Вокруг теснились десятки торговых судов — каравелл с высокими бортами и неуклюжих барж.
Ворота во внутреннюю гавань представляли собой каменный желоб, так что любой корабль, проходя по нему, оказывался полностью на виду. На берегах пролива высились стены, увенчанные баллистами, с рядами амбразур для лучников, которые могли бы атаковать любое вражеское судно, если бы тому удалось прорваться к этим внутренним укреплениям.
Берега бухты поднимались круто вверх. Еще прежде, чем они миновали островки, разделяющие гавань на внутреннюю и внешнюю, Алек увидел столицу. Она была огромна: город раскинулся на нескольких холмах на расстоянии полумили от берега; Алек решил, что диаметр города не меньше трех миль. Отвесные каменные стены охраняли Римини, скрывая от взгляда большую часть зданий, за исключением нескольких сверкающих куполов и башен.
Попасть из гавани в город можно было по единственной дороге, петляющей между длинными каменными стенами. Алек мало смыслил в тактике, но, вспомнив, что Римини был построен после захвата прежней столицы во время войны, решил, что скаланцы не намерены дать этому повториться.
На берегу внутренней гавани теснились склады и верфи, облепив подножие утеса, на котором высилась цитадель. Когда корабль причалил к набережной, Алек ощутил растерянность: кругом шла своя кипучая жизнь, и радость оттого, что добраться удалось быстро, уступила место панике:
Алеку предстояло найти единственного человека — волшебника — в этом огромном и непонятном городе.
Он поймал за рукав пробегавшего мимо Бини:
— Ты слышал что-нибудь о месте, которое называется Дом Орески?
— Кто же о нем не слышал? — Бини ткнул пальцем в направлении верхней части города. — Видишь вон ту блестящую штуку слева? Она укреплена на верхушке купола Дома Орески.
Сердце Алека оборвалось: ему предстояло найти способ переправить туда Серегила через весь город. Он пощупал спрятанный под туникой узелок с драгоценностями, решив про себя, что доставит Серегила в Дом Орески до наступления темноты, даже если ему для этого придется купить повозку.
Несколько человек поднялись на борт судна, чтобы поговорить с капитаном Талриеном. Алек как раз собрался отправиться на берег, когда один из них повернулся к нему и положил руку на плечо юноши.
— Это ты друг человека, который болен? Алек удивленно обернулся и увидел высокого худого старика, ласково улыбавшегося ему. Длинное добродушное лицо оказалось покрыто морщинами, борода и курчавые волосы, окружающие лысину, были седыми, но держался незнакомец прямо и двигался так же легко, как и сам Алек. В темных глазах под кустистыми бровями юноша не прочел ничего, кроме дружелюбного интереса. Судя по его одежде — простому камзолу и штанам под поношенным плащом, — Алек решил, что это, должно быть, какой-то торговец.
— У тебя есть к нему дело? — спросил Алек настороженно, удивляясь про себя, откуда тот узнал о присутствии Серегила на корабле.
— Я пришел встретить вас, мой мальчик, — мягко ответил старик. — Я Нисандер.
ГЛАВА 15. Наконец в Римини
У Алека дрожали колени, когда он вел Нисандера в трюм.
— Все так, как я опасался, — пробормотал волшебник, касаясь лица Серегила. — Нужно доставить его в Дом Орески немедленно. Меня ждет карета. Приведи сюда возницу.
Полный печальных предчувствий, Алек нашел кучера и помог ему устроить завернутого в плащи и одеяла Серегила в карете.
Тем временем Нисандер о чем-то поговорил с капитаном Талриеном и передал ему увесистый кошелек. Довольный сделкой, Талриен поблагодарил и повернулся к Алеку, чтобы попрощаться с ним.
— Спасибо тебе, капитан, — горячо сказал Алек, жалея, что не может найти более подходящих слов.
— У тебя смелое сердце, Арен Силверлиф, — ответил Талриен, хлопнув его по плечу. — Да принесет тебе это удачу.
— До сих пор так оно и было, — ответил Алек, бросая тревожный взгляд в сторону кареты. — Только бы удача не отвернулась от нас еще немножко.
Когда наконец они тронулись в путь, Нисандер, опустившись на колени рядом с Серегилом, отодвинул повязку. Одного взгляда на рану оказалось достаточно; отшатнувшись, он вернул повязку на место.
— Как давно это случилось? — спросил он Алека, радуясь, что юноша не видит его лица.
— Пять дней назад.
Нисандер покачал головой и начал шептать заклинания Если дело было так, как он подозревал, кто, кроме Серегила, мог бы выжить после такого?
Кончив шептать, Нисандер откинулся на сиденье и более внимательно посмотрел на Алека. Бледный и мрачный, юноша сидел, крепко держа мешок Серегила и его рапиру, не отрывая глаз от лица друга и лишь изредка бросая взгляды в окно на великолепные виды столицы.
«Измучен до последней степени, — подумал старик, — и до смерти меня боится».
Действительно, парень выглядел как дикарь в своей грубой одежде северянина и с всклокоченными волосами. Нисандер заметил и сбившуюся повязку на левой руке, и как Алек осторожно поворачивает ладонь вверх — рука его явно болела. Напряженное выражение на обветренном лице заставляло его казаться старше своего возраста. Было видно, что юноша ужасно устал и не уверен в будущем. Но за всем этим Нисандер почувствовал твердую волю, которая и позволила и самому Алеку, и Серегилу победить то зло, что вставало на их пути.
— Еще один Силверлиф, а? — улыбнулся Алеку Нисандер, стараясь успокоить паренька. — Серегил уверяет, что это счастливое имя. Надеюсь, так оно и оказывалось?
— Временами. — Алек на секунду поднял глаза на старика. — Он сказал мне, что никогда не нужно называть свое настоящее имя.
— Ну, я уверен, Серегил не стал бы возражать против того, чтобы ты сообщил его мне. Юноша покраснел.
— Прости меня, господин. Я Алек из Керри.
— Короткое же у тебя имя. Меня, например, зовут Нисандер-и— Азушра Хипириус Илланди, Великий Чудотворец Третьего Уровня Орески. Но ты называй меня Нисандер — так здесь у нас принято обращаться к друзьям.
— Спасибо, господин… Нисандер, хотел я сказать, — застенчиво пробормотал Алек. — Это для меня высокая честь.
Нисандер отмахнулся:
— Ничего подобного. Серегил дорог мне, как сын, и это ты привез его ко мне. Я твой должник.
Юноша снова посмотрел на старика, на этот раз забыв о смущении.
— Он умрет?
— То, что он выжил до сих пор, дает мне надежду, — ответил Нисандер, сожалея в душе, что не может дать более обнадеживающего ответа. — Ты молодец, что доставил его сюда. Но как случилось, что вы двое оказались вместе?
— Он спас мне жизнь, — ответил Алек. — Это случилось уже почти месяц назад, в Железных горах.
— Понятно. — Нисандер посмотрел на неподвижное бледное лицо, гадая, услышит ли он когда-нибудь рассказ об этом от самого Серегила.
После минутной паузы Алек спросил:
— А откуда ты узнал, что мы прибыли?
— Неделю назад меня почти ослепило видение — я увидел Серегила в ужасной опасности. — Нисандер тяжело вздохнул. — Но такие видения мелькают очень быстро. К тому времени, когда мне удалось увидеть Серегила снова, кризис как будто миновал. Тогда же, кстати, я впервые увидел и тебя; я почувствовал, что Серегил в надежных руках. — Юноша снова покраснел и принялся теребить край своей поношенной туники. — Мне удавалось видеть и другие моменты вашего путешествия за последние несколько дней. Ты очень находчивый молодой человек. Но расскажи мне подробно, что случилось: как я вижу, ты и сам ранен.
Нисандер продолжал незаметно наблюдать за Алеком, пока тот рассказывал ему об их бегстве из замка Асенгаи и последующих приключениях. Небольшая доля магии помогла ему оценить, насколько удачен был выбор Серегила, хотя причина, по которой его друг взял с собой паренька, оставалась для Нисандера загадкой.
Когда Алек дошел до рассказа о доме слепого старика на окраине Вольда, он признался в том, что подслушал разговор, и почувствовал большое облегчение, когда Нисандер только улыбнулся.
— Они говорили о человеке по имени Боранеус, — сообщил он Нисандеру, — но потом Серегил называл его Мардусом и был очень озабочен и удивлен, произнося это имя.
Нисандер нахмурился.
— Еще бы. Ты видел этого человека?
— Да, в доме мэра, — ответил Алек. — Серегил устроил, что нас позвали туда как менестрелей, так что мы смогли рассмотреть и его, и второго — какого-то дипломата, путешествующего вместе с Боранеусом.
— Этот Мардус — высокий, темноволосый, со шрамом под глазом?
— Отсюда и досюда. — Алек провел пальцем от угла левого глаза через всю щеку. — Его можно назвать красивым, наверное, только уж очень холодное у него лицо, когда он не улыбается.
— Прекрасно! А другой? Алек на секунду задумался.
— Он низенький, тощий, похож на горожанина, лысеет, в волосах седина. — Юноша покачал головой. — Он из тех, на кого обычно не обращают внимания. Впрочем, мы… э-э… обыскали их комнаты той ночью.
Нисандер ухмыльнулся:
— Я так и думал. И что вы узнали благодаря своему вторжению?
— Там-то мы и нашли…
Нисандер предупреждающе поднял руку, потом молча показал на грудь Серегила. Алек кивнул.
— Мы поговорим об этом позже, — предупредил его маг. — Но обо всем остальном ты мне расскажи.
— Ну, я стоял на страже большую часть времени, пока Серегил все там осматривал. Он нашел несколько карт. Потом они с Микамом Кавишем говорили о них, когда мы уже покинули Вольд. На картах было отмечено несколько мест — по большей части города, расположенные на севере. Микам отправился выяснить, что находится в одном из них, в глубине болот. Боюсь, что больше я ничего об этом не знаю. Серегил расскажет тебе остальное.
«Будем надеяться, что он сможет это сделать», — подумал Нисандер, глядя на распростертую фигуру.
Выражение его лица, должно быть. сказало Алеку, как старик озабочен, потому что юноша воскликнул:
— Ты ведь можешь помочь ему, правда? Он говорил, что если не ты, то никто ему не поможет!
Нисандер ободряюще похлопал Алека по руке:
— Я знаю, что нужно делать, милый мальчик. Ты продолжай. Что случилось потом?
Нисандер одобрительно ухмыльнулся, когда Алек описал их поспешное бегство из Вольда, но снова стал серьезным, когда Алек начал описывать пугающее поведение Серегила на борту «Стремительного» и потом.
— И на протяжении всего путешествия он ничего больше не говорил тебе ни о том, что обнаружил в Вольде, ни о тех людях?
— Нет, Серегил не хотел говорить об этом. Он все уверял, что я буду в большей безопасности, если ничего не буду знать о некоторых вещах.
Нисандер задумчиво посмотрел на Алека. Его удивляло, что даже столь юный паренек проявил такое нерассуждающее доверие — если, конечно, это можно было назвать доверием. Хоть Нисандер и знал, как убедительно может рассуждать Серегил, все равно казалось странным, что Алек последовал за ним так далеко и перенес все выпавшие на его долю испытания ради немногих ничем не подкрепленных обещаний.
Нет, думал Нисандер, доверие, конечно, здесь имело место, и в преданности Алека Серегилу сомневаться не приходилось, но что-то наверняка во всем этом есть еще. Да и Серегил никогда не прибег бы к помощи неопытного мальчика при разведке в Вольде, если бы не почувствовал в Алеке какие-то скрытые качества, которые его и привлекли. Вот уж поистине подмастерье!
Алек нервно завозился на сиденье.
— Я сказал что-то не то?
— Что ты! — улыбнулся Нисандер. — Я просто задумался — это привычка многих волшебников. И Серегил, и Микам выполняли мое поручение, когда ты с ними повстречался. Как-нибудь при случае я объясню тебе, в чем там было дело.
Как ни обеспокоен был Алек состоянием Серегила, он не мог удержаться от того, чтобы иногда не бросать взгляды на город, по которому они проезжали. Повозки, всадники, носилки, пешеходы самого разнообразного вида заполняли улицы Вымощенная камнем и заключенная между стенами дорога, ведущая из гавани в город, отражала все звуки и усиливала их. Дорога кончалась у широких ворот; полдюжины одетых в синее и вооруженных мечами и копьями стражников охраняли их, но не препятствовали движению в обе стороны. Миновав ворота, их карета замедлила движение, проезжая под навесной башней, а затем въехала во вторые ворота, очень древние с виду, украшенные резными изображениями рыб. За ними раскинулась самая большая рыночная площадь, какую только приходилось видеть Алеку.
Вымощенная квадратными каменными плитами мостовая тянулась во все стороны; на ней разместились сотни деревянных киосков с яркими полотняными навесами, колыхавшимися под свежим ветром. В середине площади был оставлен широкий проход для движения транспорта, и от него в стороны отходили узкие проезды, сжатые со всех сторон лавками.
На Алека обрушился городской шум: крики, ржание лошадей и рев быков, стук молотков ремесленников, грохот повозок. Высокие, покрытые белой штукатуркой дома — некоторые в пять этажей — окружали рыночную площадь. И всюду, куда ни глянь, были люди.
Карета въехала в лабиринт узких улиц, раскинувшийся на холмах Вдоль улиц теснились самые разнообразные здания;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Ворота во внутреннюю гавань представляли собой каменный желоб, так что любой корабль, проходя по нему, оказывался полностью на виду. На берегах пролива высились стены, увенчанные баллистами, с рядами амбразур для лучников, которые могли бы атаковать любое вражеское судно, если бы тому удалось прорваться к этим внутренним укреплениям.
Берега бухты поднимались круто вверх. Еще прежде, чем они миновали островки, разделяющие гавань на внутреннюю и внешнюю, Алек увидел столицу. Она была огромна: город раскинулся на нескольких холмах на расстоянии полумили от берега; Алек решил, что диаметр города не меньше трех миль. Отвесные каменные стены охраняли Римини, скрывая от взгляда большую часть зданий, за исключением нескольких сверкающих куполов и башен.
Попасть из гавани в город можно было по единственной дороге, петляющей между длинными каменными стенами. Алек мало смыслил в тактике, но, вспомнив, что Римини был построен после захвата прежней столицы во время войны, решил, что скаланцы не намерены дать этому повториться.
На берегу внутренней гавани теснились склады и верфи, облепив подножие утеса, на котором высилась цитадель. Когда корабль причалил к набережной, Алек ощутил растерянность: кругом шла своя кипучая жизнь, и радость оттого, что добраться удалось быстро, уступила место панике:
Алеку предстояло найти единственного человека — волшебника — в этом огромном и непонятном городе.
Он поймал за рукав пробегавшего мимо Бини:
— Ты слышал что-нибудь о месте, которое называется Дом Орески?
— Кто же о нем не слышал? — Бини ткнул пальцем в направлении верхней части города. — Видишь вон ту блестящую штуку слева? Она укреплена на верхушке купола Дома Орески.
Сердце Алека оборвалось: ему предстояло найти способ переправить туда Серегила через весь город. Он пощупал спрятанный под туникой узелок с драгоценностями, решив про себя, что доставит Серегила в Дом Орески до наступления темноты, даже если ему для этого придется купить повозку.
Несколько человек поднялись на борт судна, чтобы поговорить с капитаном Талриеном. Алек как раз собрался отправиться на берег, когда один из них повернулся к нему и положил руку на плечо юноши.
— Это ты друг человека, который болен? Алек удивленно обернулся и увидел высокого худого старика, ласково улыбавшегося ему. Длинное добродушное лицо оказалось покрыто морщинами, борода и курчавые волосы, окружающие лысину, были седыми, но держался незнакомец прямо и двигался так же легко, как и сам Алек. В темных глазах под кустистыми бровями юноша не прочел ничего, кроме дружелюбного интереса. Судя по его одежде — простому камзолу и штанам под поношенным плащом, — Алек решил, что это, должно быть, какой-то торговец.
— У тебя есть к нему дело? — спросил Алек настороженно, удивляясь про себя, откуда тот узнал о присутствии Серегила на корабле.
— Я пришел встретить вас, мой мальчик, — мягко ответил старик. — Я Нисандер.
ГЛАВА 15. Наконец в Римини
У Алека дрожали колени, когда он вел Нисандера в трюм.
— Все так, как я опасался, — пробормотал волшебник, касаясь лица Серегила. — Нужно доставить его в Дом Орески немедленно. Меня ждет карета. Приведи сюда возницу.
Полный печальных предчувствий, Алек нашел кучера и помог ему устроить завернутого в плащи и одеяла Серегила в карете.
Тем временем Нисандер о чем-то поговорил с капитаном Талриеном и передал ему увесистый кошелек. Довольный сделкой, Талриен поблагодарил и повернулся к Алеку, чтобы попрощаться с ним.
— Спасибо тебе, капитан, — горячо сказал Алек, жалея, что не может найти более подходящих слов.
— У тебя смелое сердце, Арен Силверлиф, — ответил Талриен, хлопнув его по плечу. — Да принесет тебе это удачу.
— До сих пор так оно и было, — ответил Алек, бросая тревожный взгляд в сторону кареты. — Только бы удача не отвернулась от нас еще немножко.
Когда наконец они тронулись в путь, Нисандер, опустившись на колени рядом с Серегилом, отодвинул повязку. Одного взгляда на рану оказалось достаточно; отшатнувшись, он вернул повязку на место.
— Как давно это случилось? — спросил он Алека, радуясь, что юноша не видит его лица.
— Пять дней назад.
Нисандер покачал головой и начал шептать заклинания Если дело было так, как он подозревал, кто, кроме Серегила, мог бы выжить после такого?
Кончив шептать, Нисандер откинулся на сиденье и более внимательно посмотрел на Алека. Бледный и мрачный, юноша сидел, крепко держа мешок Серегила и его рапиру, не отрывая глаз от лица друга и лишь изредка бросая взгляды в окно на великолепные виды столицы.
«Измучен до последней степени, — подумал старик, — и до смерти меня боится».
Действительно, парень выглядел как дикарь в своей грубой одежде северянина и с всклокоченными волосами. Нисандер заметил и сбившуюся повязку на левой руке, и как Алек осторожно поворачивает ладонь вверх — рука его явно болела. Напряженное выражение на обветренном лице заставляло его казаться старше своего возраста. Было видно, что юноша ужасно устал и не уверен в будущем. Но за всем этим Нисандер почувствовал твердую волю, которая и позволила и самому Алеку, и Серегилу победить то зло, что вставало на их пути.
— Еще один Силверлиф, а? — улыбнулся Алеку Нисандер, стараясь успокоить паренька. — Серегил уверяет, что это счастливое имя. Надеюсь, так оно и оказывалось?
— Временами. — Алек на секунду поднял глаза на старика. — Он сказал мне, что никогда не нужно называть свое настоящее имя.
— Ну, я уверен, Серегил не стал бы возражать против того, чтобы ты сообщил его мне. Юноша покраснел.
— Прости меня, господин. Я Алек из Керри.
— Короткое же у тебя имя. Меня, например, зовут Нисандер-и— Азушра Хипириус Илланди, Великий Чудотворец Третьего Уровня Орески. Но ты называй меня Нисандер — так здесь у нас принято обращаться к друзьям.
— Спасибо, господин… Нисандер, хотел я сказать, — застенчиво пробормотал Алек. — Это для меня высокая честь.
Нисандер отмахнулся:
— Ничего подобного. Серегил дорог мне, как сын, и это ты привез его ко мне. Я твой должник.
Юноша снова посмотрел на старика, на этот раз забыв о смущении.
— Он умрет?
— То, что он выжил до сих пор, дает мне надежду, — ответил Нисандер, сожалея в душе, что не может дать более обнадеживающего ответа. — Ты молодец, что доставил его сюда. Но как случилось, что вы двое оказались вместе?
— Он спас мне жизнь, — ответил Алек. — Это случилось уже почти месяц назад, в Железных горах.
— Понятно. — Нисандер посмотрел на неподвижное бледное лицо, гадая, услышит ли он когда-нибудь рассказ об этом от самого Серегила.
После минутной паузы Алек спросил:
— А откуда ты узнал, что мы прибыли?
— Неделю назад меня почти ослепило видение — я увидел Серегила в ужасной опасности. — Нисандер тяжело вздохнул. — Но такие видения мелькают очень быстро. К тому времени, когда мне удалось увидеть Серегила снова, кризис как будто миновал. Тогда же, кстати, я впервые увидел и тебя; я почувствовал, что Серегил в надежных руках. — Юноша снова покраснел и принялся теребить край своей поношенной туники. — Мне удавалось видеть и другие моменты вашего путешествия за последние несколько дней. Ты очень находчивый молодой человек. Но расскажи мне подробно, что случилось: как я вижу, ты и сам ранен.
Нисандер продолжал незаметно наблюдать за Алеком, пока тот рассказывал ему об их бегстве из замка Асенгаи и последующих приключениях. Небольшая доля магии помогла ему оценить, насколько удачен был выбор Серегила, хотя причина, по которой его друг взял с собой паренька, оставалась для Нисандера загадкой.
Когда Алек дошел до рассказа о доме слепого старика на окраине Вольда, он признался в том, что подслушал разговор, и почувствовал большое облегчение, когда Нисандер только улыбнулся.
— Они говорили о человеке по имени Боранеус, — сообщил он Нисандеру, — но потом Серегил называл его Мардусом и был очень озабочен и удивлен, произнося это имя.
Нисандер нахмурился.
— Еще бы. Ты видел этого человека?
— Да, в доме мэра, — ответил Алек. — Серегил устроил, что нас позвали туда как менестрелей, так что мы смогли рассмотреть и его, и второго — какого-то дипломата, путешествующего вместе с Боранеусом.
— Этот Мардус — высокий, темноволосый, со шрамом под глазом?
— Отсюда и досюда. — Алек провел пальцем от угла левого глаза через всю щеку. — Его можно назвать красивым, наверное, только уж очень холодное у него лицо, когда он не улыбается.
— Прекрасно! А другой? Алек на секунду задумался.
— Он низенький, тощий, похож на горожанина, лысеет, в волосах седина. — Юноша покачал головой. — Он из тех, на кого обычно не обращают внимания. Впрочем, мы… э-э… обыскали их комнаты той ночью.
Нисандер ухмыльнулся:
— Я так и думал. И что вы узнали благодаря своему вторжению?
— Там-то мы и нашли…
Нисандер предупреждающе поднял руку, потом молча показал на грудь Серегила. Алек кивнул.
— Мы поговорим об этом позже, — предупредил его маг. — Но обо всем остальном ты мне расскажи.
— Ну, я стоял на страже большую часть времени, пока Серегил все там осматривал. Он нашел несколько карт. Потом они с Микамом Кавишем говорили о них, когда мы уже покинули Вольд. На картах было отмечено несколько мест — по большей части города, расположенные на севере. Микам отправился выяснить, что находится в одном из них, в глубине болот. Боюсь, что больше я ничего об этом не знаю. Серегил расскажет тебе остальное.
«Будем надеяться, что он сможет это сделать», — подумал Нисандер, глядя на распростертую фигуру.
Выражение его лица, должно быть. сказало Алеку, как старик озабочен, потому что юноша воскликнул:
— Ты ведь можешь помочь ему, правда? Он говорил, что если не ты, то никто ему не поможет!
Нисандер ободряюще похлопал Алека по руке:
— Я знаю, что нужно делать, милый мальчик. Ты продолжай. Что случилось потом?
Нисандер одобрительно ухмыльнулся, когда Алек описал их поспешное бегство из Вольда, но снова стал серьезным, когда Алек начал описывать пугающее поведение Серегила на борту «Стремительного» и потом.
— И на протяжении всего путешествия он ничего больше не говорил тебе ни о том, что обнаружил в Вольде, ни о тех людях?
— Нет, Серегил не хотел говорить об этом. Он все уверял, что я буду в большей безопасности, если ничего не буду знать о некоторых вещах.
Нисандер задумчиво посмотрел на Алека. Его удивляло, что даже столь юный паренек проявил такое нерассуждающее доверие — если, конечно, это можно было назвать доверием. Хоть Нисандер и знал, как убедительно может рассуждать Серегил, все равно казалось странным, что Алек последовал за ним так далеко и перенес все выпавшие на его долю испытания ради немногих ничем не подкрепленных обещаний.
Нет, думал Нисандер, доверие, конечно, здесь имело место, и в преданности Алека Серегилу сомневаться не приходилось, но что-то наверняка во всем этом есть еще. Да и Серегил никогда не прибег бы к помощи неопытного мальчика при разведке в Вольде, если бы не почувствовал в Алеке какие-то скрытые качества, которые его и привлекли. Вот уж поистине подмастерье!
Алек нервно завозился на сиденье.
— Я сказал что-то не то?
— Что ты! — улыбнулся Нисандер. — Я просто задумался — это привычка многих волшебников. И Серегил, и Микам выполняли мое поручение, когда ты с ними повстречался. Как-нибудь при случае я объясню тебе, в чем там было дело.
Как ни обеспокоен был Алек состоянием Серегила, он не мог удержаться от того, чтобы иногда не бросать взгляды на город, по которому они проезжали. Повозки, всадники, носилки, пешеходы самого разнообразного вида заполняли улицы Вымощенная камнем и заключенная между стенами дорога, ведущая из гавани в город, отражала все звуки и усиливала их. Дорога кончалась у широких ворот; полдюжины одетых в синее и вооруженных мечами и копьями стражников охраняли их, но не препятствовали движению в обе стороны. Миновав ворота, их карета замедлила движение, проезжая под навесной башней, а затем въехала во вторые ворота, очень древние с виду, украшенные резными изображениями рыб. За ними раскинулась самая большая рыночная площадь, какую только приходилось видеть Алеку.
Вымощенная квадратными каменными плитами мостовая тянулась во все стороны; на ней разместились сотни деревянных киосков с яркими полотняными навесами, колыхавшимися под свежим ветром. В середине площади был оставлен широкий проход для движения транспорта, и от него в стороны отходили узкие проезды, сжатые со всех сторон лавками.
На Алека обрушился городской шум: крики, ржание лошадей и рев быков, стук молотков ремесленников, грохот повозок. Высокие, покрытые белой штукатуркой дома — некоторые в пять этажей — окружали рыночную площадь. И всюду, куда ни глянь, были люди.
Карета въехала в лабиринт узких улиц, раскинувшийся на холмах Вдоль улиц теснились самые разнообразные здания;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76