Но им уже ничто не поможет, – существо замолчало, преисполненное восторга. – Мы будем смотреть, как огонь охватывает гнездо за гнездом! Десять тысяч лет мы будем смотреть, как они горят!
Другое с воодушевлением согласилось, его прежний гнев был почти забыт. Ни одно из них не заметило легкие колебания воздуха позади.
Потом возникли возмущения в глубоком инфракрасном диапазоне и на сверхвысоких частотах… Изменение индексов преломления захватило видимый диапазон, ультрафиолет, гамму… Однако Гирд и Арн были слишком охвачены восторгом, чтобы это заметить.
– Конвертер выскочит, когда мы уйдем в прыжок, Арн. Что тебя держит?
– Навигатор, конечно. Мы же прыгнем в другую галактику. Дай мне еще несколько секунд.
– Идиот.
Свечение обрело очертания. Существо по имени Гирд обернулось и увидело, что материализовалось у них за спиной.
– Мама!
При всем своем физическом совершенстве она очень напоминала своих далеких предков, которые научились добывать огонь в Африке и – спустя несколько жалких тысячелетий – развлекались с расщеплением ядра в лабораториях Чикаго. На ее лице была тревога, как у любого родителя, который опять обнаружил, что его дети не просто невоспитанны – что они настоящие чудовища. Понятно, что если ваши дети – маленькие божки, но при этом творят черт знает что… Она пристально посмотрела на свою дочь, Гирд, и негромко произнесла:
– Что вы здесь делаете?
– Мы заблудились, – пробормотал Арн.
Женщина покачала головой.
– Арн, я подобрала конвертер в том месте, где Гирд его бросила. Так что врать бесполезно. Равно как и придумывать оправдания. Миллион разных рас – и каждая может стать такой, как мы! И все они были бы уничтожены, если бы ваша затея удалась.
Гирд нервно потянула одну из своих косичек.
– Но они просто сидят в своих гнездах и гадят. Им бы даже больно не было. А получилось бы так весело…
– Весело?!
Гирд заревела.
– А теперь марш домой! – женщина нахмурилась и на миг словно ушла в себя. – Так, подсчеты выполнены. Машина готова к скачку. Я буду следовать прямо за вами.
Арн и Гирд притихли. Они были слишком потрясены. Потом Арн поправил что-то на пульте управления, и их судно исчезло, оставив женщину задумчиво стоять в пространстве.
* * *
Лал уловил только окончание фразы.
– … покинуть галактику.
– Проклятье! – Харл чихнул. – Почему вы не сказали это сразу?
– Не имеет значения, Генерал, – Принц Лал повернулся к адъютанту. – Повторите еще раз.
– Могучий, наши приборы показывают, что злоумышленник ушел в прыжок, не совершив никаких попыток аннигилировать солнце.
Вселенная спасена.
Молчание, наконец, было прервано Генералом э'Крафтом.
– Разрешите возобновить тактическую операцию, Могучий?
Лал смотрел сквозь него. Какое-то мгновение он не чувствовал ничего, кроме красоты роскошных садов и спасенных звезд.
Но это может повториться снова.
Враг может подкрасться к любой крупной звезде и превратить ее в бомбу.
– Я разрешаю вам отступить, Генерал. И обсудить с мягколицыми условия мира, – он заскрежетал клыками. Сейчас он отказывался от мечты своей расы ради того, что не могло привидеться и в страшном сне. – Мы можем разнести весть о том, что случилось сегодня, по всей Галактике куда быстрее, чем когда вернемся домой. И нам понадобится любая помощь, какую только возможно получить.
Но с немым отчаянием Лал уже признавал: развитых рас слишком мало, чтобы защитить каждую достаточно крупную звезду.
– Все живое должно объединиться против них, – и он погрозил небу когтем.
* * *
Женщина задержалась лишь на миг. Водоворот – который некоторые называют «Млечный путь» – казался настоящим водоворотом, она стояла в нем по щиколотку, и легкие брызги искрились вокруг. Она пристально смотрела на Солнце и видела линкоры Дорвик, которые находились на расстоянии двенадцати миллиардов километров. Возможно, в этом действительно был определенный прок. По крайней мере, она на это надеялась. Она очень хотела надеяться, что на самом деле они хорошие дети… все они.
* * *
Главную «фишку» для этого рассказа придумал мой старый друг Кен Уинтерс. В настоящее время (в 2001 году) возможность стихийного бедствия, которое способно вызвать разрушения в радиусе тысяч световых лет, воспринимается вполне спокойно. Кен изложил мне свою идею где-то в 1960 году… а может быть, и раньше, когда мы учились в начальной школе.
Ярмарка науки
«Ярмарка Науки» – один из самых коротких рассказов, которые мне когда-либо довелось написать. Это просто маленькая история с приятным колоритом, построенная на одной идее. То, что вы видите на этих страницах – почти один в один первоначальная версия, которую я предложил Даймону Найту (для его серии «Orbit»). Даймон возвратил мне рукопись со следующими пожеланиями: придумать какой-нибудь оригинальный фон, а потом буквально несколькими штрихами свести сюжет к развязке. И как прикажете увязать одно с другим?
Мне был брошен вызов. Решение состояло в том, чтобы отказаться от привычного взгляда на эти вещи и посмотреть чуть-чуть вперед (думаю, именно эта мысль хорошо слышна в финале). Даймон купил новую версию. Ее вы здесь и видите.
* * *
Мои апартаменты находятся под стеной волнолома, которая защищает город во время приливов. Я знаю, этот район Ньютона пользуется сомнительной славой – попросту говоря, здесь опасно. Как-то раз, три прилива назад, я угодил здесь в настоящую ловушку: тогда случилось весьма мощное землетрясение, стена треснула, и… представьте себе, что прямо к вашей входной двери доставили несколько тонн щебня. С другой стороны, когда ваш офис находится в подобном месте, у предполагаемых клиентов как-то само собой возникает безумное ощущение, что они связались с представителем преступного мира. Когда же они видят, насколько роскошны мои апартаменты, то понимают, что я фигура не только весьма зловещая, но и весьма успешная.
Когда эта девочка постучала в мою дверь, я глубоко спал на топчане позади стола. Учитывая то, в какую сумму мне обходятся эти комнаты, я просто не могу позволить себе спать где-нибудь еще. Я встряхнулся и направился к двери, ругая себя последними словами. Надо же было позволить своему регистратору уволиться три прилива назад! Думаю, не стоит объяснять, почему во время Ярмарки Науки спрос на промышленный шпионаж резко сокращается. Даже корпорация городских полицейских может позволить себе спать спокойно. Посему я и представить себе не мог, кем окажется мой посетитель.
Я открыл дверь.
Видение из видений! Большие, мягкие глаза смотрели на меня, ниже располагался дерзко вздернутый носик и полные влажные губки. Ее атласная кожа пылала глубоким, ровным инфракрасным, позволяя любоваться упругими, точно налитыми… как бы это выразиться… округлостями. О да, здесь было на что посмотреть – тем более что вся ее одежда состояла из пары коротких гетр.
Она была юной и взвинченной.
– Вы Леандру Нгиарксис бво-Нгиарксис?
Я улыбнулся.
– Для всего мира – да. Но вы можете называть меня Ндраска.
– Почему у вас тут так темно? – осведомилась она, шагнув через порог.
Не стоит объяснять ей, что она застала мастера промышленного шпионажа спящим. Вместо этого я чуть склонил голову и одарил ее выразительным взглядом.
– Дева, жара вашей кожи для меня более чем достаточно.
Ее плечи и все, что выше, вспыхнули ярким инфракрасным.
– Послушайте, Нгиарксис, – она пыталась говорить жестко. – Мне не доставляет удовольствия иметь дело с людьми вашего сорта. Сделайте одолжение, не усугубляйте ситуацию своими пошлыми намеками.
– Как скажете, сударыня.
Я включил светильники и сел по другую сторону стола.
– Итак… чем могу служить?
Она изящно опустилась на топчан, предназначенный для посетителей.
– Меня зовут Йелен Драгнор бво-Комитет Ярмарки, – она продемонстрировала подобающего вида жетон.
– Хм… Вы имеете какое-нибудь отношение к главному ученому Дома Граунов?
Она кивнула.
– Беолинг Драгнор бво-Граун – мой отец.
– Воистину, это честь для меня. Как я понимаю, он читает популярную лекцию на Ярмарке во время следующего прилива. Должно быть, это повод гордиться…
Она упала на колени, хрупкая маска утонченной искушенности лопнула.
– Я очень горжусь… очень… И м-м-мне страшно. Мы… то есть Комитет Ярмарки… мы знаем, что принцы Грауна хотят… убить моего отца… чтобы… н-не позволить ему выступить на Ярмарке.
Сомнительно… правда, я попытался этого не показать. Никогда не слышал, чтобы целое государственное образование, невзирая на угрозу роспуска, пыталось устранить одного-единственного ученого.
– Может быть, ваш отец что-то знает, и это так настолько беспокоит Дом Граунов?
– Я не знаю. Н-н-не знаю. Отец не стал говорить Комитету. Конечно, так и полагается, потому что результаты его изысканий остаются собственностью Граунов до самого открытия Ярмарки. Но он даже не намекнул! Принцы уже пытались убить его. И нам пришлось найти кого-то, кто его защитит.
– И тогда вы пришли ко мне.
– Д-да. Комитету Ярмарки известна ваша репутация. Они готовы щедро заплатить вам – до двухсот пятидесяти шести акров превосходных пахотных земель. Все, все, что от вас требуется – это охранять отца до следующего прилива. После того, как он сделает доклад, Комитет может его защитить… Вы согласны?
Комитету Ярмарки, должно быть, очень хорошо известна моя репутация – учитывая, что они прислали ко мне эту деву во цвете лет. Я перегнулся через стол и мягко смахнул слезинку с ее шейки.
– Не волнуйтесь, Ленска, я сделаю все, что смогу. В самом деле, это не так уж сложно – перехитрить принцев Грауна.
По правде сказать, я до сих пор сомневался, что они решатся на такую глупость, как убийство ученого накануне Ярмарки.
Моя посетительница тут же воспрянула духом и посвятила меня во все частности, которые могли бы мне пригодиться. К тому моменту, как с этим было покончено, она уже почти сияла. Она встретилась с крупным шпионом, мерзким типом – и нашла, что тот, конечно, крупный, но не такой уж и мерзкий.
Потом, на вершине пандуса, она обернулась и посмотрела на меня сверху вниз. Ее лицо казалось бледным инфракрасным пятном на фоне неба. Я обещал появиться в апартаментах ее отца в течение получаса.
Она качнула попкой и исчезла.
* * *
Мне довелось жить в разных городах – вернее, во многих. Но Ньютон-у-моря навсегда останется моим любимым. Я знаю, есть за что полюбить Бенобль и Ис-Хафн: это города древние, богатые, и земля под ними столь неколебима, что здания достигают шести, семи и даже восьми этажей. Но в Бенобле они буквально до половины завалены снегом – а именно до окон четвертого этажа. И еще там холодно. Если бы не уличные фонари, в городе царила бы непроглядная тьма. В Ис-Хафне много славных заведений, но ехать два часа на санях от нынешней ледовой гавани до старого города… Лично я предпочитаю жить там, где можно держать свои конечности в тепле.
И в Ньютоне с этим проблем не возникает. На севере, прямо за городом, гора Крепыш исторгает в море сияющий поток багровой раскаленной лавы шириной в шестьдесят четыре фута. Во время высокого прилива вода встречается с раскаленными скалами у самой стены Северного моря, и паровая завеса опускается на город, заливая все инфракрасным сиянием. Дальше по берегу, к югу от потока лавы, вода становится восхитительно теплой, а пляжи покрыты мелким гладким песком.
Но в настоящий момент ничего подобного не наблюдалось.
Был низкий прилив, и лава встречалась с морем в нескольких милях от города. Возможно, то облачко пара, которое висело сейчас у меня над левым плечом, было порождено этой встречей, но его сияние было слишком слабым. Если бы не уличные фонари, единственным источником света были бы ярко-красные осколки полузашторенных окон и глубоко-инфракрасное зарево, окружающее случайных прохожих. Прячась за стволом глубокорня – местного декоративного деревца, – я обозревал окрестности. Это был фешенебельный городской квартал, расположенный недалеко от Территории Выставки. Горели электрические уличные фонари, и жилые дома, которые выстроились по обеим сторонам улицы, отбрасывали во все стороны длинные тени. Некоторые из зданий были в три и даже четыре этажа высотой и напоминали пирамиды – площадь верхнего этажа составляла не больше четверти от площади первого. Лозы с шелковистыми лепестками, увивающие их резные стены, мерцали темным глянцем, от пыльцы воздух становился тяжелым и сладким.
Если не считать далекого шипения лавы, превращающей воду в пар, было тихо. Вечеринка в доме напротив закончилась больше часа назад, и гости уже разбрелись. Вот уже почти восемь минут мимо моего тайного укрытия никто не проходил. Вот что мне еще нравится в Ньютоне: во время низкого прилива, когда темнее всего, граждане обычно просто спят. Это сильно облегчает жизнь таким, как я.
Я оторвал зад от того места, на котором сидел, и попытался размять сведенные судорогой ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
Другое с воодушевлением согласилось, его прежний гнев был почти забыт. Ни одно из них не заметило легкие колебания воздуха позади.
Потом возникли возмущения в глубоком инфракрасном диапазоне и на сверхвысоких частотах… Изменение индексов преломления захватило видимый диапазон, ультрафиолет, гамму… Однако Гирд и Арн были слишком охвачены восторгом, чтобы это заметить.
– Конвертер выскочит, когда мы уйдем в прыжок, Арн. Что тебя держит?
– Навигатор, конечно. Мы же прыгнем в другую галактику. Дай мне еще несколько секунд.
– Идиот.
Свечение обрело очертания. Существо по имени Гирд обернулось и увидело, что материализовалось у них за спиной.
– Мама!
При всем своем физическом совершенстве она очень напоминала своих далеких предков, которые научились добывать огонь в Африке и – спустя несколько жалких тысячелетий – развлекались с расщеплением ядра в лабораториях Чикаго. На ее лице была тревога, как у любого родителя, который опять обнаружил, что его дети не просто невоспитанны – что они настоящие чудовища. Понятно, что если ваши дети – маленькие божки, но при этом творят черт знает что… Она пристально посмотрела на свою дочь, Гирд, и негромко произнесла:
– Что вы здесь делаете?
– Мы заблудились, – пробормотал Арн.
Женщина покачала головой.
– Арн, я подобрала конвертер в том месте, где Гирд его бросила. Так что врать бесполезно. Равно как и придумывать оправдания. Миллион разных рас – и каждая может стать такой, как мы! И все они были бы уничтожены, если бы ваша затея удалась.
Гирд нервно потянула одну из своих косичек.
– Но они просто сидят в своих гнездах и гадят. Им бы даже больно не было. А получилось бы так весело…
– Весело?!
Гирд заревела.
– А теперь марш домой! – женщина нахмурилась и на миг словно ушла в себя. – Так, подсчеты выполнены. Машина готова к скачку. Я буду следовать прямо за вами.
Арн и Гирд притихли. Они были слишком потрясены. Потом Арн поправил что-то на пульте управления, и их судно исчезло, оставив женщину задумчиво стоять в пространстве.
* * *
Лал уловил только окончание фразы.
– … покинуть галактику.
– Проклятье! – Харл чихнул. – Почему вы не сказали это сразу?
– Не имеет значения, Генерал, – Принц Лал повернулся к адъютанту. – Повторите еще раз.
– Могучий, наши приборы показывают, что злоумышленник ушел в прыжок, не совершив никаких попыток аннигилировать солнце.
Вселенная спасена.
Молчание, наконец, было прервано Генералом э'Крафтом.
– Разрешите возобновить тактическую операцию, Могучий?
Лал смотрел сквозь него. Какое-то мгновение он не чувствовал ничего, кроме красоты роскошных садов и спасенных звезд.
Но это может повториться снова.
Враг может подкрасться к любой крупной звезде и превратить ее в бомбу.
– Я разрешаю вам отступить, Генерал. И обсудить с мягколицыми условия мира, – он заскрежетал клыками. Сейчас он отказывался от мечты своей расы ради того, что не могло привидеться и в страшном сне. – Мы можем разнести весть о том, что случилось сегодня, по всей Галактике куда быстрее, чем когда вернемся домой. И нам понадобится любая помощь, какую только возможно получить.
Но с немым отчаянием Лал уже признавал: развитых рас слишком мало, чтобы защитить каждую достаточно крупную звезду.
– Все живое должно объединиться против них, – и он погрозил небу когтем.
* * *
Женщина задержалась лишь на миг. Водоворот – который некоторые называют «Млечный путь» – казался настоящим водоворотом, она стояла в нем по щиколотку, и легкие брызги искрились вокруг. Она пристально смотрела на Солнце и видела линкоры Дорвик, которые находились на расстоянии двенадцати миллиардов километров. Возможно, в этом действительно был определенный прок. По крайней мере, она на это надеялась. Она очень хотела надеяться, что на самом деле они хорошие дети… все они.
* * *
Главную «фишку» для этого рассказа придумал мой старый друг Кен Уинтерс. В настоящее время (в 2001 году) возможность стихийного бедствия, которое способно вызвать разрушения в радиусе тысяч световых лет, воспринимается вполне спокойно. Кен изложил мне свою идею где-то в 1960 году… а может быть, и раньше, когда мы учились в начальной школе.
Ярмарка науки
«Ярмарка Науки» – один из самых коротких рассказов, которые мне когда-либо довелось написать. Это просто маленькая история с приятным колоритом, построенная на одной идее. То, что вы видите на этих страницах – почти один в один первоначальная версия, которую я предложил Даймону Найту (для его серии «Orbit»). Даймон возвратил мне рукопись со следующими пожеланиями: придумать какой-нибудь оригинальный фон, а потом буквально несколькими штрихами свести сюжет к развязке. И как прикажете увязать одно с другим?
Мне был брошен вызов. Решение состояло в том, чтобы отказаться от привычного взгляда на эти вещи и посмотреть чуть-чуть вперед (думаю, именно эта мысль хорошо слышна в финале). Даймон купил новую версию. Ее вы здесь и видите.
* * *
Мои апартаменты находятся под стеной волнолома, которая защищает город во время приливов. Я знаю, этот район Ньютона пользуется сомнительной славой – попросту говоря, здесь опасно. Как-то раз, три прилива назад, я угодил здесь в настоящую ловушку: тогда случилось весьма мощное землетрясение, стена треснула, и… представьте себе, что прямо к вашей входной двери доставили несколько тонн щебня. С другой стороны, когда ваш офис находится в подобном месте, у предполагаемых клиентов как-то само собой возникает безумное ощущение, что они связались с представителем преступного мира. Когда же они видят, насколько роскошны мои апартаменты, то понимают, что я фигура не только весьма зловещая, но и весьма успешная.
Когда эта девочка постучала в мою дверь, я глубоко спал на топчане позади стола. Учитывая то, в какую сумму мне обходятся эти комнаты, я просто не могу позволить себе спать где-нибудь еще. Я встряхнулся и направился к двери, ругая себя последними словами. Надо же было позволить своему регистратору уволиться три прилива назад! Думаю, не стоит объяснять, почему во время Ярмарки Науки спрос на промышленный шпионаж резко сокращается. Даже корпорация городских полицейских может позволить себе спать спокойно. Посему я и представить себе не мог, кем окажется мой посетитель.
Я открыл дверь.
Видение из видений! Большие, мягкие глаза смотрели на меня, ниже располагался дерзко вздернутый носик и полные влажные губки. Ее атласная кожа пылала глубоким, ровным инфракрасным, позволяя любоваться упругими, точно налитыми… как бы это выразиться… округлостями. О да, здесь было на что посмотреть – тем более что вся ее одежда состояла из пары коротких гетр.
Она была юной и взвинченной.
– Вы Леандру Нгиарксис бво-Нгиарксис?
Я улыбнулся.
– Для всего мира – да. Но вы можете называть меня Ндраска.
– Почему у вас тут так темно? – осведомилась она, шагнув через порог.
Не стоит объяснять ей, что она застала мастера промышленного шпионажа спящим. Вместо этого я чуть склонил голову и одарил ее выразительным взглядом.
– Дева, жара вашей кожи для меня более чем достаточно.
Ее плечи и все, что выше, вспыхнули ярким инфракрасным.
– Послушайте, Нгиарксис, – она пыталась говорить жестко. – Мне не доставляет удовольствия иметь дело с людьми вашего сорта. Сделайте одолжение, не усугубляйте ситуацию своими пошлыми намеками.
– Как скажете, сударыня.
Я включил светильники и сел по другую сторону стола.
– Итак… чем могу служить?
Она изящно опустилась на топчан, предназначенный для посетителей.
– Меня зовут Йелен Драгнор бво-Комитет Ярмарки, – она продемонстрировала подобающего вида жетон.
– Хм… Вы имеете какое-нибудь отношение к главному ученому Дома Граунов?
Она кивнула.
– Беолинг Драгнор бво-Граун – мой отец.
– Воистину, это честь для меня. Как я понимаю, он читает популярную лекцию на Ярмарке во время следующего прилива. Должно быть, это повод гордиться…
Она упала на колени, хрупкая маска утонченной искушенности лопнула.
– Я очень горжусь… очень… И м-м-мне страшно. Мы… то есть Комитет Ярмарки… мы знаем, что принцы Грауна хотят… убить моего отца… чтобы… н-не позволить ему выступить на Ярмарке.
Сомнительно… правда, я попытался этого не показать. Никогда не слышал, чтобы целое государственное образование, невзирая на угрозу роспуска, пыталось устранить одного-единственного ученого.
– Может быть, ваш отец что-то знает, и это так настолько беспокоит Дом Граунов?
– Я не знаю. Н-н-не знаю. Отец не стал говорить Комитету. Конечно, так и полагается, потому что результаты его изысканий остаются собственностью Граунов до самого открытия Ярмарки. Но он даже не намекнул! Принцы уже пытались убить его. И нам пришлось найти кого-то, кто его защитит.
– И тогда вы пришли ко мне.
– Д-да. Комитету Ярмарки известна ваша репутация. Они готовы щедро заплатить вам – до двухсот пятидесяти шести акров превосходных пахотных земель. Все, все, что от вас требуется – это охранять отца до следующего прилива. После того, как он сделает доклад, Комитет может его защитить… Вы согласны?
Комитету Ярмарки, должно быть, очень хорошо известна моя репутация – учитывая, что они прислали ко мне эту деву во цвете лет. Я перегнулся через стол и мягко смахнул слезинку с ее шейки.
– Не волнуйтесь, Ленска, я сделаю все, что смогу. В самом деле, это не так уж сложно – перехитрить принцев Грауна.
По правде сказать, я до сих пор сомневался, что они решатся на такую глупость, как убийство ученого накануне Ярмарки.
Моя посетительница тут же воспрянула духом и посвятила меня во все частности, которые могли бы мне пригодиться. К тому моменту, как с этим было покончено, она уже почти сияла. Она встретилась с крупным шпионом, мерзким типом – и нашла, что тот, конечно, крупный, но не такой уж и мерзкий.
Потом, на вершине пандуса, она обернулась и посмотрела на меня сверху вниз. Ее лицо казалось бледным инфракрасным пятном на фоне неба. Я обещал появиться в апартаментах ее отца в течение получаса.
Она качнула попкой и исчезла.
* * *
Мне довелось жить в разных городах – вернее, во многих. Но Ньютон-у-моря навсегда останется моим любимым. Я знаю, есть за что полюбить Бенобль и Ис-Хафн: это города древние, богатые, и земля под ними столь неколебима, что здания достигают шести, семи и даже восьми этажей. Но в Бенобле они буквально до половины завалены снегом – а именно до окон четвертого этажа. И еще там холодно. Если бы не уличные фонари, в городе царила бы непроглядная тьма. В Ис-Хафне много славных заведений, но ехать два часа на санях от нынешней ледовой гавани до старого города… Лично я предпочитаю жить там, где можно держать свои конечности в тепле.
И в Ньютоне с этим проблем не возникает. На севере, прямо за городом, гора Крепыш исторгает в море сияющий поток багровой раскаленной лавы шириной в шестьдесят четыре фута. Во время высокого прилива вода встречается с раскаленными скалами у самой стены Северного моря, и паровая завеса опускается на город, заливая все инфракрасным сиянием. Дальше по берегу, к югу от потока лавы, вода становится восхитительно теплой, а пляжи покрыты мелким гладким песком.
Но в настоящий момент ничего подобного не наблюдалось.
Был низкий прилив, и лава встречалась с морем в нескольких милях от города. Возможно, то облачко пара, которое висело сейчас у меня над левым плечом, было порождено этой встречей, но его сияние было слишком слабым. Если бы не уличные фонари, единственным источником света были бы ярко-красные осколки полузашторенных окон и глубоко-инфракрасное зарево, окружающее случайных прохожих. Прячась за стволом глубокорня – местного декоративного деревца, – я обозревал окрестности. Это был фешенебельный городской квартал, расположенный недалеко от Территории Выставки. Горели электрические уличные фонари, и жилые дома, которые выстроились по обеим сторонам улицы, отбрасывали во все стороны длинные тени. Некоторые из зданий были в три и даже четыре этажа высотой и напоминали пирамиды – площадь верхнего этажа составляла не больше четверти от площади первого. Лозы с шелковистыми лепестками, увивающие их резные стены, мерцали темным глянцем, от пыльцы воздух становился тяжелым и сладким.
Если не считать далекого шипения лавы, превращающей воду в пар, было тихо. Вечеринка в доме напротив закончилась больше часа назад, и гости уже разбрелись. Вот уже почти восемь минут мимо моего тайного укрытия никто не проходил. Вот что мне еще нравится в Ньютоне: во время низкого прилива, когда темнее всего, граждане обычно просто спят. Это сильно облегчает жизнь таким, как я.
Я оторвал зад от того места, на котором сидел, и попытался размять сведенные судорогой ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98