Миновав пламя, они оказались на относительно неповрежденной корме. Чента увидел, что мотобот сорвало со швартовов, и он висит кормой вниз, касаясь воды. На обгоревшей палубе лежали несколько тел, но живых видно не было. Они стали пробираться вниз, к тому месту, где за поручнями виднелся нос мотобота. Чента уже было решил, что кроме них на корме никого нет, когда из-за груды обломков рядом с висящим катером вышел Болквирт.
Онтарианец шатался как пьяный, одной рукой опираясь на разорванные и перекрученные металлические конструкции. В другой руке он держал пистолет. Нижняя часть лица была в крови.
Чента направился к нему, выкрикивая на ходу:
– Думал, вы погибли! Мы собирались вернуться к вашему плану!
Окровавленными губами Пирс изобразил некое подобие улыбки. Он жестом указал на Марту:
– Нет… Квинтеро, – его голос был еле слышен за шумом воды и огня, – … я думаю, это измена.
Он поднял пистолет, но Чента был уже рядом. Землянин метнулся вперед, отбил ствол бомбой, которую по-прежнему держал в руках, и ударил Пирса кулаком в живот. Тот согнулся пополам. Чента, пошатываясь, сделал шаг назад и привалился к поручням. Он подумал, что со стороны, наверное, это выглядело как пьяная драка.
Повернувшись к Марте, он махнул рукой в сторону лодки:
– Нам надо поторопиться, пока не оборвался второй швартов.
Она кивнула; лицо ее было бледным от холода и страха. Огонь, отрезавший их от основной части корабля, продолжал распространяться. Чента перелез через поручни и прыгнул. Высота была всего три метра, но цель двигалась, к тому же с ним была бомба. Он упал на раненый бок и скатился вниз по круто наклоненной палубе катера.
Хватая ртом воздух, он поднялся обратно к носу катера и махнул рукой Марте. Она стояла неподвижно, стискивая поручни. Он уже подумал, что она не решится, но Марта перебралась за ограждение и прыгнула, разведя руки в стороны. Ему удалось смягчить ее падение, и оба повалились на палубу. Потом они переползли по пляшущей палубе к кабине катера. Марта протиснулась в маленький люк, и Чента протолкнул вслед за ней бомбу. Затем повернулся и выстрелил в оставшийся швартовочный трос.
Катер врезался в воду и даже на мгновение погрузился полностью; Ченту чуть не смыло, но он каким-то образом сумел удержаться. Катер пробкой вынырнул на поверхность, и Чента пробрался в кабину.
Из разговоров с Болквиртом Квинтеро знал, что катер оборудован пароэлектрической силовой установкой и обычно используется для шпионских операций. По внешнему виду приборной панели Чента заключил, что это самая передовая онтарианская техника из всего, что он видел до сих пор – как раз то, что им нужно. Он щелкнул самым большим тумблером, и снизу послышалось слабое гудение. Он чуть передвинул вперед рычаг управления двигателем, и катер медленно отошел от тонущего «Грозного». В этот момент ему показалось, что он слышит щелканье и рикошетный визг пуль, отскакивавших от корпуса катера; очевидно, Болквирт был не из тех, кого легко вывести из строя. Но их было уже не остановить. Вскоре «Грозный» пропал из виду, скрывшись за высокими волнами и пеленой дождя. Последнее, чем онтарианский флот напомнил о себе, было бледно-оранжевое сияние, пробившееся сквозь бурю, и последовавший за ним звук, который можно было принять за раскаты грома. После этого они остались один на один со штормом.
Шторм был достаточно неприятен сам по себе. Миниатюрную кабину вертело во все стороны как стрелку компаса, и несколько раз Чента боялся, что суденышко перевернется. Марте кое-как удалось закрепить приборы и оборудование, а в чулане она раскопала пару спасательных жилетов.
Чента приспособил дисплей к приборной доске и следил за показаниями радара. При максимальном разрешении он мог видеть каждое судно в этом секторе. Даже их катер отражался на экране – вернее, не катер, а маячок коммуникационной бомбы. Проблем с навигацией, даже в такой шторм, не должно было быть никаких – если им удастся не утонуть. Он мысленно поблагодарил небеса за то, что коммбомбы, при всей скрытой в них энергии, были «чистыми»: почти вся радиация при взрыве представляла собой мягкое рентгеновское излучение. Им хотя бы не приходилось переживать о том, что дождь отравляет их радиоактивным ядом.
– И что теперь? – крикнула Марта. Он расположилась в углу, с трудом удерживая равновесие.
Чента думал. У него было три выбора. Он мог немедленно удалиться с места событий; он мог применить бомбу, чтобы уничтожить провиденсиан вместе с еще одной остававшейся у них бомбой – как они с Болквиртом и планировали; и, наконец, он мог продолжить свою тактику обмана. При первом варианте провиденсиане останутся с бомбой и огромным преимуществом в новом мире. Второй вариант представлял определенные сложности для реализации: на данном этапе у Марты могло оставаться больше сил, чем у него. Возможно, ему пришлось бы убить ее. Кроме того, если бы он взорвал свою бомбу, то уже не смог бы отправить доклад на Землю.
Значит, обман.
– Надо, чтобы нас подобрал какой-нибудь корабль провиденсианского флота.
Прошло двадцать минут. В верхней части экрана мигающая точка их катера неуклонно приближалась к красной точке – последней бомбе провиденсиан. Чента старался держать экран под таким углом, чтобы Марта не могла как следует разглядеть изображение.
Провиденсианский корабль должен был уже вот-вот показаться. Чента наклонился к Марте:
– Ты знаешь какие-нибудь условные сигналы, чтобы они сразу не начали стрелять? – он указал на дуговую электролампу, установленную на лобовом стекле.
Ее голос на фоне ветра был едва слышен:
– Я знаю кое-какие дипломатические коды. Они обновляются каждые две недели, но, может быть, они хотя бы их узнают.
– Придется попробовать.
Чента помог ей зажечь лампу. Однако кроме бушующего шторма вокруг ничего не наблюдалось. Следя за экраном, Чента направлял катер так, чтобы точки сближались. С гребня очередной волны они вдруг увидели длинную серую тень, не больше чем в двух сотнях метров впереди. Похоже, это был один из вспомогательных кораблей, возможно, переоборудованный из грузового судна.
Чента склонился над приборной панелью и ввел в дисплей новые команды. Теперь прибор считывал данные о местоположении маячка внутри судна. По другую сторону приборной панели Марта неумело закрывала и открывала заслонку сигнального фонаря. Почти полминуты никакой реакции не было. Чента затаил дыхание. Он отдавал себе отчет в том, что на этом конкретном корабле обязательно должны быть люди из Спецвооружений – скорее всего, очень нервные и предельно недоверчивые. С другой стороны, в зависимости от того, какими были их ожидания в отношении онтарианцев, эти люди, напротив, могли быть самоуверенными и беспечными.
Наконец, на верхушке одной из мачт корабля прерывисто замигал огонек.
– Они нас заметили. Они хотят, чтобы мы подошли к ним.
Чента подводил катер все ближе и ближе. Марта продолжала подавать сигналы фонарем. Они были уже в пятидесяти метрах от корабля и могли рассмотреть его в деталях. Внимательно изучив дисплей, Квинтеро просканировал носовую палубу судна. Он обратил внимание на зачехленную посудину, привязанную к носу: ее позиция полностью совпадала с точкой на его дисплее. Редкая удача! Это был близнец того радиоуправляемого катера, который практически уничтожил онтарианский флот.
Он снял руку со штурвала, вытащил пистолет и сделал выстрел на пониженной мощности. Толстое лобовое стекло разлетелось вдребезги, во вес стороны полетели осколки. Он перевел мощность на максимум и направил оружие на нос корабля.
– Нет! – закричала Марта, налетая на него и припечатывая к стенке кабины. Высокая и сильная, она сражалась отчаянно. Несколько секунд они яростно топтались по кабине, пока Чента не нанес ей короткий мощный удар в солнечное сплетение. Она беззвучно осела, и землянин вернулся к поединку с более опасным противником.
Орудия главного калибра были направлены в его сторону, но катер уже оказался в мертвой зоне. Чента прочертил огненную линию вдоль всего судна, задерживаясь на более мелких палубных орудиях и зачехленном катере. Облака пара быстро скрывали оплавленные кратеры, которые огонь проделывал в корпусе корабля, а потом взорвалось топливо в радиоуправляемой лодке, превратив ее в шар красно-оранжевого пламени, достаточно жаркого, чтобы расплавить элементы управления бомбой, находящейся внутри.
Откуда-то от мачт вели огонь из автоматического оружия – стенки рулевой рубки усеяли пробоины, со всех сторон летели щепки и обломки. Он выстрелил вверх, не глядя.
Схватившись за штурвал, Чента развернул катер. Секунды шли, но вдогонку больше не стреляли. Корабль остался позади, звуки пожара быстро стихли, и они опять были одни.
Прошло три часа; Чента держал курс на запад. Море успокоилось. Перед самым заходом солнца облачный покров в западной части небосклона приподнялся, и в узкой полоске между горизонтом и нижним краем облаков засиял красно-золотой диск.
Дисплей прибора слежения свидетельствовал о том, что погони нет. Но главное, теперь на нем мигала только одна красная точка – маячок на бомбе, которая была у Ченты.
Маленький катер замедлял ход, поэтому Чента решил попробовать запустить паровой котел. Он перевел рычаг двигателя в заднее положение, и катер мягко закачался на окрашенной солнцем в золотистый цвет поверхности моря.
– Марта?
Тишина.
– Я был вынужден это сделать.
– Вынужден? – в ее тоне перемешались отчаяние, негодование и нежелание поверить в случившееся. – Сколько провиденсиан ты убил сегодня?
Чента не ответил. Все аргументы, которые используют люди, когда убивают других людей, застряли у него в горле, по крайней мере, на время. Наконец, он сказал:
– Я говорил вам, я говорил онтарианцам: если вы не будете работать сообща, вы все погибнете. Но одни лишь слова не дали никакого результата. Теперь у Нью-Провиденса и Онтарио один общий враг: я. Последний ядерный заряд – у меня, и у меня есть средства для его доставки. Скоро я буду контролировать и территорию. Ваши страны приложат усилия для выработки технологии, чтобы победить меня, и, может быть, со временем вы окажетесь готовы противостоять и настоящей угрозе.
Но Марта продолжала разглядывать палубу, ничего не отвечая.
Чента вздохнул и стал отодвигать в сторону крышку люка, где должен был находиться котел.
Солнце зашло, и в сгущающихся сумерках между горизонтом и облаками зажглись первые звезды. В девятнадцати световых годах отсюда человек – полная копия Ченты, – должно быть, все еще ждал от него доклада. В течение нескольких недель Чента сделает доклад, используя коммуникационную бомбу онтарианцев. Но люди Новой Канады никогда не узнают об этом, потому что эта бомба – орудие, которое ему еще понадобится, чтобы взять под контроль оставшиеся онтарианские удельные княжества. Уже сейчас он должен был начинать плести сеть интриг и махинаций, и этот процесс займет сто лет ближайшего будущего этой несчастной планеты. Надежда на то, что тот человек – его копия – проживет достаточно долго, чтобы увидеть другие миры, была слабым утешением.
* * *
Со «Справедливым миром» у меня много хороших ассоциаций. Как совместный проект, он протекал очень гладко. Наши с Биллом маленькие идеи, которых у каждого накопилось предостаточно, нашли здесь удачное применение: канадские корни, опасность колонизации планеты, ядро которой в недалеком будущем должно претерпеть фазовые изменения.
Мы не вдавались в детали жизни Ченты на Земле, и делали это умышленно. По моим представлениям, Земля уже прошла этап Технологического Своеобразия. Земля показана настолько, насколько было доступно нашему пониманию. В рассказе упоминается об одном значительном достижении земной технологии – дупликативной транспортировке, с помощью которой Чента попадает на Новую Канаду. О ней говорится не слишком подробно, но сама идея, по-моему, чрезвычайно интересна. Если бы мы умели создавать точные копии человека (не просто клоны, а именно копии, вплоть до квантового уровня), что бы стало с нашим пониманием собственного «я»? Подобная мысль бытует в научной фантастике уже много лет (по меньшей мере, со времен «Проказницы Луны» Альгис Будрис и «Мы накормили наше море» Пола Андерсона). И в этом трюке заключены огромные возможности. Я думаю, это одна из проблем, с которыми нам предстоит иметь дело в будущем. Наши самые фундаментальные представления – включая концепцию личности, самосознания – могут подвергнуться пересмотру.
Первородный грех
Я всегда любил рассказы про контакты с внеземными цивилизациями. Мое детство проходило под впечатлением от работ Джона Кэмпбелла, в которых люди, в сравнении с мудрыми инопланетянами, представлялись сообразительными, но и жутко агрессивными существами, чей жизненный век был крайне быстротечен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
Онтарианец шатался как пьяный, одной рукой опираясь на разорванные и перекрученные металлические конструкции. В другой руке он держал пистолет. Нижняя часть лица была в крови.
Чента направился к нему, выкрикивая на ходу:
– Думал, вы погибли! Мы собирались вернуться к вашему плану!
Окровавленными губами Пирс изобразил некое подобие улыбки. Он жестом указал на Марту:
– Нет… Квинтеро, – его голос был еле слышен за шумом воды и огня, – … я думаю, это измена.
Он поднял пистолет, но Чента был уже рядом. Землянин метнулся вперед, отбил ствол бомбой, которую по-прежнему держал в руках, и ударил Пирса кулаком в живот. Тот согнулся пополам. Чента, пошатываясь, сделал шаг назад и привалился к поручням. Он подумал, что со стороны, наверное, это выглядело как пьяная драка.
Повернувшись к Марте, он махнул рукой в сторону лодки:
– Нам надо поторопиться, пока не оборвался второй швартов.
Она кивнула; лицо ее было бледным от холода и страха. Огонь, отрезавший их от основной части корабля, продолжал распространяться. Чента перелез через поручни и прыгнул. Высота была всего три метра, но цель двигалась, к тому же с ним была бомба. Он упал на раненый бок и скатился вниз по круто наклоненной палубе катера.
Хватая ртом воздух, он поднялся обратно к носу катера и махнул рукой Марте. Она стояла неподвижно, стискивая поручни. Он уже подумал, что она не решится, но Марта перебралась за ограждение и прыгнула, разведя руки в стороны. Ему удалось смягчить ее падение, и оба повалились на палубу. Потом они переползли по пляшущей палубе к кабине катера. Марта протиснулась в маленький люк, и Чента протолкнул вслед за ней бомбу. Затем повернулся и выстрелил в оставшийся швартовочный трос.
Катер врезался в воду и даже на мгновение погрузился полностью; Ченту чуть не смыло, но он каким-то образом сумел удержаться. Катер пробкой вынырнул на поверхность, и Чента пробрался в кабину.
Из разговоров с Болквиртом Квинтеро знал, что катер оборудован пароэлектрической силовой установкой и обычно используется для шпионских операций. По внешнему виду приборной панели Чента заключил, что это самая передовая онтарианская техника из всего, что он видел до сих пор – как раз то, что им нужно. Он щелкнул самым большим тумблером, и снизу послышалось слабое гудение. Он чуть передвинул вперед рычаг управления двигателем, и катер медленно отошел от тонущего «Грозного». В этот момент ему показалось, что он слышит щелканье и рикошетный визг пуль, отскакивавших от корпуса катера; очевидно, Болквирт был не из тех, кого легко вывести из строя. Но их было уже не остановить. Вскоре «Грозный» пропал из виду, скрывшись за высокими волнами и пеленой дождя. Последнее, чем онтарианский флот напомнил о себе, было бледно-оранжевое сияние, пробившееся сквозь бурю, и последовавший за ним звук, который можно было принять за раскаты грома. После этого они остались один на один со штормом.
Шторм был достаточно неприятен сам по себе. Миниатюрную кабину вертело во все стороны как стрелку компаса, и несколько раз Чента боялся, что суденышко перевернется. Марте кое-как удалось закрепить приборы и оборудование, а в чулане она раскопала пару спасательных жилетов.
Чента приспособил дисплей к приборной доске и следил за показаниями радара. При максимальном разрешении он мог видеть каждое судно в этом секторе. Даже их катер отражался на экране – вернее, не катер, а маячок коммуникационной бомбы. Проблем с навигацией, даже в такой шторм, не должно было быть никаких – если им удастся не утонуть. Он мысленно поблагодарил небеса за то, что коммбомбы, при всей скрытой в них энергии, были «чистыми»: почти вся радиация при взрыве представляла собой мягкое рентгеновское излучение. Им хотя бы не приходилось переживать о том, что дождь отравляет их радиоактивным ядом.
– И что теперь? – крикнула Марта. Он расположилась в углу, с трудом удерживая равновесие.
Чента думал. У него было три выбора. Он мог немедленно удалиться с места событий; он мог применить бомбу, чтобы уничтожить провиденсиан вместе с еще одной остававшейся у них бомбой – как они с Болквиртом и планировали; и, наконец, он мог продолжить свою тактику обмана. При первом варианте провиденсиане останутся с бомбой и огромным преимуществом в новом мире. Второй вариант представлял определенные сложности для реализации: на данном этапе у Марты могло оставаться больше сил, чем у него. Возможно, ему пришлось бы убить ее. Кроме того, если бы он взорвал свою бомбу, то уже не смог бы отправить доклад на Землю.
Значит, обман.
– Надо, чтобы нас подобрал какой-нибудь корабль провиденсианского флота.
Прошло двадцать минут. В верхней части экрана мигающая точка их катера неуклонно приближалась к красной точке – последней бомбе провиденсиан. Чента старался держать экран под таким углом, чтобы Марта не могла как следует разглядеть изображение.
Провиденсианский корабль должен был уже вот-вот показаться. Чента наклонился к Марте:
– Ты знаешь какие-нибудь условные сигналы, чтобы они сразу не начали стрелять? – он указал на дуговую электролампу, установленную на лобовом стекле.
Ее голос на фоне ветра был едва слышен:
– Я знаю кое-какие дипломатические коды. Они обновляются каждые две недели, но, может быть, они хотя бы их узнают.
– Придется попробовать.
Чента помог ей зажечь лампу. Однако кроме бушующего шторма вокруг ничего не наблюдалось. Следя за экраном, Чента направлял катер так, чтобы точки сближались. С гребня очередной волны они вдруг увидели длинную серую тень, не больше чем в двух сотнях метров впереди. Похоже, это был один из вспомогательных кораблей, возможно, переоборудованный из грузового судна.
Чента склонился над приборной панелью и ввел в дисплей новые команды. Теперь прибор считывал данные о местоположении маячка внутри судна. По другую сторону приборной панели Марта неумело закрывала и открывала заслонку сигнального фонаря. Почти полминуты никакой реакции не было. Чента затаил дыхание. Он отдавал себе отчет в том, что на этом конкретном корабле обязательно должны быть люди из Спецвооружений – скорее всего, очень нервные и предельно недоверчивые. С другой стороны, в зависимости от того, какими были их ожидания в отношении онтарианцев, эти люди, напротив, могли быть самоуверенными и беспечными.
Наконец, на верхушке одной из мачт корабля прерывисто замигал огонек.
– Они нас заметили. Они хотят, чтобы мы подошли к ним.
Чента подводил катер все ближе и ближе. Марта продолжала подавать сигналы фонарем. Они были уже в пятидесяти метрах от корабля и могли рассмотреть его в деталях. Внимательно изучив дисплей, Квинтеро просканировал носовую палубу судна. Он обратил внимание на зачехленную посудину, привязанную к носу: ее позиция полностью совпадала с точкой на его дисплее. Редкая удача! Это был близнец того радиоуправляемого катера, который практически уничтожил онтарианский флот.
Он снял руку со штурвала, вытащил пистолет и сделал выстрел на пониженной мощности. Толстое лобовое стекло разлетелось вдребезги, во вес стороны полетели осколки. Он перевел мощность на максимум и направил оружие на нос корабля.
– Нет! – закричала Марта, налетая на него и припечатывая к стенке кабины. Высокая и сильная, она сражалась отчаянно. Несколько секунд они яростно топтались по кабине, пока Чента не нанес ей короткий мощный удар в солнечное сплетение. Она беззвучно осела, и землянин вернулся к поединку с более опасным противником.
Орудия главного калибра были направлены в его сторону, но катер уже оказался в мертвой зоне. Чента прочертил огненную линию вдоль всего судна, задерживаясь на более мелких палубных орудиях и зачехленном катере. Облака пара быстро скрывали оплавленные кратеры, которые огонь проделывал в корпусе корабля, а потом взорвалось топливо в радиоуправляемой лодке, превратив ее в шар красно-оранжевого пламени, достаточно жаркого, чтобы расплавить элементы управления бомбой, находящейся внутри.
Откуда-то от мачт вели огонь из автоматического оружия – стенки рулевой рубки усеяли пробоины, со всех сторон летели щепки и обломки. Он выстрелил вверх, не глядя.
Схватившись за штурвал, Чента развернул катер. Секунды шли, но вдогонку больше не стреляли. Корабль остался позади, звуки пожара быстро стихли, и они опять были одни.
Прошло три часа; Чента держал курс на запад. Море успокоилось. Перед самым заходом солнца облачный покров в западной части небосклона приподнялся, и в узкой полоске между горизонтом и нижним краем облаков засиял красно-золотой диск.
Дисплей прибора слежения свидетельствовал о том, что погони нет. Но главное, теперь на нем мигала только одна красная точка – маячок на бомбе, которая была у Ченты.
Маленький катер замедлял ход, поэтому Чента решил попробовать запустить паровой котел. Он перевел рычаг двигателя в заднее положение, и катер мягко закачался на окрашенной солнцем в золотистый цвет поверхности моря.
– Марта?
Тишина.
– Я был вынужден это сделать.
– Вынужден? – в ее тоне перемешались отчаяние, негодование и нежелание поверить в случившееся. – Сколько провиденсиан ты убил сегодня?
Чента не ответил. Все аргументы, которые используют люди, когда убивают других людей, застряли у него в горле, по крайней мере, на время. Наконец, он сказал:
– Я говорил вам, я говорил онтарианцам: если вы не будете работать сообща, вы все погибнете. Но одни лишь слова не дали никакого результата. Теперь у Нью-Провиденса и Онтарио один общий враг: я. Последний ядерный заряд – у меня, и у меня есть средства для его доставки. Скоро я буду контролировать и территорию. Ваши страны приложат усилия для выработки технологии, чтобы победить меня, и, может быть, со временем вы окажетесь готовы противостоять и настоящей угрозе.
Но Марта продолжала разглядывать палубу, ничего не отвечая.
Чента вздохнул и стал отодвигать в сторону крышку люка, где должен был находиться котел.
Солнце зашло, и в сгущающихся сумерках между горизонтом и облаками зажглись первые звезды. В девятнадцати световых годах отсюда человек – полная копия Ченты, – должно быть, все еще ждал от него доклада. В течение нескольких недель Чента сделает доклад, используя коммуникационную бомбу онтарианцев. Но люди Новой Канады никогда не узнают об этом, потому что эта бомба – орудие, которое ему еще понадобится, чтобы взять под контроль оставшиеся онтарианские удельные княжества. Уже сейчас он должен был начинать плести сеть интриг и махинаций, и этот процесс займет сто лет ближайшего будущего этой несчастной планеты. Надежда на то, что тот человек – его копия – проживет достаточно долго, чтобы увидеть другие миры, была слабым утешением.
* * *
Со «Справедливым миром» у меня много хороших ассоциаций. Как совместный проект, он протекал очень гладко. Наши с Биллом маленькие идеи, которых у каждого накопилось предостаточно, нашли здесь удачное применение: канадские корни, опасность колонизации планеты, ядро которой в недалеком будущем должно претерпеть фазовые изменения.
Мы не вдавались в детали жизни Ченты на Земле, и делали это умышленно. По моим представлениям, Земля уже прошла этап Технологического Своеобразия. Земля показана настолько, насколько было доступно нашему пониманию. В рассказе упоминается об одном значительном достижении земной технологии – дупликативной транспортировке, с помощью которой Чента попадает на Новую Канаду. О ней говорится не слишком подробно, но сама идея, по-моему, чрезвычайно интересна. Если бы мы умели создавать точные копии человека (не просто клоны, а именно копии, вплоть до квантового уровня), что бы стало с нашим пониманием собственного «я»? Подобная мысль бытует в научной фантастике уже много лет (по меньшей мере, со времен «Проказницы Луны» Альгис Будрис и «Мы накормили наше море» Пола Андерсона). И в этом трюке заключены огромные возможности. Я думаю, это одна из проблем, с которыми нам предстоит иметь дело в будущем. Наши самые фундаментальные представления – включая концепцию личности, самосознания – могут подвергнуться пересмотру.
Первородный грех
Я всегда любил рассказы про контакты с внеземными цивилизациями. Мое детство проходило под впечатлением от работ Джона Кэмпбелла, в которых люди, в сравнении с мудрыми инопланетянами, представлялись сообразительными, но и жутко агрессивными существами, чей жизненный век был крайне быстротечен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98