и открыла глаза.
— Получилось? — хрипло спросила она, убирая со лба пряди мокрых от пота волос. — Я помню все как-то смутно…
— То, чего тебе удалось добиться, превысило все наши ожидания, — ответил увечный маг. — Но вот что меня интересует, принцесса. Ты можешь мысленно общаться со всеми другими Птицами или только с этой?
— Только с этой, — медленно произнесла Шайлиха, оглянувшись на Птицу. — Странно… Ведь что касается бабочек, я могла «говорить» с любой.
Феган задумался.
— Возможно, потому, что магия Птиц гораздо сильнее, поскольку Николас использовал для их создания «отсроченное заклинание», исходящее непосредственно от Еретиков. Учитывая это, ты и так добилась невероятно многого.
Принцесса медленно встала, словно проверяя, достаточно ли уверенно ее держат ноги, и осторожно подошла к клетке.
— Теперь я ее не боюсь, — сказала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Тристан взглянул на шрамы от порезов, которые сам когда-то нанес на свои запястья, произнося слова клятвы. Эти раны давно исцелились — в отличие от тех, что остались в его душе. «Чтобы клятва оказалась действенной, нужно вновь сделать то же самое», — подумал он, и тут перед глазами принца все поплыло.
Возможно, приближение приступа ускорил внезапный, неудержимый гнев, охвативший его при виде пустой могилы. Как бы то ни было, Тристан мгновенно понял, что сейчас произойдет.
Пронизываемый жгучей болью, он рухнул подле места, которое считал могилой своего сына. Последнее, что запомнилось принцу перед тем, как он потерял сознание, была попытка Окса что-то насильно просунуть сквозь его плотно сжатые зубы.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
Феган сидел в своем кресле на колесах, зажав под подбородком скрипку. Он находился в просторном, совершенно пустом помещении, которое выбрал потому, что в нем отсутствовал дымоход, и оно имело одну-единственную, очень массивную дверь. Мелодия, которую увечный маг извлекал из своего любимого музыкального инструмента, в точности соответствовала его настроению. Закрыв глаза, он позволил рукам жить как бы самостоятельной жизнью. К магии Феган прибегать не стал, полагая, что эта мелодия должна исходить из сердца. Он извлекал звуки из своей скрипки уже несколько часов, как это обычно бывало, когда ему требовалось принять трудное решение. А стоящая перед ним сейчас проблема не могла сравниться ни с одной, когда-либо возникавшей за всю долгую жизнь увечного мага.
Наконец Феган положил скрипку на колени и в который уже раз перевел взгляд на мерцающую клетку, в которой сидела плененная Птица. Сознание вернулось к ней, но до сих пор жуткая красноглазая тварь, с ненавистью взиравшая на мага, не произнесла ни слова. Вначале она пыталась вырваться, колотясь о прутья магической клетки, но попытки ее были тщетными.
У Фегана нашлось достаточно времени, чтобы тщательно осмотреть Птицу, пока та была без сознания, и все равно он имел серьезные сомнения относительно своего плана. Так же, как и Виг. Когда увечный маг ознакомил его со своей идеей, его собрат тут же вступил с ним в яростный спор и, в конце концов, заявил, что не дает своего согласия. После чего удалился и предался размышлениям, пытаясь найти какое-нибудь компромиссное решение. Хотя в глубине души прекрасно понимал, что никакие полумеры не дадут нужного результата.
Увечный маг разделял беспокойство Вига, поскольку никто и никогда до сей поры не пытался сделать ничего подобного. Обладающие исключительной силой маги многое знали и умели, но далеко не все. Однако, как заметил Феган во время завязавшейся между ними дискуссии, ситуация складывалась такая, что было бы преступным не воспользоваться самым ничтожным шансом, который может предоставить им судьба. Причем приступить к делу без промедления.
Старик снова взял скрипку и продолжил водить смычком по струнам, перебирая в уме те выводы относительно Птицы, которые представлялись ему бесспорными. Тварь молчала, но маг не сомневался, что говорить она умеет. В первый момент, когда Феган заиграл, красные глаза Птицы расширились от удивления, и она издала вполне осмысленные звуки, но тут же захлопнула клюв. Видимо, в случаях пленения им было приказано молчать.
Увечный маг не сомневался, что Птицы — создания Каприза, поскольку они не просто убивали, но, по словам очевидцев, делали это с явным удовольствием. Чтобы вызвать к жизни подобное существо, требовались весьма сложные заклинания, которые, без сомнения, входили в число внедренных Еретиками в кровь Николаса «отсроченных заклинаний». И это последнее обстоятельство усугубляло проблему.
Дверь открылась, и Феган, не глядя, понял, что вошел Виг. Увечный маг отложил скрипку и помог старому другу сесть в кресло.
Испустив глубокий вздох, в котором чувствовалась покорность судьбе, его собрат заговорил:
— Ты уверен, что нет другого способа осуществить твою идею? Это настолько рискованно, что всех аргументов против просто не перечислишь. Нам так мало известно об «отсроченных заклинаниях»! А ведь речь идет не просто о ее разуме, а о самой жизни.
— Мы уже столько раз все это обсуждали! — несколько раздраженно отозвался Феган. — У тебя имеется план получше? Изложи, я с удовольствием его выслушаю. Однако пока мы сидим тут сложа руки, не решаясь что-либо предпринять, могущество Николаса возрастает с каждым мгновением, а Камень —я сегодня проверил это — обесцветился больше чем наполовину. Уверен, ты, как и я, ощущаешь заметное убывание своей силы. Наша медлительность может стать роковой ошибкой. Нравится нам это или нет, мы должны перейти к делу — пока еще сохранили хоть какие-то магические силы. Камень слабеет, моя ловушка тоже долго не продержится. Ну, не убивать же эту Птицу? Она представляет собой слишком ценный материал. — Увечный маг лукаво улыбнулся, хотя знал, что Виг не может видеть выражения его лица. — Или, может, ты хочешь, чтобы она свободно разгуливала по Редуту?
Верховный маг хмуро выслушал его сентенции, не обращая внимания на звучавшую в голосе собеседника иронию.
— Ты уверен, что ее кровь сильнее? — спросил он, ломая пальцы, что было для него совершенно нехарактерно. — На бумаге все выходит гладко, но мы так мало знаем о Николасе и его заклинаниях, не говоря уж о Еретиках…
— Ни в чем я не уверен, — перебил собрата Феган. — И вполне отдаю себе отчет в том, что, открыв сознание Шайлихи Капризу, мы можем ее погубить. В особенности после того, что принцессе пришлось пережить у волшебниц. Но мне кажется, что ее «отсроченные заклинания», вкупе с исключительным качеством крови, возьмут верх. И я считаю, что нужно приступать к действиям, если, конечно, Шайлиха согласится на это.
— Принцесса уже дала свое согласие, — ответил Виг. — Она ожидает нашего окончательного решения. Я попросил ее оставить малышку с Мартой. Однако, если ты по-прежнему продолжаешь настаивать, мы должны рассказать Шайлихе о возможном риске и причинах, заставляющих нас предпринять эту попытку. Как ты помнишь, я согласился участвовать в этом только при соблюдении данного условия. Остается надеяться, что Вечность будет к нам благосклонна.
— Разве источником наших проблем не является сама Вечность, мой друг? Кроме того, может, ты и не заметил этого, но я тоже питаю к принцессе теплые чувства.
Слепой маг кивнул в знак понимания и согласия. Феган открыл дверь и пригласил Шайлиху войти. Впервые увидев Птицу, она замерла, взволнованно переводя взгляд с одного мага на другого.
— Она не причинит тебе вреда, — успокоил принцессу Феган, жестом приглашая занять место в кресле.
Усевшись, она какое-то время пристально рассматривала сидящее в клетке жуткое создание, после чего решительным тоном спросила:
— Что мне требуется сделать?
Виг и Феган изложили Шайлихе свой план, стараясь подбирать слова как можно более взвешенно. Когда маги перешли к самой важной части, принцесса вжалась в кресло. Они сказали, что ни в малейшей степени не желают принуждать ее к этому, однако здесь задействованы интересы не только принца Тристана, но и всего народа Евтракии. Услышав, зачем это нужно, молодая женщина широко распахнула глаза.
— Шайлиха, ты должна знать, что подобная попытка может стоить тебе жизни, — сумрачно произнес Виг. — По нашему убеждению, могущественное заклинание, давшее жизнь Птицам, напрямую исходит от Еретиков. Не так давно к тебе было применено заклинание «фантомных страданий», и мы не можем сказать точно, сможешь ли ты выдержать новое испытание. Вся наша надежда только на исключительное качество твоей крови.
Принцесса кивнула в знак понимания.
— И последнее, — добавил Верховный маг. — Может быть, это окажется для тебя самым трудным. Если ты добьешься успеха, ни один человек за пределами этой комнаты не должен знать о том, что здесь произошло. Позволю себе повторить: ни один. Ни при каких обстоятельствах. И в особенности это касается Тристана. Ради блага всех нас мы должны оставить его в заблуждении. Причем лгать так, чтобы он поверил, ни на мгновение не усомнившись в наших словах. Это обязательное условие. Ты принимаешь его?
— Да, — ответила Шайлиха, не сводя взгляда с красноглазого создания в клетке. — Я обязана тебе, Фегану и Тристану самой своей жизнью и люблю вас больше всех на свете. Кроме того, я не сомневаюсь, что вы хотите только добра и пытаетесь сделать все, что в ваших силах. Я принимаю все ваши условия и, в свою очередь, готова на все, что, как вы считаете, я могу совершить.
— В таком случае… — От волнения Виг внезапно охрип. — Феган, я думаю, можно приступать.
Его собрат кивнул и, не произнося более ни слова, прищурился — Птица в клетке в тот же самый момент утратила всякую способность двигаться.
Принцесса медленно подошла к мерцающим прутьям клетки, остановилась и оглянулась на Фегана. Тот ободряюще улыбнулся и кивнул.
Шайлиха сделала глубокий вдох и осторожно просунула руку между прутьями. Благодаря усилиям увечного мага Птица оставалась неподвижной, но ее красные глаза вспыхнули ярче, в них читалась угроза.
Принцесса положила свою ладонь на голову Птицы. И тут же на лбу Шайлихи выступил пот, глаза женщины выкатились из орбит, зубы обнажились в злобном оскале, дыхание участилось, и дрожь охватила все ее тело. Феган испугался, что принцесса не выдержит и расстанется с жизнью прямо у них на глазах. Он беспомощно, с ужасом наблюдал за молодой женщиной, мучаясь вопросом, стоило ли им идти на столь серьезный риск.
Однако вскоре дыхание Шайлихи выровнялось, лицо разгладилось, и она сняла руку с головы Птицы. Теперь принцесса, величественно сложив на груди руки, замерла и пристально, не отрываясь, глядела в кроваво-красные глаза плененной твари.
Не вызывало сомнения, что в этой схватке Шайлиха постепенно одерживает верх. Почувствовав, что момент подходящий, Феган ослабил усилия, которыми удерживал Птицу от движений. Глядя, как лазурное мерцание медленно тает, принцесса заговорила.
— Кому ты служишь? — требовательным тоном спросила она.
— Только тебе, госпожа, — смиренно ответило красноглазое создание.
«Птица назвала Шайлиху госпожой! — потрясенно пронеслось в голове Фегана. — Конечно, так и должно было случиться! „Отсроченные заклинания“ внедрены в ее кровь Фейли, которая, без сомнения, желала, чтобы все создания, вызванные к жизни при помощи ее магических усилий, именно так и воспринимали принцессу! »
— А какое отношение к тебе имеют Николас, Рагнар и Скрундж? — Это был второй вопрос, который маги велели Шайлихе задать Птице.
— Этого я не знаю, — отозвалась та. — Я служу тебе, госпожа, остальное меня не касается.
«О таком мы даже мечтать не могли! — возликовал увечный маг. — Мало того, что, как и в случае с бабочками, прикосновение принцессы к этому существу привело в действие очередное „отсроченное заклинание“, благодаря исключительным качествам своей крови Шайлиха смогла стереть из сознания Птицы все воспоминания о ее прежних хозяевах. Теперь Птица полностью в нашей власти! »
— Сейчас я задам тебе еще один вопрос, — продолжала принцесса, — на который ты ответишь не вслух, а мысленно. Скажи, Птица, кто я такая? — Шайлиха закрыла глаза, напряженно ожидая ответа.
И вот внезапно в сознании у нее ясно, отчетливо зазвучал голос красноглазого создания. Оно «произнесло»: «Шайлиха, пятая волшебница Шабаша».
Принцесса повернулась к изумленным магам, повторила слова Птицы и… рухнула на пол.
Феган с помощью магии переместил ее в кресло.
— Что произошло? — взволнованно вопросил Виг.
— Девочка потеряла сознание, — раздраженно отозвался увечный маг. Выглядела принцесса, надо сказать, скверно — черты мертвенно-бледного лица были искажены. Феган оттянул ее веко и, слегка успокоенный, произнес: — Думаю, ничего страшного.
Через некоторое время Шайлиха пошевелилась и открыла глаза.
— Получилось? — хрипло спросила она, убирая со лба пряди мокрых от пота волос. — Я помню все как-то смутно…
— То, чего тебе удалось добиться, превысило все наши ожидания, — ответил увечный маг. — Но вот что меня интересует, принцесса. Ты можешь мысленно общаться со всеми другими Птицами или только с этой?
— Только с этой, — медленно произнесла Шайлиха, оглянувшись на Птицу. — Странно… Ведь что касается бабочек, я могла «говорить» с любой.
Феган задумался.
— Возможно, потому, что магия Птиц гораздо сильнее, поскольку Николас использовал для их создания «отсроченное заклинание», исходящее непосредственно от Еретиков. Учитывая это, ты и так добилась невероятно многого.
Принцесса медленно встала, словно проверяя, достаточно ли уверенно ее держат ноги, и осторожно подошла к клетке.
— Теперь я ее не боюсь, — сказала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56