На плечо Роберта опустилась рука, и голос отца Джона произнес:
— Это был ее выбор, Роберт. Теперь она ушла к богам, ушла к Маркусу. Этот пепел всего лишь останки ее тела, и я развею его под дубом в монастырском дворе, на освященной земле.
— Спасибо, — хрипло прошептал Роберт. Чувствуя себя совершенно опустошенным, он поднялся на ноги, но не смог заставить себя взглянуть на Мердока.
— Джон прав. Она сама выбрала избавление. Ей был приятнее такой конец, чем гибель от рук демона.
Не одного демона, так другого… Есть ли разница? Роберт не стал спорить, да это и было бы бесполезно. Они просто не поняли бы, о чем он говорит.
— Нам лучше уйти отсюда, Роберт.
Он услышал, как отец Джон подошел к двери, отпер ее и ахнул.
— Надеюсь, у вас были очень веские основания взять ключи от этих апартаментов, отец.
Этот голос, такой знакомый… Роберт застыл на месте, не смея обернуться. И все же обернуться пришлось. Он увидел стоящего в проеме двери человека; его сутана выглядела как сложенные крылья ангела мщения. Да, это был Годфри. Он хмурился, происходящее ему явно очень не нравилось. Годфри взглянул на Роберта, не узнавая его, потом на Мердока и снова на отца Джона.
— Ну, так что?.. — Голос Годфри оборвался, когда он снова медленно перевел взгляд на Роберта. Рот его изумленно приоткрылся, дьякон нахмурился еще сильнее и сделал шаг вперед. — Роберт! Это вы?
Было так приятно вновь увидеть друга! Роберт не смог сдержать улыбки. Он откинул капюшон и кивнул:
— Боюсь, что так оно и есть.
Годфри кинулся к нему и крепко обнял. От потрясения голос его дрожал, но разум работал четко, как всегда.
— Я понимаю, что мне, наверное, не следовало бы спрашивать, но что вы здесь делаете? И не где-нибудь, а в монастыре?
— Вы поверили бы мне, если бы я ответил, что собираюсь принять сан?
— Тогда мне пора расстаться с монашеством. И, как я понимаю, отец Джон давал вам наставления?
— Не по доброй воле. — Роберт посмотрел в глаза Годфри. — Жаль, что вы нас обнаружили.
— И, как я понимаю, вы предпочли бы, чтобы я никому ничего не говорил о вашем тайном возвращении в Марсэй?
— Боюсь, что так.
— По-видимому, вы также не собираетесь сказать мне, что тут делаете. Вы намерены остаться в столице?
— Нет. Я покину город, как только на рассвете откроются ворота.
— Понятно. — Годфри взглянул на отца Джона, потом снова посмотрел на Роберта. — Может быть, мне все же удастся уговорить вас задержаться хотя бы на один день?
— Сами боги не заставили бы меня провести здесь еще одну ночь, мой друг.
— Ну что ж, — кивнул Годфри. — Тогда я вас отпускаю, но должен предупредить: в следующий раз я не буду таким покладистым. Нам очень о многом нужно поговорить. Я слышал о Финлее… Поверьте, мне искренне жаль. Как ваша матушка?
Роберт сглотнул:
— Она держится.
— Может быть, я вскоре навещу вас, — сказал Годфри, посторонившись. — Я по вам соскучился.
Роберт с изумлением услышал собственный смех.
— Возраст делает вас сентиментальным, дьякон. Скучать по мне легко, труднее вернуть меня ко двору.
ГЛАВА 10
Удвоенные наряды стражи стояли у королевских покоев и обходили стены замка. Солдаты нервничали, пугались собственной тени, да и как иначе? Разве сам проктор Гильдии не объявил им, что страна наводнена колдунами?
Селар вздохнул, глядя из окна спальни во двор замка. В этот час бодрствовала лишь ночная стража и король. Еще одна бессонная ночь. Еще одна ночь бесплодной борьбы с тенью, которую он не мог ни забыть, ни простить.
А теперь он лишился еще и Нэша. Изгнать его из страны оказалось легче, чем изгнать старика колдуна из снов.
И ведь сам признался! С полным спокойствием! Даже не принеся извинений! Ни малейших колебаний: «Я — колдун, сир», — только и всего, словно он обсуждал достоинства и недостатки коня!
Ложь. Кругом ложь. Вечные уловки и предательство и порождены они вездесущим злом.
Вернется ли Нэш?
Да и уехал ли он?
Нет, беспокоиться не о чем. Вогн найдет его, найдет и уничтожит, даже не догадываясь, что святые законы Гильдии своей адской силой нарушил один из его собственных помощников. Так им обоим и надо!
Селар отвернулся от окна и снова принялся мерить шагами комнату, как делал это на протяжении уже очень многих ночей. О боги, зачем вы заточили короля в этот ад, рожденный бессонницей?
Карлан… Селару никогда и в голову не приходило, что старик может оказаться колдуном. Совсем как с Нэшем… Никаких подозрений до того ужасного момента у реки только тогда правда вышла наружу. Только тогда Селар понял, что Карлан его использовал, обманывал, делал из него дурака чуть не превратил в послушную марионетку. Поступил бы Нэш так же? Стал бы Нэш…
Селар в изнеможении упал на колени. Роскошный ковер на полу казался ему колкой соломой, шелковые одежды грубой дерюгой. Никогда ни один кающийся грешник не страдал так, как он, преследуемый безжалостными мыслями, от которых он не мог убежать, над которыми был не властен. Придворные и народ скоро заметят, что с ним творится, и тогда власть начнет ускользать из его рук.
О боги, почему он бессилен стряхнуть с себя эту неотступную тень?
Со стоном Селар потянулся к столу, на котором был приготовлен кувшин с водой и таз для умывания. Он вылил воду себе на голову, но не почувствовал облегчения.
— Форбес! — рявкнул Селар.
Дверь немедленно отворилась, и появился слуга. Белые волосы, как у призрака, бесцветные глаза, сосредоточенное лицо…
— Что прикажете, сир?
Селар бессмысленно смотрел на него несколько секунд, потом прохрипел:
— Принеси вина. Не кислятину из Бандерина, а чего-нибудь покрепче. То красное, что ты подавал прошлой ночью.
— Слушаюсь, сир.
Форбес ушел, и Селар снова остался в одиночестве, один на один с давними воспоминаниями и с угрожающим настоящим. Похоже, этой ночью сна ему снова не дождаться одни лишь кошмары, и даже нет снадобий Нэша, помогающих забыться…
— Милосердные боги, почему он бросил меня, когда я больше всего в нем нуждаюсь? — простонал Селар. — Почему заставил меня примкнуть к его врагам? Что мешает ему проглотить свою проклятую гордость и вернуться в Марсэй?
Однако ночная тьма не давала ответа. Лишь безмолвие окружало Селара.
Он сказал, что никогда не вернется. Там, в зале совета, он взглянул на Селара и сказал, что никогда не вернется в Марсэй. И с тех пор его нет…
Селар его не остановил, не поверил ему. А ведь должен был знать: Роберт никогда не обещает того, чего не намерен выполнить.
Так прошли годы, и даже теперь, вернувшись в Люсару, Роберт не делал попыток появиться при дворе хотя бы тайно. Неужели его приговор так суров, что он не желает увидеться со старым другом? Или ему мешает что-то еще? Может быть, страх?
Нет. Дело в другом. Роберт ведь никогда не испытывал страха перед Селаром, не страшился его власти, той самой власти, с помощью которой Селар держал за горло так нежно любимую Робертом страну. Страну, ради которой он был готов пожертвовать честью…
Страха не было в его глазах даже на поле битвы при Селуте, когда стало ясно, что Селар победил. На лице Роберта отразилось лишь удивление, когда он увидел перед собой человека, которого только недавно вытащил из реки. Он стоял, окровавленный и измученный, над телом своего отца, с кучкой уцелевших воинов Данлорна. Оуэн Фитцсаллен, тяжело раненный, скорчился рядом, а позади стоял огромный и грозный Александер Деверин. Роберт сжимал в руке покрытый кровью меч отца.
Селар молчал, но зеленые глаза твердо смотрели на него, Роберт спокойно ожидал, что сделает победитель. Потом, словно такая мысль неожиданно пришла ему в голову, Роберт преклонил колено перед Селаром и протянул ему свой меч рукоятью вперед. Своего рода признание поражения… Но только каждым свои жестом, гордой осанкой Роберт Дуглас, только что ставший графом Данлорном, подчеркивал: перед Селаром человек, не надеющийся на помилование.
Оба они понимали, что блефуют. Селар не мог казнить побежденного врага юношу, почти мальчика, только что спасшего ему жизнь у реки.
И Роберту это было известно.
Так что Селар отослал его и его людей в Данлорн, даже дал им эскорт. А потом два года Роберт был пленником в собственном замке, пока Селар решал, как с ним поступить.
Может быть, все же следовало его казнить. Тогда Селар никогда бы не узнал, как мучительно может быть одиночество.
Стук в дверь отвлек Селара от воспоминаний. Подняв глаза, он увидел Форбеса, принесшего вино. Слуга поклонился и вышел. Селар долго смотрел на бутылки, потом, чувствуя себя дряхлым и бессильным, протянул руку за первой.
Сначала до Розалинды донеслись голоса из коридора. Прежде чем она успела выбраться из постели, в соседней комнате раздался грохот, звон разбитого стекла и чей-то яростный рев. Розалинда откинула одеяло и соскочила на холодные доски пола. В тот же момент дверь с треском распахнулась, и появился Селар. Глаза его остекленели, залитая вином рубашка была распахнута. За спиной короля стояли два стражника. Селар махнул рукой, отсылая их, прочь, и пинком ноги захлопнул дверь. Его горящий взгляд вперился в Розалинду.
— Добрый вечер, мадам. — Селар, шатаясь, двинулся вперед, по пути наткнувшись на столик. Король с удивлением взглянул на него, потом отшвырнул в сторону.
Розалинда съежилась и отступила на шаг.
— Что не так, жена? — презрительно бросил Селар. — Вы ведь не боитесь меня, правда? Я думаю, подобное чувство было бы оскорбительно для вашей гордости.
Розалинда не посмела ответить ему. Она просто застыла на месте и настороженно смотрела на Селара.
— Что стоите? Подайте мне вина, женщина!
Да, конечно, вина. Если дать ему еще вина, то, если повезет, он просто свалится и уснет. Розалинда схватила со стола графин и протянула Селару. Тот вырвал его из ее рук, сделал большой глоток, вытер рот рукавом и подошел ближе к королеве. Глаза Селара шарили по еле прикрытому рубашкой телу Розалинды. С гнусной усмешкой он спросил:
— Где ваша сестра?
— В постели, господин мой. — Розалинда старалась, чтобы голос ее звучал твердо, но не сумела этого добиться. Сначала у нее затряслись колени, потом дрожь охватила ее всю.
— Одна? — с той же издевкой проговорил Селар и расхохотался. — Ваша семейка вся одинакова. Такое благородство, такое благочестие… Вы так всегда гордились древностью своего проклятого рода, и чем же дело кончилось, а? Взять хоть вашего братца, вечно хнычущего герцога тоший, слабосильный, типичный неудачник, или его близнеца, прелестную Самах, чье предназначение монашество… или, по крайней мере, она так думает.
Розалинда попятилась, когда Селар подошел еще ближе и уселся на постель.
— Вы даже не спрашиваете, что я имею в виду? А спросить следовало бы. — Селар глотнул еще вина и икнул. — Да, милая сестрица, прелестная Самах… Я мог бы овладеть ею и сам, но у меня другие планы.
— Другие планы, господин? — Розалинда дрожала все сильнее.
— Она собирается покинуть столицу и принять постриг, да? Ну, так могу сообщить вам, дорогая супруга, что я потребовал от епископа Брома, чтобы он освободил ее от обета послушницы теперь она может вступить в брак.
— Что…
Селар вскочил на ноги:
— Не скулите, женщина! Уж не думаете ли вы, что я позволю ей похоронить себя в обители? Она сестра королевы, тетка наследника престола. Она слишком большая ценность, чтобы ускользнуть от меня. Да за ее красоту я могу купить верность целой армии! Радуйтесь, что ею я расплачиваюсь всего с одним мужчиной. Он женится на ней как положено, не сомневайтесь! Я полагал, что вы будете этому рады, ваша сестра останется с вами рядом. Но нет, вы недовольны?
— Сир, умоляю, не делайте этого!
— Все уже решено. Она обвенчается с Ичерном через две недели. — Селар махнул рукой, отметая все возражения.
Розалинда упала на колени и протянула руки к Селару:
— Прошу вас, господин мой! Призвание моей сестры монашество, боги призвали ее. Она не должна сочетаться браком со смертным человеком. Вы не должны ее принуждать.
— Я могу делать, что пожелаю, и пусть боги будут прокляты! — Селар оттолкнул Розалинду. — Лучше посмотрите на себя со своим слезливым благочестием! Вы так же никчемны, как и эта ваша страна! Лежите тут, плача и причитая, и не делаете ничего!
— Но что я могу делать, сир?
Однако Селар ее не слушал. Он отшвырнул графин и приблизил лицо к лицу королевы.
— Ничего. Такова ваша участь не делать ничего. Только на это вы и годитесь. Клянусь кровью Серина, я женился на вас с единственной целью получить наследника. И что же вы родили девчонку! На что мне она? Целых два года мне пришлось дожидаться появления сына! Два года! Но какая кровь течет в его жилах, а? Слабая, бесполезная, вечно ноющая мать, представительница слабой, бесполезной, вечно ноющей семьи! Да что там, даже ваш отец поспешил избавиться от вас. Но я вас хорошо знаю, мадам. Я знаю, как вы пытаетесь избаловать моего мальчика, чего стоило ваше поведение во время казни Блэра! Вы хотели бы вырастить из него слабого, безвольного человека, покорного вам, а не мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71