Комавара поклонился господину Сёнто и всем остальным. Повисло тяжелое молчание.
Заговорил Сёнто:
— Благодарю, господин Комавара. Хочу высказать вам и брату Суйюну благодарность за предпринятое путешествие. — Взглянув на собравшихся, правитель продолжил: — Как видите, сложившаяся ситуация требует решительных действий. А теперь время задавать вопросы и обсуждать, господа.
Все молчали. Интересно, думал Сёнто, кого выдвинут говорить от общего имени. Наконец генерал Тосаки Синга поклонился правителю.
— Мы в щекотливом положении, господин Сёнто. Вы призвали нас высказывать свои мысли, но я не желаю оскорбить чье-либо мнение или поставить под сомнение правдивость рассказа.
— Генерал Тосаки, на Советах Сёнто мы высказываемся открыто, а иначе все окажемся в беде. Я просил вас всех поделиться мудростью, жизненным опытом. Если ваша точка зрения не совпадает с моей или с чьей-либо еще, пусть будет так. Прошу вас, высказывайтесь, как если бы это был ваш Совет.
Тосаки поклонился.
— Представляется невероятной многочисленность варваров, хотя не могу поставить под сомнение то, что господин Комавара и брат Суйюн видели собственными глазами. А не может ли быть так, что варвары воюют между собой?
Сёнто посмотрел на Суйюна.
Монах дважды поклонился. Мягко и спокойно, словно он не чувствовал необходимости навязывать свою точку зрения кому бы то ни было.
— Господин Комавара рассказал вам о том, что думает кочевник: хан намеревается напасть на Сэй весной. Племена, которые оказывают сопротивление вождю, невелики, господин Тосаки, и рассеяны по степи. Они не представляют угрозы для хана. Я считаю, единственная причина собирать такое войско — война против Империи.
— Простите, брат, поскольку трудно во все это поверить, мы можем выслушать варвара, — ровным голосом произнес Тосаки.
В лице Суйюна ничто не изменилось, а Комавара будто потемнел.
Родственник господина Ранана поклонился, и Каму дал знак ему говорить.
— Господин, — почтительно начал молодой человек, — мы хотели бы задать еще один вопрос.
Он достал из рукава маленький кожаный мешочек и осторожно раскрыл его. Достав что-то, он передал это офицеру, а тот — Каму.
Дворецкий положил на подиум перед господином Сёнто маленький предмет. Правитель едва взглянул на вещь.
— Итак, господин Ранан? — произнес Сёнто.
Взоры всех присутствующих устремились на нечто блестящее на подиуме.
— Такие монеты мы нашли у варвара на территории западного владения моего господина. Вы видите на ней необычного дракона. Что бы это значило, хотят знать мои вассалы. Насколько нам известно, у варваров никогда не было золота.
Сёнто подтолкнул на край монетку кончиком меча.
— Пусть все посмотрят, — совершенно спокойно сказал господин Сёнто. Каму передал монету господину Акиме. — То, что вы видите, — талисман культа, имеющего отношение к хану.
— Вы видели прежде эти монеты, господин Сёнто? Правитель кивнул.
— И у других кочевников находили такие.
— Похоже, вы прекрасно осведомлены, господин Сёнто, — сказал старший Ранан. Голос у него был низкий и глубокий. — Значит, варвары добывают золото? Или это золото украдено? Откуда? Может, это чей-то тайный запас?
Сёнто поразмыслил несколько секунд и ответил:
— Золото из Янкуры, господин Ранан. Это все, что нам известно. Как оно попало в пустыню — непонятно. Зачем оно нужно — тоже загадка.
Все молчали. В тишине, казалось, можно было услышать, как падает снег в саду. Старший господин Ранан смотрел на свою ладонь, будто на ней было написано, что говорить дальше.
— Не хотите ли вы сказать, что кто-то в Империи платит дань варварам, господин правитель? — очень тихо спросил Ранан.
— Весьма правдоподобное объяснение, — спокойно ответил Сёнто, словно сказанное и не было обвинением в высочайшей измене. А кто обвинялся, не было необходимости спрашивать.
Ранан кивнул. Теперь монета была в руках генерала Тосаки.
— А суть этого культа известна? — спросил генерал.
— Видимо, он предназначен узаконить власть хана, генерал.
— А как вы узнали это, господин Сёнто? — поинтересовался генерал.
Сёнто кивнул Комаваре. Комавара поклонился и сказал:
— Калам, кочевник, который служит у Суйюн-сума, он рассказал о культе дракона. А еще мы сами видели святилище дракона в пустыне.
Генерал Тосаки посмотрел на старшего члена Дома Тосаки и, получив одобрение, продолжил:
— Господин Комавара, еще один слух разнесся в Сэй, — теперь уголки рта генерала приподнялись в полуулыбке, — говорят, что вы лично видели останки дракона. Это правда?
Вдруг вмешался Ходзё и, игнорируя генерала, обратился к главе Дома Тосаки:
— Господин, слухи зачастую — дым без огня.
Старший Тосаки пристально посмотрел на Ходзё, затем повернулся к Комаваре и спросил:
— Господин Комавара, вы видели останки дракона в пустыне? Комавара колебался, он взглянул на Сёнто.
— Я видел скелет какого-то огромного зверя, господин Тосаки.
— Огромного зверя, господин Комавара? — переспросил Тосаки. — Что за зверь?
— Напоминает дракона, отчеканенного на монетах, господин Тосаки.
Комавара старался говорить спокойно, ровным голосом. Генерал Тосаки покачал головой и опустил глаза, будто пряча улыбку, а затем вдруг сказал:
— Один дракон, господин Комавара, или сорок тысяч? . Сдержанный смешок пронесся среди присутствующих.
— Один, господин Тосаки, всего лишь один, — спокойно ответил Комавара.
Тосаки с саркастическим выражением на лице сделал знак своему родственнику молчать.
— Сложившаяся ситуация имеет большое значение для Империи в целом, генерал Яку, Сын Неба готовит армию, как мы просили?
— Мы надеемся на это, господин Тосаки, хотя ничего еще не знаем, — ответил Яку, беспристрастно глядя на старика.
— Господин Сёнто, — обратился Тосаки, — это важное дело. Мне нужно собрать на Совет своих родственников и советников.
Он поклонился Сёнто.
Господин Танаки заговорил без предупреждения:
— Господин Тосаки, господа. Со всей откровенностью хочу сказать вам, что если мы не начнем собирать войско сейчас, то мы сдадим Сэй нашему древнейшему врагу. Не такую эпитафию я бы хотел выбрать для своей могилы.
Ненадолго воцарилось молчание, потом заговорил младший Ранан:
— Мой господин также желает собрать свой Совет, господин Сёнто.
Совет подошел к концу. Сёнто с достоинством кивнул всем, поднялся и удалился с мечом в руках.
Вскоре после того, как знатные господа Сэй ушли, Сёнто беседовал со своими приближенными. Яку и господин Акима не присутствовали. Комавара, господин Танаки, главный канцлер Гитое были здесь посторонними.
«Слепые да увидят, глухие да услышат… только тот, кто может заглянуть внутрь, узнает истину».
Суйюн вздохнул, вознося эту молитву Ботахаре. Сёнто медленно покачал головой и заговорил:
— Генерал Ходзё?
— Знатные господа Сэй могут подумать, что вы жертва нанятой армии варваров, армии, которой заплатил золотом наш преподобный Император. Вне всякого сомнения, правители Сэй считают, что вы поднимаете армию ради своей собственной защиты. Они не могут поверить, что Император готов подвергнуть опасности какую-то часть Империи для свержения Сёнто. Мы не дождемся поддержки от этих людей. Господин Тосаки, полагаю, не станет делать ничего без приказа Императора. И господин Ранан, хотя и ненавидит род Ямаку, не будет ставить под угрозу свои имперские амбиции. Менее значительные Дома, даже если их и удастся убедить в нашей правоте, мало что изменят.
Сёнто кивнул. Все собравшиеся тоже по очереди кивнули, соглашаясь со сказанным Ходзё. Сёнто громко хлопнул в ладоши.
— А поддержка Императора? Искренне.
— Здесь все полностью зависит от Яку Катты. Откровенно говоря, вряд ли такое может быть после случая в Гензи Торг. Император, видимо, не доверяет своему командующему стражей, а чтобы заслужить его недоверие, требуется совсем мало. Слухи о том, что Яку впал в немилость, могут оказаться правдой. Катта-сум не может быть уверен даже в своем собственном положении.
Сёнто посмотрел на Каму.
— Согласен, господин. Мы можем питать иллюзии насчет помощи со стороны Императора, но должны делать то, что должны. Мы не имеем права ждать.
Сёнто обдумывал сказанное, как обдумывают ход в го, и, будучи мастером игры, ничем не выдал, какое впечатление на него произвело все произошедшее. Его самообладание вселяло надежду в соратников.
— Господин Комавара, — тепло сказал Сёнто, — вам ничего не оставалось, как сказать правду. Ничего с этим не поделаешь. С большим сожалением сообщаю, что завтра мы соберемся, чтобы обсудить план нашего отступления. — Он наполовину вытащил из ножен меч, подарок Императора. — Каму-сум, с этого момента на Советах будут присутствовать только те, кто находится здесь сейчас. В правительстве Сэй, похоже, полно доносчиков. Охранять палаты будут только наши личные стражники.
Сёнто снова вынул клинок и вложил обратно в ножны.
— Перед отступлением мы можем сделать еще один ход. Каму-сум, подготовьте акт, где говорится, что правительство провинции Сэй будет платить за военную службу золотом. Желающие, вероятно, не придут сразу, но появятся, когда мы отправимся на юг. Главный канцлер, господин Гитое, подскочил на месте.
— Господин правитель, Император требует уплатить налоги. Мы не можем дольше тянуть. Конечно, у нас недостаточно золота, чтобы собрать целую армию.
— О! — Сёнто внимательно рассматривал безупречную поверхность клинка. — Мы не должны заставлять Императора ждать. Об этом даже думать нельзя. Нельзя.
Он улыбнулся.
Комавара низко поклонился.
— Мы должны обсудить еще кое-что, господин Сёнто. Сёнто кивнул.
— Источники воды, ближайшие к нашей границе, — в конце зимы их могут отравить.
Комавара вернулся на праздник, хотя сердце рвалось прочь. Его одолевало страстное желание вскочить на коня и помчаться во весь дух, будто можно забыть обо всем, оставить позади. Его сограждане, северяне, готовы сдать Сэй варварам! Когда хан сметет границу своим войском, вот тогда эти люди будут готовы сражаться, когда останется только отступать, как мудро заметил господин Сёнто.
Они все погибнут, зато можно будет сказать, что они не покинули Сэй. Несмотря на неравенство сил… Смелость глупцов!
Стараясь прогнать мрачные мысли, Комавара окинул взглядом зал в поисках госпожи Нисимы. Они немного поговорили в начале вечера, и с тех пор молодого человека попеременно охватывало то чувство восхищения, то отчаяния. На голубом наряде девушки был изображен падающий снег над Горой Чистого Духа. Такого больше нигде не увидишь. Сплошное огорчение.
Старший сын господина Тосаки, Тосаки Йосихира, сидел за столом в окружении смеющихся родственников. Заметив Комавару, он поднялся. На покрасневшем от выпитого лице появилась ухмылка. Вдруг он картинно поклонился, а затем, тщательно выговаривая каждое слово, как делает чрезмерно выпивший человек, громко объявил:
— Господин Комавара, надеюсь, на следующем Празднике Первой Луны принца Йоминагу, поражающего дракона, заменят на господина Комавару, встречающегося с драконом.
Двоюродные братья Тосаки не одобрили такое поведение родственника, смех стих. Комавара имел репутацию прекрасного воина, за что его очень уважали.
— Возможно, этого персонажа заменит господин Тосаки, обнаруживший собственную глупость в бокале вина, — спокойным голосом ответил Комавара.
Неожиданно рядом с ним возникли брат Суйюн и сын господина Гитое.
— Есть более важные битвы, чем эта, господин Комавара, — тихо сказал капитан Гитое.
— Послушайте друга, господин Комавара, — не унимался Тосаки, — приберегите храбрость для орд варваров.
Комавара почувствовал, что его крепко держат за обе руки.
— Да не окропи свой меч кровью глупца, — прошептал Гитое. — Вам не нужно доказывать свою смелость.
Тосаки схватил лакированную деревянную палочку с ближайшего столика. Задира стал в защитную позицию, а палочку держал как меч.
— Господин Комавара, вам нужно достойное оружие, чтобы сразить дракона и орды варваров. Вы окажете мне честь, если возьмете мой меч.
Комавара освободился от цепких рук друзей и ринулся к Тосаки, но между спорщиками мгновенно возник брат Суйюн. Он стал лицом к Тосаки, а спиной закрыл Комавару.
— Мой господин, — тихо сказал Суйюн, — это слишком опасное оружие для правительских залов.
Тосаки так и стоял с палочкой-мечом, вдруг почувствовав неловкость. Монахи-ботаисты не сражаются с высокородными господами. Молниеносным движением Суйюн лишил Тосаки «оружия». Подвыпивший господин отступил назад.
— Такое оружие не годится для приличной компании.
И снова Суйюн совершил какое-то невероятно быстрое движение. Такого не смог бы повторить никто. Послышался негромкий треск задымившегося дерева. Суйюн низко поклонился Тосаки, а тот стоял, уставившись на деревянную палочку, которую монах вонзил в столешницу.
— Пусть путешествие даст вам мудрость, господин, — почти прошептал Суйюн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74